Czytaj książkę: «Я убил Бессмертного. Том 1»

Пролог

Мои глаза резко распахнулись. Сердце стучало.

“Меня зовут Артур Готфрид”, – следуя традиции, напомнил я себе, стоило сознанию хоть немного отбросить сон.

Артур Готфрид. Ударение на “А”. Пол мужской. Двадцать один год от роду.

Ну, по крайней мере, столько лет было мне в день моей смерти. Сейчас же мне… порядком больше. Точно сказать не могу, потому как некоторое время назад я перестал считать дни и даже годы.

И за это я премного “благодарен” всего одному существу – моему учителю. Хотя чего тянуть, скажу прямо: я его ненавижу. И причин тому – длинный перечень, превративший мою жизнь в ад.

И нет, то, что он выцепил меня из лап Смерти, призвав в этот мир и даровав подобие жизни, его ничуть не извиняет.

Почему подобие? Потому что Смерть не отпустила меня, и всегда стояла за моей спиной. Напоминала о себе каждую ночь. Последние часы в том мире я видел снова и снова, из раза в раз. Порой у меня получалось контролировать сон, и я пытался что-то изменить…

Бесполезно. Всё заканчивалось так же, как и прежде. Правда, после всех этих лет кровавые ошмётки, в которые превратилось моё тело, больше не вызывали во мне прежнего ужаса… а оставались лишь въевшимся воспоминанием.

Выдернув себя из потока мыслей, я поглядел на часы. Проспал. И у меня оставалось не более пяти минут.

В принципе, я мог бы вообще никуда не идти. Всё и так произойдёт само собой в нужное время. Но когда ты не один десяток лет идешь к одной-единственной цели, хочется сделать все красиво. И правильно. Потому я принялся поспешно одеваться.

Единственный, по моему мнению, способ добиться результата, если хочешь убить Бессмертного – выйти за рамки. Нет практически никаких шансов обойти его в опыте, мастерстве или силе… Подтверждено многократно как мной, так и моими предшественниками. Ни одно в мире оружие, ни один яд и ни одна ловушка не возьмут того, кто подчинил себе Тьму и живёт уже дьявол знает, какую тысячу лет.

Что же. Эта попытка – лучшее, что я делал. И она сработает.

Я знал это.

Но обо всём по порядку.

Как для того, кто держит в страхе весь мир, Виссарион был вполне себе компетентным учителем. Легендарный Бессмертный Архимаг, командир бесчисленной армии мёртвых, Понтифик Тьмы, маг настолько могущественный, что в этом мире у него не осталось ни одного серьёзного конкурента и так далее не был человеком, задумывающимся о морали или приличиях. Но он также не был и из тех, кто стреляет себе в ногу. Творить зло ради зла – не про него; Виссарион просто шёл к своей цели любыми доступными средствами, и если проще и выгодней было совершить зло – он совершал его.

Хотя по факту, я ни разу не видел, чтоб он был инициатором конфликтов или войн. Эта роль выпала мне, как его ученику. Не против мира, нет – против самого Бессмертного.

И тому были причины, которые мне дал сам Виссарион.

Всего два правила.

Правило первое. Пытаться убить его не реже раза в месяц.

Правило второе. Ознакомиться с попытками прошлых претендентов и не повторяться в способах – ни своих, ни чужих.

Во всём остальном я был… свободен? По сути, да. До тех пор, пока выполнял эти правила. Прошёл месяц, а покушения не было? Следующий месяц проведёшь на хлебе и воде, в окружении четырех каменных стен. Повторился? Аналогично.

В остальное время я не был ограничен ничем, имел доступ во все помещения в его обители, куда я смог бы попасть сам. Мёртвые слуги – не самая лучшая компания для общения, как и те запуганные живые, что занимались частью работ, но я был волен выйти в мир и заниматься там всем, чем пожелаю.

Я был волен даже пытаться сбежать – разумеется, если это не нарушало правила номер один. Вот только смысла в этом было ноль. Один из моих предшественников в попытках сделать это добрался до соседнего континента. Как только вышел месяц, Архимаг тут же вернул его на место.

