Czytaj książkę: «Гусар»

Глава 1

Какой-то отвратительно мерзкий звук пробивался сквозь сон, категорично мешая досмотреть, как я получаю «Оскар», стоя в шикарном смокинге перед многотысячным залом.

Этот чёртов «Оскар» в последнее время снился мне достаточно часто. Хотя, чисто теоретически, блогерам подобные награды неположены. Но с другой стороны, большинство моих коллег уже переступили порог обычных видосиков и рилсов. Кто-то поёт, кто-то снимается в кино, кого-то вообще в депутаты понесло. Не иначе как от скуки. Так что, почему бы и нет?

Сон был приятный. Награду мне вручала Марго Робби, игриво подмигивая. По-моему, это был намёк на встречу с продолжением, которая ждала меня после завершения официальной части мероприятия. Сон имел все шансы перейти в разряд эротических. Не то, чтобы я фанат эротических снов, но для Марго Робби можно сделать исключение.

Однако громкая музыка снова ударила по готовому к фантазиям сознанию и мне пришлось вынырнуть из приятных сновидений.

– Да чтоб вас…

Я открыл глаза, рукой нащупал телефон, лежавший под кроватью. Развернул его и посмотрел на экран.

Это был не будильник, как показалось сначала. Это был звонок от моего менеджера. Я поднял взгляд и посмотрел на часы, висевшие прямо над плазменной панелью. Цифры показывали 08:15. В такое время я обычно ещё сплю, о чём Толику известно доподлинно.

Вчерашнее мероприятие, где блистал Олег Лайфхакер, то есть я, закончилось глубокой ночью, которая уже переходила в утро. Так какого хрена?!

– Да! – Рявкнул я в мобильник, собираясь послать Анатолия Вайсмана, моего старого друга и по совместительству менеджера, и редкостный придурка куда подальше.

– Олежа! Олежа, это просто жопа! Сейчас же, срочно поднимай свою…

Толик завис на пару секунд, соображая, уместно ли будет в одной фразе дважды употребить слово «жопа». Однако ситуация, похоже, была из рада вон выходящей.

– Жопу поднимай, Олежа, свою. Срочно вали из страны. Налоговая занялась твоими счетами. Срочно! Прямо сейчас вали!

– Толян… – Я перевернулся на бок, прижимая мобильник к уху, – Что за паника? У нас же всё ровно. Ты говорил, всё платим вовремя, чётко.

– Олежа, ты прости за откровенность… но… ты дурак? Тебе двадцать три годика. Откуда столько наивности? Кто в нашей стране платит ВСЁ? Конечно, я следил за отчётами, но, поверь мне, если бы налоги оплачивались в полной мере, ты вряд ли сейчас жил бы в центре Москвы. И тачки твои…

Я поставил мобильник на громкую связь, затем медленно сполз с кровати, попутно выслушивая истерику Толика. Правда, моя медлительность закончилась ровно через несколько минут. Столько потребовалось Толику, сукиному сыну, чтобы рассказать мне детали той самой жопы, которая маячила на горизонте моей, в принципе, вполне прекрасной жизни. Таковой она была до сегодняшнего дня и я, вообще-то, искренне надеялся, что никаких перемен не предвидится.

– До семи лет, Олежа. Понимаешь? И это только мне, а тебе…

Вот где-то между упоминанием статей уголовного кодекса и рыданиями Толика я понял: реально пора валить. Причём очень быстро.

– Василий Петрович, который отец Коли Ревякина, ну ты понял… Он предупредил. И он же сказал, что у тебя есть двадцать четыре часа, чтобы энергично собрать вещи и улететь в сторону любого государства, которое нам сегодня слегка недружественное. Олежа! Ты меня слышишь? Забыл, что с Малиновской сделали? А ведь баба, так-то, охренительные связи имела. И что? Сидит она, Олежа! Слышишь?

Я слышал. Ясный хрен я прекрасно все слышал! Более того, я уже лихорадочно метался по комнате, закидывая вещи в чемодан.

Василий Петрович, упомянутый Толиком, являлся сотрудником каких-то там очень серьёзных структур, поэтому если он посоветовал валить из страны, то я уже минут пять как должен сидеть в самолёте, покидающем воздушное пространство Российской Федерации.

