Czytaj książkę: «Куни»

Пролог

– Кто тебя учил это делать? – прямо спросила Ника.

Я прервался и поднял голову. Её слова меня задели за живое. Прошлой ночью, когда это было прелюдией, она жарко вздыхала, а теперь вопрошающе смотрела на меня, будто и вправду ожидала, что я отвечу. Вот и верь ей после этого… Нет! Кому теперь вообще верить? Она разом разоблачила всех девушек, которые были до неё и не жаловались. Чёрт!

– А… что не так? – смущённо спросил я и, спрятав глаза, начал рассматривать складки на простыни.

– Я, вообще-то, это люблю… Но ты делаешь как-то неправильно, – девушка поднялась на локтях и попыталась пригладить свои короткие красные волосы с непрокрашенными корнями. Они так спутались за ночь, что стали похожи на клубок тонкой медной проволоки.

С растрёпанными волосами Ника выглядела мило, да и без своего панда-макияжа казалась намного невиннее. Я ей об этом не сказал.

Пауза затянулась, но она всё лежала, слегка раздвинув ноги, ожидая, что я попробую снова, и на этот раз получится лучше.

– Сначала языком снизу вверх… Да не один раз! Повтори!.. Вот так. А теперь сделай это в несколько раз быстрее… Нет, ещё не всё. Это только начало! – инструктировала меня девушка.

Периодически я переключал свой взгляд на неё, чтобы видеть, как отражаются мои старания на её лице. Это было нетрудно, ведь в положении лёжа обычно заметная грудь казалась совсем плоской.

Увы, сосредоточиться не получалось. Мысли меня отвлекали. Я, чёрт возьми, действительно пытался вспомнить, «кто меня учил это делать»!

Несколько минут спустя я бросил тщетную попытку встревожить девушку. Всё равно времени у нас оставалось немного. Наши двенадцать часов истекали, и в скором времени нас должны были попросить из номера.

Этот мотель был для меня дороговат, но стоил потраченных денег. К тому же, учитывая, что накануне ночью мы заплатили раньше, чем увидели номер, можно считать, что нам повезло. Ника даже назвала его «музейной комнатой».

– В Макдональдсе позавтракаем? – спросил я. Мой аппетит ещё спал, однако надо было как-то намекнуть, что хватит на сегодня мастер-классов «по этому делу» и пора собираться.

– Можно, – улыбнулась Ника, но не пошевелилась.

Я неспешно выбрался из кровати и подошёл к окну. В февральской серости центр просыпался вяло и с неохотой. Молодая миниатюрная продавщица выметала сор с порога магазина русских сувениров, одинокий турист прицеливался зумом в поисках чего-нибудь интересного.

Спозаранку престижный район выглядел недостопримечательно. Однако никогда бы не подумал, что увижу главную улицу центра города с такого ракурса, да ещё и стоя у окна совершенно голым.

Я задумался, а что если этот турист, фотографируя местную архитектуру, случайно зацепит меня в окне второго этажа? Он бы смог разглядеть на фотографии, что я без трусов?… По физике у меня была тройка.

– У тебя, кажется, есть расчёска? – спросила Ника.

– Да. В сумке, – я оглянулся, девушка тоже не спешила одеваться.

– Что с тобой не так? – засмеялась она. Её смущал мой неотрывный взгляд. Всё-таки не похоже, что Ника была разочарована. Это притупляло разочарование в самом себе.

– Кстати, с Днём святого Валентина.

– Точно! И тебя с праздником.

Я проводил девушку взглядом в ванную. Сзади она выглядела не хуже, чем спереди.

Мог ли я вчера предположить, что после посиделок в баре мы с Никой окажемся тут? Забавно вышло. И всё-таки утренний секс не задался.

Глава 1. Первое перезагрузочное свидание

Если вдруг создалось впечатление, будто я решил представить себя этаким успешным соблазнителем, у которого не бывает проблем с работой, деньгами, да и вообще, мол, у меня не жизнь, а сериал, то спешу вас разуверить. Сам терпеть не могу картонных книжных персонажей, которым чуть-чуть до идеала не хватает и чьи приключения приукрашены донельзя.

