Czytaj książkę: «Диалоги со Смертью… о жизни»

Czcionka:

Посвящается моей Давней Знакомой…
Моей Гостье…
С уважением.
И всевозможной почтительностью
к твоему великому труду.

Иллюстратор обложки: Любовь Куриленко

Дизайн обложки: Алена Ротенберг

ISBN 978-5-4498-4061-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Многие читатели, познакомившись с «Диалогами…» в интернете, спрашивали меня: откуда взялась идея написать их? Поэтому я решила, что в начале этой книги совершенно необходимо рассказать, с чего они все начинались… Я привыкла говорить честно и открыто. Вот и сейчас не хочу врать и приукрашивать. Поэтому слушайте, как есть… Точнее, как было.

В 2014—2015 годах я находился на лечении в онкологической больнице. Это был долгий и трудный путь выздоровления… Но сейчас не об этом. Я вышла оттуда со слезами радости и планами на будущее. Я радовалась каждому дню и благодарила Бога, что жива. Но со временем в мою душу стал закрадываться страх… Жуткий, липкий, трясущийся. Он фактически брал меня за горло и не давал дышать. Он шептал мне на ухо: «Не получится… У тебя ничего не получится!» Я действительно начала бояться. Это был страх смерти. И тогда я поняла, что единственное, что я могу сделать, чтобы выжить, – трансформировать этот страх в слова, облечь его в печатный текст. И в моей голове родился образ Смерти, которая всеми силами помогает мне жить… Да! И такое тоже бывает… Нельзя бояться того, кого ты уважаешь. Того, кто учит тебя жизни. Я не знаю, откуда берутся в моей голове эти рассказы, эти мысли и темы. Но я знаю одно: ничего не надо бояться! Надо жить! Надо помогать другим и себе. Надо не бояться делать добро! Не откладывать жизнь на потом! Надо быть верным себе. И Жизни…

В этом мне помогает моя Давняя Знакомая, моя Гостья, та, которая впервые и назвала меня «Писакой»…

Я надеюсь, что эти рассказы будут давать силы не только мне, но и вам… Читайте с удовольствием, мои дорогие! И не бойтесь. Никогда ничего не бойтесь.

История первая
Смерть приходила… И у неё добрые были глаза…

– Что там в следующей главе, Писака? – голос, задавший вопрос, был немного хрипловат.

От неожиданности я выронила бокал, который держала в руке. Повернувшись, я увидела её. Я сразу поняла, кто это. Вся внешняя атрибутика, которую приписывали ей люди, оказалась правдивой… Череп, скелет, чёрный балахон… Только косы не было… «Странно… Интересно, где коса…»

– Ты что, язык проглотила? Не о том думаешь, Писака… – Она насмешливо смотрела на меня. Насмешливо. Презрительно. И слегка заинтересовано.

Я немного пришла в себя и обрела утраченный дар речи, а вместе с ним и свою гостеприимность.

– Проходите. На кухню. Я сейчас чай поставлю!

Я действительно побежала включать чайник. Я никогда не думала, что наша встреча будет такой… Страха не было. Совершенно… Только удивление и какая-то излишняя суетливость.

– О-о… Чай я люблю. Даже больше, чем кофе. Но и то и другое мне крайне редко предлагают… – голос моей Гостьи слегка дрогнул от обиды.

Она прошла на кухню. Села за стол. И замолчала. Эта пауза нужна была мне, чтобы сделать чай, но, главное, собраться с мыслями. Чего-чего, а их было предостаточно…

«Это мой последний день? Что будет дальше? И будет ли вообще что-то?..» – я думала про себя, но скрыть мои мысли не представлялось возможным.

– Ты сильно-то не переживай! – Гостья уже прихлёбывала чай, не скрывая своего удовольствия.

«Я всё поняла, – думала я. – Точно последний…»

– Да расслабься ты. Не время тебе ещё… Просто мне интересно узнать, что там дальше в твоей книге? Хорошо пишешь, но слишком уж медленно… Вот я и пришла тебя поторопить…

Я раскрыла глаза от удивления:

– Вы ещё и читать умеете? – ляпнула и тут же прикусила язык.