Единственным способом выбраться был побег в другой мир. А вход в другой мир…

– Пока я жив, – с улыбкой раз за разом повторял Виссарион, – ты не вернешься домой. Убей меня.

Его привычная присказка. Как издёвка, как напоминание о том, что я не вернусь домой, не выполнив его волю. Он дразнил меня тем, что у меня есть шанс вернуться назад, в день моей смерти, и всё исправить. Он обещал мне это, как награду.

Что ж, он и в мыслях не держал намерения издеваться надо мной – просто считал, что я не должен об этом забывать.

Он вообще охотно беседовал со мной. Сам же я… не то, чтобы очень к этому рвался, но когда ты уже пытаешься убить Архимага, а все более-менее очевидные варианты уже перепробованы теми, кто был до тебя, быстро приходишь к одному выводу.

Тебе нужны знания. И лучший их источник – именно он.

Виссарион не заставлял учиться. Но ставил ситуацию так, что я был вынужден сделать обучение своей единственной целью в жизни. Ведь иначе шансов у меня не будет, а без шансов на победу я бесполезен для него.

Он играл в эту игру ещё очень давно. В моём родном мире ещё не изобрели не то, что Интернет, а даже паровой двигатель – а он уже призывал сюда учеников. Одно задание на всех – “убей меня, если сможешь”.

На главный вопрос – зачем Виссариону это вообще было нужно – Архимаг неизменно отвечал лишь одно:

– Убей меня. И узнаешь.

Что ж – и я пытался.

К концу первого года я знал все 12,458 провальных попыток убить Виссариона моими предшественниками. Благо, он всё записывал.

Следующие три года я посвятил развитию физического тела и энергоканалов. В Виссарионе было три метра росту и мне даже страшно подумать сколько килограммов веса. На фоне этакого амбала обычный человек, вроде меня, смотрится пшеничным колоском; глупо даже начинать строить козни при такой разнице в весовых категориях.

Затем семь лет ушло на то, чтобы овладеть теорией магии. Все те знания, что Виссарион скопил за тысячи лет жизни, он передал мне. Мне оставалось лишь учиться – в перерывах между заведомо провальными попытками убийства.

Понятно, что по сравнению с тысячелетним опытом Архимага всё, чему я мог научиться за такое время, было просто каплей в море, однако – эй, все с чего-то начинают!

И лишь затем я приступил уже к реальным попыткам убить своего учителя. Шесть лет на отработку всего изученного на практике – начинал я со всякой банальщины и слегка видоизмененных попыток прошлых учеников Виссариона.

Конечно, безрезультатно. Но, тем не менее, это позволило мне отсечь сразу кипу заведомо ложных вариантов, отточить своё мастерство и стать (не то чтобы я хвастаюсь) вторым по силе в этом мире после Виссариона.

Но, как я и говорил ранее, чтоб убить бессмертного – нужно выйти за рамки. Чем я был и занят последние годы. Я обратил против моего учителя весь мир – и мир проиграл.

Что ж. Этого было мало. Я обратился к ещё большему. И эта попытка особенная.

Постояв под дверью его кабинета ещё минуту, я дождался, пока минутная стрелка дойдёт до нужного деления – и постучал.

– Да? – раздалось из кабинета. Дёрнув дверь на себя, я вошёл.

– Учитель, – короткий кивок. – У меня для тебя есть новость.

Сидевший на своем привычном месте за столом Виссарион поднял на меня глаза.

Лицо Архимага выглядело старым, но уж точно не на его реальный возраст – крепкий мужчина, только вышедший на пенсию. Длинные волосы с густой бородой лишь подчёркивали мощное впечатление, которое создавало его почти комичное, трехметровое тело. Не знаю, была ли такая фигура следствием долгих лет воздействия магии, однако в спортзале я его ни разу не видел, скажу вам точно.

– Говори, Артур, – кивнул он. В голосе не было ни раздражения от того, что я прервал его, ни злости. Кажется… было любопытство. Когда играешь в эту игру столько лет – становится интересно, что ещё придумает очередной ученик. Порой, как мне казалось, Архимаг даже специально лез в ловушки, чтобы поглядеть, как они работают.

