Czytaj książkę: «Власть и решение»

Czcionka:

Panajotis Kondylis

Macht und Entscheidung

Matthes & Seitz

Berlin

Предисловие редактора

Среди выдающихся философов XX века едва ли найдется мыслитель более недооцененный, чем Панайотис Кондилис. Причины этого кроются одновременно в условиях, в которых формировалась философия Кондилиса, и в его личности. Греческий философ, почти вся профессиональная жизнь которого прошла в Германии, всегда считался белой вороной в академическом сообществе, несмотря на свой несомненный талант. Его энциклопедические знания и постоянный интерес к их расширению стали скорее препятствием его университетской карьере: Кондилис скептически относился к профессорским должностям, считая, что профессиональная философия давно мертва, и предпочитал всегда держать дистанцию по отношению к ней. В то же время предельно жесткая критика Кондилиса в адрес представителей франкфуртской школы, в 1980-е годы уже прочно доминировавшей в немецкой академической среде, создавала ему недобрую славу среди многих коллег, которые в результате предпочитали вообще не вступать с ним в публичный диалог.

Упомянутые обстоятельства можно было бы расценивать как свидетельство того, что Кондилис переоценивал свою философию и недооценивал чужие идеи, если бы не популярность, которой пользовались труды Кондилиса в Германии при его жизни, – а в Греции и по сей день. О том, что эта популярность не была случайной, говорят оценки тех его коллег, чья университетская карьера, напротив, была крайне успешной. Фолькер Герхардт, один из самых влиятельных университетских философов Германии в 2000 –2010-е годы, называет Кондилиса выдающимся интеллектуалом, продолжавшим традиции Макса Вебера «более независимо и продуктивно <…>, чем все вместе взятые государственные служащие – профессора политологии, социологии и философии»¹. В свою очередь, историк Райнхарт Козеллек, чье влияние уже при жизни вышло далеко за пределы Германии, с глубоким уважением говорит о Кондилисе как обладавшем энциклопедическими знаниями интеллектуале и одном из немногих мыслителей XX века, «который устоял перед всеми навязанными временем, идеологией и модой требованиями», сохранив свою уникальную идентичность².

Чем же интересен выбранный Кондилисом подход и почему его влияние на академическую философию и социальные науки не столь значительно, как влияние Вебера? Для ответа на эти вопросы нам понадобится более детальный взгляд на личность Кондилиса, его идеи и методы³.

1. Жизнь и карьера

Панайотис Кондилис родился в 1943 году в греческой Олимпии, неподалеку от древнего святилища и места проведения Олимпийских игр. Его отец Деметриус, военный офицер, из-за туберкулеза вынужден рано оставить военную службу и выйти на пенсию. Его мать Мария, по профессии преподаватель, владеет несколькими европейскими языками, но не работает по своей специальности. В детские годы Кондилиса его семья несколько раз переезжает – сначала в Коринф, где в 1947 году родилась его сестра Мельпо, а затем в 1949 году в Неа-Эритрею, северный пригород Афин. В Неа-Эритрее Кондилис посещает шесть классов начальной школы, а затем переходит в школу в соседней Кифиссии. Учеба дается ему очень легко.

В возрасте 14 лет Кондилис серьезно заболевает и в течение долгого времени не посещает школьные занятия. Вынужденный почти постоянно оставаться дома, он проводит время за чтением – в основном древнегреческих и латинских авторов. Благодаря этому он быстро и в совершенстве осваивает два древних языка. Особенно ему нравится «История» Фукидида, описывающая события Пелопоннесской войны. В тот же период Кондилис читает тексты классической греческой философии и впервые знакомится с работами Спинозы, в особенности с «Этикой», оказавшей на него серьезное влияние⁴.

После окончания классической гимназии в Кифиссии в 1961 году Кондилис начинает посещать обязательный для будущих студентов годичный подготовительный курс в Афинском университете, однако не сдает итоговый экзамен из-за того, что забывает взять с собой документы. В 1963 году со второй попытки он официально становится студентом университета, поступив на отделение классической филологии. Учителями Кондилиса являются ведущие греческие филологи, историки и археологи, из которых наиболее близок ему неокантианец и специалист по платоновской философии Иоаннис Теодоракопулос, с которым Кондилис поддерживает связь вплоть до его смерти в 1981 году. Во время обучения Кондилис продолжает читать большие объемы философских текстов (всегда на языке оригинала) как античных, так и современных авторов, особое внимание уделяя Марксу и марксистам.

