Czytaj książkę: «Ее нежеланный лорд»
© Штерн О., 2020
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
Пролог
Сегодня ее поцеловал король.
Злые языки, правда, нашептывали, что никакой это не король, а самый что ни на есть узурпатор и что отнюдь не он должен был унаследовать корону, но… Бьянка предпочитала в подобных вопросах полагаться на папеньку и маменьку. Им виднее, кто король, а кто – нет. А если уж сам папенька намекнул, что было бы недурственно породниться с династией Фаблур, то стоит ли слушать завистливые шепотки неудачниц?
Граф и графиня Эверси отбыли на торжественный прием, Бьянка маялась, сидя перед трюмо и рассматривая собственное отражение. Отложила пуховку, захлопнула пудреницу. Скучно. А на душе еще и гадко под стать погоде: в каминных трубах надрывно воет ветер, темное небо яростно швыряется в окна пригоршнями колючего снега.
Под ребрами тугим комом свернулось недоброе предчувствие. Оно ворочалось, толкалось, кололо под сердцем, и руки леденели, а во рту разливался отвратительный кислый привкус.
Наверное, все из-за этого несостоявшегося разговора с матерью. Хотела ведь только спросить, как себя вести с королем, что ему стоит позволять, а что нет.
– Маменька? Могу я с вами поговорить?
Графиня отдыхала на кушетке, и Бьянке очень хотелось уткнуться лицом в пышный подол материнского платья, так, как она это привыкла делать.
– А, это ты, дорогая, – прохладно отозвалась графиня, – иди, мне не до тебя сейчас. Голова побаливает, а нам с отцом собираться надо.
– Но, маменька… я хотела…
– Завтра поговорим, если так нужно, – графиня ответила с той ледяной вежливостью, с которой при дворе говорят с ненавистными врагами.
Бьянка аккуратно прикрыла дверь и побрела к себе. Она порой мечтала, чтобы мама относилась к ней как-то по-иному. Но это «по-иному» не складывалось во что-то конкретное. Бьянка понятия не имела, как матери относятся к дочерям в других семьях, знала лишь, что ее родители больше любили старшую, Виолу, у них с Бьянкой была разница в пятнадцать лет, и Виола в доме почти не появлялась, у нее муж и дети. А еще родители очень хотели мальчика, наследника, а родилась Бьянка. Потом и вовсе выяснилось, что после Бьянки графиня больше не может иметь детей. В общем, как-то не срослось с наследником.
Предчувствие дурного повисло в воздухе, словно невидимая липкая паутина, мерзко щекотало кожу, разбегалось по телу мурашками и то и дело заставляло облизывать пересыхающие губы.
И Бьянка решилась, взяла серебряный колокольчик и позвонила. Тотчас же приоткрылась дверь, в комнату заглянула Тутта, ее личная служанка.
– Отец и матушка уже уехали? – спросила Бьянка.
– Да, мисс. Час назад. Обещали быть к утру.
Бьянка задумчиво кусала губы. Гадкое предчувствие надвинулось, грозя раздавить.
Ну, в самом деле, что за глупости. Папенька и маменька всего лишь отбыли на прием в честь кого-то там.
– Тутта, а что у нас сегодня к ужину? – спросила она.
– Овсяная каша с сушеными фруктами, – без промедления отчеканила девушка.
Бьянке до смерти надоело питаться листьями салата и несладкой кашей, но маменька была убеждена в том, что только изящная девушка может найти приличного мужа. Или стать фавориткой – а потом и женой короля.
Но сейчас… Строгая графиня Эверси отсутствовала.
– Не буду кашу, – вышло довольно резко, Тутта вздрогнула, – послушай… Сбегай купи мне пончиков с шоколадом. А еще корзинок со взбитыми сливками и вареньем. Вот, иди сюда, возьми…
И поскольку ближайшая пекарня была довольно дорогой, Бьянка добыла из шкатулки серебряную полукрону и протянула служанке.
– Сдачу себе оставь.
– Хорошо, мисс. Сию минуту, мисс.