И, конечно, всегда выживал.

Но не в этот раз.

– Омае ва мо шиндейру, – произнес я.

– Что? – старик удивленно приподнял бровь.

Глупо было бы ждать от него "нани".

– Ты уже мёртв, говорю, – пояснил я.

Пару секунд Виссарион недоумённо сидел, приподняв бровь и пытаясь понять, что у меня на уме… а затем его взгляд враз стал стеклянным. Титаническая фигура архимага рухнула набок, захватив с собой сразу с десяток записей и бутылей с чернилами, что стояли на столе.

Я не шевелился с места. Если Архимаг упал – это ещё не значит, что у меня получилось; может, он просто решил устроить спектакль, чтобы доказать бесполезность моего метода. Нужно быть настороже.

И всё-таки что-то внутри меня пребывало в восторге… и в шоке. Я немало заплатил за возможность сказать эту фразу; то, что я сделал сутки назад для того, чтобы она сработала, выходило за любые вообразимые рамки.

Мой последний вариант.

Медленно обойдя стол полукругом, я приблизился к телу, готовый к тому, что в любую секунду покойник возьмёт меня за руку и скажет «А теперь, ученик, разберём твои ошибки».

Но покойник не подавал признаков жизни.

Может ли Виссарион симулировать отсутствие пульса?.. Я осторожно взял его могучее запястье. Конечно же, может, другой вопрос – зачем ему этим заниматься? Есть куда менее сложные способы сказать мне, что я не справился.

Так я справился?..

До конца я всё ещё не мог этому поверить. Но… всё указывало именно на это. Маг не дышал. Маг не двигался. Тело ещё не успело остыть…

Нет, если бы он был жив – он бы наверняка для начала задал несколько вопросов. Виссарион захотел бы узнать, что я имею в виду под этим «Ты уже мёртв».

Но Архимаг молчал.

Ни звука. Полная тишина, нарушаемая только моим взволнованным дыханием. Неужели… у меня наконец получилось? Двадцать лет попыток, и наконец…

А затем – раньше, чем я успел выразить свой восторг в каком-нибудь безумном крике – грохот снаружи рабочего кабинета. Я чуть не подскочил на месте от неожиданности; в два прыжка добравшись до двери, я выглянул наружу.

На полу валялся скелет, облачённый в доспехи – один из мёртвых стражников Виссариона, охранявших замок. Сейчас, впрочем, он выглядел скорее как груда костей плюс груда металлолома.

Второй мертвец стоял рядом с ним, не зная, как реагировать на такое падение своего собрата – подходящая реакция явно не была в него заложена. Я не успел сделать ничего, когда он внезапно вздрогнул – и рухнул вместе с первым.

К моменту, когда грохот сотен падающих костяков раздался по всему замку, до меня уже дошло, что происходит.

У меня получилось. Виссарион мёртв. И это – лучшее тому доказательство. После смерти Архимага разрушаются, одно за другим, все заклинания, которые он поддерживал.

В том числе и сама башня, которая стояла не столько по законам физики, сколько по воле моего учителя и на его магии. Значит, времени до того момента, как здесь всё рухнет, в обрез.

Я щелкнул пальцами.

Рука механически сжалась в кулак. В ней материализовался полученный в ходе подготовки к одной из попыток убийства Виссариона меч.

Привычно сощурившись, чтобы красноватое свечение от оружия меня не слепило, я тремя большими шагами вернулся к телу Виссариона и одним движением отрубил ему голову. Это мне ещё пригодится… А теперь вверх, и побыстрее.

Пробегая через трещащие по швам коридоры, я услышал ещё один неприятный звук где-то позади. Я знал этот звук слишком хорошо – так открываются разломы. Ну, а стойкий запах серы подсказал мне, кто их виновник. Демоны.

А, ну да… Чуть не забыл.

– АРТУР ГОТФРИД, – раздался низкий голос, звучащий будто из другого мира, что логично, ведь говоривший не мог попасть в этот мир, в отличие от его прихвостней. – УСЛОВИЯ НАШЕЙ СДЕЛКИ БЫЛИ НАРУШЕНЫ. ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?