Она расхохоталась. Странный смех… Приятный. И вовсе не каркающий, как его описывают люди. Но и не мелодичный, конечно… Просто приятный.

– Вот читаю я как раз часто, а смеюсь редко… Спасибо тебе за эту возможность.

Я немного осмелела и вдруг сказала:

– А я вам не расскажу! Сами прочитаете, как допишу! – сказала и оторопела от своей смелости.

Она ничего не ответила. Только наклонилась ближе ко мне. И я вдруг в глубине её глазниц, на первый взгляд кажущихся пустыми, увидела глаза… Необычайные глаза… Невероятной красоты… В них были оттенки всех цветов одновременно. Голубые, светло-зелёные, тёмно-синие, карие и в центре чёрные, смоляные… Я замерла и забыла обо всём на свете. Только вглядывалась в них. Они были добрыми и насмешливыми. Строгими и мудрыми. Ироничными и сочувственными. Я никогда и ни у кого не видела таких глаз…

Её слова отвлекли меня.

Она заговорила, и глаза пропали, оставив только пустые глазницы:

– Пиши, пока есть время. И пиши интересно. Помни, что я читаю…

Она исчезла так же внезапно, как и появилась. А я ещё долго сидела на кухне и смотрела на остывший чай. После больницы и тяжёлого лечения у меня остался страх… Но сегодня он пропал. Бесследно исчез… Мне кажется, именно сегодня состоялось самое важное в моей жизни знакомство…

В тот вечер я смогла написать на листке только слова Бродского, которые немного перефразировала:

Всё это абсурд, враньё…
Череп, скелет, коса.
Смерть приходила,
И у неё добрые были глаза…

История вторая
Я смерти не боюсь

– Меня никто не любит. Никто никогда не ждёт. Как мне всё это надоело… Ты даже себе не представляешь! Мне поговорить-то, кроме тебя, почти не с кем!

Она прошла в комнату, скинула свой чёрный рабочий балахон. И села на диван, по-детски поджав ноги.

Я, признаться, не часто видела её в таком состоянии. Точнее, в первый раз. Она была расстроена. Подавлена.

И было отчего… Её работе явно не позавидуешь. Я искоса поглядывала в её сторону так, чтобы она не заметила.

Она сидела на диване в чёрной майке с длинными рукавами и чёрных штанах. Иногда она снимала свой балахон и надевала обычную одежду, но крайне редко. Я пробовала отучить её от этого тривиального чёрного цвета. Бесполезно. Упёрлась. Говорит, что все остальные цвета ей не к лицу… Ну, я и не спорю. Обходилась же без моих советов всё время…

Мы дружим с ней уже два года. Я восхищаюсь ей. Иногда сочувствую. Часто смеюсь вместе с ней. Она совсем не мрачная и не грустная. Она разная… Как и все мы…

– Вот скажи мне, неужели я действительно, такая страшная? – она прерывает мои размышления и спрашивает жалобным голосом.

Я смотрю в её пустые глазницы, на голые кости, и, не моргнув глазом, говорю:

– Ну что ты… Конечно нет! Ты добрая…

Она с надеждой смотрит на меня и пытается улыбнуться.

– Вообще-то, это не одно и то же… Ну хоть на том спасибо! Ты правда так думаешь? – она поворчала немного, но в последнем предложении я услышала еле заметную надежду.

– Да.

Я и правда так думаю.

– Слушай, а ты написала сегодня что-нибудь?

– Написала. – Теперь уже я улыбаюсь.

– Прочитай! Прочитай скорее! – Она как маленькая захлопала в ладоши.

Я взъерошила рукой свои короткие волосы и принялась читать то, что написала за день.

Она дослушала и удовлетворённо вздохнула.

