Czytaj książkę: «По зову Илиады. Поэма в прозе»

Czcionka:

Дизайнер обложки Павел Агеев

ISBN 978-5-0055-0500-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Эту поэму я написал после просмотра фильма «Троя» и документального фильма «Тайные знаки – Троянская диадема. Месть обманутых богов».

Мечта – она как женщина! Желает казаться недосягаемой, по-своему капризна и любит тех, кто добивается с ней свидания!

По зову Илиады _{Поэма в прозе}

Жаром объята пустыня,
Солнце раскаляет песок;
Золотые волнистые линии
Искусно перекатывает ветерок.

Это родина миражей
И затерявшегося эха,
Где оазисом зацвёл сюжет,
И вскрикнул восторг успеха.

Ветерок покачивал палатку
И вскользь гладил её,
А в ней золото в беспорядке
Блестело алчным огнём.

Мужчина нервно его разбрасывал,
Не церемонясь с ценными артефактами;
Ему Гомер Илиадой путь указывал,
И мрак сомнения «освещал факелом».

Женщину, что его сопровождала,
Такая волна эмоций смутила.
Наблюдая, ту грань она искала,
Что на надежду и гнев его разделила.

Он среди сотни своих находок
Мистическую драгоценность искал, —
Не трофей и не самородок —
О какой Гомер в Илиаде слагал.

И вот его лицо озарила
Долгожданной победы улыбка:
Явь мечту ему подарила,
Он не мог сдержать радость крика.

Среди золота великой Трои
Нашёл он сказочную диадему,
Что, согласно легенде, или истории,
Венчала голову самой Елены.

Этот искатель, наш герой, —
Археолог-самоучка Генрих Шлиман.
Он с детства шёл за своей мечтой,
Находя верный путь по книге.

Лишь тот мечты своей достоин,
Кто реальностью её рисует,
Ведь легендарную Трою
Учёные считали абсурдом.

И что попытки Генриха тщетны,
Археологу руки напрасно они опускали;
Им таинственные ответы
Лишь больше вопросов задавали.

Она – как мифическая Атлантида,
Что загадкой погребла эра.
Считали, что никто её не видел,
Что это плод воображения Гомера

Но искатель был из тех,
Кто не останавливался перед целью.
Он в насмешках не слышал смех,
И в очаг мечты бросался ветром.

В раннем детстве маленький Генрих,
Едва только научившись читать,
Не замечая времени в освещениях бледных,
Мог вечерами страницы листать.

Ночь колыбельную ему пела,
И часы пролетали птичьим клином,
Когда великую «Илиаду» Гомера,
Щурясь, читал он перед камином.

Он был полностью погружён
В ту далёкую эпоху,
Он явь воздвигал миражом
И эмоции выражал вздохом.

Однажды, увлечённый чтением,
Не услышал, как его зовёт отец.
У того закончилось терпение,
И он закрыл сыну сиявший ларец.

В тот тихий поздний вечер
Был Шлиман – старший раздражён.
Гнев в душе оставлял увечье,
И словом он был вооружён.

Отец служил Пастером
В небольшой местной церкви,
Он был будто в рабстве,
Для него краски меркли.

Невзирая на духовный сан,
Он постоянно был слегка опьянён,
Он не восклицал алкоголю осанну,
Но и против него не был он.

Подошёл к читающему сыну
И небрежно вырвал книгу,
Злость порождала силу,
Ведь малыш пренебрегал религией.

Голос эхом пронзил душу,
Якобы, эти строки не правы:
«Я изгоню эту ересь и чушь,
Что съедает твой ум, словно отрава!»

С этим ужасающим криком
Он кинул книгу в камина пламя.
Видом пожирающих бликов
Мальчик был в сердце ранен.

Генрих, как завороженный, с болью
Смотрел на пылающий огонь
И видел, как в нём горела Троя
И тот обманный подаренный конь.

Слёзы сдержать было трудно,
Как и стон души во вздохе.
В мимолётные секунды
Пламя возродило сюжет эпохи:

Много времени тому назад,
Там, где судьбы короткой линией,
Древние мифы гласят,
Что красоте Елены все завидовали.