Я слегка виновато скривился и приподнял бровь, пытаясь понять, куда будет вежливее смотреть, когда говоришь с голосом, звучащим буквально отовсюду.

– А что я сделал? – пожал я плечами. – Я вас кинул.

Не успела ухмылка покинуть моё лицо, как очередной портал, тлеющий огненно-красным, распахнулся метрах в пяти от меня. Демон с искажённым от ярости лицом рванул ко мне…

Увы, я был слишком занят возвращением домой, чтобы расплачиваться с долгами.

Я хмыкнул и щёлкнул пальцами. Люстра, рухнувшая с потолка прямо на голову демону, принялась обвивать его коваными цепями. Секунду он глядел на меня, вылупившись и открыв рот – а затем заорал так, что из ослабленных стен начали выпадать кирпичи. Я поморщился и на демона упала вторая люстра, спеленав его полностью и даже зажав пасть. Надолго этого не хватит, но к тому времени, как из этого кокона вылупится бабочка, я буду уже далеко.

Из разломов выбирались все больше демонов, вот только у меня не было времени с ними разбираться. Я надеялся, что потолок рухнет им на голову и без моей помощи. Во всяком случае, последние три этажа я бежал уже почти по воздуху – настолько тряслось и распадалось всё вокруг.

Чёрт же дёрнул Виссариона оставить этот портал на открытой крыше. С другой стороны, будь тот в подвале – меня бы уже завалило.

Портал, как обычно, мягко светился жёлтым светом. Казалось, всеобщее разрушение не затронуло его, он оставался таким же, как и всегда – скоплением узоров на полу. Ни больше, ни меньше.

Перейдя с бега на мерный шаг, я направился к центру портала. Магии нужно дать доказательство того, что условие выполнено – Архимаг мёртв.

И я бросил отрубленную голову учителя точно в центр вязи рун; она упала аккурат лицом ко мне. На секунду мне показалось, что глаза учителя смотрят прямо на меня и он вот-вот моргнёт… Но нет. Просто показалось.

Это было всё. Никаких магических слов, никаких дополнительных действий. Как только мёртвая голова коснулась линий портала – тот засветился втрое ярче, приходя в действие.

– АРТУР ГОТФРИД, ТЫ ВЕДЬ НЕ ДУМАЕШЬ, ЧТО ВСЁ БУДЕТ ТАК ПРОСТО? – раздался позади меня тот же знакомый голос.

А вот и посмотрим. Я ухмыльнулся.

Я вернусь в день своей свадьбы. В тот момент, когда всё оборвалось. Смогу всё исправить.

Наконец-то.

Вспышка.

Глава

1

Белый шум.

Глядя на экран телевизора, я даже не делал попыток осознать то, что по нему шло. Может, поэтому во сне передача так и сохранилась – белым шумом; мешаниной звуков и цветов, не имеющих ни смысла, ни формы.

Что же, в тот день я был весь на взводе, и это объяснимо. Возраст. Гормоны.

К тому же, я почти достиг цели, к которой шел как два года. В такие моменты совсем не хочется оглядываться по сторонам… Особенно, когда от успеха или неудачи зависит судьба сразу нескольких дорогих тебе людей.

Каких? Ну…

Человеческий социум знает множество образований самого разного толка. Кланы, корпорации, банды, профсоюзы… продолжать можно бесконечно. Но какое название или словарное обозначение не выбери, суть остается одинаковой – всё это группы людей, объединенные и движимые одной целью, разнятся только детали.

Мы же звали себя просто “Семьёй”. Отчасти потому, что ею и являлись.

Я всегда понимал, что наша семья отличается от многих других. Мы… старше. Намного старше и намного знатней большинства. Мы верны традициям. Возможно, даже слишком верны – потому моя семья и пришла в сильный упадок за последнее столетие и продолжала терять позиции.

Мы не становилось единым целым, чтобы добиться успеха: мы добивались успеха, чтобы и дальше оставаться единым целым.

