Сага об угре

Довольно интересно было читать, человек заморочился, реально перекопал много источников, в связи с этим все выглядит достоверно и логично, а еще книга очень трогательная.

Очень познавательная и интересная книга, написанная простым, но при этом взрослым языком. Заложенные в ней смыслы и проводимые параллели воспринимаются чётко и именно в той части книги, когда должны.

Я ожидал, что угорь тут будет какой-то метафорой, образом, ведь читать книгу просто об угрях вряд ли бы когда-нибудь сел. Но это буквально книга об угрях, плавающих под водой. И я буду рекомендовать её всем.

Множество источников перелопатил автор, чтобы поведать нам об этих рыбах, проходящих, извиваясь и скрываясь, сквозь века и всю историю человечества. Всегда рядом и всегда во мраке.

Личная история автора очень органично вписана в информацию об угрях, которая занимает 85% книги. И это на удивление увлекательно!

Роман мне понравился. Очень много узнала для себя нового и интересного. Читала с удовольствием, совершенно не напрягает, как многие романы с упором на исторические истины. Жаль, что нет на сайте других книг этого автора

"Есть ли среди вас такой отец, который даст своему сыну змею, когда тот попросит рыбы?" Несинодальное от Луки

Душевный и чудаковатый нон-фикшн про труднопостижимый онтогенез на лицо ужасной, нежной внутри рыбы с некошерной чешуёй, симметрично инкрустированный медитативно-ностальгическими главами про то, как автор и авторский отец ловили эту самую рыбу на кисельных берегах шведского детства. Но на первый, да и на второй взгляд «Сага об угре» выглядит подозрительной и — ура, каламбур! - скользкой затеей, а подзаголовок - «О связи поколений, любви и дороге домой» - ничего хорошего не предвещает потасканной урбанистическим одиночеством ехидне, готовой с 90% уверенностью, не открывая, идентифицировать ее как дидактический квазинаучпоп для любителей эзотерического знания, старательно приглаженный эзоповым языком под несложные мантры нордического левоцентризма и наивного пантеизма, очередные новости лаборатории просветления и гармоничного сосуществования — на таком компосте хорошо взращивать крепких как репки и нервных как жучки фрёкен Тунберг или органический турнепс. С третьего взгляда я поняла, что ничего: дочитала бодро уже до середины, а первые два скользили по поверхности — каюсь, поспешила, была неправа. Есть тут другое измерение. Это действительно по-скандинавски основательное расследование: не только эффектный синтез всех доступных источников — биологических, психиатрических и литературных (что не всегда одно и то же), где искомый угорь когда-либо всплывал — от Аристотеля до Фрейда, от Гомера до Мелвилла, через джентльменские дзен-коаны Исаака Уолтона к жести Гюнтера Грасса и воспалительным процессам Бориса Виана, - но и скрупулёзная, чуть занудная, история изучения объекта, заблуждений и открытий пугающего количества учёных и не очень энтузиастов, бившихся за выведение на чистую воду «одного из самых загадочных существ на планете». Хватит, пожалуй, каламбуров. Вышло, что вышло: стать узкоспециальным развлечением для широкой аудитории «Саге об угре» мешает как раз то обстоятельство, что журналист Свенссон отнюдь не стесняется превращать своего склизкого героя в метафору, со всеми положенными по протоколу оговорками и оглядками на ловушки антропоцентризма очеловечивать его, превращать в драматический персонаж, проводить параллели с дорогим сердцу каждого двуногого беспёрого мифом о вечном, например, возвращении и предлагать самодельные отмычки к неизбывно непонятному. Человеку ли? Угрю?