– Толян, созвонимся позже! – Крикнул я в трубку, скинул звонок, помчался сейфу и начал выгребать всю наличку.

Не могу сказать, что ее было там очень много, но на первые месяцы спокойной жизни должно хватить. А насчет остального…

Я завис, с грустью изучая стены родной квартиры. Ее с собой не утащишь. Придётся пожертвовать. Наверное. Хотя, из аэропорта наберу Толика и поговорю с ним. Хата оформлена на дальнего родственника. Глядишь, не доберутся.

– На кой черт им понадобился Олег Лайфхакер… Марафоны не вел. Людей в светлое будущее не звал, про правительство гадостей не говорил… – Бубнил я, закидывая стопки денег в сумку и заодно соображая, как мне их протащить через таможню.

Там же надо декларировать… или уложусь в рамки? На волне легкой паники мозг тупил. Хотя, возможно это было последствием ночной тусовки, где я безбожно, совершенно хамским образом налакался.

Тем не менее, мое непонимание выглядело вполне оправданным. Олег Лайфхакер успешен только потому, что не лез ни в какое заумное дерьмо.

Мои «лайфхаки», если уж совсем честно, сводились к тому, как красиво потягивать смузи у бассейна, чтобы свет выгодно падал на загар, какой шмот покупать и в какие заведения стоит ходить. Все! Никаких авантюр, никаких афёр, никакой роли коуча.

Мой девиз был прост и незамысловат: «Жить в кайф, ни в чём себе не отказывать, и чтобы не докопались». Наверное, именно поэтому мой канал пользовался бешенной популярностью. Люди имеют сильную тягу к халяве и красивой жизни.

Сегодняшний «лайфхак» несомненно получится самым глобальным – как красиво и безболезненно свалить из страны, когда тебя вот-вот прихватит налоговая. Эти – настойчивые сволочи. Хуже питбулей с их смертельной схваткой. Собаке хотя бы можно разжать пасть, налоговая если вцепится, будет держать до последнего. До последнего рубля. Так точнее. Пример упомянутой Толиком Малиновской был показателен – раздели до гола.

Поэтому мое решение выглядело предельно просто: собрать всё, что можно, и переждать сложный период где-нибудь на Бали или в Дубае, пока всё не уляжется. Чистый «стратегический отход». Ничего личного.

Насчет недружественной страны, которую посоветовал Толик, имелись сомнения. Велика вероятность, что туда я уеду, а вот оттуда уже хрен мне кто даст вернуться. Знаем мы эти истории. А я не готов всю оставшуюся жизнь провести на Туманном Альбионе. Не нравится он мне. Да и не люблю арабов или кто там понаехал. Поэтому выберем более привычное направление.

Утомившись считать деньги, я начал просто запихивать их в небольшую спортивную сумку, которая всегда стояла наготове – на случай спонтанных поездок, конечно же. В конце концов, разберусь на месте, сколько там можно протащить, а сколько придётся заявлять. Теперь все по закону буду делать. Ну его к черту. Лучше переплатить, чем несколько лет смотреть на небо в клеточку.

Достаточно скоро я был готов отчалить из Москвы. Кэш, несколько комплектов дизайнерской одежды, паспорт и телефон – всё, что нужно для счастливой жизни без проблем.

Уже перед выходом из квартиры, вспомнил, что ни хрена не выкладывал с самого утра. Метнулся к балкону, собираясь снять сторис из разряда: «Уезжаю надолго, дорогие! Ищите меня там, где не дотянутся загребущие руки налоговой и плохой вай-фай. Обнял, приподнял!» Но уже в следующую секунду остановился.

А что, если товарищи, которые мне совсем не товарищи, следят за моими видосиками? Нет, нет, нет… Нельзя. Из аэропорта что-нибудь выложу, сидя в самолете. И желательно, подлетая к Дубаю.

Через полчаса я уже мчался в сторону Шереметьево. Таксист, судя по всему, в прошлой жизни был гонщиком. Он лавировал между машинами, как бог, под мои постоянные крики: «Быстрее! Ещё быстрее!»

Заодно по пути на «букинге» выбирал билеты. Самый ближайший рейс оказался в Тай, на нем и пришлось остановиться.