Как и многие в его студенческом окружении, Кондилис становится членом организации «Молодежь Ламбракиса», образованной в 1963 году после убийства депутата от Единой демократической левой партии (ЭДА) Григориса Ламбракиса, которое спровоцировало массовые протесты против консервативного правительства Константиноса Караманлиса. Из греческих политиков Кондилис больше всего ценит центриста Георгиоса Папандреу, возглавившего новое правительство, и тяжело переживает его увольнение, а также последовавший за этим политический кризис, положивший начало печально известному периоду диктатуры «черных полковников». В период активного участия в политических организациях у Кондилиса появляется множество новых друзей, например редакторы журнала Panspoudastiki Стелиос Рамфос и Яннис Калиорис, будущий издатель Георгиос Хатзопулос, психиатр Иоаннис Тсенкос, а также Космас Психопедис, выдающийся греческий философ и ученик Юргена Хабермаса. С большинством из них Кондилис поддерживает активные контакты вплоть до 1990-х годов. На его отношения с друзьями не влияет и постепенное отдаление от марксизма во второй половине 1960-х годов⁵.

В июле 1969 года Кондилис успешно завершает свое университетское обучение, ненадолго прерванное из-за службы в армии. Уже в армии Кондилис активно переводит тексты на греческий язык. После университета он продолжает свои занятия. Характерно, что первым большим текстом, написанным Кондилисом, является 187-страничное предисловие к переводу «Государя» Макиавелли. В этот же период Кондилис активно ищет возможности поступления в аспирантуру. Тогдашняя бедность греческих библиотек представляется ему непреодолимым препятствием для написания хорошей диссертации, и Кондилис решает отправиться в Германию, сначала во Франкфурт-на-Майне (где ему не удается найти подходящего научного руководителя), а затем в Гейдельберг.

В сентябре 1972 года Кондилис поступает в аспирантуру Гейдельбергского университета. Он посещает занятия по философии, истории и политологии у Ханса-Георга Гадамера, гегелеведа Дитера Генриха, Михаэля Тойниссена, Вернера Конце и политолога Ханса-Йоахима Арндта. Генрих становится научным руководителем его диссертации «Возникновение диалектики. Анализ европейского Просвещения, а также духовного развития Гёльдерлина, Шеллинга и Гегеля до 1802 года». С ним у Кондилиса поначалу устанавливаются очень хорошие отношения: Генрих впечатлен объемом и глубиной исследований своего аспиранта и всячески помогает ему в работе. Однако после завершения диссертации и Генрих, и Тойниссен дают на нее сдержанно-критические отзывы, отмечая недостатки философской аргументации (в частности, отсутствие ответа на вопрос об истине), перевешивающие огромный объем исторических знаний, продемонстрированный автором. Работа, к большому разочарованию Кондилиса, получает лишь оценку magna cum laude (вместо высшей summa cum laude), что в свою очередь приводит к сложностям с публикацией, которые разрешаются лишь благодаря участию Вернера Конце. Несмотря на свое принципиальное несогласие с оценками рецензентов, объяснимое существенной разницей во взглядах на методы истории философии, Кондилис учитывает некоторые критические замечания и впоследствии существенно перерабатывает текст, разделяя его на две книги: «Возникновение диалектики» (1979) и «Просвещение в рамках рационализма Нового времени» (1981).

После защиты диссертации Кондилис в начале 1978 года возвращается в Афины и с этого времени проводит свою дальнейшую жизнь между Афинами и Гейдельбергом. В Гейдельберге он проводит летние месяцы (а также, как правило, май и сентябрь), собирая в библиотеках необходимые ему материалы, а в остальное время работает в Афинах. В Греции он занимается подготовкой многочисленных переводов и издательской работой, а также много путешествует. В 1980-х и в начале 1990-х годов он совершает и несколько поездок по Европе. В конце 1980-х годов Кондилис посещает Москву и Ленинград, а впечатления от этого путешествия ложатся в основу многих его наблюдений в политических работах о планетарной политике после холодной войны.