Прекрасна она во взоре
И безумно красива душой,
Вместо следов лепестки розы
Она оставляла за собой

В её манящих глазах
Все мужчины мечтали утонуть,
На её пряных устах
Сладостно хотели окончить путь.

Кто лишь единожды узрел её очи
С длинными ресницами,
Тот жил с её ликом, к сердцу приколоченным.
В неё невозможно не влюбиться!

Ей посвящали кровавые победы
Самые лучшие воины в боях.
Поэты, что о красоте её ведали,
Не могли её выразить в стихах.

Буквы цветами распускались,
Когда выводилось её имя,
И ноты на крыльях к небу поднимались,
Поднебесье украшено было ими.

Локоны её благоухающих волос —
Словно переплёт солнечных лучей.
Восторг, объятый восхищением, превознёс
Бриз, в лагуне отражая танец свечей.

О её прекраснейшем лике
Слагали стихи и баллады,
Раздавались влюблённых душ крики,
О ней мечты звались усладой.

Её эротично манящая фигура
Описанию не поддаётся словам
Не в силах выразить и Амуру
То, что было на зависть Богам.

Но красивые снежинки
Обычно в грязи тают,
И, сдерживая слезинки,
Она вышла замуж за Менелая.

Он был царём Спарты
И прославленным воином,
Но жизнь тогда тасовала карты,
И козырь доставался достойным.

Зависть богини Афродиты
К прекрасной земной Елене
Была волной о скалы разбита,
Ведь она не рождена из морской пены.

Лишь богиня может быть совершенством,
И не должно быть её лика прелестней,
Но Афродиту терзала и ревность —
Она к Елене ревновала Гефеста,

И месть свою устроила так:
Менелай уехал в военный поход,
А в Спарту прибыл прежний враг,
Чтоб миром над ними сиял небосвод.

Гостями были два царевича
Из великой и могучей Трои,
Один сказал: «Воевать нам незачем!
И так уже пролили много крови!»

Это произнёс Гектор могучий,
Старший сын царя Приама.
Он боям на мечах и словах был обучен,
И всегда говорил прямо.

Он – лучший воин Трои,
Но в душе его звучала лира;
Не тот герой, кто в крови чужой тонет,
А тот, кто силён и желает мира.

Предложение всем по нраву,
И началось пиршество и веселье.
За столом Елена, жена Менелая,
От влюблённых глаз была в смущении.

Младший царевич Парис
Не мог свой взор отвлечь,
Душа его ринулась ввысь,
А плоть потеряла дар речи.

Он слышал те баллады
О её божественной красоте,
Но никогда ещё от взгляда
Он не был на такой высоте.

Она – вершина вдохновения,
Откуда гипноз совершенства виден,
В памяти неистребимое мгновение,
Её лик источал флюиды.

Удары его плененного сердца
До кипения разгоняли кровь,
Он не мог насмотреться
На, ту чьё имя – любовь.

В её поведении и лике
Зеркально взаимность отразилась;
Под шумные пляски и крики
Парис и Елена уединились.

Их влюблённые взгляды
Друг в друге тонули,
Они небесное блаженство познали,
Предвкушая пряность поцелуев.

Её нежнейший поцелуй —
Это свежесть оазиса
В душе пустыни так цветут,
Как даже в мираже не покажется.

Гелиотропом благоухает
Каждый локон её волос,
Восторг желание пробуждает
Лепестками нежнейших роз.

Выделяя фигуру дивную,
Шафрановый пеплос пылает;
Красоту олимпийской богини
Елена собой затмевает.

Скромно-милая улыбка,
Что до этого дня была скованна,
И ямочки её блаженного лика
Были им расцелованы.

Вспыхнуло страстное пламя
И они поддались искушению.
Одарил Париса прекрасными дарами
Пеплос лёгким скольжением:

Она перед ним предстала
Обворожительная, полностью нагая.
Она бы и слепца очаровала,
Луна светила, с восторгом на неё взирая.

Порыв ветра отбросил тяжёлую занавесь
И ворвался в открытое окно,
Он Парису выражал свою зависть,
А Елене открыл взор на небесное полотно.

В мрачной ночной пасти,
В глубине незримой темноты,
Звёзды ликовали контрастом.
Отражая свет нежнейшей луны.

Их отблеск бликами сиял,
Из всей гаммы выделяя её лицо,
Ветер крылья расправлял
И осыпал её звёздной пыльцой.

