Czytaj książkę: «Косатка. Школа охоты»

Czcionka:

Редактор Реджи Кравцова

Дизайнер обложки Орсон де Витт

ISBN 978-5-4483-1754-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Живущим в неволе

Было полнолуние. Маленькие круги на бесконечной глади океана блестели и переливались золотом. Молодой морской лев выскочил из воды на галечный пляж и засеменил вглубь материка, то и дело оглядываясь вытаращенными глазами. Лунный свет ласкал скалистый берег, под завязку набитый раскормленными самцами этого вида ушастых тюленей, заметно меньшими самками и скоплением ещё более мелких детёнышей, до сей поры непривыкших к своим тёмно-бурым обтекаемым телам.

Группа косаток кружила у изрезанного стихией побережья, время от времени показываясь из воды, чтобы сделать глоток воздуха. Самый большой из них, Тиликум, плавал несколько вдали от остальных. Группа полагалась на него в качестве кормильца, и не ставила под сомнение его охотничьи навыки, предполагающие полное уединение и тишину.

В своём занятии он был не одинок: чуть поодаль от него охотился самец из другой группы, Улисс. Он был сварливой старой косаткой, которой претило общение с косатками вне круга семьи, и, хоть Улисс и уступал по размерам своему сородичу, он не только не боялся, но и не видел ничего зазорного в периодических хищениях добычи у Тиликума. Правда, такое случалось лишь тогда, когда перед Улиссом вставала угроза «позора», как он сам это называл: шанс оставить свою семью голодной на протяжении дня.

Однако эта ночь была плодотворной. Стоял январь – самое удачное время для охоты на морских львов, колония которых ежегодно заполоняла этот девственный полуостров в южном полушарии Земли. Это был месяц, когда рождались первые морские львята, глупые и наивные – легчайшая добыча для главных охотников океана. Улисс уже накормил себя и свою небольшую семью из троих косаток, а у Тиликума во рту ещё не было ни крохи за день. Добытчики всегда трапезничали последними.

Сквозь чистую воду Тиликум заметил задние ласты морского льва и неспешно двинулся в их сторону. Было важно прийти и уйти незамеченным, заставить жертву просто исчезнуть. Детёныши морских львов были ещё слишком юны и неопытны, чтобы ассоциировать чёрный плавник со смертельной опасностью, и чем меньше атак на сородичей они видели – тем меньшую угрозу они бы ожидали.

Доказательством этого являлся малыш, беззаботно сидевший на выступавшем из воды камне в паре метров от берега. Он был повёрнут спиной к безграничному океану, а его маленькие задние ласты свисали вниз и время от времени омывались всплесками волн.

Легчайшая, но одновременно и редчайшая добыча для Тиликума. Такую глупость допускали лишь самые молодые морские львы, отпрыски ежегодных гостей этого полуострова, приплывающих, чтобы родить и воспитать потомство. Не больше трёх месяцев длилось это ежегодное собрание отцов и матерей: именно столько требовалось детёнышам, чтобы научиться плавать, избегать охотников и ловить рыбу. А затем, покидая своё лежбище, они вынуждали и косаток, прибившихся к этому клочку земли для охоты, бросать это место.

Вынырнув, Тиликум резким движением схватил морского льва за ласты и потянул вниз, в пучину, в которой не позволил бы сделать жертве ни малейшего движения. Судьба бедняги была предрешена ещё с того момента, как он решил забраться на тот злополучный камень: он будто бы возвёл белый флаг для Тиликума, показывая, что сдаётся, и что гигантской косатке совсем не нужно будет с волной выскальзывать на берег, чтобы поймать его. Тиликум никогда не упускал такой редкой возможности.

Имена, которыми наделяют животных во время стадии их первоначального изучения, часто далеки от правды и природы этих существ. Безусловно, ластоногое животное (являющееся, кстати, близким родственником медведей) можно назвать морским львом из-за характерной для некоторых видов гривы на шее и соответствующего рёва, и, несомненно, можно назвать косатку китом-убийцей, хоть она и вовсе не является китом, а убийца из неё ничуть не более свирепый, чем волк, медведь, или другой хищник. Но Тиликум был живым примером того, что раз уж лев считается королём саванны, то косатка – будучи на вершине пищевой цепи океана и также оберегая свою стаю – должна по праву называться «морским львом». Тем не менее, этот титул достался животным, не способным прожить и недели без постоянных вылазок на сушу.

Всего трёх детёнышей этих зверей хватало, чтобы насытить семиметровую косатку на целый день. Однако далеко не каждый из них был готов стать столь лёгкой добычей для Тиликума.