Странное дело, но я чувствовал какой-то подъем. Плющило и таращило меня знатно. Думаю, дело было в адреналине. В последнее время жизнь немного утратила краски. Наверное, из-за бесконечных дней, похожих друг на друга. А тут вдруг – опасность, погоня, побег.

Даже начал прикидывать, как хорошо смогу подзаработать на теме вынужденного изгнания. В конце концов, налоговая абы за кем не охотиться. Можно сказать, это – верный признак известности.

Я поправил темные очки и бейсболку, одернул рукав худи. Надеюсь, одежда в достаточной мере простая, чтоб меня не узнали. Специально из всего гардероба выбрал самый непримечательный прикид.

Как только таксист припарковался, я выскочил из машины, не забыв прихватить чемодан и спортивную сумку, в которой лежали денежки, и помчался в здание аэропорта.

Наверное, это была моя карма, или просто роковое стечение обстоятельств, но возле стойки регистрации пришлось притормозиться. Задержка имела вид вполне реальный, человеческий.

Это был мужчина лет пятидесяти, крепкого телосложения, с сединой в висках и выправкой военного. Он перегородил мне дорогу, увлечённый разговором со своей спутницей.

Рядом с ним стояла девчонка, лет семнадцати, с горящими глазами. Естественно, горели они не сами по себе. Девушка заметила, как я пытаюсь обойти мужчину, а так же их тридцать пять сумок.

Сначала она легонько нахмурилась, пристально вглядываясь в мое лицо, а потом на малышку снизошло озарение. Конечно же, она меня узнала.

– Ой! Лайфхакер! Олег Лайфхакер! Можно селфи? – воскликнула девчонка, фонтанируя восторгом.

Я, привыкший к такому вниманию, снисходительно кивнул. Хотя, скажем прямо, место, время и ситуация совершенно не подходили для совместных фото. Но… Не могу отказать красивым девушкам с глазами трепетной лани.

Пока мы делали снимок, мужчина прищурился, изучая меня с ног до головы. В его взгляде была оценка. Да. Он оценивал меня. Последний раз я такой взгляд видел в военкомате, когда доказывал, что «не годен».

– Николай Петрович, полковник в отставке, – представился мужик, протягивая руку. – Лечу с семьёй в Крым на отдых.

Вообще, я, как бы, его ни о чем не спрашивал. Какая мне, к чёртовой матери, разница, куда он летит и с кем? Однако девушка, которая приходилась мужику то ли дочкой, то ли внучкой, продолжала снимать видос, поэтому пришлось натянуть маску вежливого человека. Репутация в нашем деле дорого стоит.

– Замечательно. – Расплылся я в улыбке и даже несколько раз тряхнул ладонь полковника.

Он кивнул на девушку:

– Это моя внучка, Алина. С ума сходит по вашим этим блогерам. Раньше-то кумиры были совсем другими…

О-о-о-о-о… Ну ясно. Сейчас начнётся, про траву, которая была зеленее, про советское прошлое, про пионерские галстуки и комсомольскую совесть. Судя по возрасту мужика, он застал и то, и другое.

– А вы куда? – Поинтересовался полковник.

– А я – туда. – Моя рука очертила круг в воздухе, намекая на сторону, совершенно противоположную от Крыма. – Солнце, море, белоснежные пляжи, экзотические фрукты и сплошной позитив.

– Хм… – Николай Петрович слегка нахмурился. – Что ж вас так тянет в эти «заграницы» ваши? Неужели здесь мало красивых мест? У нас такая замечательная страна. Вот Крым. Вы бывали в Крыму? А Байкал. Ну где, скажите мне на милость, можно найти что-то, хотя бы отдаленно напоминающее Байкал? Родина, опять же. Все – свое, понятное.

Я, не удержавшись, усмехнулся. Просто в словах полковника было слишком много пафоса, который меня всегда поражал в людях его поколения.

Вообще, я не собирался ему отвечать. Зачем тратить время на пустые разговоры с человеком, который, судя по всему, за пределы страны хрен выезжал? К тому же, военный. Но… Меня прямо будто кто-то подбил под руку, потянул за язык.