Хоть Джеймс Бонд всегда был моим любимым героем, я на него совсем не похож. Врать не буду. Будни я, как правило, коротаю в чёрно-белой окраине. Почти каждый день хожу по одному маршруту, созерцаю в разных погодных локациях один и тот же пейзаж: фабричные трубы, липовые аллеи и одинаковые девятиэтажки.

Знаю, для многих, кто живет за кругом, столица – это «О!», а все столичные – сытые честолюбцы. Но лично я считаю, что, по сути, мало чем отличаюсь от рядовых граждан нашей огромной страны.

Спальные районы мегаполиса насквозь пропитаны неистребимым духом провинции, который чувствуешь как собственную вонь, если не принимал душ пару дней. Есть здесь и нечищеные тротуары, и не спиленные сухостои, а также люди, которые зимой ходят в спортивках, а летом – в пляжных шортах. Это меня не столько расстраивает, сколько провоцирует на иронию.

Может быть, вы укорите меня в том, что я просто боюсь смешаться с толпой серых мышей, притом что сам из их выводка. Но это не так. Просто, имея возможность за двадцать минут оказаться в центре, я не хочу выглядеть дикарём, который вылез из своих трущоб, чтобы сфотографироваться на фоне памятника.

Давно заметил, что в центре – взять любой парк отдыха – совсем другие люди. Они позитивно мыслят, не спорят о политике и не стреляют сигареты на улицах. Вот с этой толпой я хочу смешаться. Да, я не мечтаю стать одним из тех, кого называют «мажорами», и не пытаюсь быть больше, чем я есть. Давно подрастерял амбиции оказаться на верхах заметной жизни города и лишь пытаюсь вписаться в её контекст.

Конечно, в моей жизни время от времени происходит нечто интересное, что не позволяет падать духом и погрязать в рутине. Но бывают периоды, когда дни настолько однообразны, что кажется, будто так было всегда.

Вот одна такая неделька выдалась перед «первым перезагрузочным свиданием», как я его назвал. Если вы вдруг вспомнили о Нике, то сразу скажу, что она тут ни при чём. С ней мы перестали встречаться спустя месяц после ночи в мотеле. Разошлись без скандалов – просто не сложилось, как говорится. Я бы не сказал, что у нас был жаркий роман – несмотря на то, что мы были знакомы больше половины года, наши встречи можно пересчитать по пальцам.

В пятницу во второй половине дня мало кто хочет работать. Сразу после обеда редакция пустеет, но я никуда не торопился, поскольку планов на вечер не имел, а свидание должно было состояться завтра.

Дел у меня всегда хватает, но в тот день я бесцельно бродил и дёргал ручки кабинетов, проверяя, кто ещё не ушел. Для меня было сюрпризом увидеть Федю – нашего верстальщика. Обычно он по пятницам уходит на обед и больше не возвращается.

– Умный, да? Попробуй пройти тест Тьюринга, ублюдок! – он так каждый раз вопит, когда компьютер обыгрывает его в шахматы, тем самым оскорбляя его интеллект. Первые десять раз это звучало забавно…

– Бездельничаешь, – весело упрекнул его я.

– Да всё равно работы нет, – уныло ответил Федя.

– А чего домой не идешь?

В кабинете никого, кроме него, не осталось. Второй верстальщик, корректор и даже выпускающий редактор, похоже, устроили себе сиесту.

– Воду должны для кулеров привезти, просили подождать.

– Так иди, я тебя отпускаю. Я подожду. Девчонки, наверное, заждались, – попытался спровоцировать я.

Федя – парень веселый, непосредственный. Ему только повод дай – он тут же выложит все подробности своей личной жизни. Больше наврёт, разумеется, но слушать его всегда интересно.

– Не-а, – не повёлся на эту уловку Федя и снова взялся за шахматы. Видимо, у него не было настроения болтать.

– Слушай, всё хотел у тебя спросить. А как ты относишься к тому, чтобы… ну… Целуешь девушку в области ниже пупка?