– Знаешь, я сегодня ехала в автобусе, – да, она тоже в них ездит, – и услышала фразу одной женщины: «Я смерти не боюсь. Когда мы есть – её нет. Когда она есть – нас нет». И так уж мне эта фраза понравилась! Хоть и грустная она для меня. Почти всегда так и получается, что либо я… либо люди. Вместе мы редко пересекаемся. Зато для людей эта фраза очень даже полезная. Она страх отгоняет. Хотя чего меня бояться-то? – Она вздохнула. – Я ведь, наоборот, им, дуракам, помогаю… Вожусь с ними как с детьми малыми. Объясняю им всё. Доставляю, куда следует… И никогда никакой благодарности не слышу! Ну, я преувеличиваю, конечно, что прям уж никогда. Бывает, люди всё-таки проникаются моей нелёгкой работой. Говорят «спасибо»! Желают поменьше работать… Эх… Да чего уж об этом говорить. Что-то расчувствовалась я сегодня!

Я вздохнула и сочувственно посмотрела на неё.

– Слушай, Писака, – она почему-то меня так называет, – ты вставь куда-нибудь эту фразочку, порадуй старушку!

Я обняла её за плечи и сказала, что обязательно вставлю…

Она мой самый внимательный слушатель…

«Я смерти не боюсь. Когда мы есть – её нет. Когда она есть – нас нет».

История третья
Отец и голуби

– Всё. Я так больше не могу! – Она пришла домой поздно вечером и была явно не в духе.

Закинув свою чёрную потрёпанную сумку в самый дальний угол комнаты, она упала на диван. Лицом вниз.

Я покосилась на валяющуюся сумку. Точнее, на то, что называлось ею когда-то. Сейчас она представляла собой какие-то грязные засаленные лохмотья…

– Каждый день одно и то же… Меня тошнит уже от людей! – её бубнящий голос доносился из-под подушек на диване.

Я молчала.

– Сил моих больше нет! Завтра же сложу все свои полномочия… Пусть ищут кого хотят.

Я продолжала слушать, не перебивая.

– Уйду! Вот увидишь! – Она поднялась и теперь уже смотрела на меня, словно ища поддержки. – Вот что за люди?! Ну неужели они хоть денёчек не могут не умирать? Я бы отдохнула немного…

Я не выдержала и вскипела:

– Слушай! Опять ты за своё?! Мало ли кому его работа не нравится?! Мне, конечно, не понять твоих обязанностей проводника между двумя мирами… Но знаешь ли, я, между прочим, по восемь, а то и девять часов на ногах каждый день. И тоже с людьми работаю… А они, сама понимаешь, какие вредные бывают. И ничего… не жалуюсь тебе… – меня определённо прорвало.

Она удивлённо молчала и смотрела на меня своими пустыми глазницами. Мне стало немного неловко.

Чтобы как-то сгладить ситуацию, я спросила:

– Будешь чай?

– Да!

Она его любила. Особенно с сахаром и лимоном. И чтобы сахара ложки три… Это я приучила её к сладкому. Я налила ей чай и дала кружку.

Мы сидели друг напротив друга и попивали его…

Вдруг она ни с того ни с сего сказала:

– Тебе от отца привет!

– Как? Ты его видела?

Я резко вскочила и облилась кипятком. Не чувствуя боли, я ждала её ответа.

– Видела. Просто забыла тебе сказать. Симпатичный, кстати, мужчина… Глаза карие, большие такие. – Она улыбнулась пустым ртом. – Ты на него очень похожа…

По моему телу разлилось тепло. Да, мы с ним похожи… Очень.

– Как он там? Ему там хорошо? Только скажи честно! – Я умоляюще смотрела на неё.

– Да. Ему там хорошо. Там каждый делает то, что любил при жизни. По-настоящему любил… Он голубей разводит, породистых. Гоняет их. Летят стаей в небе. Красиво так… На рыбалку ходит. Читает много. Говорит, скажи Ирке, чтобы за меня не переживала!

Я улыбнулась. Да. Он называл меня Ирка. Не Иришка. Не Иринка. Как многие. Ирка…

– Скажи, как вы увиделись?