– Родина? Может и так. Но мне хорошо, где нет налоговой и где вай-фай ловит. А здесь мне уже не очень хорошо. Нет. Вы не подумайте. Родину люблю всем сердцем. Но знаете… У нас с ней, так сказать, гостевой брак и свободные отношения.

Зачем ляпнул ему про налоговую? Сам не знаю. Говорю же, прямо будто какое-то альтер-эго во мне проснулось. Видимо, звонок Толика вызвал бо́льший стресс, чем показалось сначала.

– Нехорошо? Проблемы? – Нахмурился полковник.

Какая тебе разница? Вот так я хотел ответить, но его эта Алина упорно продолжала крутиться рядом с телефоном и я себя сдержал.

– Никаких проблем. – Улыбнулся широко, показывая все тридцать два зуба. Они у меня, между прочим, отменные.

Николай Петрович тяжело вздохнул.

– Эх, сынок… Молод ты. Многого не понимаешь. Я Чернобыль прошёл, горячие точки. Ради этой земли, сынок. Потому что дороже, чем она, только, пожалуй, семья. Нельзя так к нашей земельке относиться. Она нас кормит, поит. Это не просто кусок суши на планете, это наш дом.

Я отмахнулся:

– Дом там, где мне удобно и где не нужно ни за что отвечать. А долг? Да кому я что должен? Я не занимал! Я сам себе хозяин. Вы просто думаете по другому, но это совсем не означает, что все должны думать так же.

Полковник покачал головой:

– Ты ещё поймёшь, когда потеряешь… Не приведи Господь.

Я покосился на полковника, чувствуя, как внутри растет глухое раздражение. Чего он прицепился-то, не пойму. Учит жизни, ты посмотри. Можно подумать, кто-то спрашивал его мнения или совета.

К счастью, именно в этот момент внучка Николая Петровича спрятала мобильник и мне больше не требовалось разыгрывать из себя вежливого человека.

Я резко, не сказав больше ни слова, отвернулся и отошёл от стойки, продолжая думать о своём пока что неопределённом будущем. Хотя, честно говоря, после разговора с полковником остался какой-то осадочек. Вроде бы ничего ТАКОГО он мне не сказал, а вот имелось ощущение, будто слегка меня обгадили.

– В Чернобыле он был… В горячих точках… – Тихо бубнил я себе под нос, вытаскивая телефон из кармана. – И что теперь? Лезть к посторонним людям со своими рассуждениями про Родину? Я, может, тоже был бы… Наверное…

– Молодой человек! Мужчина! Эй, парень!

За спиной раздался чей-то голос. Я бросил взгляд через плечо, не оборачиваясь. Не хотелось снова вступать в тупые разговоры.

За мной спешил местный охранник. Видимо, тоже из поклонников. Иначе чего у него такое лицо взволнованное. Сейчас начнётся – а давайте сфотографируемся, а передайте привет моему сыну. Достали! Не дадут спокойно до самолёта добраться. Популярность – это, конечно, хорошо, но сейчас вот прямо совсем не до этого.

Я сделал вид, будто никого не вижу и ничего не слышу. Пошли все к черту! Учителя хреновы. Итак полковник настроение испортил. И этот сейчас начнет. Тоже, про внучу, про дочку, про Жучку.

Я уставился в телефон, поглощённый своими мыслями. Надо было позвонить Толяну, сказать, что я вот-вот улечу и заодно быстренько обсудить вопрос с квартирой. В конце концов, он – мой менеджер, который, несмотря на многолетнюю дружбу драл, так-то, нехилые деньги. Пусть отрабатывает. Юристов подтягивает, связи подключает. Не знаю. Что угодно!

Заодно, хотел просмотреть огромную кучу входящих оповещений. Вдруг там затерялось что-нибудь важное. Может, сон про «Оскар» был вещий и мне предложат, например, роль в сериале. А что? Вполне справлюсь без всяких актерских образований.

Отвечая на очередное сообщение, я не обратил внимания на скользкий участок пола. Какая-то сволочь пролила воду. Похоже, именно об этом и хотел сказать охранник, который продолжал топать за мной следом.

– Парень! – Снова окликнул он меня. Громко, настойчиво.