– Куннилингус, что ли? – в произношении Феди это слово звучало совсем не по-французски. – Ну, нормально отношусь. Делаю.

– А тебе когда-нибудь высказывали претензии по этому поводу?

– В смысле? Вроде бы нет, – задумался Федя. – А хотя было однажды! Ленка. Помнишь её?

– А, та, с большим носом.

– Иди ты в задницу!

– Забудь. Чего она тебе сказала-то?

Федя оживился, отъехал от компьютера на стуле и глаза его засверкали.

– Спросила однажды, как сексуальнее будет: если полностью побрить или оставить полоску…

– При чём тут это?

– Да подожди ты! Я, значит, говорю, что лучше полоску оставить. Она так и сделала. Ну, дошло дело до постели, ласки там предварительные… я начинаю её «разогревать». А она голову подняла и всё смотрит так внимательно… В конце концов я не выдержал и спросил: «Чего ты так смотришь?», а она говорит: «Пойду-ка я всё-таки добрею, а то ты на Гитлера похож», – Федя раскатисто заржал.

– Идиот, – сказал я, прыснув в кулак, смех у него был дурацкий и заразительный. – Я про качество спрашиваю.

– А чего качество?

– Ну, может, ты какую-нибудь технику особую используешь?

Парень пожал плечами.

– А какая там техника нужна?

– Ну-ка, высунь язык, поболтай чуть-чуть.

– Да иди ты к чёрту! Чего пристал ко мне вообще с этим? – Федя отвернулся и начал закрывать все программы на компьютере.

И вправду, чего я к нему пристал? Не сказать, что я всерьёз озаботился этим, но то замечание Ники всё-таки наложило отпечаток. Я поймал себя на мысли, что впервые задумался о том, насколько важны оральные ласки. Стоит ли относиться к таким вещам несерьёзно?

Как-то раз одна знакомая поделилась наблюдением, что количество женщин не влияет на мастерство мужчины. Наверное, это относилось и ко мне.

В последнее время, в минуты досуга, я стал интересоваться ролью тонких наслаждений в мировой истории и культуре. Не думаю, что я впал в фанатизм, но отыскал столько материала, что хватило бы на целую научную работу.

А ещё я взял дурацкую привычку маячить языком, когда о чём-нибудь задумаюсь. Интересно, как это выглядело со стороны?

***

Если никто до меня не придумал такую штуку, то я бы мог подготовить и запатентовать проект. Представьте себе устройство по виду как электронные наручные часы, только они показывают совсем другое время.

Допустим, вы прикидываете примерный возраст, когда придёт пора заканчивать с праздной молодецкой жизнью. Скажем, тридцать пять лет. По-вашему, это ещё молодость? Не настаиваю, но согласитесь, уже не та, что раньше! Уже к четвёртому десятку можно полностью облысеть, разжиреть, да и кризис среднего возраста на носу. Мало того, когда вам перевалило за тридцать, не быть женатым или хотя бы разведённым просто неприлично.

Так вот. Вы задаёте устройству количество лет, а специальная программа переводит их в часы, минуты, секунды и начинает обратный отсчёт. Поняли фишку, да?

Думаю, не все бы захотели носить на руке такую штуку, которая постоянно напоминает, что время движется не вперёд и не по кругу, как стрелка на циферблате.

Оно идет на убыть, словно счёт на банковской карте. С каждой секундой вы становитесь всё беднее и беднее.

Мы бы стали немного участливее, имея такие часы? Можно ли жить каждым мигом? Князь Мышкин рассуждал на эту тему и пришёл к выводу, что нельзя. А если с часами обратного отсчёта попробовать? К слову, попытайтесь навскидку угадать, сколько часов в десятке лет? Думаете, миллионы? Нет, всего-то восемьдесят семь с половиной тысяч.

На эту мысль меня вдохновил светофор. Я подумал: вот чёрт! Он показывает то, как истекает время моей молодости, пока я замер в ожидании у этого грёбаного перехода!

Погода выдалась не самая весенняя и совсем не для свиданий. Это был тот самый день, когда сильный ветер оборвал километры проводов, сломал десятки деревьев и наверняка сконфузил сотни дядек с зачёсанными лысинами. Жаль, что я таких не встретил.