– Я специально пошла его навестить. Чтобы тебя порадовать. – Она допила чай и отставила кружку. – Больше не спрашивай ничего. Я и так лишнего наговорила…

Я благодарно кивнула. И ушла спать.

На следующий день, гуляя по магазинам, я наткнулась на красивую кожаную чёрную сумку и вспомнила слова: «Чтобы тебя порадовать». Не раздумывая, я купила её.

Вечером, сидя за столом, мы, как обычно, пили чай с лимоном. Я достала подарочную коробку и поставила перед ней. Открыв её, она тут же принялась разглядывать подарок. Затем посмотрела на меня своими широко распахнутыми глазницами и кивнула. Тоже благодарно…

История четвёртая
Место, где дышит земля

– Чего это ты удумала? – Она удивлённо переводила взгляд с раскрытого чемодана на меня, и обратно.

– Мы уезжаем. – Я торопливо складывала вещи, чётко по списку, чтобы ничего не забыть.

– С кем это ты уезжаешь? – Она обиженно скривилась и натянула свой чёрный капюшон на лицо.

– С тобой.

– Как это со мной? И куда мы поедем? – Она пока была в неведении относительно моего плана.

– В самый красивый город мира. Красноярск. – Я улыбалась.

Открыто. Широко. Довольно. В предвкушении поездки.

– В Красноярск?.. – она разочарованно протянула эту фразу и, подхватив чёрный подол, села рядом со мной. – Разве это самый красивый город? Все хвалят Питер там… Париж… Барселону… Что я в этом Красноярске не видела?!

– Ничего ты там не видела! – я позволила себе вступить с ней в спор и приготовилась аргументировать.

– Нет уж. Я не поеду. – Она оставалась непреклонна.

– Поедешь! Ты когда отдыхала в последний раз? – Я жалела её.

Вроде абсурдно говорить, но она очень уставала… И становилась раз от раза всё бледнее.

Она задумалась. Потирая свой лысый череп от напряжения.

– Вспомнила! Никогда! Точно… никогда.

Мне стало жутко. И ещё больше жаль её.

– Решено. Едешь со мной. Я тебе уже и билет на поезд купила.

– Ты не ответила, почему именно Красноярск? – спросила она уже мягче.

Я вздохнула. И мечтательно произнесла:

– Потому что Красноярск – это сердце земли. Да-да. Не смейся! Там земля делает полный вздох и выдыхает горы, деревья, набережные. Всё огромных размеров. Самых насыщенных цветов. Ты вот живёшь уже бог знает сколько миллиардов лет и ни разу не видела, как дышит земля. А я живу всего-то двадцать семь и видела… Поэтому хочу показать это и тебе!

Я замолчала. Она смотрела на меня, широко распахнув глазницы. И через минуту сказала улыбаясь:

– Умеешь ты уговаривать, Писака! Едем в твоё сердце земли…

Она закинула в чемодан мою кофту и свой запасной балахон…

История пятая
Девушка, которая поёт

Посвящается замечательному человеку! Дорогому другу! И восхитительной певице из Абакана!

Мы ехали с ней друг напротив друга. На боковой полке. Поезд только начал набирать обороты и медленно раскачивался. Солнце садилось вдали за холмами. Его лучи ослепляли меня. Но я всё равно упорно раскрывала слезящиеся глаза и пыталась запомнить проплывающие мимо пейзажи. Я хоть и смотрела в окно, но боковым зрением всё же поглядывала в её сторону. Она подогнула колени и обняла их руками. Чёрный балахон сползал с матраса, но она этого не замечала. Её взгляд, как и мой, был устремлён вдаль. В нём читалась грусть. Она не видела, что я наблюдаю за ней. Я улыбнулась. Невооружённым глазом было заметно, что ей не хотелось уезжать.

Наконец она почувствовала мой взгляд и тут же приняла небрежную позу, словно её нисколько не трогало происходящее вокруг.