Парис поднял её на руки
И положил на царское ложе,
Ночь окутали приятные звуки,
Они были ни на что не похожи.

По взмаху пером поэта
Ноты волнами соединились
И в поднебесье где-то
Вокруг струн лиры они обвились.

Ночь лирикой объята,
Облака – как сливки взбитые,
Вдохновением Эрато
И улыбкой Афродиты.

Все плавные изгибы
Грациозного движения
Луна тенью откинула,
Зеркальным отражением.

Не под своей уже властью
Дыхание до стонов возрастает,
У искушения в рабстве
Они сладостно прибывают.

Шелка воздушной постели
Она в кулачках сжала
Когда над пламенем они летели,
Где страсть их пыл раскаляла.

По ступеням экстаза
Они шли путём млечной дороги
К звёздам в небесной вазе,
Где наслаждение сплелось с восторгом.

Бурная ночь их с ума свела
Страстно-эротичной усладой.
Обездвижено-усталые тела
Были в ожидании душ возврата.

С сиянием небесного сапфира
Солнышко утро озарило,
С птицами ноты лиры
Нежно влюблённых пробудили.

Парису нужно было как можно скорей
Покинуть Елены покои,
Но он был готов сгореть
От чувств, что зовётся любовью.

И тогда он ей предложил
Уплыть вместе с ними:
– Дай мне руку, и бежим
Туда, где двое станут единым!

Я не смогу без тебя!
Уж лучше здесь я умру!
Не проживу я и дня,
Не узрев твою красоту!

Но промолвили её уста
Дрожащим шёпотом:
– Здесь я – пламя у костра,
И душа моя в дыму и копоти.

Я жена по принуждению,
И меня растаптывает страдание.
Свету не быть в затмении,
Даже по огромному желанию.

Я ещё никого не любила
И не готова была к любви,
Слушала пустое эхо в груди я,
И не было огня в крови.

Но при первой же встрече
Наших с тобой взоров
Я подумала о вечном…
Любовь, не поддаётся законам.

В моих глазах тонули муки,
Последнюю надежду разрушив,
Я почувствовала, как взялись за руки
Наши, уже влюблённые, души.

– Я безумно полюбил тебя, —
Парис Елене сказал.
– Люблю безумно тебя и я, —
Её голосок прошептал.

И снова сладостно слились
Их губы в поцелуе,
Поднимая души ввысь,
Туда, где ветер свободой дует.

Они мыслями блуждают
Там, где грёзы в мире снов,
Ничего вокруг не замечают;
Любовь сильнее всех разумных умов.

Парис с родным братом,
Чьё имя Непобедимый Гектор,
Держат путь обратно,
Им дует попутный ветер.

Команда на борту
В работе дружно и синхронно
Умываются в поту,
Но от мозолей их рукам не больно.

Богровым бархатом распускает
Сакуру в поднебесье закат,
Собой лагуну он ласкает
И бризом вдыхает её аромат.

Отныне всё должно быть хорошо,
Гектор про себя подумал,
Мир в Спарту и Трою пришёл,
И никто от мечей не умер.

Но его настороженно подозвал Парис:
– Ты можешь меня возненавидеть,
Нам нужно спуститься вниз,
Ты должен это увидеть!

По просьбе своего брата
Гектор вниз спустился,
И тут же попятился назад он
И удивлённо возмутился.

Он увидел ту Елену,
Спартанскую супругу Менелая
– Неужели она пленна,
И твоя любовь её украла?

Ты что ж натворил?
И что теперь будет?
Я едва войну предотвратил,
Как вновь ветра её раздуют!

Гектор дал суровый указ
Повернуть судно обратно,
Не видя у влюблённых глаз
Скрытые слёзы брата.

Парис Елену держал за руку,
Как за последний жизни волосок.
– Пред тобой, брат, на колени я рухну!
Не отнимай мой воздуха глоток!

Неужели ты не слышишь
Как душа моя кричит?
Ты ведь супругой своей дышишь,
И эхо ударов сердца к ней мчит!

Обожаемая Андромаха
Тебя с любовью ждёт,
Но руки твоей один взмах
Мою судьбу надвое рвёт.