Лиза опоздала на десять минут. За это время я успел замерзнуть и потому сразу предложил куда-нибудь зайти. Увы, приличного кафе поблизости не оказалось, пришлось заглянуть в KFC, где в выходной день было полным-полно народу. Я заказал бургер с курицей и большую колу, девушка взяла только зелёный чай.

Когда мы уселись за столик напротив друг друга, мне, наконец, удалось разглядеть Лизу, а точнее – её голову. Всё, что было ниже шеи, скрывал мешковатый джемпер. Хотя и по лицу было заметно, что возраст пошёл девушке на пользу. У неё были большие светло-карие глаза, которые не портили даже признаки постоянного недосыпа, аккуратный нос, что я ценю, пухловатые губы и пышные светлые волосы. Когда я увидел Лизу впервые, её внешность особенно ничем не запомнилась, но, может быть, тогда я ещё не обращал внимания на детали.

– Так ты теперь соцработник, да? – я напрягся, стараясь выдохнуть газ от колы через нос.

– Ага. Ухаживаю за стариками. На самом деле не очень сложно. Не приходится вставать на работу рано… Только платят мало, считай – благотворительность, – Лиза отхлебнула чай и поставила картонный стаканчик на поднос, так осторожно, будто это была фарфоровая чашечка.

– Главное, что это действительно приносит пользу людям, – небрежно бросил я.

– Наверное, ты прав. А тебя как занесло в журналистику?

Для того, чтобы ответить, мне не пришлось собираться с мыслями. Я рассказывал эту дурацкую историю много раз и всегда одинаково.

– Три года назад пришёл в редакцию… Сразу к главному редактору, и сказал: «Я хочу у вас работать». Он посмотрел на меня со скептицизмом, мол, профессионального взгляда у меня наверняка нет. Дал задание, но предупредил, что первые три публикации без оплаты. Поработаешь – а там посмотрим. Я сходил на одну выставку, написал, отправил – тихо. Позже сходил ещё в театр на детское представление… Да… О чём я сейчас? – со мной постоянно такое происходит, когда я рассказываю длинные истории. Некоторые полагают, что таким образом я проверяю, слушают ли меня. Но нет, просто слишком рассеянный.

– Ты пошёл в детский театр, – напомнила Лиза.

– Ага! Снова написал, отправил… На следующий день мне позвонила секретарь и сказала, чтобы я явился на беседу с главным редактором. Пришёл, и он мне сразу же задал вопрос: «Вы ведь этот материал сами написали?». И тут я понял, что принят на работу.

Девушка хмыкнула. Должно быть, это не так круто звучит, как мне самому кажется.

– А ты же вроде собирался стать писателем, нет? – она, не отрываясь, смотрела мне в глаза.

– Мне двух курсов хватило, чтобы понять… – я снова сморщился и дал себе обещание, что больше не буду пить колу на встречах с девушками.

– Что нет такой профессии – «писатель»?

– Точно!

– Ты так ничего и не написал?

– Ничего, что стоит внимания. А ты, кстати, тоже что-то писала про вампиров?

– До сих пор пишу.

– Что? Уже пять лет? Мне кажется, любой на твоём месте давно бы бросил эту затею. Сейчас и вампиры-то уже не так популярны.

– Ну и что? – Лизу немного задело моё замечание. – Кстати, насколько реально издать книгу?

– За свой счёт? Запросто. Иначе – сложнее. Но даже если и получится, денег на этом не заработаешь.

– Почему?

– Как-то раз проводил интервью с одним популярным писателем… Пишет всякую постапокалиптическую хрень… – я выговорил это не с первого раза. – Как его? Неважно. У него книги миллионными тиражами издаются. Я спрашивал, стал ли он миллионером на этом деле, а он мне ответил, что на квартиру ещё не заработал. Понимаешь? Если писать, то так, для души.

– Газет тоже, наверное, скоро не будет, – возразила девушка.

– Ну, знаешь, смерть газет прогнозировали ещё около сотни лет назад, когда появились первые радиопередачи, – я уж было собирался прочитать ей скучную лекцию на эту тему, но вовремя передумал.