И тем не менее, друг для друга мы были людьми. Моя мать, снимая маску невозмутимой леди Готфрид, становилась обычной женщиной – в меру мудрой, в меру заботливой. Отец, возвращаясь домой, переодевался в халат, пил виски у камина и становился изрядно человечнее. Илона, моя сестра, переставала строить из себя прилежную ученицу одной из лучших школ страны и превращалась в слегка легкомысленную, но всё же обычную шестнадцатилетнюю девушку, стоило ей переступить порог дома.

Ну и, конечно же, я – старший и единственный сын, Артур Готфрид из Семьи Готфридов – нёс на себе бремя её наследника. Со всей ответственностью, которая к нему прилагается.

Ответственность, по большей части, штука хорошая. Дисциплинирует, заставляет взяться за голову и перестать валять дурака. Но, как и со всеми хорошими вещами, когда их становится слишком много… восприятие реальности начинает искажаться.

Легко можно забыться. Перестать замечать что-либо, кроме того, что у тебя перед носом. Начать делать буквально всё, чтобы хорошее в твоей жизни не исчезло.

Вот и я, кажется, немного забылся, и в тот момент, сидя перед телевизором, больше всего опасался того, чтобы последствия моих действий не встали мне поперек горла.

Увы, но некоторые вещи приходят лишь с опытом. Как, например, знание, что настоящая храбрость состоит не в способности вести себя дерзко и рисково, а в том, чтобы достойно встретить то, что может последовать за таким поведением.

Это урок мне разъяснили доходчиво.

Я замахнулся на руку и сердце дочери одного крупнейших политика страны, мэра Санкт-Петербурга, и даже добился самой свадьбы. Той самой свадьбы, от которой я тогда прятался в каморке восточного крыла поместья.

Слишком уж неравный, по мнению многих, брак, не мог закончится для меня ничем хорошим. Тот, чье влияние уже ушло, не может посягнуть даже на часть того, что имеет тот, чья власть сейчас на пике.

Я не был дураком. Я знал это с самого начала. Однако когда карты идут прямо в руку… начинаешь терять бдительность. А потом становится слишком поздно для того, чтобы что-либо менять.

Я встал со стула и направился в сторону двери.

Белый шум постепенно угасал.

Это просто бл*дский сон.

• • •

Темнота и пыль, ощущение затхлости да едва уловимый аромат давно иссохшей гнили.

Вот и всё, что приветствовало мое возвращение в родной мир. То, что это именно он – я знал заранее и наверняка. Как знают моряки или путешественники, ступившие на родную землю после долгого странствия.

Вот только вместо радости я меня охватили чувство дискомфорта и беспричинной паники. Это напоминало сонный паралич, те кажущиеся вечностью несколько секунд после тревожного пробуждения посреди ночи, когда твоё тело ещё не слушается тебя, и ты не до конца понимаешь, где ты и что происходит.

Что же, в этот раз подобное чувство было даже трудно назвать иллюзорным.

Потому как… я был мертв. Моё тело – сухой и жалкий остов, лежащий в своем собственном гробу, тоже изрядно обветшавшем. Жив лишь мой дух и мое сознание.

Это…

Что-то новенькое.

За примерно двадцать лет с Виссарионом я привык к тому, что со мной происходят вещи самой разной степени странности, однако ещё ни разу я не был мёртв и жив одновременно. Наверное, именно так чувствовал себя сам учитель после очередной моей неудавшейся попытки. Или нет?..

Как бы там ни было, я вернулся. Вот только не в тот момент, на который я рассчитывал. Это точно не день моей смерти. И не день “до”. Я вернулся в свой мир, где я мёртв вот уже двадцать лет – ровно столько, сколько я пробыл в обители Архимага.

Это худший вариант моего возвращения из возможных. Тот, о котором я даже думать не любил. Если бы не то количество силы и маны, что я накопил за двадцать лет, то я бы просто умер здесь и сейчас. Испарился бы по щелчку пальца.

Однако, и это не сильно помогало.

Магия позволяла мне видеть без глаз. Но, несмотря на это, я всё равно был привязан к своему телу… а поэтому обзор начинался и заканчивался в том месте, где лежал мой скелет в изрядно потрёпанном костюме.

Я посмотрел вниз. Никаких хороших новостей это мне не принесло.