Одумайся, тебя прошу,
Не иди у гордости на поводу!
Никуда её я не пущу,
Или с ней вместе я уйду!

Пусть ожидает там нас смерть,
И мы на встречу к ней пойдём.
В глаза друг другу будем мы смотреть
И в объятиях умрём.

Пусть кромсают плоть мечи,
И всё омоет нашей кровью,
Но эхо никогда не замолчит
Крика, брошенного любовью!

Прошу пойми ты, брат,
Войне быть суждено!
Даже листая страницы назад,
Видно когда начало её рождено.

Не так важна Менелаю Елена,
Как его брату Агамемнону.
Поставить Трою на колени
Его желание неизменно

Пойми, не любит она его
И никогда не любила.
Ей в душу он плюёт,
И свет любви он ей затмил.

Признаю, он без ума
От её божественной красоты,
Но её душевная струна
Поднимает ноты не для его высоты!

Гектор, выслушав его,
Сказал прекраснейшей Елене:
– Свет лика твоего
Сделал Париса пленным.

Любовь ли всё это?
Любишь ли его ты?
Шёпот строками поэта
Долетает ли до твоей высоты?

Чем ты это можешь доказать,
И зачем вам это всё?
– Любовь словами не передать,
Она глубокий смысл несёт.

Я люблю его так же,
Как любит меня и он,
И мне вовсе не важно,
Он нищий или занимает трон!

За весь тот диалог
Они, не разжимая рук
И не слушаясь ног,
Стоят под единый сердечный стук.

Пошла ли она навстречу любви,
Или была принуждена Афродитой,
Но уже отплывали корабли
И не изменить ход событий.

И тогда Гектор решил,
Нет смысла спорить с любовью —
Над ней суд Богов вершил,
И они путь держали в Трою.

Подплыв к её причалу,
Елена искренне удивилась,
Узрев те стены величавые,
Какими Троя гордилась.

Встреча царевичей
Была демонстративной,
Слетелись все птицы певчие
Под свежесть прошедших ливней.

Первым Гектор подошёл
К царю и отцу Приаму,
Тот на встречу с трона сошёл,
Промолвив: «Мы сами себе роем яму.

Сын, кто это с вами?
Неужели та самая Елена,
Что красотой одарена богами,
У какой любовь бежит по венам?

Прошу, объясните мне,
Как всё это понимать!
Мы раскаляем гнев
В тех, кто жаждет воевать.

Вы были посланы туда
Во благо долгожданному миру,
Дабы не грянула война
И чтоб не навлечь ту силу.

А вы приблизили Ареса пробуждение,
Сурового Бога войны,
Он жаждет нашего падения
И кровью стены омыть.

Перед царём пал на колени
Младший его сын Парис:
– Отец, я люблю Елену!
Прошу, ты с этим смирись,

Войны нам не избежать,
И причина тому – золото!
Ты нас учил мечом побеждать
Там, где дипломатия растоптана.

Я готов погибнуть за Трою
И во имя большой любви!
Ведь я сейчас живу любовью,
О которой Богов молил.

Холодом пронзало моей жизни нить,
И только сейчас я смог согреться.
Как царь, ты можешь меня казнить,
Но пойми меня, как мужчина, ты!

Приам велел подняться сыну,
И глубоко задумался он,
Его взор владения окинул,
И величием воссиял трон.

Он смотрел на тех людей,
Кого окружают могучие стены,
И увидел облака в форме двух лебедей,
А в них узрел Париса с Еленой.

И тут он промолвил:
– Быть войне во имя любви!
Пусть в будущем украсит история,
Как высшее чувство топит в крови.

Пусть уста двух влюблённых
Насытятся пряностью поцелуев,
Пусть каждый вдох будет окрылён
Чувством, что Эрато лирично рифмует!

Согласна ли будешь ты,
Не по указу царскому,
Но по зову своей души
Стать Еленой Троянской?

Друзья превратятся во врагов,
И пусть зверем одичает
Каждый, кто будет против того,
Что вас сама любовь обвенчает.

Елена счастливо улыбнулась,
Озарив блаженством Трою,
Париса взором коснулась,
Сердца заполнив любовью.

– Я плыла сюда для того,
Чтобы здесь остаться,
В объятиях Париса моего,
И стать Еленой Троянской!