Бьянка снова осталась одна. А так как до возвращения Тутты делать было все равно нечего – да и не хотелось, – предалась воспоминаниям о королевском поцелуе. Что и говорить, это оказалось неожиданно и приятно. Опыта в подобных вещах у Бьянки не имелось совершенно никакого, ну разве что самую малость. И теперь она терялась в собственных переживаниях и ощущениях, король ведь был красивым мужчиной, высоким, сильным, с открытым благородным лицом и глазами чудесного зеленоватого оттенка. Правда, немного подозрительным выглядело то, как непредвиденно он занял место отца, а отец его как-то глупо и внезапно погиб, растерзанный своими же механоидами. И младший брат короля пропал куда-то из дворца, милый принц с мягким нерешительным взглядом. Впрочем, такие вещи, как говаривал папенька, не должны занимать умы юных девиц. Ну, король и король. Ну, пропал и пропал принц, бывает.
До этого Бьянка только разок целовалась с младшим сыном виконта Шико, и было это лет этак пять назад. В присутствии короля Бьянка начинала себя чувствовать шарнирной куклой, ей казалось, что она все делает не так, да и неуклюжа. А папенька сказал, что надо бы очаровать. А как, никто не объясняет.
За окном стемнело, мокрый снег перешел в дождь, и крупные капли барабанили по стеклам и отливам. Тутты все не было, в душе поднималось вялое раздражение. Где носит эту девку?
Бьянка прошлась по комнате, придирчиво осматривая ковер. В потемках не видно, что он уже изрядно старый и потертый, поменять бы, но… Дела семейства сейчас обстояли не очень. Совсем даже.
Наконец она услышала за дверью торопливые шаги. Мимоходом подумала, что Тутта, маленькая и легонькая, топает как слон. Скрипнули петли, и Бьянка, не оборачиваясь, процедила:
– Долго ходишь. Поставь на столик рядом с кушеткой.
Судя по звукам, дверь аккуратно прикрыли. А потом низкий и совершенно незнакомый мужской голос произнес:
– Вместо корзинок яблочный штрудель.
Кровь резко прилила к голове, а крик, на удивление, застрял в горле. Бьянка медленно обернулась. В комнате, перегородив подступы к двери, стоял совершенно незнакомый мужчина. Огромный, как скала. И до отвращения бородатый. И вообще, с виду совершенный простолюдин. В мощной руке он держал пухлый сверток.
Стремительно падая в темноту, Бьянка только и успела заметить на свертке фирменный оттиск той самой пекарни, куда отправляла Тутту.
Глава 1
Фаворитка и заговор
Едкая боль вгрызлась в щеку, и муть, в которой висела Бьянка, дрогнула. Затем еще раз боль – и как будто взболтнули банку с желе. Серое нечто перед глазами дрогнуло и скользнуло в сторону, оставив размытые пятна, которые медленно приобретали форму…
Снова этот мужлан. И, провались все в царствие Темнейшего, он бил ее по щекам. Простолюдин, отвратительный, вонючий простолюдин! Ее, Бьянку Эверси, ведущую свой род от первых королей островного королевства Рехши!
От возмущения она даже забыла, что нужно бояться, и в тот миг, когда широкая мозолистая ладонь взлетела, чтобы в очередной раз хлопнуть по щеке, Бьянка кое-как подняла ватную руку и вцепилась ногтями в запястье незнакомца. Вцепилась бы… Увы, руки еще толком не слушались, и мужчина перехватил и больно сжал запястье, так, что она почти услышала хруст собственных костей.
– А, красотуля очнулась, – удовлетворенно сказал мужлан и усмехнулся в бороду.
Бьянка во все глаза его рассматривала и одновременно пыталась понять, какого Темного этот наглец и бандюга делает в их доме.
«Если бы хотел убить, то уже убил бы», – сообразила она. Это обнадеживало. Совсем чуть-чуть.
Тем временем он отпустил ее руку, и Бьянка, кое-как оглядевшись, поняла, что лежит на кушетке, что под голову заботливо подложена подушечка, и платье – хвала Всеблагому – в полном порядке. Взгляд снова метнулся к незнакомцу, Бьянке на миг показалось, что где-то она его видела.
