Czytaj książkę: «Бег по кругу. Сборник стихов»

Редактор Олег Петрович Котельников

© Петр Петрович Котельников, 2017

ISBN 978-5-4485-1961-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я – египтянин

 
Я египтянин, негр и копт
Во времена Рамсеса¹.
Я ассирийцем быть бы мог,
И другом басилевса.
 
 
Я – армянин, я иудей.
И древний грек Эллады,
Филистимлянин и халдей,
Я – плод людской досады
 
 
Я в вечном городе горел
Во времена Нерона².
Знаком был мне британский лев³,
И кельтский лик дракона⁴.
 
 
В иерусалимском храме был
Легионером Тита⁵.
Я многих жителей убил…
И кем-то был убитым.
 
 
В жаре и пекле изнывал,
И голодом морим я,
Я Бога часто проклинал, —
И славил его имя.
 
 
С петлей на шее шел в Сарай⁶,
В утробе был Молоха⁷.
Я вскрыл живот, как самурай,
Когда погряз в пороках.
 
 
Я был и женщина, и муж,
Любви я предавался.
Я извивался, словно уж,
И., предавая, клялся.
 
 
В трясине был и в жиже
Бездонного болота.
На площади в Париже⁸
 
 
Снял голову с кого-то.
 
 
Я рус, варяг я – славянин,
И кто еще, не знаю?..
К тому ж, такой я не один,
Живу в аду, не в рае.
 
 
Кочую я из века в век,
(Ведь создан для страдания),
Сегодня русский человек —
В хвосте у созидания.
 
 
Готового рецепта нет,
Я глух, как пень, я – слеп
Быть может, и увижу свет,
Когда придёт рассвет!
 

Репетиция, или бег по кругу

 
Остатки прошлого – в корзину!
Куда «сегодня» занесло?..
Опять – вчера! Ну, как назло,
Опять его я вижу спину
И временем не замело….
 
 
А жизнь идет… И я спешу,
(Ползти по жизни не годится).
Черновики перепишу,
Сегодня в завтра превращу,
Не смея заново родиться.
 
 
И, вроде не чурбан, не пень,
И мыслю, кажется, свободно…
Но стало просыпаться лень.
Как ни проснусь – вчерашний день…
А жить-то хочется сегодня!
 
 
Кто крутит это колесо!
И принцип, вроде, немудрящий:
Сегодня в завтра понесло!..
Но только солнышко взошло,
Гляжу, а день – вчерашний.
 
 
Лишь вырвусь, вновь – назад.
Вокруг трясина, да и только!
Как странно, двадцать лет подряд
Все о прогрессе говорят,
Не видя никакого толка.
 
 
А жизни нашей непростой —
Сценарий тусклый пошлый.
Изменится ли в нём хоть что?
Меняю место – нет, не то…
Мы – постоянно в прошлом!
 
 
Похоже всё на жалкий сон:
Проходит жизнь в тумане,
Затянут тучей небосклон,
Царит не цвет, а полутон,
И в никуда желанья манят.
 
 
Проснулся: вижу ту же тьму,
Хотелось приписать недугу…
Но одного я не пойму,
Напротив здравому уму,
Ползём по замкнутому кругу?
 
 
Идём, спускаясь только вниз,
Смотрю у власти те же лица.
Все беды вновь переплелись,
Скажите, что это за жизнь?
Не жизнь – сплошная репетиция!
 

Русские мотивы

Царствовать не всякому дано

 
Да царствовать не всякому дано,
Усядется иной на шею государства,
Хоть кол теши на голове, он все равно,
К разладу приведет он царство.
 
 
Рубаха парень, лихо водку пьет,
И внешне кажется, свой в доску.
И из крестьян фамилия идет.
Ну, в общем, все обычно, просто.
 
 
Представить кто-то мог, чтоб идеал
(Тут не уместен пышный слог)
России принесет такой еще развал,
Который и во сне представиться не мог?
 
 
Минует время, срежутся узлы,
Что остротой сегодня душу режут,
Свидетельства, которые могли б,
Об истине сказать, встречаться станут реже…
 
 
Исчезнет истина, а лжи взойдут посевы,
Махровым цветом все вокруг залив,
И будут в храмах славить то и дело
Того, кто бесу преданно служил.
 

Цена исторической сплетни

 
Нам говорят, что дочь Петра
Казну российскую сгубила, —
Балы роскошные с утра,
И десять тысяч платьев сшила…
 
 
Все это так. Все это так!
Чулки и платья много стоят…
Семь лет войны – такой пустяк,
Что, право, и не стоит спорить…
 

Он не жалел ни рук, ни ног

 
Он не жалел ни рук, ни ног —
Таков его удел,
Избу сам построить мог,
Земля – его надел.
 