Она увидела мою иронию на лице и громко расхохоталась. Я вздрогнула, подумав, что её смех слышали все пассажиры вагона. Но они так и продолжали сидеть со скучающими лицами. Её по-прежнему видела и слышала только я. Это уже перестало меня пугать. Даже наоборот. В чём-то радовало. Я могла учиться у неё. Спокойствию. Неторопливости. Выдержанности. Она учила меня жить как будто в вечности. И в то же время проживать каждый день как маленькую жизнь…

Она первая начала разговор, потирая при этом лысый череп:

– Совсем не хочется уезжать…

– Да ну?! А помнишь, как кто-то спрашивал, что делать в этом Красноярске? – я позволила себе добавить в голос сарказма.

– Да уж… Сейчас я бы так не сказала.

– Что тебе понравилось больше всего?

Мне действительно было интересно её мнение.

Она говорила долго и взахлёб. Я никогда не видела у неё столько положительных эмоций. Ключевое слово – положительных! Лучи солнца падали на её чёрное одеяние и подсвечивали бледное лицо, придавая ему хоть какую-то живость.

Она продолжала говорить:

– А ещё я была поражена этой девочкой с Абакана. Приехать за столько километров, только чтобы увидеться с тобой! Бросить все свои дела… Это дорогого стоит. Я давно знаю людей. И совсем не понаслышке… – Она усмехнулась. – Раньше такие поступки были сплошь и рядом. А сейчас… Редкость. Я поражена ей. Правда…

Она говорила о моей давней коллеге, подруге. Мы познакомились с ней несколько лет назад в командировке. Это просто шедевральный человек! «Бомбический»!

– Ты даже не представляешь, насколько мне было приятно! Согласись же, она классная! – Меня радовало, что она разделяет мои мысли об этом человеке.

– Да. Она классная. А какой у неё голос… Я стояла в углу и наблюдала, как она пела. Знаешь, что самое интересное?! Я вспомнила её… – Она замолчала.

А по моей спине пробежала дрожь…

– Я видела её однажды. Ей дали огромный дар при рождении. Голос. А потом ей дали второй шанс, чтобы использовать этот дар… – Она вдруг стала серьёзной: – Скажи ей! Её голос – он принадлежит не только ей. Но и людям… Пусть её услышат. Пусть она поёт. Скажешь?

У меня похолодели руки. Никогда ещё она не передавала что-либо людям через меня.

– Скажу.

Она опять смягчилась:

– Спасибо тебе. Что взяла меня с собой.

Я улыбнулась.

Она хитро и совершенно по-детски посмотрела в мою сторону:

– С меня благодарность, а с тебя рассказ. Напиши про эту девочку. Она того стоит…

Я кивнула. И пообещала, что напишу. Я училась у неё… А она у меня. Эмоциям. Чувствам. Восхищению. Я смотрела на неё, и меня радовали происходившие в ней перемены…

История шестая
Вирус откровенности

Я лежала на кровати, завернувшись с головой в одеяло. На душе было тоскливо. Два дня назад я уволилась с работы, чтобы больше времени уделять своим книгам. Я была абсолютно уверена в правильности этого решения. Но сегодня эта уверенность почему-то пошатнулась.

Слёзы вместе с жалостью к себе буквально затопили все мои мысли.

– Вот дура… И что я буду делать с этими рассказами и книгами? Тоже мне, великий писатель…

Я не особо любила с кем-то делиться своими переживаниями. Вот и сейчас, ещё плотнее завернувшись в плед, тихонько поскуливала.

Вдруг я ощутила лёгкий толчок в спину. Я немного стянула одеяло и, повернувшись, посмотрела на толкающего. Чёрный балахон… Длинная трость… Пустые глазницы… Было отчего удивиться. Но я почему-то не удивилась. Привыкла к её периодическим визитам.

Только протянула обиженно:

– Больно ведь!

– А валяться ленивым мешком тебе не больно!

Если бы у неё были брови, то она бы их сейчас явно нахмурила…

Она ещё раз ткнула в меня своей тростью. Чувство обиды подкатило к горлу.

– А что мне делать? Рассказики эти дурацкие писать? Так они меня не накормят… Кому они нужны?

Я начала всхлипывать, шмыгая носом.