Да, вся моя сила перенеслась в этот мир вместе со мной, однако сейчас она капля за каплей рассеивалась в пространстве. Ведь у неё не было живого сосуда, в котором та могла бы храниться. Значило это только одно – пройдёт время, и я окончательно умру.

Нет.

Я не для того двадцать лет жил лишь этим днем, чтобы просто подохнуть в собственной же могиле. Ирония – это хорошо, но не до такой степени.

Я ещё хочу увидеть родных. Их лица, пусть даже постаревшие на лишние пару десятков лет. Хочу узнать как сильно выросла сестренка, вышла ли она замуж? Насколько сильно поседел отец, превратилась ли в счастливую бабушку моя мать?

Я должен увидеть свою невесту, в конце концов. Конечно, у неё уже совсем другая жизнь, но всё же. Да и к тому же, никто не посмеет отобрать у меня удовольствие посмотреть на лицо её брата, когда тот узнает, что я вернулся спустя двадцать лет.

Я не верю в то, что всё это было зря.

Двадцать лет я учился делать невозможное. Двадцать лет я придумывал, рисковал и учился при самых мыслимых и немыслимых обстоятельствах.

Что ж, кто мог бы подумать, что собственная смерть однажды станет точно таким же… простым обстоятельством.

Для начала – нужно было выбраться из этой каменной коробки. Замкнутые пространства… действуют мне на нервы.

Перенаправить магию в кости. Сделать марионетку из самого себя же – грубо, затратно, неэффективно, но всё лучше, чем продолжать лежать в темноте.

Спустя несколько секунд мой скелет зашевелился, подобно кукле. Магические импульсы обволокли кости, позволяя управлять ими, как обычным телом. Ощущения странные, рулить всей этой конструкцией приходилось вручную, мысленно. Но, благо, многозадачность – не самый сложный навык, который мне пришлось усвоить, пытаясь убить Архимага.

Я попытался сконцентрироваться на том, что меня окружало, однако не смог сказать что это дало какие-то особенные плоды. Кроме, разве что, тихого сквозняка, гуляюшего под гробом, вокруг стояла тишина…

Сквозняк. Ну, конечно.

Меня наверняка похоронили в семейном склепе Готфридов. Если бы я мог, то улыбнулся бы. Могилы в нашем склепе вмонтированы в стены, да и трупы в нём укладывали вдоль, а не вглубь стены. Так что особых проблем с тем, чтобы выбраться отсюда быть не должно. По крайней мере рыть землю не придется.

Я должен лежать ногами к помещению.

Упор левой ногой об заднюю стенку. Усиление магией правого колена и…

Задняя стенка гроба с противным треском ломается под ударом и вылетает прочь. Поднимается облако пыли, но, благо, у меня нет ни ноздрей, ни рта, чтобы чихать. Скелет падает вниз, и кости не разлетаются по сторонам лишь благодаря связывающей их магии.

Импровизированная темница позади. Итак, где я?

Магическому зрению плевать, темно вокруг или светло. Всё верно, это склеп. Могильные плиты. Одна из только что была мною сломана и теперь лежит под ногами скелета.

«Артур Готфрид. 2000 – 2020».

Видеть своё собственное имя на могильной плите… непередаваемые ощущения. Я провёл рукой по пыльной плите, снимая паутину.

Старый, добрый герб семьи Готфрид, который я не видел уже очень давно. Никогда не был “аристократом до мозга костей”… но герб всё равно вызывал у меня что-то вроде гордости. Три падающие звезды на фоне синего неба, а снизу – спящий дракон. Что он там означал – уже мало кто помнил, но выглядело красиво.

Имена, имена. Одни я заучил с детства, другие ни о чём мне не говорили – кроме того, что и они тоже когда-то принадлежали к роду Готфрид. Но меня интересовали более свежие могилы.

Я пробыл в ином мире слишком долго, и кто знает, насколько быстрее или медленнее там текло время, чем здесь. Нужно убедиться в том, что дома всё-таки прошло не больше двадцати лет.

Чтобы вычеркнуть эту проблему, хватило пары секунд. Вот только радости мне это совсем не принесло.