С 1980-х годов начинается крайне плодотворный для Кондилиса период, в который он публикует ключевые работы по истории идей и политической философии, а также намечает контуры своей социальной онтологии. В то же время дальнейшая академическая карьера Кондилиса не складывается. Предложение Арндта, видевшего в нем своего возможного преемника на профессорском посту в Гейдельберге, Кондилис отклоняет – возможно, из-за своего скептического отношения к политологии⁶. Поиски профессуры в Греции также не завершаются успехом. Кондилис участвует в конкурсе на профессорское место в Афинском университете, но отборочная комиссия выносит решение в пользу имеющего гораздо более скромные публикации конкурента, что вызывает огромный скандал⁷. Последовавшее через два года предложение занять профессорское место в Афинах без конкурса Кондилис отклоняет, как и более поздние предложения из двух других университетов. Согласно свидетельству Фалька Хорста, по прошествии нескольких лет после защиты диссертации Кондилис, уже привыкнув к образу жизни неуниверситетского интеллектуала, приходит к выводу, что связанные с профессурой обязанности по преподаванию являются лишней тратой времени, а в Греции еще и препятствием для серьезных исследований.

В 1990 году Кондилис получает двухгодичную исследовательскую стипендию фонда Humboldt-Stiftung, в 1991 году медаль имени Гёте за большой вклад в немецко-греческий культурный обмен, а в 1994 году становится стипендиатом Wissenschaftskolleg в Берлине. Получение Кондилисом этих престижных стипендий и премий совпадает с высшей точкой его популярности в Германии. К тому моменту выходят в свет (и вызывают широкую дискуссию) его работы «Консерватизм» и «Упадок буржуазного мышления», а Кондилис активно публикуется в немецких академических журналах и популярной прессе, в частности во Frankfurter Allgemeine Zeitung (эти статьи позднее становятся частью сборников «Планетарная политика после холодной войны» и «Политическое в XX веке»). Однако в 1998 году Кондилис, в то время работавший над расширением своего проекта социальной онтологии, выстроенного вокруг понятия политического, неожиданно умирает в возрасте 55 лет. Собранную им объемную библиотеку, отражающую многосторонность его взглядов, родственники Кондилиса передают университету имени Аристотеля в Салониках.

Кондилис был не только выдающимся философом, но и весьма продуктивным переводчиком и издателем текстов, оставив большое наследие. Он, с одной стороны, внес большой вклад в обогащение греческой интеллектуальной традиции, а с другой – повысил международный интерес к греческой философии. К сожалению, отсутствие у Кондилиса большой заинтересованности в развитии собственной школы, в основном непубличный характер его интеллектуальной деятельности, сложный стиль его письма, а также ранняя смерть привели к тому, что на сегодняшний день его наследие неизвестно широкой аудитории. Его идеи и методы, способные внести существенный вклад и в современные дебаты – о политическом реализме и нормативизме, о кризисе консерватизма, о траектории развития европейской культурной традиции и о взаимосвязи философии и социальных наук, – до сих пор имеют ограниченное влияние, даже несмотря на новую популярность работ Кондилиса на его родине в Греции.

2. Основные труды

Основную часть интеллектуального наследия Кондилиса, помимо его переводов и выпущенных им сборников и антологий, составляют философские труды. Ключевыми для Кондилиса являлись три направления: исследования в области истории идей, анализ политических проблем и разработка оригинальной теории социальной онтологии. В первую группу входят, прежде всего, «Возникновение диалектики» (1979) и «Просвещение в рамках рационализма Нового времени» (1981), а также книги «Теории войны: Клаузевиц – Маркс – Энгельс – Ленин» (1988), «Метафизика Нового времени» (1990) и «Упадок буржуазного мышления и образа жизни» (1991). Примером политических работ служат «Планетарная политика после холодной войны» (1992) и «Политическое в XX веке» (2001). Нашумевшую монографию Кондилиса – «Консерватизм: его историческое содержание и упадок» (1986) – можно отнести одновременно к первому и второму направлению. Наконец, к третьей группе относятся первый том «Социальной онтологии» под заглавием «Политическое и человек: Социальные отношения, понимание, рациональность» (2001), а также неопубликованные заметки Кондилиса к следующим томам и, с некоторыми оговорками, «Власть и решение» (1984). Следует отметить, что у Кондилиса работы по истории идей и представленная в них теория современности служат основой и отправной точкой для двух других направлений.