– Подожди, а что если предложить издательству такой вариант… – Лиза упёрлась локтями в стол и скрестила пальцыпод подбородком.

– А ты, оказывается, зануда! – весело перебил её я.

– Да, наверное, – улыбнулась она. – Пойдем ещё прогуляемся. Тут парк рядом.

Я скомкал обертку от бургера и запихал её в картонный стаканчик. Не так уж и плохо бывать в таких заведениях. По крайней мере, не нужно ждать счёт и оставлять чаевые.

На улице лучше не стало. Если идти по ветру, то приходилось без конца одёргивать капюшоны, если против – было трудно дышать. Но мне нравилось просто бродить с Лизой по дорожкам маленького и ничем не примечательного парка. Даже погода не портила настроение. Я гордился собой. Серьёзно! В этот момент я видел себя более мудрым, чем пять лет назад.

Никаких попыток взять девушку за руку, ни мысли о подходящем моменте для поцелуя… Когда-то мне думалось, что свидания должны проходить именно так. Этот стереотип давно выветрился из головы, однако только в эти минуты я смотрел на прошлого себя с ироничной улыбкой.

Я могу слушать, я могу вести себя сдержанно, я могу получать удовольствие от обычной прогулки, не думая о том, чем всё это закончится и есть ли в этом смысл!

Именно Лиза позволила мне это осознать. Потому что это была наша вторая встреча спустя пять лет. После того ужасно нелепого свидания, которое нельзя вспомнить без смущения.

Мы провели его в кинотеатре. Будет преувеличено, если скажу, что мы смотрели самый тупой и убогий фильм на свете. Но та комедия была просто неинтересной и почти несмешной.

Лиза откровенно смущалась из-за моих пристальных взглядов и вжалась в кресло, а я думал только о том, что должен её поцеловать, несмотря на то, что это было неуместно. Она была таким подростком, да и у меня ещё не сошли юношеские прыщи…

Я был неуверенным, однако решительным. Мне казалось, что именно решительность – главное.

Всё произошло по уговору. Я, как идиот, спросил разрешения. Целовал неумеючи, но настойчиво, не осознавая нелепости ситуации.

Только годы спустя после того свидания я узнал, что для Лизы это был первый поцелуй.

Глава 2. Слово на букву «К»

Куннилингус. До сих пор неловко произносить это вслух. Хотя, не зная определения этого слова, я бы решил, что это что-то научное… Должно быть, и в моё сознание пустили корни стереотипы.

Вы ведь знаете, у нашего народа отношение к подобным утехам весьма противоречивое. Много ли таких, как Федя, которые беззастенчиво признаются, что готовы, извините, на генитальный поцелуй? Раз, два и обчёлся. Современные мужчины не только считают этот интимный момент чем-то очень личным, но и высказываются резко против такой практики вообще.

Почему? Да потому что мы не французы, за которыми есть репутация ещё со средневековья. Так уж у нас сложилось исторически. Для русского обывателя секс как таковой всегда был самой деликатной темой. Если углубляться в века, то причиной тому могло быть христианство.

Слышали когда-нибудь о «Русских заветных сказках», которые были собраны как фольклор в девятнадцатом веке? Это, скажем так, устное народное порно. Можете почитать забавы ради… Так вот, даже в этих историях, где, казалось бы, «сказочники» могли не ограничивать себя в фантазиях, есть определенные принципы. Например, в сказках русские бабы и мужики не имели привычки раздеваться ради греховодничества, а только спускали штаны да задирали подол.

Только в одной из многочисленных историй был описан оральный секс, да и то как нечто очень нехорошее. Куннилингус расценивался как унижение и наказание. Вывод Ерофеева, не мой.