«Может, я обидела его отказом? – Мысли уже вертелись в привычном темпе. – Но, хм, я не помню, чтобы этот медведь подкатывал ко мне с предложением руки и сердца. А может быть, подкатывал к папеньке, и папенька совершенно справедливо отправил его куда подальше?»
Ответа не было, но, однако, следовало что-то предпринимать.
Она откашлялась, прочистив горло, и процедила:
– Кто вы такой и что вам нужно?
Получилось жалко, как мяуканье новорожденного котенка.
– Мисс пока необязательно знать, кто я. Важно то, чего я от вас хочу.
– Только посмейте причинить мне вред, – силы быстро возвращались, и Бьянка даже огрызнулась, – поутру вернутся мои родители, и тогда – о, тогда вы ответите за все!
Мужчина смерил ее задумчивым взглядом, и взгляд этот Бьянке очень не понравился. Как будто этот… медведь именно сейчас и прикидывал, а что бы такого интересного сделать с распростертой на кушетке хрупкой девушкой. Она посмотрела на его широкие плечи, на мощные руки и с тоской признала, что незнакомец может с ней сделать что угодно. Свернет шею, как цыпленку.
А еще у мужчины были темные глаза, и они-то Бьянку и пугали. Суровый, тяжелый взгляд.
– Ваши родители не вернутся утром, – совершенно спокойно сказал мужчина, склонившись к ней.
– Что?!! Вы… вы лжете!
– Вовсе нет, – снова этот ужасающе спокойный, холодный тон. – Ваши родители вернутся домой только тогда, когда мои люди их отпустят. А мои люди их отпустят тогда, когда я прикажу.
В горле вдруг запершило, и Бьянка поняла, что сейчас расплачется от злости и бессилия что-либо изменить. Она изо всех сил сжала кулаки и прикусила губу. Боль немного отрезвила.
– Это… это низко. – Девушка села на кушетке. – Вы грязный мужлан, вы отродье…
Боль, обжегшая губы, оказалась настолько острой и обидной, что слезы так и брызнули из глаз.
– Хорошие девочки не разговаривают так, – зло процедил мужчина, – а если разговаривают, то получают по губам. Полагаю, мы поняли друг друга?
Она всхлипнула. Все это было… настолько ужасно, настолько унизительно, что стало невозможно сдерживаться. По щекам покатились слезы, горячие, соленые.
– Что… вам нужно? – наконец спросила Бьянка. – Что вы хотите, чтобы отпустить родителей? Денег? Но у нас их не так уж и много…
И вздохнула. Денег и вправду было совсем немного, и если этот медведь потребует большую сумму… что тогда?
Просить у короля?
Или броситься к нему с мольбой поймать опасного преступника, который пленил ее папеньку и маменьку?
Сердце трепыхалось в груди и болело. А вдруг эти люди убьют родителей?… Нет-нет. Как же она тогда? Без них?!! И без того обманула все ожидания, родилась вместо мальчика…
Медведь нагло ухмыльнулся, смерил Бьянку взглядом, полным холодного презрения.
– Мне нужно, чтобы вы, мисс, залезли в постель его величества. А потом, воспользовавшись ситуацией, поменяли амулеты, которые он носит на шее, вот на эти.
И продемонстрировал плоскую коробочку размером с ладонь.
– Но… – пискнула огорошенная Бьянка.
– Мне говорили, что вы неглупая женщина. – Мужчина снова гадко ухмыльнулся. Бьянке захотелось вскочить и вцепиться ему в лицо ногтями, исполосовать в кровь, стереть гадкую высокомерную усмешку. – И еще я знаю, что вы крутитесь вокруг нашего узурпатора, а ваши почтенные родители не упускают ни одной возможности, чтобы продемонстрировать ему ваши достоинства. Полагаю, вы понимаете, что нынешний король не имеет прав на престол, м? Впрочем, неважно. Так вот, вам придется… помочь нам. Чтобы было все правильно, и чтобы королем стал наследный принц Шедар Фаблур, а не этот выскочка. Надеюсь, что в вашей голове мозгов чуть больше, чем у курицы. Вам понятно, что от вас требуется?