Я резко повернулся, собираясь послать его куда подальше. Но… Поскользнувшись на луже, потерял равновесие, нелепо взмахнул руками, и, с ужасом осознавая происходящее, врезался виском в одну из бетонных колонн. Вспышка боли, мелькнувшая перед глазами Марго Робби и затем – полная, абсолютная темнота.

Глава 2

– Ку-ка-ре-ку!

Резкий, пронзительный крик петуха ударил по ушам, мгновенно вырывая мое сознание из вязкого небытия. Не успел открыть глаза, как новый вопль, еще более наглый, разрезал воздух. За ним – третий. Что за хрень?! Второе утро подряд меня будят дурацкие звуковые эффекты.

Мои руки, которые собирались откинуть одеяло, нащупали не шелковые простыни, а жесткие, колючие стебли чего-то сухого. Более того, это «что-то» впивалось в мою спину, а значит, оно было везде!

Я резко открыл глаза.

Полумрак, но какой атмосферный! Готовая локация для съемок хоррора или, на худой конец, клипа в стиле «кантри-шик».

Прямо надо мной были грубые, неотесанные доски низкого потолка, живописно покрытые густой паутиной – пауки тут, видимо, за главных дизайнеров. Тонкие, как лазерные указки, лучи утреннего света пронзали тьму сквозь щели.

Несомненно, есть в этом что-то… хм… оригинальное. Но петухи? Это уже перебор для любого арт-хауса.

Последнее, что помню – подъезжаю к аэропорту, высаживаюсь из такси… Значит, по всем законам логики я должен был улететь в Таиланд.… Но вместо отеля уровня люкс – этот странный, непонятный антураж. Логическая цепочка где-то явно дала сбой.

Еще башка так гудит… Неужели меня снова занесло в дьюти фри и я успел напиться до отлёта? Иначе как объяснить, что в голове нет ни одного воспоминания о самом полете?

Я осторожно принял сидячее положение и снова огляделся по сторонам.

– Сено… Сука, это сено… – Протянул вслух, сам не веря, что говорю.

Затем сгреб в горсть колючую массу, которая находилась под моей задницей, и поднес ее к глазам.

– Реально сено. – Повторил опять же вслух, а потом, не выдержав, нервно хохотнул. – Что за прикол, блин…

Внезапно башка взорвалась болью. В сознании мелькнуло воспоминание, от которого меня прострелило отвратительно холодной судорогой – огни аэропорта, мокрый пол, мое эпичное падение…

Черт… Я же долбанулся головой… точно. Тогда Таиланда может и не быть. Но вместо него я допускаю, к примеру, больничную койку, а не вот это все.

Я опустил голову вниз, рассматривая свое собственное тело. Наверное, хотелось убедиться, что с ним все в порядке. Потому как лично я уже в этом не уверен.

На мне что-то лежало. Приятной тяжестью это не назовешь. Резким движением отбросил вещь в сторону. Темный, грубоватый плащ. На вид – реквизит из исторического фильма про очень бедных рыцарей. Бред какой-то…

Телефон! Где мой верный спутник, источник дохода и волшебная палочка для решения проблем?! Эта мысль вспыхнула в мозгу красной кнопкой «SOS».

Рука лихорадочно пошарила в сене, на нем и под ним. Полный провал. Телефона не было. Тревога, до этого лениво возившаяся на периферии сознания, начала неприятно щекотать нервы. Без телефона я как без рук, это катастрофа!

Взгляд метнулся по сторонам, жадно сканируя обстановку.

– Да ладно… – Снова высказался я, вслух. Было почему-то немного легче, проговаривать свои мысли, будто мой голос развеет дурацкую реальность.

Без вариантов – это конюшня. Не инсталляция, не квест-рум, а самая настоящая конюшня!

Я прекрасно рассмотрел несколько темных стойл, а в них – лошадей. Больших, лоснящихся, вполне себе настоящих.

Некоторые медитативно пережевывали сено, другие пялились на меня с выражением философского безразличия на мордах. Одна, особенно любопытная, вскинула голову и шумно фыркнула, будто говоря: «Ну и что ты тут забыл, дурачок? Иди уже с миром»

Лошади! Не пони для детских праздников, а полноценные такие коняги!