Она подошла к окну и, бормоча себе под нос: «Вот дурная-то…», раскрыла шторы. Влетевший в комнату ветер развеял её балахон.

– Всё, Писака, хватит себя жалеть! Вставай. Ты даже не представляешь, как я жду чего-нибудь новенького.

Я резко села на кровать и удивлённо спросила:

– Правда?

Она улыбалась пустым ртом:

– Правда. И с чего ты решила, что твои «рассказики» должны тебя кормить? Они принадлежат вовсе даже не тебе. А людям. Это ты должна кормить свой дар. А не он тебя.

Я смотрела на неё широко раскрытыми глазами. Она говорила резко. Но может быть, это именно то, что мне и было нужно?!

Я встала, пошла в ванную и умыла от слёз лицо.

Зайдя в комнату, я увидела, что она всё ещё здесь. В моей голове вдруг пронеслось: «И с чего это я ей все свои мысли выложила?»

Она ответила на мой немой вопрос:

– Это просто вирус.

– Какой ещё вирус?

– Вирус откровенности. Смотри, как носом хлюпаешь. – Она лукаво посмотрела на меня и улыбнулась.

Я схватилась рукой за нос, который от слёз почти не дышал, и сказала растерянно:

– Никогда о таком вирусе не слышала…

Но той, которой предназначались эти слова, в комнате уже не было. Я пожала плечами и села писать…

История седьмая
В издательство

– Писака, вставай! Просыпайся! – Я ощутила лёгкий толчок в бок. Приоткрыв глаза наполовину, я увидела кусок чёрной ткани и трость, направленную на меня. Сразу узнав Гостью, я пробормотала: – И тебе доброе утро!

И стала шарить рукой в поисках телефона. Включив дисплей, я увидела на нём время и недовольно покосилась на неё. 6:43. Выходной. У меня были причины на этот не совсем довольный взгляд.

Но моя Гостья определённо так не считала. Издав какой-то звук, напоминающий цоканье, она сунула мне под нос маленький предмет. Я сразу узнала в нём свою флешку.

– Писака, ну вставай же скорее. Идти надо… – Она стала шагать по комнате взад-вперёд.

Я уже знала об этой её особенности. Она делала так, когда хотела придать важность и значимость своим словам.

Я, хоть убей, не понимала, куда мне нужно было идти в такую рань. Поэтому и задала ей прямой вопрос:

– Куда идти-то? Что за спешка?

Она вскинула руки и возмущённо заговорила:

– Спешка? Ты дописала эту свою книжонку уже месяц назад… А она всё ещё находится в этой штуковине, – так она назвала флешку. – Я видела, как ты поместила её туда… – она говорила всё громче. – Месяц как я уже должна была держать её в руках и листать новенькие, свежие страницы. – Она мечтательно и шумно вздохнула. Но тут же снова вернула себе серьёзный вид. – И что я вижу?! Кто-то даже не чешется! Размазня…

Я проглотила её ругательство молча. Она была единственной, кому позволялись такие выражения. Её критика всегда оказывалась конструктивной и нужной. Поэтому я встала, постаралась придать своему заспанному лицу максимально деловой вид и пошла умываться.

Через полчаса я была готова. Всё это время она сидела на диване и с невозмутимым видом разглядывала свои костяшки на руках.

– Ну всё, я пошла! – Сделав прощальный жест, я повернулась к двери.

Она тут же вскочила и принялась разглаживать свой балахон.

– Я с тобой!

Я обмерла и, развернувшись в её сторону, глупо спросила:

– Куда со мной?

– В издательство. – Она деловито поправляла своё одеяние. – Видишь, я и сумку свою парадную взяла. Она потрясла сумкой, которую я ей когда-то подарила… – Я должна всё проконтролировать. А то будешь там чушь какую-нибудь нести! – Она слегка толкнула меня тростью и первой вышла из дома.

Я, конечно, была не склонна к разному роду чуши, но и спорить с ней было бесполезно. Поэтому я молча вздохнула и вышла следом…

Darmowy fragment się skończył.