Czytaj książkę: «Ежедневное чудо. Жизнеутверждающие стихи о добром и светлом»

Czcionka:

ISBN 978-5-0055-0041-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ежедневное чудо

Не устал удивляться я обычным вещам:
Аромату акаций и наваристым щам,
Появлению света на небесной слюде,
Щебетанию с веток, и рожденью людей.
Происходит повсюду, и далеко, и близ,
Ежедневное чудо под названием жизнь.

В едином свитке

Туман заполнил узких улочек листки,
Молочной тайнописи между строк подобен.
Слепцы-троллейбусы, держась за поводки,
Едва нащупывают Брайлев шрифт колдобин.

А я сижу в одном из них, к стеклу припав,
Как в перископ смотрю из домика улитки:
Вокруг меня – семь миллиардов смутных глав,
Что пишут – каждая себя – в едином свитке.

Открытой двери свет

Домой шагаю. Поздно.
Лишь тень скользит у ног.
Встряхнется сонный воздух,
Почешет мягкий бок.

Ветвями ивы дрогнут
Ресницы тишины,
Но неба плащ застегнут
На пуговку луны.

Опять ни звука в мире,
А в доме – все темно,
И лишь в одной квартире
Неспящее окно.

И на пороге ляжет
Открытой двери свет,
И голос близкий скажет:
«Ну, вот и ты. Привет!».

О трех типах мебели

Америка – офисный стул:
Все можно настроить, как нужно,
Нажал на рычаг, повернул…
Удобно, нет спору.… Но скучно.

Европа – старинное кресло:
Местами потерто и тесно,
Но в нем так приятно ютиться,
Дыша ароматом традиций…

Россия – скамейка в саду:
Как сядешь – занозы в заду,
И дует, и жестко, и холодно здесь…
Но только на ней имена наши есть.

Баллада о собаке

На работу придорожной рощею
Люди шли – кто с мыслями, кто без.
Вдруг с утробным лаем псина тощая
Выскочила им наперерез.

Люди тормознули, шансы взвешивая:
Электричка тронется вот-вот.
«Да она, наверно, просто бешеная!» —
Крикнул чей-то искривленный рот.

«Бей ее, а то сейчас набросится!» —
Камни слов гремят меж слюнных брызг…
Но над суеты разноголосицей
Жалобно взлетел щенячий визг.

Шум затих. Все повернули головы:
Под кустом, на травянистой кочке,
Копошились маленькие, голые,
И подслеповатые комочки —

Мира новорожденные жители…
Замер торопившийся народ.
Расступился очень уважительно
И пошел тихонечко в обход.

Цветы

По горячим камням,
Где пробились цветы,
Мы идем, не ценя
Краткий миг красоты.

Тяжкий груз на плечах,
И все ближе тот срок.
Тихо гаснет свеча,
Как поникший цветок.

Но спасет тебя дождь —
Исцелитель корней,
Даже если растешь
Среди мертвых камней.

Где набраться нам сил,
Чтобы выпрямить стан,
У цветов ты спроси
И внимай их устам.

«Прикоснувшись к земле
Теплой кожею ног,
Вы найдете во мгле
Свой заветный цветок».

«Босиком по камням,
Где заждались цветы,
Не пройти вам и дня». —
Шепчут из темноты.

Ведь и вправду тяжел
Неизведанный путь.
Хоть один бы прошел
По нему кто-нибудь.

Но нависшим теням
Не затмить красоты.
Мы идем по камням,
Собирая цветы.

От печи начиналась держава российская

От печи начиналась держава российская,
От печи, да не лежа на этой печи:
Что якутский мороз, что нам стужа мансийская —
Рубим избы, печные кладем кирпичи.

Заметают снега поселения русские,
Из сугробов упрямые трубы торчат.
На восток и на север дорожками узкими
Серебрится просторов холодных парча.

Так с природой суровой страна моя спорила:
Месит глину печник – значит, дому почин!
Видно, русской державы течет вся история
Через устье широкое русской печи.

Ты идешь, человек обычный

Ты идешь, человек обычный,
Необычным своим путем.
Полубог ли, титан античный,
Только знающий, что потом?

Громы с молнией – всё, нестрашны!
Пусть на небо пути круты —
Наливаются светом пашни,
И прильнут к огонькам труты.

Всходы-искорки не ленивы:
Фейерверками сверк да сверк!
Дорастут – и по звездным нивам
Заскользит серебристый серп.

Протрубили дождей мажоры,
Солнце щурится в щель на пыль:
Ты колосья лучей тяжелых
Перевязываешь в снопы.

Урожай в закрома повез ты:
Будут светом они полны…
А на скошенном небе звезды
Возмещают ущерб Луны.

Неважно все, что было прежде

Неважно все, что было прежде,
Но из последних самых сил
У гроба собственной надежды —
Поверь, побойся, попроси!

Так слышен искренний молебен,
Хоть рот молящему зашей!
Неважно, есть ли бог на небе,
Когда он есть в твоей душе.

Бой со смертью

Бой со смертью – всегда поражение,
Хоть японец ты будь, хоть валах.
Смысл жизни – в ее продолжении,
В наших детях и в наших делах,

В том, что искрой летит сквозь Вселенную
От седого костра – к молодым,
Возрождая из праха – нетленное…
Остальное – лишь пепел и дым.

Скрипач

Вот опять рвется гриф с твоего плеча,
Но четверка жил не пускает ввысь,
А смычок поцелует струну сейчас —
И шепну я: «Время, остановись!»

В душном воздухе ты пробиваешь брешь:
Взмахом крыльев бабочки из сачка —
Но в бреду себе горло не перережь,
С рельсов струн срывая состав смычка.

В деках – скрип горных елей и ветра крен.
Ты над бездной лет зыбкий мост раскинь,
Раскачай его пульсом яремных вен,
Напои струну теплотой руки.

Я катился по жизни, как снежный ком,
И за слоем слой глубже прятал суть.
Ты в кипящем котле помешай смычком
Позабыть о том, что нельзя вернуть.

Заколдуй немигающим взглядом эф,
По скорлупке трещина зазмеит,
Разбуди первобытные души Ев,
Пусть Адамы вспомнят своих Лилит.

Мой друг мяч

Словно маленький циркач,
По двору запрыгал мяч:
Распугал ворон в округе,
Под крыльцо загнал котов.
Полон воздухом упругим,
К приключениям готов!

Вдруг раздался звон стекла…
Что такое? Вот дела!
Это мяч влетел в окошко
И по стеклам хлобыстнул.
Мчится ябедница-кошка:
«Ой, хозяйка! Караул!»

Та, в дыру просунув нос,
Грозно задала вопрос
Детям, чьи ряды редели:
«Кто попал в окно мячом?»
Все невинно поглядели:
«Сам попал! Мы ни при чем!»

«Вот вы как? И каждый рад
Крикнуть «мячик виноват»?
Что ж, раз он такой неловкий,
Накажу его! И впредь
Будет в запертой кладовке
В темноте ваш мяч сидеть!»

Пригорюнясь, детвора
Расходилась со двора.
Шел и я домой невесел,
Стыд на щеках – словно жар:
Это я мячом навесил
Злополучный тот удар…

Мяч – мой друг, а я его
В горе бросил одного.
Мы с ним вместе мчались к сетке
Между двух высоких штанг…
Он теперь сидит, как в клетке —
Разве с другом можно так?

Нет, пошел я не домой —
Я нажал звонок чужой.
Дверь открылась. Миг расплаты!
Я сказал, не пряча взгляд:
«Мяч у вас не виноватый —
Это я ведь виноват!»