Толик точно не додумался бы до столь креативного способа спрятать меня от налоговой. Хотя… от него всего можно ожидать, он иногда слишком радикально подходит к решению проблем…

Память упрямо твердила: аэропорт, падение, темнота. Но как это связать со всем, что меня окружает? Мозг отказывался выдавать хоть какие-то более-менее адекватные варианты.

Больница? Если только для очень альтернативно одаренных. Ну или для психов. Отель? Разве что с одной звездой и тремя подковами в рейтинге.

Я снова опустил взгляд. Пару минут потупил, пытаясь понять, с какого перепуга мне пришла в голову мысль напялить столь идиотские шмотки. Сам не мог. Просто не мог. Это же не одежда, а черт знает что.

Рубаха из грубой ткани больше напоминала мешок для картошки. Широченные, штаны из такого же материала доходили до щиколоток и выглядели так, будто их носил еще мой прапрадедушка. А там, внизу, возле живописного стожка сена, стояла пара эпичных кожаных сапог. И рядом – две длинные, очень подозрительные полосы серой ткани. А! Да! Ноги были босыми, позволяя мне оценить их очень нечистый вид.

Теоретически, «полосы» могли быть портянками. Но не факт. Они выглядели так, будто ими только что отмывали пол после очень бурной вечеринки. Однако, судя по тому, что никаких носок не валялось ни рядом, ни подальше – скорее всего мое предположение верное.

Я решил, что мне срочно нужно встать, найти кого-нибудь и выяснить, какого черта происходит. Однако, на данном этапе возникла небольшая проблема. Разбираться в искусстве обмотки ног портянками совершенно не хотелось, а сапоги выглядели устрашающе тяжелыми и жесткими. Я поднялся на ноги и попытался двинуться в какую-нибудь сторону, но тут же, с матерными выражениями, плюхнулся обратно на задницу.

Нет, шлепать босиком по этому дизайнерскому полу из сена и… прочих органических удобрений не получится. Колет так, что терпеть не возможно.

Я потянулся к сапогам, с кряхтением нацепил их на голые ноги. Ощущение было незабываемым: будто мои родные конечности засунули в две деревянные колодки, обитые изнутри наждачкой. И размерчик явно «на вырост». Но так я хотя бы смогу перемещаться.

– Ну ничего, Олежа, ничего… – бубнил сам себе под нос, – ситуация, конечно, полная жопа…Но ты же у нас мастер выпутываться из неприятностей.

В общем, стало понятно. Передо мной на данный момент стоит архиважная задача – понять где я и что это за косплей на историческую драму?

Хватит рефлексировать. Пора действовать. Выяснять. И, если повезет, найти кого-нибудь с айфоном.

Я поднялся на ноги. Рывком, демонстрируя чудеса стойкости духа и тела, а затем медленно двинулся вперед.

Конюшня была тесновата. Несколько стойл, узкий проход. В дальнем конце – спасительный прямоугольник света. Дверь. Мой билет из этого пахучего рая. А пахло здесь так, что из уголка правого глаза по щеке скатилась слеза.

Я решительно направился к выходу, стараясь не слишком греметь сапожищами, хотя кому тут было меня слышать, кроме лошадей и неугомонных петухов, продолжавших свой утренний концерт где-то снаружи. Восприятие обострилось до предела: каждый шорох, каждый скрип, каждый новый оттенок запаха регистрировался мозгом с пугающей четкостью.

Мысли метались, как сумасшедшие. Похищение с целью выкупа? Кому я нужен без своего инстаграма¹… Черт… Даже с инстраграмом кому я, на хрен, нужен? Налоговой? Это они решили проучить меня особо изощренным способом? Бред. Не может быть.

Галлюцинации? Но все вокруг было слишком… текстурным. Запах навоза не подделаешь. Ощущение этих сапог на голых ногах – тоже. И загадочное отсутствие последствий падения…

Я осторожно потрогал висок, которым ударился о колонну. Пальцы не нащупали ничего. Вообще. Ни царапины. Может, я все-таки умер и это такой специфический ад для блогеров? Слишком уж аутентично.

Как бы то ни было, поддаваться панике окончательно никто не собирался. Добравшись до простой, дощатой двери, я замер, чувствуя, как сердце отбивает какой-то первобытный ритм. Ну что, Олег Лайфхакер, готов к новой коллаборации с неизвестностью?