В работах о диалектике и Просвещении Кондилис рассматривает развитие рационализма и сопровождавшую его реабилитацию чувственности через призму противостояния с интеллектуализмом (в естественных науках и картезианстве), ставившим знак равенства между природой и разумом⁸. Одним из тех, кто преодолевает оппозицию рационализма и интеллектуализма, Кондилис считает Лейбница⁹. В свою очередь, Канта Кондилис называет философом, разрывающим с Просвещением: в отличие от представителей классического Просвещения, Кант не ставит перед собой задачу реабилитации чувственности, а подвергает ее интеллектуалистской и скептической критике¹⁰. В «Возникновении диалектики» Кондилис также фокусируется на теме реабилитации чувственности – на примере Фихте, Шиллера, Гёльдерлина, Шеллинга и Гегеля. Его подробный разбор идей Шеллинга и Гёльдерлина представляет собой богатый материал для историков философии – материал, который, к сожалению, был обойден вниманием даже немецких коллег Кондилиса.

Начатая Кондилисом в работах 1970 –1980-х годов линия анализа европейского рационализма продолжается в его публикациях, посвященных истории политических идей и планетарной политике после холодной войны (ее началом Кондилис датирует завершение эпохи Нового времени). Кондилис доказывает, что во второй половине XX века рационализм трансформируется под влиянием развития естественных и точных наук, а также феноменов гедонистической массовой демократии и экономизации политического, превращаясь в технический, инструментальный разум¹¹. Угрозой последнему Кондилис в своих политических работах 1990-х годов называет намечающийся дефицит ресурсов, массовую миграцию и технологическую стагнацию – факторы, негативно влияющие на возможность поддерживать привычный уровень благосостояния.

«Консерватизм: его историческое содержание и упадок»¹² – самая монументальная завершенная работа Кондилиса наряду с «Упадком буржуазного мышления и образа жизни», и, без сомнения, самая известная на сегодняшний день. Кондилис предпринимает масштабный сравнительный анализ консервативных традиций в Англии, Германии и Франции, датируя возникновение этих традиций – в отличие от большинства исследователей – не концом XVIII века и эпохой Французской революции, а существенно более ранним временем противостояния консервативной аристократии (с ее идеалом конституционной монархии) и абсолютной монархии. Конечно, вполне можно и не согласиться с нигилистическим диагнозом Кондилиса, констатирующего смерть консерватизма в XX веке, превращение его в лишенный содержания жест. Тем не менее детальность и (в том числе хронологическая) глубина анализа делает книгу Кондилиса классическим источником по истории западных консерватизмов наряду с работой Карла Мангейма.

В статьях 1990-х годов Кондилис вводит новый, центральный для своей политической философии термин – «планетарная политика». Согласно Кондилису планетарная политика зарождается в XVI веке, вместе с европейским колониализмом и его идеей глобализации торговли и рыночных отношений, и в этой первичной форме развивается до промышленной революции¹³. С началом последней система планетарных отношений становится более плотной и предполагает бо́льшую необходимость в обмене ресурсами, подготавливая удобную почву для империализма. В XX веке планетарная политика постепенно приобретает характер противостояния нескольких больших наций, рассматривавших себя как суверенные агенты, а малые нации как объекты политики¹⁴. После окончания холодной войны, в ситуации углубляющихся глобальных кризисов и с учетом формально-правового равенства большинства наций и государств (что ни в коей мере не отменяет фактического неравенства в новообразованном мировом обществе¹⁵), планетарный уровень политических решений и действий подчинен не утопической идее «конца истории», а попыткам смягчить новые зарождающиеся конфликты, возникающие по причине невозможности равномерного распределения ресурсов¹⁶. Эти конфликты угрожают и европоцентристской, универсалистской этике прав человека, игравшей ключевую роль во время Холодной войны¹⁷.