Это мне было известно ещё на третьем курсе, когда я изучал «теорию литературы», но не верится, что в наше время отрицательное отношение к куннилингусу имеет те же причины, что и раньше. Согласитесь, мало кто сейчас скажет «Грех!» или «В пост нельзя!», скорее, современные осуждатели назовут это дело отвратительным или грязным. Однакомногие из них не против принять оральные ласки от женщины…

В чем причина? Мне думается, что ещё и тюремная культура повлияла на народное отношение к таким вещам. По воровским законам даже касаться руками женских половых органов – осквернение себя, а за историю сокамерникам о том, как ублажал жену языком, запросто можно угодить на «петушатню». Ведь кто такие «опущенные»? Это люди, которые занимаются оральным сексом, и уподобляться им плохо.

Почему именно тюремная культура имеет влияние на цивилизованное общество, спросите? Потому что, грубо говоря, всё двадцатое столетие многие наши соотечественники провели в тюрьмах и лагерях. И те, кто были на свободе, тоже «от тюрьмы не зарекались».

Не потому ли среди тех, кто постарше меня, так популярен музыкальный жанр шансон? Вот, к примеру, мой старший брат с таким упоением его слушает… Он никогда не сидел за решёткой, но создается впечатление, что мечтал об этом всю жизнь.

И всё-таки лёд тает. Люди перестают быть рабами старых устоев. Пусть стесняются, лукавят, осуждают, но, думаю, каждый хоть раз, но пробовал. Ведь многие, как и я, впервые увидели акт любви в порно. Мы тайком смотрели родительские видеокассеты ещё до появления вторичных половых признаков, и никто нам не объяснял, как можно, а как нельзя. В фильмах для взрослых оральный секс – неотъемлемая часть. Это было нашей школой! Да, порно едва ли можно назвать хорошим учителем, ведь оно предназначено для просмотра, а не для обучения, однако как наглядное пособие – вполне пригодно.

Я всё это к тому, что понятие «куннилингус» в русском табуированном сознании появилось совсем недавно. Мы сделали ещё один осторожный шаг к сексуальному раскрепощению. Может быть, я не рискну рассказывать своим друзьям о том, что готов ублажать девушек как угодно, но не стану ничего стесняться в постели. Правда, возможность попрактиковаться не спешила подворачиваться. На самом деле я её и не искал, просто ждал, когда мне повезет.

Честно говоря, терпеть не могу корпоративы, тем более что они у нас проходят всегда одинаково. Во время празднований я особенно остро чувствую, что не вписываюсь в коллектив людей, которые намного старше меня. В рабочей обстановке мы хорошая команда, но в праздных беседах между нами слишком большая пропасть. У них совсем другие интересы и воспитание. Они все замужние и женатые люди… Нет, я не хочу сказать, что мои коллеги старики, погрязшие в быту. Каждый из них интересен, образован и умён в своей области, но, когда мы собираемся за одним столом, получается так, что мне не с кем поговорить.

Исключение – мой коллега Гордеев. Несмотря на то, что он тоже старше меня в два раза, во время будничных перекуров нам всегда было о чём пошутить. Но и он бесполезен в застольных разговорах, так как имеет привычку крепко напиваться.

Вот, например, Феде играет на руку его непосредственность. Он везде себя чувствует комфортно. Ему всё равно где, как и с кем общаться.

Самые занудные вечеринки – это празднования каких-нибудь мелких дат вроде Дня печати. По возможности я стараюсь куда-нибудь отклониться, но в тот раз мне было не отвертеться. Это был двадцатипятилетний юбилей агентства, который мы собирались отмечать в ресторане.

На вечер пригласили не только коллег, но и всяких там чиновничьих шишек, наших многочисленных учредителей и журналистов из других агентств. Тех, что поважней, разумеется.

Я натер свои единственные чёрные туфли до блеска, надел белую рубашку, в которой меня ещё никто не видел, сверху тёмно-синий пиджачок – он у меня тоже один – и подобрал бабочку в тон. Минут пять потратил на укладку волос, дважды побрил лицо, придал ногтям аккуратную форму и, покрутившись у зеркала, признал, что сегодня выгляжу особенно хорошо. Почему я не могу заставить себя делать так каждый день? Да, уход за собой – большой труд.

До ресторана я добрался на такси. По пятничным вечерам в метро лучше не соваться, особенно если так долго приводил себя в порядок. Был уверен, что опоздал, но гости тоже не спешили подтягиваться. В зале пока были только члены моей редакции. В тот день все вырядились парадно, даже Федя нацепил галстук.