Вся Троя радостью ликовала.
Венчание на следующий день назначили,
Так как с дороги они устали
И хотели банальное превратить в иначе…

Закат небо бархатом укрыл,
На глазах темнея.
Лунный свет к земле плыл
В отблесках звёздной аллеи.

Поцелуи в нектарной сласти
Нежно и плавно утопали,
Ночь в жажде страсти
Дурманом от земли их поднимала.

Царевича роскошное ложе —
Это пышность облаков,
На нём появлялись лепестки розы
Подарком от влюблённых Богов.

Благоухание сливается со стонами
И погружается в глубину души
И оттуда с феромонами
Растворяется в ночной тиши.

Влюблённых душ невидимый творец
Направляет ритм, ликуя;
Сливается единое биение сердец
С нежными поцелуями.

Эхо на крыльях порхает,
Со стонами в ладонях,
Дню небо ночь дарит,
Вздохами утопая в благовоньях.

Страсть в порыве жажды
Растворяет страх и холод,
Она повторяет дважды
Те шаги, что в поднебесье уходят.

От поцелуев и объятий,
В переплёте ласкающих рук,
Стонами вился над кроватью
Наслаждения блаженный звук.

Но даже блуждающая вечность
Иногда проходит над обрывом,
Чтоб её совершенность
Новой волной омыло.

Собой она вдохновляет
Тем, что невидимы её титры,
Вновь круговорот вращает,
На часах не замечая цифры.

Вечность, равно как птица,
Прекрасно – грациозен её полёт;
Нескончаемое вновь повторится
И уже никогда не умрёт.

Сквозь пелену долгой ночи
Пробивается первый луч,
Темноту разрывая в клочья,
И рассвет озаряет танец туч.

Готовится к венчанию Троя;
Радости новой жизни нет предела.
А по другую сторону моря
Спарта по-иному на ситуацию смотрела

За честь царя Менелая
Вступился его брат, Агамемнон,
Две огромные армии объединяя.
Но не каждый воин им был предан.

Была у Спарты гордость,
В лице мощи и грации воина,
Азартная его молодость
Была всех подвигов достойна.

Он силой Зевса был одарён
Молниеносными ударами с небес
И был балладами восхвалён
Как непобедимый Ахиллес.

Он редко подчинялся приказам,
И для него не существовало царей,
Война не пугала кровавым оскалом,
И взгляд смерти его делал смелей.

Пока цари Спарты
Собирали воинов в поход,
Ахиллес был в споре с азартом
Но штиль не остановит шум бурлящих вод.

Ему не нужна пролитая кровь,
Приносящая смерть и горе,
И это не был призыв Богов,
Он жаждал оставить след в истории.

Он прекрасно знал,
Что его слава рядом где-то,
И к ней его призвал
Троянский царевич Гектор.

Его великие подвиги в боях
Восхваляли все от мала до велика,
Его сила измерялась в морях,
Его за руку вела сама Ника.

Ахиллесу только об одном мечталось:
Нанести поражение Гектору,
Чтоб история Ахилла восхваляла
И имя его обессмертила.

И не по приказу царей,
А во имя собственной славы,
Чтоб солнцем выйти из теней,
И крылья Ника над ним расправила.

Он пришёл туда, где был сбор.
Цари не малый флот собрали,
Но в погоде был затор —
Со штилем волны засыпали.

Агамемнону нужна война
И победа любой ценой,
А Менелаю нужна та одна,
Кто нарушала сердечный покой.

И пусть не любим он ею был,
И вдвойне не люб сейчас,
Никак не угаснет его пыл,
Даже когда нить оборвалась.

В нём кипела кровь,
И два лика он мог отразить:
На одном цветёт любовь,
Другой яростной местью грозит.

Глаза Агамемнона алчностью искрились,
И жадность подлая его звала.
И два брата договорились,
Сделка была такова:

Золото за Троянскими стенами,
Всё себе он забирает,
А предательница Елена
Достанется Менелаю.

Чтоб локти не кусать,
В бой рвались два брата,
Но спущенные паруса
Были штилем объяты.

Агамемнон обратился к Калхасу,
И прорицатель увидел ужасное,
Промолвив такие фразы:
«Над нами Боги властны!