Работа «Власть и решение», которой посвящен отдельный раздел настоящего предисловия, закладывает основу социальной онтологии Кондилиса, в первую очередь его представления о свободном от ценностей понятии решений и связь решений с представлениями о мире. Свой анализ решений из политической перспективы Кондилис продолжает в работе «Политическое и человек»¹⁸, в которой представлен панорамный обзор подходов к анализу социальной и политической роли решений, а также намечены контуры оригинальной теории социальных отношений. В частности, Кондилис предлагает собственный, кардинально отличный от Юргена Хабермаса недеонтологический (реалистический, функционалистский) подход к анализу роли рациональности в социальном взаимодействии. К сожалению, монументальный проект социальной онтологии остается незавершенным из-за скоропостижной смерти Кондилиса: в 1999 году выходит первый том, а черновики и наброски к остальным двум томам долгое время остаются неизданными и публикуются малым тиражом лишь в 2023 году¹⁹. Из всех работ Кондилиса «Власть и решение» и «Политическое и человек» наиболее явно отражают его интерес к методологии социальных наук, в особенности к веберовскому подходу. Впрочем, на вопросе о методах Кондилиса мы остановимся отдельно.

3. Особенности метода

И в своих работах, посвященных истории идей, и в политических трудах, и в исследованиях по социальной онтологии Кондилис всегда подчеркивал, что ключевым для него служит историцистский метод, ставящий во главу угла исторический контекст трансформаций различных интеллектуальных традиций (в первую очередь европейских). В этом отношении Кондилиса можно сравнить с уже упомянутым Райнхартом Козеллеком, занимавшимся историей понятий. Для Кондилиса, правда, наиболее важен не последовательный анализ формирования и постепенного изменения конкретных понятий (не историческая семантика в узком смысле), а более базовое, социально окрашенное различение между концептуальной структурой и содержанием²⁰. Сам Козеллек после смерти Кондилиса отдал должное его авторскому вкладу в свой монументальный «Словарь основных исторических понятий политико-социального языка в Германии» (1972–1997) в большом докладе, прочитанном в 1998 году в Афинах²¹.

Насмешливая прямота и резкость философской аргументации всегда были неотъемлемой частью текстов Кондилиса. Неудивительно, что одним из его любимых авторов был Фридрих Ницше²². Хотя у Кондилиса мы не найдем ни одной книги, которая – по крайней мере преимущественно – касалась бы именно ницшевской философии, влияние Ницше сопровождало развитие его философии с самого начала. В работах Кондилиса всех периодов можно найти следы скрытого или явного диалога с Ницше, часто с использованием ницшевской терминологии. В качестве примеров можно упомянуть призыв Кондилиса к изучению истории происхождения моральных концепций, его защиту релятивизма и ценностного перспективизма, критику нормативизма и христианского дуализма, центральное место концепции власти в его философии, а также его историко-генеалогический подход, на первый взгляд выглядящий как преодоление неоднократно отмеченного Ницше недостатка исторического смысла в философском анализе. Объединяет его с Ницше и базовая антиметафизическая установка, а также упомянутый ранее насмешливый, местами нигилистический тон, который Кондилис часто использует для разоблачения иллюзорности распространенных оппозиций, таких как «либеральный – демократический», «созданный закон – данный закон», «воинствующий и предписывающий децизионизм – антидецизионизм», «метафизика – критика метафизики».

Всё это, конечно, не означает, что Кондилис был ницшеанцем в строгом смысле, то есть некритически принимал понятия, основные аргументы или наиболее важные интерпретации у Ницше. Его высказывания об историко-философской роли критики метафизики у Ницше, а также о современной обоснованности ницшевских аргументов и интерпретаций всегда носили скептический характер. Во многих случаях Кондилис был не на стороне Ницше, даже если явно симпатизировал философским задачам, которые тот сформулировал. В отличие от Ницше с его идеями переоценки и реформации культуры на всех уровнях (включая уровень политический, особенно важный для Кондилиса), Кондилис сознательно не идет дальше прогнозов, которые – пусть и с большой остротой – описывают тенденции развития в текущих, уже существующих условиях, не предлагая рецептов их преодоления. В частности, критика Кондилисом нормативизма совпадает с аргументами Ницше лишь до определенного момента: Кондилис уверен, что Ницше в конечном счете сам впадает в новый нормативизм, вырастающий на почве критики метафизики и старых форм нормативизма. Разница видна и в отношении Ницше и Кондилиса к антропологии. Кондилис часто подчеркивает, что антропологические факторы играют основополагающую роль в его описании социальных процессов²³. Для Ницше антропологическая перспектива, напротив, лишь одна из множества возможных. Центральной она становится для читателей Ницше, оценивающих его тексты с историко-философской точки зрения, – как промежуточное звено, тематический и методологический переход от «классических» антропологий немецкого идеализма к философской антропологии Шелера и Плеснера. Любопытно, впрочем, что сам Кондилис придает антропологической перспективе у Ницше, а точнее антропологической легитимации критикуемых им порядков, всеобъемлющее значение.