Вдох-выдох. Терять особо нечего, кроме, может быть, остатков рассудка.

Я отодвинул тяжелую щеколду – скрипнула она так, будто жаловалась на весь мир, – и с опаской потянул дверь на себя.

Первое, что обрушилось на мое сознание – свет. Яркий, почти слепящий после полумрака конюшни, он заставил зажмуриться.

Когда глаза немного привыкли, я осторожно выглянул наружу и… опешил. Ни тебе рева турбин, ни сигналов такси, ни даже захудалого асфальта. Вместо этого – буйство зелени, слепящее солнце в чистейшем голубом небе и… тишина. Ну, почти. Если не считать настырных петухов, которые, видимо, решили устроить сольный концерт.

Передо мной раскинулась самая настоящая сельская пастораль. Деревянные домишки, кривые плетеные заборы, тропинка, убегающая куда-то в сторону поля, и ни единого намека на двадцать первый век.

Варианта два: или это съемки какого-то очень аутентичного реалити-шоу или я случайно забрёл в заповедник староверов. Других объяснений просто не нахожу.

Воздух, кстати, был потрясающий – чистый, свежий, с легким ароматом дымка и чего-то цветущего.

Внезапно мой взгляд привлекло какое-то движение в стороне. Я повернулся.

Неподалеку от конюшни, у сооружения, отдаленно напоминающего колодец из детских сказок, незнакомый мужчина самозабвенно умывался. То, что мужчина мне не знаком – логично. То, что я вижу перед собой всю эту сельскую прелесть – пугающе.

Мужик плескал себе в лицо пригоршнями воду, фыркал и терся полотенцем, которое больше походило на кусок неотбеленного холста.

Я присмотрелся к нему повнимательнее. Одет он был… прямо скажем, специфически.

Белая просторная рубаха, подпоясанная чем-то вроде ремня, – это еще куда ни шло, такой «эко-стиль» я даже где-то видел. Но вот штаны… Мама дорогая! На нем были одеты какие-то невероятно обтягивающие рейтузы синего цвета, да еще с замысловатой вышивкой желтым шнуром на бедрах, закрученной в лихие узлы.

Нарисовался третий вариант – кажется, я попал на съезд исторических реконструкторов. Или на очень закрытую вечеринку любителей ролевых игр. Этот парень точно косплеит какого-нибудь гусара…

Прическа у него тоже была под стать – волосы зачесаны назад и, кажется, даже слегка завиты. А еще – тонкие усики, навевавшие мысли об организации, которая в нашей стране запрещена. Ну та… Которая с радугой…

Несмотря на всю абсурдность прикида, этот человек являлся моим единственным шансом получить хоть какие-то ответы. Хотя, признаюсь, идти к нему было немного стремно – кто знает, что у этих реконструкторов на уме? Может, он сейчас саблю наголо выхватит и потребует пароль от «тайного общества любителей тесных штанишек». Но, к сожалению, выбора особо не было.

В конце концов, я – мастер коммуникаций. Просто подойду, спрошу, что это за место, попрошу телефон. Мне главное – позвонить Толику. Он непременно решит возникшую проблему.

Стараясь, чтобы доисторические сапоги не слишком громко заявляли о моем приближении, я направился к колодцу. Сердце все еще колотилось, но теперь к этому добавлялось какое-то странное, почти профессиональное любопытство.

Если что, хоть контент для будущего блога сниму – «Как Олег Лайфхакер выживал среди отшельников». Звучит хайпово.

Я подошел ближе. Мужчина был довольно высок, крепко сложен, и даже мокрые волосы, небрежно отброшенные назад, не могли скрыть породистых черт лица. Вблизи его синие рейтузы с желтыми «завитушками» выглядели еще более театрально и нелепо.

Я откашлялся, привлекая внимание.

– Эй, мужик! – максимально дружелюбно начал я. – А где тут позвонить можно? Телефончик сел, а мне бы срочно пару сообщений черкануть. Ну, или просто скажи, кто на вашем этом празднике жизни главный?