 
Святым он стать не мог, —
Тех знаний нет, и слога,
А Бога чтил, но видит бог,
Живого и земного.
 
 
Без разъяснений не понять,
Писания святого.
Употреблял он слово «мать»
Значения иного.
 
 
Проходит много, много лет
Цвет золота на ризах
Икон, иного злата нет…
С овец и коз настрижен.
 
 
Одежда часто не чиста.
Коровий дух, свиной.
Он верит в Господа Христа,
И веры нет иной.
 
 
Живут крестьянская семья,
Родители, подруга,
Детишки малые, земля,
И сельская округа…
 
 
Весь мир страданий и забот,
Он изначально вечен —
Простой крестьянин, хлебороб,
Перстом судьбы отмечен.
 

Пути России не просты

 
Да! Пути России не просты,
И беды вкусила свыше меры.
Не пылали на Руси костры,
Не сжигали здесь людей за веру.
 
 
Вера здесь сурова и чиста,
Индульгенций здесь не продавали,
Шли на гибель с именем Христа,
И бесстрашно жизни отдавали!
 
 
Хорошо знаком нам ратный труд,
С ним знакомы были и монахи,
В кельи не входил обман и блуд,
Строгость жизни – не владенья страха!
 

Одиночка на Руси – бахвальщина

 
Одиночка на Руси – бахвальщина.
Удалью своею похваляется…
Слушают ребята небывальщину:
«То ли брешет, то ли дурью мается?»
 
 
Слушают бахвальщика детинушки —
Парни озорные, здоровенные.
Думают: «размять бы свою силушку…»
Да мешает лень, к тому ж сомнения…
 
 
Пусть себе рассказчик похваляется…
Толку нет ни в вере, ни в безверии.
Говорит спокойно, а не лается…
Перед ложью не захлопнешь двери».
 

Звезда Сиона

 
Люцифер пал с небес,
По Синаю скользнул пятипалою лапой,
Знак родил хитрый бес
Для отвергнутых Богом, проклятых!
 
 
Он когтями провел —
Получилась звезда путеводная беса.
Мир за нею пошел,
Зло пылало, росло в поднебесье!
 
 
Разум слаб. Бес силен!
Слово Бога народом ослабшим забыто.
Был нарушен закон —
Беззаконию двери открыты!
 
 
Пребывали во тьме и ночи.
Слуги беса – у власти над миром.
И звезды той бесовской лучи
Создавали живые кумиры!
 
 
Говорят о судьбе и пути
Что ее изменить мы не можем.
И стараемся что-то найти,
И тоска по утрате нас гложет!
 
 
Я не верю тому.
Есть одна только власть всемогущего Бога.
И служу я ему одному,
Пусть ведет меня светлой дорогой!
 
 
Я не знаю, когда?
Но на небо смотрю, ожидаю:
Что исчезнет звезда
Что зажег Люцифер на Синае.
 

Желание Мидаса

 
Да, все, живущие до нас,
Приверженцы различной веры,
Желали злата свыше меры,
Примером мог служить Мидас.
 
 
От олимпийцев дар тянулся,
Казался он таким простым,
Все становилось золотым,
К чему бы он не прикоснулся
 
 
Статуей стала золотой
И дочь, любимая Мидаса,
Миг необдуманный, пустой,
И смерть царя была ужасной.
 
 
Хлеб в руки взял, он золотой,
И золотой – любая пища.
Хотя б воды глоток, простой,
Он смерти, как спасенья, ищет…
 

Жажда

 
Когда ценней всего вода?
Нужна, но рядом её нет.
Возник пожар, пришла беда,
А от воды – лишь влажный след.
 
 
Когда тяжёл, безводен путь,
Нет больше сил бороться…
И нечем воду зачерпнуть,
Хотя видна на дне колодц
Распух язык, сошёл с ума,
От жажды страшной умирая,
Вода становится сама
Дороже всех сокровищ рая.
 
 
Конь пал, дорога нелегка,
Над головою ворон кружит…
Готов на всё ради глотка,
И воду пьёшь из грязной лужи.
 

Жив полк!.. Жив!

 
Нас пятерка, с нами ротный,
продолжаем знамя несть.
Немец сверху, беззаботно,
сбросил бомб десятков шесть.
 
 
Кто под куст, а кто в ложбину,
кто на грудь, кто на живот.
Живы мы, и живо имя,
Знамя есть, и полк живет!