Окей, угорь. Внимательно взглянув на свой запущенный профиль, понимаю, что не моей корове звездеть — опять двадцать пять за рыбу деньги (я только про рыбу и пишу что ли, вот же причудливая девиация?!) И не стану я ничуть удивляться, почему Свенссон выбрал столь узкий путь познания, напоминающий, честно говоря, анекдот с советской бородой про студента и строение блохи (упс, вспомнила, даже он в финале выводит обратно: «- Рыба живет в воде, шерсти у нее нет, но если б была, то в ней обязательно водились бы блохи...») Ладно. Всё ж из воды. Тур, скажем, Хейердал, воду недолюбливал и в отдельности от «Кон-Тики» и Сенкевича плавал как топор, а вот автор, например, книги (в отличие от автора рецензии, готового за порцию унаги продать чью-нибудь малую родину) не слишком-то жалует угря, не смотря на то, что выловил его всяческими способами в промышленных прямо количествах — и жирный он, и сладкий, и тошнотворный, и вокруг руки мерзко обвивается. Но это вообще не существенно — не все пути к сердцу гладко проложены через желудок и приятны на ощупь. Угорь, кто бы мог подумать, заслуживает внимания и одержимости даже в отрыве от внешних данных, питательной ценности, вкусовых качеств и цены за кг. на рынке в Бильбао, и Свенссон далеко не первый, кто посвятил ему если не magnum opus, то, в переводе на вульгату, лучшие годы жизни. Оказывается, «вопрос об угре» - неиссякаемый источник неврозов для натуралистов всех времен, «священный Грааль естественных наук»: ну, как поиски философского камня, темной материи, решения задачи Римана или единственно верного ударения в слове «творог».

Сейчас более-менее известно, что угорь не возникает сам собой из ничего, из глины и праха земного — в чём были уверены веками все, кто безуспешно пытался обнаружить при вскрытии хоть какие-то органы размножения. (Не удалось это, кстати, и юному Зигмунду нашему Фрейду, проходившему производственную практику по морской зоологии на научно-исследовательской станции в Триесте — «с ножом в одной руке и мёртвым угрём в другой» - и понявшему, в основном, что истина редко лежит на поверхности: свою сексуальность угорь Фрейду не раскрыл. Воздержусь судить, насколько повлияло на становление психоанализа то обстоятельство, что к концу сезона будущий доктор называл и непостижимых угрей, и своенравных средиземноморских женщин одним словом — bestias – ну, бестии, это понятно). Фатально прерываемые на самом интересном месте мировыми войнами, личными и глобальными кризисами исследования прочих маньяков от биологии в конце концов показали: угорь рождается в водоворотных дебрях океана, среди бурых водорослей аномального Саргассова моря. После чего эфемерным и беспомощным «ивовым листком» дрейфует по течению: формально оставаясь на месте, неуклонно движется навстречу метаморфозам. Достигнув европейских рек, он уже другой человек , и если прозрачный и крайне деликатесный «стеклянный» угорь не будет поглощен зажравшимися капиталистами , то он найдет своё место — помрачнее, поглубже, помутнее, станет «желтобрюхим» и скрытным на долгие годы — без вдохновенья, без любви и половых органов, пока таинственная страсть не совершит окончательного переворота, и угорь в новом «серебристом» воплощении устремится назад — из самых дремучих омутов, короткими ночными перебежками по пересеченной местности — увидеть Саргассово море и умереть, предварительно размножившись. Удивительное дело, но это всё ещё теория — никто и никогда взрослого угря в том море не встречал. Такая жизнь.

Казалось бы, всё, книга безнадёжно проспойлерена. и не менее загадочной, чем угорь, ускользающей целевой аудитории остается только наслаждаться подробностями и догадками про тектонику плит, магнитные поля, про звёздное небо над головой и непреодолимый инстинкт внутри — плюс семейные портреты на фоне, байки, легенды и редкие проблески кладистической латыни. Но нет. Если бы. Нужно быть готовым к тому, что для Свенссона путь угря — это «экзистенциальная целеустремленность» со всеми вытекающими, что угорь вам не просто так, но «символическое воплощение метафизики», и что, хотя самого угря вряд ли хоть сколько-нибудь волнует вопрос об угре, но если он не будет волновать человека, то всё пропало.

«Загадка угря становится эхом тех вопросов, которые носит в себе каждый из нас: кто я? Откуда я взялся? Куда я иду?»