С эмпирически ориентированными подходами в современных социальных науках методологию Кондилиса роднит антинормативистская установка, сфокусированность на анализе фактических условий и причин формирования ключевых социальных оппозиций и властных отношений. В этом отношении мысль Кондилиса воплощает собой крайне редкий для современной философии пример продуктивного фундаментального использования инструментария социальных наук в философской аргументации. В своем незаконченном magnum opus «Политическое и человек» Кондилис критикует ряд социологов XIX и первой половины XX века, в особенности Эмиля Дюркгейма и Толкотта Парсонса²⁴, за их ценностно-ориентированный подход к анализу отношений внутри социальных систем. По его мнению, Парсонс неверно прочитывает веберовское понимание социального действия и взаимодействия, пытаясь вместо нейтральной картины, в которой ценности и нормы могут стать как основанием для консенсуса, так и причиной для конфликта, придать социальному действию единообразное нормативно-функционалистское направление. Сам Кондилис, напротив, занимает сторону Вебера с его ценностно-нейтральным (в интерпретации Кондилиса – принципиально перспективистским) рассмотрением причин социальных действий и конфликтов²⁵. Результатом этого методологического выбора становится, в частности, концепция дескриптивного децизионизма во «Власти и решении», развиваемая Кондилисом в контексте его критики нормативизма.

Основным объектом критики во многих работах Кондилиса служит критическая теория Франкфуртской школы, а точнее нормативизм, стоящий за ее стремлением к деконструкции идеологий, а также создаваемая нормативизмом иллюзия универсального рационализма, подменяющая реальность экономической глобализации, технологической инструментализации и планетарной политики, в которой сталкиваются принципиально разные интересы и системы ценностей. Кондилис скептически относится именно к тем идеям и понятиям, которые для критической теории играют центральную роль: к понятию космополитизма, к идеям универсальной ценности разума и эмансипации, часто понимаемой как абстрагирование от культурной среды и исторического контекста. Как было отмечено ранее, его борьба с нормативизмом в социальных науках и философии представляет собой в том числе и оппонирование доминировавшему в его время делиберативному подходу Хабермаса к анализу социальных отношений и политических решений.

Осознанно лаконичный стиль отсылок Кондилиса к источникам представляет отдельную серьезную проблему для его аудитории. Руководствуясь античным принципом sapienti sat (притом что едва ли многие читатели могли бы похвастаться сопоставимым объемом знаний), Кондилис далеко не во всех случаях поясняет, с чьими аргументами он полемизирует и какие работы имеет в виду. И если в «Консерватизме» и ряде других публикаций Кондилиса всё же содержится достаточное для читательского ориентирования количество пояснений в сносках, то в других работах, в частности в монументальном «Упадке буржуазного мышления и образа жизни», сноски и отсылки к источникам вообще отсутствуют. К сожалению, к последней группе относится и книга «Власть и решение». Хотя настоящее издание не предполагает подробного академического комментария, мы постараемся немного облегчить жизнь тем, кто заинтересовался настоящей книгой, пролив свет на некоторые наиболее интересные ее аспекты.

1.Gerhardt V. Review of Panajotis Kondylis: Das Politische und der Mensch. Grundzüge der Sozialontologie. Band I // Jahrbuch Politisches Denken / hrsg. von K. G. Ballestrem, V. Gerhardt, H. Ottmann, M. P. Thompson. Stuttgart: Metzler, 2001. S. 208.

2.Koselleck R. Kondylis’ Beiträge zu den „geschichtlichen Grundbegriffen“ // Kondylis – Aufklärer ohne Mission: Aufsätze und Beiträge / hg. von F. Horst. Berlin: Akademie-Verlag, 2007. S. 3.

3.Мы дадим лишь короткий обзор, необходимый для понимания интеллектуального контекста «Власти и решения». Подробно о жизни и основных работах Кондилиса см. его биографию: Horst G. Panajotis Kondylis. Leben und Werk: Eine Übersicht. Würzburg: Königshausen & Neumann, 2019.