– Но как я это сделаю?!! Как?!! – она сорвалась на крик. – Я… вы хотите, чтоб я его соблазнила… Но клянусь, я не умею! Я еще никогда…
И поняла, что сболтнула явно лишнего. Кровь прилила к щекам, и Бьянка со стоном спрятала лицо в ладонях.
– Что-то мне начинает казаться, что меня обманули, когда говорили о вас как о неглупой, – с притворным сочувствием вздохнул медведь. – Но раз уж вы сами не догадываетесь, что нужно делать, то я подскажу. Перед тем как отправляться в постель, дайте королю качественного снотворного. Что-нибудь из того, что продают маги. А потом делайте то, что мне нужно. Я не думаю, что все будет настолько сложно. Вы все равно нарезаете круги вокруг его величества, как акула вокруг утопающего. Еще один крошечный шажок – и можете смело стягивать штаны с королевской задницы.
– Да вы просто… – она задохнулась, растеряв способность говорить.
– Оставим высокие слова для светских раутов, леди Эверси.
Он повернулся, оглядел комнату. Затем взял ее руку в свою и с силой вложил металлическую коробочку.
– Запомните, Бьянка. Вы увидите ваших родителей только тогда, когда отдадите мне артефакты, снятые с шеи короля. Не раньше.
– А если у меня не получится? – Она непроизвольно сжала пальцы на теплой шершавой поверхности.
Во взгляде мужчины что-то полыхнуло. Ненависть? Злость?
«Но почему? Что я такого ему сделала?»
– Тогда я убью их, – сказал он медленно, – и они будут умирать долго. Я буду резать их на куски и эти куски присылать вам. Так что, Бьянка, в ваших интересах очаровать короля настолько, чтобы он вам доверился. И побыстрее. У вас три дня.
– Что это за амулеты на нем? – просипела она. – Почему они так важны?
– Слишком много пищи для вашей пустой головы. Но в целом… они делают узурпатора Ксеона почти неуязвимым. А остальное уже не ваша забота, Бьянка. Сделаете то, что от вас требуется, – получите ваших драгоценных родителей обратно.
И снова кривая усмешка, от которой хочется кричать, царапаться, исполосовать в лапшу эту наглую рожу.
Бьянка прикрыла глаза. И все же… Сейчас она скажет ему, а он пусть выслушает, хоть и разобьет ей губы в кровь.
– Вы чудовище. Это настолько низко… недостойно человека… угрожать…
– Времена такие, мисс. – Теперь он стал совершенно серьезен, а в глазах появился опасный металлический отблеск. – Уверяю вас, дальше все будет еще интереснее. Вам понравится.
– Откуда я могу знать, что мои родители действительно у вас? – спросила она.
Не говоря ни слова, мужчина полез в карман сюртука и достал оттуда перстень-печатку с вензелем Эверси. Это был особый перстень, матушкин, и Бьянка знала, что вечером она уезжала с ним.
– Полагаю, этого довольно?
Она проглотила вязкую слюну и кивнула.
* * *
Тутта вернулась под утро, когда Бьянка, наревевшись всласть, доедала штрудель. Пончики к тому времени тоже закончились.
– Госпожа! Хвала Всеблагому, с вами ничего не случилось! – Рыдая, девушка упала на колени, обнимая ноги Бьянки. – Я так боялась, так боялась!
– С тобой-то что приключилось? – только и спросила Бьянка. – Где всю ночь была?
– На меня напали. По дороге в пекарню, миледи. Отвратительные, грязные городские крысы… Я уж думала, что не вернусь.
– Понятно. – Бьянка вздохнула и поинтересовалась на всякий случай: – Они тебе ничего… гм… не сделали?
Тутта покраснела и сникла.
– Нет, мисс. Их главарь сказал, чтоб ни один волос… с моей головы…
– Понятно, – повторила Бьянка. – Свари мне кофе и приготовь платье… знаешь, то, слоновой кости, с ависийским кружевом. Да передай, чтоб заложили карету. Поеду во дворец.
Заплаканное лицо служанки вытянулось в удивлении.
– Прошу прощения, мисс, а как же ваши родители? Скоро ведь вернутся.