Первой я увидел могилу с надписью «Елена Готфрид. 1977 – 2022».

Мать пережила моё исчезновение – смерть – на два года. Там, в ином мире, я почти смирился с мыслью, что больше никогда её не увижу, но весть о её смерти всё равно заставила меня застыть.

А вот и надпись на следующей могиле. «Сергей Готфрид. 1963 – 2031». Отец. Шестьдесят восемь лет. Солидный возраст, но не настолько, чтобы умирать.

Следующие несколько могил принадлежали более дальним родственникам, смерть которых не вызывала во мне таких чувств; быстро касаясь взглядом имён, я останавливался на дате. Что ж, похоже, время в том мире шло так же, как и в этом. Вот целая цепочка имён тех, кто умер в 2020 году – видимо, полегли там же, где и я, на той роковой свадьбе. А затем…

«Илана Готфрид. 2004 – 2039».

Мне захотелось сесть.

Чёрт. Сестрёнка. Как же так.

Если время и правда шло там и здесь в одном ритме, то ты не дождалась меня всего год.

Пару минут я стоял, оперевшись рукой о могильную плиту с именем сестры и просто думая о своём. Идти куда-то, делать что-то – не хотелось.

Вот и вернулся к семье.

Чёрт. Это больно. Это действительно больно.

Вся семья… мертва.

Я… последний из Готфридов? Стою здесь, управляя своим скелетом, как какой-то жуткий кукловод, и не могу даже закричать. И сейчас, вместе с моим духом, вытекающим, словно песок сквозь пальцы, растворится и всё наследие нашей семьи? Пока мои родные умирали, я бегал в другом мире и выполнял идиотское задание Виссариона… чтобы просто раствориться без следа?!

Нет, спасибо.

Каким бы Архимаг не был ублюдком, он всё же меня кое-чему научил. Научил наблюдать и черпать чужой опыт.

Я сконцентрировался на всех, даже самых мелких, частицах своей силы. Злость, которая во мне бушевала, сильно помогала в этом деле.

Если Виссарион смог в своё время создать мне новую плоть, то и я смогу. Даже если… платой будут все силы и вся мана, которую я заработал.

Я…

Скелет изогнулся под неестественным углом, словно его проткнуло и сковало на месте сразу несколько острых лезвий.

Буду…

Склеп заполнился поднявшейся с пола пылью, что начала ураганом носиться по помещению вокруг меня.

Жить.

Процесс происходил довольно быстро. Магия, чтоб её, давно стала инструментом интуитивным. Это на первых порах тебе нужно в деталях представлять, что ты делаешь, контролировать каждый миг времени всё и сразу. Но величайшие чары творятся лишь интуицией, душой, а не разумом. Главное, чтобы ты был в состоянии заплатить цену.

Итак.

Вначале – восстановить то, что осталось, кости. Вернуть им жизнь и заполнить. Затем нарастить то, чего нет. Первый этап самый простой, где практически не нужно нарушать законы мироздания. А вот материализовать то, чего нет – вот это затратно.

Я молился, чтобы у меня хватило сил на весь процесс, от начала до конца.

Сердце стало первым. Оно не билось. И сосуды, в которых ещё не было крови. Затем легкие. Печень. Желудок. Кишечник и почки.

Магия была тем, что удерживало всё на своих местах, словно разобранную анатомическую модель, парящую в воздухе.

Затем железы. Соединительные ткани. Суставы.

И только затем – мышцы. Жир.

С одной стороны, я чувствовал, как безвозвратно уходит моя энергия, но с другой… я постепенно вновь обретал себя. Когда сформировались все связки, а также все основные группы мышц, мне больше не нужно было концентрироваться для того, чтобы удерживать все части на своих местах. Да и тело уже перестало напоминать груду костей.

Возможно, красные мышцы и выглядели жутковато со стороны, но я был рад даже этому. Оставалось немного.

Кровь и лимфа медленно потекли по сосудам.

Ноги, руки… я не мог ничего контролировать. Ведь ещё не было главного – мозга и нервной системы. Я боялся их создать слишком рано – осознать и ощутить в себя в неполноценном теле, не прикрытом даже тонким слоем кожи. Бррр, даже звучит кошмарно, потому их – лишь в самом конце, когда всё остальное будет готово, чтоб принять меня. Вот прямо сейчас. Вместе с глазами.