– Какой ты сегодня элегантный, – первой отвесила мне комплимент заведующая общественно-политическим отделом.

– Очень хотелось вам соответствовать, Любовь Анатольевна, – ответил я, ловко поправив манжеты. Этот жест отрепетировал заранее.

Поздоровавшись и обменявшись любезностями с каждым присутствующим, я огляделся. Неплохое местечко, но, скорее, клуб, чем ресторан. Приятное освещение, чистенько, никакой вычурности в дизайне. Круглые столики со светильниками, бар, танцпол, маленькая сцена – самое место для корпоративных вечеринок.

Я прошёлся по столам, оглядывая списки с именами. Моё место было у бортика на границе с танцполом. Фамилию написали с ошибкой… Неудивительно. Я взял в руки список, желая выяснить, с кем мне сегодня придётся отмечать. Бухгалтер, корректор, выпускающий редактор… Все женщины! Нельзя назвать это удачей, ведь это означало, что в их компании я буду запасным официантом. Особенно в разгар празднования, когда придётся подливать по «чуть-чуть», но очень часто.

Только одно имя в списке обещало мне, что вечер не будет слишком тоскливым. Татьяна Дунаева. Уверен, вам это ни о чем не говорит. Таня корреспондент самого низкорейтингового телеканала. С ней мы когда-то вместе работали в одной редакции, поэтому она была в списке приглашенных.

До сих пор с этой девушкой мы встречаемся не слишком редко, так как места событий для всех одинаковые. Вообще-то отношения у нас очень странные. Бывает, что ссоримся, иногда, наоборот, милуемся, но чаще всего перестреливаемся язвительными шуточками. Всё потому, что слишком хорошо знаем друг друга.

В тот вечер я сразу для себя решил, что буду крайне внимателен и обходителен. Пусть нам обоим будет приятно. И знал, что мы будем мило ворковать, несмотря на то, что последняя наша встреча закончилась грызнёй.

Примерно за две недели до того вечера, мы столкнулись на окраине города у департамента социальной защиты. Моей задачей было сфотографировать машину с очередным гуманитарным грузом. Представителей других СМИ на месте не было. Оно и понятно – таких сюжетов пруд пруди, но, видимо, нашим руководителям по каким-то причинам было принципиально осветить это событие.

Вообще-то грузовик был готов к отправке ещё до нашего приезда, однако специально для нас несколько коробок спустили обратно, чтобы мы могли запечатлеть момент погрузки.

Дунаева, волоча за собой своего молчаливого оператора, поносилась вокруг крупных тёток-чиновников, кокетливо похихикала с грузчиками, а после взялась за двух ребят в зелёных спецовках. Благо подобного задания мне не давали. Новость для сайта уже была готова, от меня требовалась только иллюстрация.

Как только у Тани появилась свободная минутка, она ринулась ко мне.

– Тебя же вроде повысили, чего это ты опять с техникой? – Похоже, что у неё было настроение меня подразнить. – Котлов все дыры тобой затыкает!

Котлов – это наш директор-главный редактор, так, для справки.

– Мы все многоштатники. Ты знаешь, – отмахнулся я, чтобы не говорила под руку. Солнце внезапно спряталось за тучи, и я менял настройки в фотоаппарате.

Девушка тут же потеряла ко мне интерес и снова убежала на охоту за комментариями. Я вскинул фотоаппарат и сделал целую серию неудачных снимков. На одном грузчик повернулся задницей, на другом некрасиво нагнулся, на третьем снова зад грузчика, парочка фотографий могли получиться, но в кадр влезла тётка в черном пальто. Проклятие! Наша выпускающая не слишком строга к качеству, но я что, зазря окончил курсы репортажной съемки?

– Хочешь, иди, поговори с интересным человеком, – пропищало у меня над ухом.

Рядом снова возникла Дунаева. Я посмотрел на неё через объектив. По лицу было видно, что беседа с бородатым парнем в зеленой спецовке её сильно впечатлила.