– Боюсь, они задержатся. Ну, все, все. Займись делом…
Бьянка остановилась перед большим, в полный рост, зеркалом. Оттуда на нее жалобно глядела тоненькая блондинка с покрасневшими глазами и распухшим носом. Бьянка хмыкнула. Тот еще вид, как раз чтобы короля соблазнять.
– Тутта! Тут-та! Принеси ромашковую воду и лед! Да побыстрее, не спи на ходу!
Потом она долго приводила в порядок лицо. Успокоительные примочки и кубики льда на кожу сделали свое дело: покраснения ушли, и из зеркала на Бьянку снова высокомерно взирала светлокожая холеная аристократка с яркими, словно зимнее небо в солнечный день, глазами. Вот такой она привыкла быть, ловить восхищенные взгляды придворных, слышать завистливые шепотки за спиной. Ей казалось, что именно такая – холодная, неприступная и острая на язык – она будет достойна если не любви, то хотя бы родительской гордости. И, может быть, забудется тот неприятный случай, когда у Бьянки из-под носа увели очень интересного жениха, верховного инквизитора королевства, а ее это так взбесило, что она не погнушалась на женушку этого инквизитора потом натравить карманного механоида. Нехорошо, конечно, вышло. И механоида потеряла, от маленького дракона остались лишь обломки, и с инквизитором разругалась, и даже в тюрьме побывала. Папенька устроил выволочку и попенял на отсутствие мозгов. А Бьянка плакала у себя в спальне и все думала, думала о том, что ей очень хотелось, чтоб верховный инквизитор любил именно ее. Чем она хуже той, которую он выбрал в жены? Лучше ведь, в самом деле…
Тутта подготовила платье, нижнее белье и туфельки. С досадой Бьянка отметила, что подметки изрядно стоптаны, только и оставалось надеяться, что никто не заметит. Затем Тутта помогла уложить волосы пухлым узлом на затылке, при этом выпустив у лица два игривых локона. Бьянка слегка припудрилась, отчего кожа заиграла нежным перламутром, подкрасила глаза и добавила капельку нежно-розовой помады на губы. Оставалась самая малость: в миниатюрную атласную сумочку она уложила коробку с артефактами, что передал тот негодяй и мерзавец. Потом, немного подумав, заглянула в комнату маменьки и из прикроватной тумбочки добыла маленький хрустальный пузырек. Матушка частенько мучилась бессонницей, и Бьянка самолично порой отмеряла в воду капли драгоценного снадобья. Действовало оно очень быстро и безотказно. Несколько минут – и глаза закрывались, и маменька попросту проваливалась в сон, даже если до этого разговаривала.
…После она тряслась в карете, с тоской размышляя о том, что поди поймай этого короля. У него ведь своих дел предостаточно, чтоб еще и с ней возиться. Но выбора не было. Как там сказал этот мужлан? Либо графскую чету по частям, либо в постель к его величеству и артефакты подменить. Король – или узурпатор, или кто он еще там – просто чужой мужчина, с которым она ухитрилась поцеловаться и на дальнейшую судьбу которого, по большому счету, наплевать. А родители все же были ее родными, хоть и мечтали о мальчике.
Бьянка поймала себя на том, что даже не посмотрела, что ж там за артефакты. Достала коробочку, подцепила ногтем крышку. Внутри лежали две невзрачные серебряные пластинки с отверстиями, в которые предположительно можно было продеть шнурок.
«Всего-то», – с легким разочарованием подумала она и захлопнула крышку.
Денек предстоял нелегкий.
И Бьянке даже думать не хотелось о том, что произойдет, если снотворное по каким-то причинам не подействует. Разумеется, чисто теоретически она вполне представляла, что происходит между мужчиной и женщиной, но… но… было немного страшно переступить эту черту. Да и место королевской любовницы уже не прельщало, как-то не вовремя вспыхнула гордость, да еще воспоминания о том, что род Эверси – один из самых старых и уважаемых.
Она тряхнула головой и приказала себе собраться и действовать.
Тем более что карета как раз остановилась у парадного подъезда.