Мужчина замер с полотенцем в руках. Медленно, очень медленно он повернул голову в мою сторону. Его серые глаза, до этого момента вполне спокойные, теперь буравили мою физиономию с выражением, которое я бы охарактеризовал как «смесь крайнего удивления и легкой брезгливости».

Он окинул меня цепким взглядом с ног до головы – от нелепых сапог на босу ногу до растрепанных волос – и его губы скривились в тонкую, неприятную линию.

Около пары минут мужик просто молчал, но это молчание было красноречивее любой тирады. Судя по всему мне явно давали понять, что желания к общению не имеется.

Наконец, реконструктор соизволил заговорить. Голос у него был низкий, с рокочущими нотками, и каждое слово он чеканил так, будто высекал его из гранита.

– Ты… к кому обращаешься, хам?! – процедил усатый, в его голосе отчётливо послышалась сталь. – Какого «мужика» здесь усмотрел? И давно ли мы стали на «ты»? Будьте любезны, обращайтесь ко мне, как положено.

Мой внутренний дипломат, обычно спящий богатырским сном, встрепенулся. Похоже, я лоханулся с обращением, надо исправлять ситуацию. На «мужика» этот тип почему-то разозлился. Из толерантных он, точно…

– Э-э, ну не кипятись так, уважаемый, – я попытался изобразить обезоруживающую улыбку, которая обычно действовала на всех без исключения. – Я с положительной точки зрения. Мужик – в смысле, не баба же ты, верно? Сильный, здоровый… представитель мужского пола. Комплимент, можно сказать!

Я даже подмигнул ему, для пущей убедительности. Кажется, это было лишним.

Выражение лица реконструктора стало таким, будто он только что раздавил навозную кучу и теперь пытался понять, как отмыть от мерзкого запаха весь мир. Брови сошлись на переносице, а желваки на скулах заходили ходуном.

– Ты… – начал он, и по тому, как набирался воздух в грудь, я понял, сейчас будет что-то очень недружелюбное.

И точно. Вместо ожидаемой словесной тирады о нормах приличия в девятнадцатом, или какой там у них век на дворе, мужик, сделал резкое движение. Его мокрое холщовое полотенце со свистом рассекло воздух, целясь мне прямо в лицо.

К счастью, я оказался быстрее и успел увернуться. Ткань ударила меня по плечу. Не то чтобы очень больно, но унизительно – это факт. И мокро. А главное – совершенно неожиданно.

– За такие оскорбления, сударь, – прошипел он, глаза его метали молнии, а ноздри хищно раздувались, – я вызываю вас на дуэль! Немедля! Вы получите удовлетворение! Ваша репутация чудака, конечно, дело известное. Но хамского обращения в свой адрес не потерплю!

Дуэль? Я на секунду завис, переваривая информацию. Дуэль – это типа пиф-паф из пистолетов на рассвете, или там шпагами тыкать друг в друга до первой крови?

Парень явно пересмотрел исторических фильмов. Или я все-таки попал на какой-то очень продвинутый квест с полным погружением и актерами, которые слишком вжились в роль.

В любом случае, ситуация явно выходит из-под контроля. Этот тип настроен серьезно. С другой стороны, какой-то ряженый будет меня тут полотенцами хлестать? Ну уж нет!

Мое самолюбие, обычно мирно дремавшее под слоем пофигизма, взбунтовалось. Да и, чего уж скрывать, захотелось поставить придурка-реконструктора на место. Раз пошла такая пьянка – режь последний огурец. То есть, подыграй!

– Дуэль, говоришь? – я криво усмехнулся, – Удовлетворение, значит? Ну что ж, вызов принят, красавчик в обтягивающих штанишках!

Полотенца у меня под рукой не оказалось, да и выглядело бы это как-то не по-мужски – махаться тряпками. Но у меня было кое-что поинтереснее.

Я наклонился и, стараясь не потерять равновесия, сдернул с ноги одну из своих новоприобретенных «деревянных колодок». Сапог, напомню, был весьма увесистым.

– Мой секундант передаст вам условия! – театрально заявил я, а потом, сделав шаг вперед, с размаху приложил мужика этим самым сапогом по физиономии.

Не так сильно, как он меня полотенцем, но достаточно ощутимо, чтобы придурка качнуло назад, а на его лбу остался красный след.