И понеслась! «Сага», хоть выжимай, насквозь пропитана незамысловатой, но тщательно пропущенной через фильтр личного опыта рефлексивной философией — суррогат религии, последнее прибежище для измученного рацио невротичного агностика, пожизненно закодированного от рецидивов возвращения к нерассуждающей и успокоительной вере предков. Но почему в роли доппельгангера не сверкающий лосось, например, или там перелётный голубь, изысканно и как попало бродящий жираф или вот котик — все ж любят котиков? - любой из «братьев наших меньших», менее склизкий и более приятный для самоидентификации? Так уж вышло, что Свенссон-сын и Свенссон-отец (как, вероятно, и все предыдущие Свенссоны), простые люди обыкновенной судьбы в неуютном абсурдном мире противоречий и парадоксов, ловили вместе угря: змееподобного, страшного, отталкивающего и притягательного — становясь чуть ближе к тайнам мира и немного понятнее друг другу. И с ним — отчуждённым и одиноким — разглядели сходство, у него — потрясающе живучего — заподозрили цель. И пусть грозит пальцем высоко-сижу-далеко-гляжу- Докинз: не обольщайтесь, мол, никакого вам целеполагания, ни малейшего волеизъявления: и рыбаки и рыбки — только этапы эстафеты в передаче эгоистичных генов... Как страшно жить! А тем более умирать. И автор соблазняется побыть наивным, сумасшедшим, воспользоваться прорехами в научном знании и поверить в чудо, то есть своим глазам. Ведь «для угря смерть относительное понятие»:

«Для того, кто хоть однажды видел, как угорь умирает и вновь возрождается из мёртвых, рационального мышления уже не достаточно»

И то, что последняя глава под заголовком «В Саргассовом море» - она вовсе не про рыбу посреди смертной любви, она про последние дни асфальтоукладчика в шведском хосписе, — это так по-человечески понятно.

Не исключено, что покой и волю и впрямь отменили окончательно, но выбрать свой индивидуальный и иррациональный путь по пересеченной местности в пункт назначения — это можно попробовать. Маршрут перестроен, через сто метров поверните налево.

Я ничего не знала об угре. Никогда не задумывалась, рыба это или змея. Никогда не ела из неё какое-нибудь блюдо. И вообще была к угрю совершенно равнодушна. Ну, есть угорь где-то параллельно от меня. И всё на этом. Но прочитала эту книгу и стало интересно. Когда-то Аристотель считал, что угорь появляется из глины. Он не может размножаться, как обычные живые существа. Фрейд в молодости занимался исследованием этой рыбы. Интерес великих людей заставляет поневоле зауважать угря. Конечно, не из глины он рождается, но необычен, это точно! Если поймать угрей и держать в ограниченном месте, ожидая, что они станут размножаться, то ожидание будет напрасным. Угри не размножаются в неволе. Они способны жить восемьдесят лет. Они рождаются в одном месте, потом уплывают от туда, но если через много лет решат родить маленьких угрей, то снова возвращаются в это самое место. Много интересных фактов, как раз для таких незнающих, как я. Сижу в своём личном коконе, ограничено воспринимая информацию, боюсь умереть от короновируса, боюсь остаться без денег, без семьи, без любви, переживаю о сплетнях на работе, мечтаю об отпуске, чтобы тупо отоспаться и сидеть дома в четырех стенах, читая книги! А тут угорь! Который способен жить и без воды и плавать где угодно! Автор лично знаком с ловлей угря. Он занимался этой рыбалкой с детства, с отцом. И неприятно было читать о том, как эту несчастную рыбу отлавливают. В наше время угорь стал редкостью. За много лет его почти истребили. Да, на это способно человечество, истреблять живую природу. Не секрет. После прочтения я полезла в интернет, искать видео, чтобы пополнить информацию) Захотелось расширить неожиданные познания. Книгу я бы посоветовала тем, кто любит читать о природе и животных. Моменты психологии здесь, конечно, есть, но всё же это книга об угре) Не ждите от неё какой-то остросюжетной динамики)