* * *
Бьянка любила бывать во дворце, особенно при прежнем короле Маттиасе. Возможно, так сложилось потому, что и сама она тогда была куда более юной и беззаботной. А возможно, у папеньки денег водилось больше в то время, да и сам король частенько баловал придворных всяческими забавами. Одни фейерверки в день зимнего солнцестояния чего стоили! Еще в детстве Бьянка впервые увидела, как в ночном небе над столицей расцвели невиданной красоты цветы. Она и представить себе не могла, что самые обычные, изготовленные артефакторами смеси порождают такое великолепие. А парад механоидов, огромных, тускло блестящих металлическими пластинами? А балы? Тарталетки с салатами, которые можно было есть. Дома – только овощи на пару, овсянка и кусочек отварной крольчатины. А во дворце – вкусная еда, и маменька ничего не скажет, лишь брови нахмурит… Дворец казался сказочным миром, где обязательно исполнялись все желания. А еще Бьянка точно знала, что белый и голубой тона, в которых выдержана большая часть залов, невероятно идут и ей самой. Хотя и глупо было так примерять на себя королевский дворец, словно платье…
«Или словно ты уже королева».
Она невольно усмехнулась.
Королева, как же.
Его величество вполне удовлетворится тем, что задерет ей подол в темном углу.
«А разве сама ты не этого хотела?»
Разве что в качестве первого шага к королевскому трону.
Но теперь… понятное дело, что после того, как она подменит артефакты, Ксеон точно на ней не женится. Хорошо, если сама она уцелеет.
И тут, шагая по сверкающему паркету, Бьянка задумалась о том, а так ли уж нужно идти на столь великие жертвы ради папеньки и маменьки? В конце концов, они уже и без того немолоды и рано или поздно отправятся на небеса. Может быть, самое время быть разумной и рассказать обо всем королю-узурпатору?
От этих мыслей лицо залилось краской стыда, а в душе появилось ощущение, что сама она медленно и неотвратимо сползает в черную вязкую грязь.
Нет. Все же это были ее папенька и маменька. Она вернет их, чего бы это ни стоило.
…А потом ей несказанно повезло.
Король Ксеон размашистым шагом спешил куда-то. За ним, на расстоянии нескольких шагов, следовали гвардейцы. Его величество пребывал в глубокой задумчивости, вокруг не смотрел и блондинку в платье с ависийским кружевом не заметил.
Бьянка глубоко вдохнула. Что ж… Надо попытаться. Ради папеньки и маменьки, единственных на всем свете людей, которые хоть и не выказывали великой любви, но, однако ж, и не предавали. А потом… что-нибудь да будет. Короли меняются, придворные остаются.
И она сделала несколько торопливых шагов вперед.
Толчок. Сильный, в плечо. Король так торопился, что попросту не заметил, как ему наперерез бросилась маленькая блондинка. Ну а поскольку король был мужчиной довольно крупным, то и удар получился неслабый.
Картинно взмахнув руками, Бьянка вскрикнула и осела на пол.
Ксеон выругался и заскрежетал зубами. Совсем не учтиво, совсем не по-королевски. А Бьянке стало страшно. Ее втянули в игру, в которую она никогда не планировала играть. Только вот не выбраться теперь, не выполнив требуемого…
– Вы! – только и сказал он, наклоняясь и протягивая руку. Темно-русые пряди упали на высокий лоб, глаза с прозеленью опасно блеснули. – Какого Темного вы постоянно здесь ошиваетесь, драгоценная моя? Такое чувство, что специально меня подкарауливаете! Вчера ваши старания увенчались успехом. А чего вы сегодня хотите?
Говорил он это зло и без тени улыбки. Горло сжалось в спазме, и Бьянка в замешательстве заморгала. Король подхватил ее под локоть и рывком поставил на ноги. Заглянул в лицо и повторил:
– Так какого Темного вам надо, леди Эверси? Отчего, куда бы я ни пошел, я всюду натыкаюсь на вас? Что. Вам. Надо?!!
И Бьянка, набрав побольше воздуха и дурея от собственной храбрости, выдохнула:
– Вас… ваше величество.
Ксеон отпрянул от нее так резко, словно вместо великолепной прически на голове у Бьянки кишели змеи. Затем почесал фигурно стриженную бородку, окинул Бьянку оценивающим взглядом и скупо улыбнулся.