…тяжело дыша, я стоял и глядел на склеп вокруг. Сейчас, когда я видел его глазами, а не магией, он виделся совсем иначе – куда темнее. Нос сразу зачесался от взметнувшейся пыли; ногу пронзила острая боль, но всё закончилось раньше, чем я успел всерьёз испугаться Просто одиночная судорога, ничего более.

Я медленно поднял руку к лицу. Похоже… да нет, не “похоже”, а точно. Рука была глаже и тоньше, чем я привык. Если быть точнее… она была именно такой, как у меня в юности. Как раз в то время, как меня убили на собственной свадьбе.

Обдумать это я не успел – потому что снаружи послышались шаги и голоса.

…тяжёлые двери склепа были затворены, но не заперты. И хорошо – ломать место семейного упокоения мне не хотелось; я даже плиты от собственной могилы постарался если не вставить на место, то, по крайней мере, прислонить их к отверстию, откуда вылез.

После всех попыток убить Виссариона я стал неплохим ассасином; то, что шаги быстро приближаются именно сюда, к склепу, я понял моментально. Это…

Проблема.

Выглядел я, конечно, живым, и при иных обстоятельствах легко сошёл бы за посетителя кладбища – мало ли, кто решил зайти в склеп, почтить память умерших – если бы не одежда. Я пролежал в гробу два десятка лет, и она, хоть и не рассыпалась в прах, но выглядела… чудовищно изорванной, да и запах от неё шёл тот ещё – самый настоящий трупный аромат, который я мог бы узнать из тысячи. К тому же, выбираясь из гроба, я перепачкался в паутине и ещё чём-то, происхождении чего не хотелось бы задумываться.

Снаружи стояли поздние сумерки. А люди – теперь я отчётливо видел сквозь щель две фигуры – направлялись в мою сторону.

Что ж, придётся импровизировать. Что бы я сделал, будь это попыткой убить Архимага?..

Нет, плохое мерило. Попытки убить Архимага я строил в замке, набитом всевозможными свитками, артефактами; в попытках его убить я применял сложнейшие заклинания, невоспроизводимые в полевых условиях… а для последней – удачной – попытки я и вовсе вышел за границы реальности…

Сейчас весь этот арсенал мне недоступен. Значит, остаётся одно. Быть тихим, незаметным и неподвижным.

Я замер у дверей склепа, стараясь не шевелиться… но парочка, как назло, свернула именно сюда.

– Это уже второй раз, – услышал я тихий и резкий голос парня лет примерно восемнадцати-двадцати. – Второй раз, когда он сливается на полпути.

– Успокойся, – второй, его ровесник, говорил чуть громче и не так сердито. – Ты всю дорогу только и говоришь о том, что Кирилл не смог…

– Не «не смог», а «не захотел», – второй остановился. – Похер. Пришли.

Остановились эти двое прямо напротив склепа, и сомнений в том, куда они «пришли», у меня не осталось. Я быстро обернулся на тёмный склеп. Если зайдут внутрь – увидят меня, а спрятаться тут негде. Разве что… в собственной могиле?

Но события развивались слишком быстро, чтобы я успел это сделать. Тот, что говорил резко – высокий блондин с острыми чертами лица – шагнул вперёд, толкая двери, которые заскрипели на всё кладбище.

– Хорошо, что замка нет… а?

Мы смотрели друг на друга – я на парочку, а парочка на меня. Молчание затягивалось, и я буквально видел, как вытягиваются лица эти двоих. И что тут скажешь? «Продолжайте, я уже ухожу?»

– Потому что если бы замок висел – ключа бы у вас не оказалось, – заметил я.

Лучшая защита – это нападение. Не знаешь, что сказать – не оправдывайся, а заставь оправдываться другого.

Взгляд обоих парней скользил по мне. Да, выгляжу не очень презентабельно.

– А ты кто? – второй, коренастый шатен в лёгкой летней куртке, говорил настороженно и осторожно.