– Нет, спасибо. Мне не нравится его борода.

– Он собирался стать священником, но вместо этого пошел воевать, – не унималась девушка.

– Да лучше бы он стал священником, – сплюнул я. – Из двух зол надо выбирать меньшее.

– Какой же ты всё-таки…

Дунаева снова подбежала к оператору, сказала ему что-то и вернулась.

– Что у тебя сегодня такое недовольное лицо-то, а? – Думаю, ей не было дела до этого, просто очень хотелось меня растормошить.

– Пытаюсь сфотографировать грузчиков, а эти бюрократы лезут в камеру. Лишь бы где засветить свои рожи, – это у меня вырвалось, потому что ещё не обедал, а когда я голоден – всегда злой.

Ещё одна попытка, и у меня всё получилось. По крайней мере, теперь было из чего выбрать. Больше всех мне понравилась фотография, где удалось сфокусироваться на коробке.

– А может, тебе самому свалить отсюда со своей щёлкалкой… – вдруг воскликнула тётка-чиновник. Она проронила ещё одно слово, но я не буду его повторять…

– Что, простите? – Изумился я, не сразу поняв, что эти слова адресованы мне.

– Да ничего! Много о себе думаешь, – уже спокойнее, но со злобой ответила женщина.

Увидев радостное лицо Дунаевой, я понял, что тут без неё не обошлось. Она ей всё передала дословно и про «рожи» и про «лишь бы, где засветиться».

Девушка сделала «рожки» и показала мне язык. Мне очень хотелось назвать её дурой, так и вертелось на языке, но я язык прикусил.

– Со своей щёлкалкой, ха-ха!

Ещё мне хотелось сказать, что «щёлкалка» это она и есть, но и от этого воздержался. Заставив себя быть снисходительным, я сделал глубокий вздох и с наигранной тоской произнес:

– Не подходи ко мне сегодня больше, Тань, окей?

– Чего это? – Дунаева поменялась в лице.

Похоже, получилось произвести нужный эффект, и она, не получив от меня желаемой реакции, почувствовала себя по-дурацки. Может быть, даже поняла, что не стоило этого делать и что это не смешно. Но, думаете, эта девушка когда-нибудь признает неправоту, даже в порядке исключения?

– Это что за грубость? Ты же так сказал! Говорить за глаза гадости – плохо. В детстве не учили? – Дунаева сморщила лоб.

– Тань. Я не прошу тебя читать мне морали. Просто оставь меня в покое, – Я демонстративно отвернулся и занялся фотоаппаратом.

Девушка всё ещё стояла рядом. Ей было в новинку моё безразличие.

– Ясно, ты воспринимаешь только лесть! А всё, что указывает на твою ошибку или некомпетентность в каком-либо вопросе, тебя компрометирует как «мачо», и ты воспринимаешь это в штыки! – Её прям прорвало на длинные слова. Причем без единой запинки. Всегда завидовал её безупречной дикции…

– Куда мне до таких профессионалов как ты, – выдохнул я.

– Нет, это ты возомнил себя крутым и пытаешься на чужой проблеме себя как классного, оперативного журналиста возвысить!

– Бог мой… Это тут причем? О каких чужих проблемах речь? Я тебя прошу избавить меня от своего присутствия! Это для тебя слишком сложно? – Кажется, я повысил тон.

– Да, притом что ты всё делаешь на публику и ждешь похвалы! Фу!

Не знаю, к чему она всё это сказала. Я мог ответить, что каждое её слово – самокритика. Напомнить про её коллекцию дипломов участника и иронично поинтересоваться, в каком возрасте она собиралась стать звездой? Но потом мне за это пришлось бы извиняться.

– Ты ждешь, когда я начну оправдываться?

– Нет, не жду, просто я знаю, что права, и мне доставляет чертовское удовольствие разоблачать тебя, пусть сейчас это и никто не слышит.

– И перед кем тогда ты меня сейчас разоблачаешь? Передо мной самим что ли? Что я, себя не знаю?

Больше Дунаева не сказала ни слова, просто стеганула меня взглядом, будто намерена больше никогда со мной не здороваться.