– Я смотрю, вы решительно настроены, дорогая. Вы уверены, что это именно то, что вам нужно? Я ведь не настаиваю на подобных, хм, отношениях. Вы же из весьма уважаемой семьи, что скажет маменька?
Бьянка ощутила, что падает – падает в бесконечную темную нору.
От ощущения полета дух захватывало, это было одновременно и страшно, и прекрасно… почти как королевский фейерверк. Ксеон далеко не дурак, очень быстро раскусит ее притворство. Но она должна. Ради них, единственных близких.
– Да, ваше величество, – взволнованно выдохнула она, приоткрыв губы и скользнув по ним кончиком языка, – уверена. Еще со вчерашнего дня уверена, вы были убедительны. Очень убедительны.
О том, что так можно сделать, Бьянка вычитала в каком-то дешевом романе. И король стал первым мужчиной, на котором она была вынуждена опробовать эту глупость.
На самом-то деле он ей даже нравился. Молодой, красивый, высокий, стройный. Мечта, а не мужчина. И глаза необыкновенные, мохово-зеленого теплого оттенка. Да и вообще, король. Но чтоб вот так, в постель, по заказу… Страх просачивался в сознание ледяными струйками, парализуя волю. Страх неизвестности и боли.
Прикусив губу, Бьянка провела пальцами по линии выреза платья. Пальцы ощутимо дрожали. Ксеон молча следил за ее рукой. Потом перевел взгляд на лицо, и Бьянка вдруг прочла в его зеленых глазах мрачную решимость.
– Что ж… Леди Бьянка. Коль вы решили, то так тому и быть. Я не буду отказываться от столь изысканного блюда. Извольте следовать за мной. Отвлекусь от своих дел, и все ради вас, дорогая.
Сцепив руки за спиной, он продолжил свой путь. Вздохнув, Бьянка засеменила следом.
Она не могла понять, что с ней творится. То смрадной волной накатывал ужас от всего происходящего, то с головой накрывало отчаянное, бесшабашное веселье, и хотелось глупо хихикать.
«Верно, истерика начинается», – решила она.
Вот сейчас они придут куда-то… вероятно, в королевские покои. И… что дальше?
Она понятия не имела, что дальше делают с мужчинами.
Оставалась слабая надежда на то, что Ксеон возьмет инициативу в свои руки, а у нее будет возможность дать ему снотворного. Иначе… все закончится до ужаса банально.
Снова накатил панический страх.
Нет… она все же попытается.
А если не получится… и загадочные амулеты так и останутся у короля… Что ж, стать официальной королевской фавориткой тоже неплохо. Возможно, это поправит финансовое положение семьи. Но тогда, по словам того мужлана, семьи-то у нее и не будет.
И Бьянка на всякий случай нащупала в сумочке заветный пузырек.
* * *
Внутреннее чутье подсказывало, что Ксеон направился прямиком в спальню. Распахнул перед Бьянкой дверь, сказал с легкой усмешкой:
– Прошу, леди Эверси.
Снова накатил страх, вязкий, удушающий. На самом деле она уже была готова на все что угодно, лишь бы сбежать, да и вообще уехать из столицы. Но папенька и маменька… в плену у отвратительного главаря городских крыс… или кто он там на самом деле… Она незаметно ущипнула себя за ладонь, больно, впиваясь в кожу ногтями до бордовых полосок. На глаза набежали слезы, и пришлось моргать быстро-быстро, чтобы, упаси Всеблагий, Ксеон не передумал.
Переступив через порог, Бьянка быстро огляделась. Комната была просторной и светлой. Как и полагалось, изрядную часть ее занимала кровать с резным изголовьем, застланная бархатным покрывалом. В углу, на круглом высоком столике, поблескивали хрустальный графин и тонкие стаканы.
Пальцы судорожно сжали сумочку. Как же… как же незаметно вылить снотворное, а потом еще и напоить им короля?
И она медленно, боком, двинулась в сторону графина. Может быть, Ксеон отвлечется на минутку…
– Вы куда это?