4.См. упоминание о Спинозе в одном из самых известных интервью Кондилиса Марину Терпстра: Кондилис П. Скептический поиск истины или нормативное решение? / пер. А. Жаворонкова // Историко-философский ежегодник. 2022. Т. 37. С. 333–351.

5.Позднее Кондилис обращается к марксизму в ряде работ по истории идей, в том числе посвящает ему часть книги «Теория войны» и небольшого сборника статей «Маркс и греческая Античность», в котором речь идет в том числе о переосмыслении Марксом гегелевской онтологии. Однако из перспективы собственной политической философии и социальной онтологии Кондилис оценивает марксизм сдержанно-скептически – как одну из социально-политических утопий наряду с либерализмом. Дескриптивный (антинормативистский) подход Кондилиса с марксизмом сочетается лишь ограниченно, на уровне некоторых аспектов описания истории социально-экономических отношений и конфликтов.

6.См.: Horst G. Panajotis Kondylis. Leben und Werk. S. 85.

7.Ibid. S. 84.

8.Подробный обзор ключевых идей в работах Кондилиса по интеллектуальной истории см.: Эдингер С. Панайотис Кондилис (1943–1998) // Историко-философский ежегодник. 2022. Т. 37. С. 312–332.

9.Kondylis P. Die Aufklärung im Rahmen des neuzeitlichen Rationalismus. Stuttgart: Klett-Cotta, 1981. S. 593.

10.Ibid. S. 638.

11.См.: Kondylis P. Der Niedergang der bürgerlichen Denk- und Lebensform. Die liberale Moderne und die massendemokratische Postmoderne. Berlin: Akademie-Verlag, 2010. S. 229.

12.Kondylis P. Konservativismus. Geschichtlicher Gehalt und Untergang. Stuttgart: Klett-Cotta, 1986.

13.Kondylis P. Planetarische Politik nach dem Kalten Krieg. Berlin: Akademie Verlag, 1992. S. 6.

14.Ibid. S. 9.

15.Ibid. S. 10.

16.Ibid. S. 18–19.

17.Ibid. S. 112 и далее.

18.Kondylis P. Das Politische und der Mensch. Grundzüge der Sozialontologie. Band I. Berlin: Akademie Verlag, 1999.

19.Kondylis P. Nachgelassene Notate: zu den Bänden II und III der Sozialontologie / aus dem Griechischen übersetzt, erschlossen und herausgegeben von Fotis Dimitriou. Stuttgart: Kohlhammer, 2023.

20.См. об этом: Petridis R. Introduction to Panagiotis Kondylis: Melancholy and Polemics // Odradek. Studies in Philosophy of Literature, Aesthetics and New Media Theories. 2018. Vol. IV/1. P. 302–306.

21.Печатный вариант доклада: Koselleck R. Kondylis’ Beiträge zu den „geschichtlichen Grundbegriffen“ // Kondylis – Aufklärer ohne Mission: Aufsätze und Beiträge / hg. von F. Horst. Berlin: Akademie-Verlag, 2007. S. 1–14.

22.Подробнее о сходствах и различиях между Кондилисом и Ницше см.: Zhavoronkov A. Wertfreiheit vs. Rangordnung der Werte: Kondylis’ Anthropologie im Lichte seiner Nietzsche-Rezeption // Kondylis heute: Anthropologie im Werk von Panajotis Kondylis / hg. von F. Horst. Berlin: Duncker & Humblot, 2022. S. 87–103.

23.См., например: Kondylis P. Das Politische im. 20. Jahrhundert: Von den Utopien zur Globalisierung. Heidelberg: Manutius Verlag, 2001. S. 182.

24.В этой же связи изрядная порция критики достается и социологическим работам Юргена Хабермаса.

25.Об актуальном и потенциальном влиянии социальной онтологии Кондилиса на социальные науки на примере социологии в Греции см.: Gangas S., Lagoumitzi G. Boundary Challenges from Abroad and from Neighbouring Disciplines // Sociology in Greece: Its History and Development / S. Gangas, G. Lagoumitzi. London: Palgrave Macmillan, 2022. P. 88–95. Специальные исследования о Кондилисе и Вебере или о Кондилисе и социальных науках пока не опубликованы.

Darmowy fragment się skończył.