Это Артемида, богиня охоты,
И покровительница зверей,
Причина в гавани стоявшего флота,
Что утопает во мраке теней.

Она разгневана тем,
Что ты убил её священную лань,
Ты должен пожертвовать всем,
Чтоб разгладить небесную ткань.

Чтоб штиль моря покинул
И вновь ветра запели,
Ты должен умилостивить богиню,
Принеся в жертву дочь Ифигению.»

Ошеломлённый Агамемнон,
Уступил требованиям войска;
Царь у свирепства был пленным
И самого себя он был в поиске.

Отступать значит сдаться,
А это жалкая трусость,
Но больно в глаза горю улыбаться,
Осознавая масштабную глупость.

Его изнутри разрывает
Любовь к единственной дочке,
Душа истерично рыдает,
Из бутона не появиться цветочку.

Солнце светит тьмою,
Им невозможно согреться,
Облик оживает за пеленою
Мимолётным детством.

Молитвами было вымолено
Долгожданное её рождение,
Перед выбором красивого имени
Душа предвкушено пала на колени.

Пробудила дремлющая память
То, о чем счастье может плакать.
Он в омуте восторга плавал,
Когда впервые назвала его папой.

Тогда тонкий голосок пронзил
Его бесчувственно-каменное сердце,
И он совсем по-иному зажил,
Для отцовской любви найдя место.

За каждую её счастливую улыбку
Он хвалу Олимпу восклицал,
Таяли в душе его льдинки,
Когда лик её милейший созерцал.

Сверкая молниеносными бликами,
Книгой листались былые года,
Сердце разрывало ужасными криками,
И солью поглощалась вода.

Безвыходность терзает изнутри,
В глаза смотрит любящая дочка;
За спиной ждут ветра корабли,
И где-то нужно ставить точку.

Войска рвутся в кровавый бой
И жаждут Агамемнона решений.
Распорядившийся судьбой,
Он тишину создал в мгновение.

Те вопросы, что встают ребром,
Не всегда находят ответы.
Каждый задумался о своём,
У кого есть семья и дети.

Даже те, кто войнами живёт,
Проливая реки чужой крови,
Каждый из них осознаёт,
Что нет острее душевной боли.

Агамемнон подозвал пятилетнюю дочку
И играючи с ней уединился.
Поцеловав её румяные щёчки,
Взмахом меча обряд совершился.

Он вышел оттуда иной,
И был в себе потерян.
И вот, как по взмаху рукой,
Проснулся дремлющий ветер.

– Папа, тебя я люблю! —
Не услышит он слов этих милых;
Ифигения приняла судьбу
Из патриотических мотивов.

Морскую и небесную гладь
Возмутил разгневанный ветер,
Он в клочья готов разорвать
Из туч небесные сети.

Злой волчицей завыв,
Он дул ещё сильней.
Его могучий порыв
Гнал не одну сотню кораблей.

Вдаль взволнованно смотря,
Плывёт с великим Ахиллесом,
Расправив два крыла,
Патрокл, его друг детства.

Он словно к солнцу тянулся,
Ахиллесу во всём подражая,
И, чтоб к свету тому прикоснуться,
В себе он смелость пробуждает.

Флот стрелой из лука
Направлялся к своей цели,
А в Трое мечи расслабили руки,
К венчанию птицы прилетели.

Влюблённый царевич Парис
К ногам прекрасной Елены
Душой пал и молился
Её красоте совершенной.

Он слугам велел подать
Всё золото Трои
Оно должно на той сиять,
Кто всего высшего достоин.

Елена под покровом тайны
Уединилась и примеряла,
Выбирая самое шикарное
Украшение из щедрого дара.

Её внимание привлекла
Диадема из чистого золота,
Ею решила украшать она
Прекраснейшую из смертных голову.

Диадему с волнением надела,
Себе добавив блеском красоты;
Зеркало едва посмело
Отразить прелесть сквозь мрак пустоты

Дивной фигуры каждую грань
Подчеркивал белоснежный пеплос,
Будто к небесам прикасалась ткань,
Воспевая неземную совершенность.

Невеста вышла в шикарном наряде,
Разорвав судьбы невидимую ленту,
Утопая в его восторженном взгляде,
Парис вечность ждал того момента.

Они друг друга взглядом нашли,