Большинство морских львов вообще редко покидало сушу: самки кормили своих детёнышей молоком на протяжении нескольких дней, затем отправлялись в трёхдневное путешествие за рыбой и, восстановив запасы энергии, возвращались, чтобы снова продолжить кормление львят. Взрослые самцы и вовсе неделями не оставляли этого богатого самками берега, даже ради того, чтобы поесть. Они ревностно охраняли свою территорию, на которой часто располагались десятки их личных самок. И всё же своим громким рёвом, напоминающим всем в округе о существовании владыки того или иного клочка суши, напугать они могли лишь себе подобных.

Могучий спинной плавник Тиликума, своей высотой сравнимый с ростом взрослого человека, кружил почти у самого берега. Он выжидал.

Он терпеливо ждал, когда у берега появится морской лев. Подолгу ждать не приходилось: совсем молодые детёныши, всего пару недель отроду, постоянно рвались научиться плавать искусно. Их было сложно удержать от воды, и у матерей часто просто не хватало на это сил. Они прыгали в волны на берегу и плескались, словно океан – это одна большая площадка для игр.

Когда один из них входил в воду, Тиликум был тут как тут. Скрываясь в морской пене, он появлялся, казалось, из ниоткуда; ни один из детёнышей не ожидал, что очередной прибой принесёт не только удар волны, но и погибель. Вода обтекала его, словно подводную лодку; он вылетал на мелководье и хватал ничего не подозревающую добычу. А после того, как его тело оставалось обнажено и предоставлено земным обитателям на обозрение, он, ёрзая по гальке так, будто бы сам превратился в волну, выталкивал себя назад в океан.

Косатка не может находиться на суше: её вес в несколько тонн, обычно поддерживаемый выталкивающей силой воды, под силой гравитации начинает сдавливать внутренние органы и мышцы животного, а со временем может и вовсе раздавить их. Кроме того, толстый слой подкожного жира представляет собой энергетическую станцию, постоянно производящую тепло, и без прохладной воды вокруг себя, к которой адаптированы тела этих могучих млекопитающих, они попросту перегреются, будут обезвожены и умрут.

Каждый раз, когда Тиликум выбрасывался на галечный пляж, чтобы схватить в свою пасть очередного морского львёнка, беспечно скачущего у воды, он рисковал своей жизнью.

Подкрепившись, он направил свою сорокалетнюю тушу назад в глубоководье, к своей группе из шести косаток. Они уже покинули побережье, но силуэты их плавников, залитые лунным светом, всё ещё отражались в выпуклых глазах бодрствующих самцов морских львов.

Косатки предавались игре. Словно готовясь к гонке, две взрослых косатки и два детёныша вставали в ряд, а затем одновременно делали рывок вперёд. Единственным правилом этой игры было то, что детёныши плыли на спине, а взрослые, работая живым барьером, не позволяли им пересечь воображаемые границы. Так они пытались выяснить, кто из детёнышей сможет дольше проплыть брюхом кверху, не выходя за живые, постоянно движущиеся вперёд рамки.

Туар, сын Тиликума, плавал поодаль от них, то и дело выныривая и падая плашмя на океанскую гладь: он пытался научиться делать пируэт над водой.

– Думаю, самое время тебе научиться охотиться на морских львов, – проурчал Тиликум, подплывая к своему сыну, когда тот в очередной раз разгонялся для прыжка из воды.

Туар повис в воде, как был, вертикально.

– Что ты сказал? – спросил он и тут же принял горизонтальное положение, бойко махая и почти что хлопая себя по бокам овальными грудными ластами.

Тиликум зарокотал, плавая кругами вокруг сына:

– Конечно. Ты ведь просил меня об этом из года в год, каждый раз как мы приплывали сюда.

– Ты что, шутишь?! – заверещал косатёнок пятнадцати лет от роду. – Ты же всегда говорил, что я ещё не готов!

– Думаю, ты уже созрел.

Хоть косатки и разговаривают, не открывая рта, даже так они производят невероятно громкие щелчки, свистки, стоны и скрипы. Каждый из этих звуков, как бы тихо Тиликум ни старался говорить, разносился гулким эхом по воде.

Не успел он закончить предложение, как из бездны прямо под ними появилась другая косатка. Её белые пятна, расположенные позади глаз и ушей, напоминали растерзанные флаги. Встав между Туаром и Тиликумом, она гневно проворчала:

Darmowy fragment się skończył.