От голоса, в котором плескались раздражение и злость, Бьянка вздрогнула и вмиг покрылась ледяным потом.
Она обернулась, одарила короля тщательно отрепетированной улыбкой светской львицы и прошептала:
– Я подумала, ваше величество, что мы можем начать наше близкое знакомство… м-м… с бокала вина.
Ксеон наблюдал за ней, и его усмешка все больше походила на звериный оскал, алчный, недобрый. В голове Бьянки промелькнула суматошная мысль – да как она вообще могла додуматься крутить хвостом перед ним? Почему он казался ей красивым? Страшный ведь человек, сожрет и косточки выплюнет. Перемелет в пыль. Слишком уж внезапно и глупо погиб предыдущий король. И принц Шедар, милый мальчик с печальными карими глазами, куда-то исчез из дворца.
– Желаете выпить, Бьянка? Что ж, я не против. Хотя мне и не нравится, когда от женщины несет винным духом.
– Немножечко, – пискнула она, – пару глотков. В горле пересохло, простите…
– С чего бы такие переживания? – Ксеон хмыкнул и, о ужас, сам направился к столику. Обронил на ходу: – А вы раздевайтесь, не стоит тратить время даром. Или предпочитаете в одежде?
Перед глазами замельтешили серые назойливые точки, но Бьянка еще раз ущипнула себя за руку. Не паниковать. Только не сейчас.
Из-под ресниц она понаблюдала, как король налил в хрустальный стакан вино. К сожалению, не было возможности подмешать туда маменькиных капель.
– Чего ждем? – Он обернулся. – Возможно, мы попросту не будем тратить время друг на друга, а?
– Н-нет… вы неправильно… поняли, – судорожно просипела девушка и трясущимися руками принялась распускать шнуровку корсета. – Я просто… немного нервничаю, – буркнула она. – Вы должны понять, ваше величество.
И вздрогнула, когда Ксеон подошел сзади и обхватил за талию, прижимая к себе.
– Понимаю, – протянул хрипло. Бьянка растерянно моргнула при виде наполненного стакана. – Выпей, будет легче. Да что ты вцепилась в свою сумочку? – раздраженно добавил Ксеон. – Убери ее, или я уберу сам.
– Позвольте, я положу на столик, – пробормотала она.
По венам растекался сладковатый ужас перед неотвратимым. И самым ужасным из всего была невозможность повернуть назад.
Ксеон разжал объятия, и Бьянка, пошатываясь, наконец подошла к столику. Флакон послушно скользнул в ледяные пальцы, она выдернула притертую пробку и быстро вылила содержимое в открытый графин.
– Что ты возишься? Иди ко мне.
Обернулась, оставив сумочку рядом с графином, а затем, не давая себе времени даже подумать, смело шагнула к Ксеону и взяла из его рук бокал.
Сделала большой глоток. Вино было пряным, дорогим и довольно крепким.
– А разве вы не выпьете со мной, ваше величество? – невинно захлопала ресницами.
Пришлось опереться о столбик балдахина, поскольку от напряжения начинала кружиться голова, а тело наливалось ватной слабостью.
– Почему нет. – Ксеон пожал плечами.
Потом раздраженно глянул на Бьянку, как будто она в чем-то была виновата, и пробормотал:
– Да, пожалуй, надо выпить…
Он остановился у столика, щедро плеснул в бокал и выпил большими глотками. Затем налил еще. Окинул ее внимательным взглядом и приказал:
– Пей. У меня нет времени, чтобы с тобой возиться полдня. Раз пришла, то пришла. Место королевской фаворитки пока что свободно.
Бьянка послушно сделала несколько глотков и выжидающе уставилась на короля. А он, отставив пустой бокал, решительно двинулся к ней, на ходу расстегивая рубашку.
– Тебе помочь раздеться, куколка?
Бьянка невольно попятилась.
Она совершенно не понимала, что происходит: Ксеон только что принял лошадиную дозу снотворного, и сна ни в одном глазу. Неужели… она ошиблась и взяла не тот флакон?!! И что теперь? Как она обменяет эти треклятые артефакты? Даже после того, как она будет принадлежать этому человеку… вряд ли он будет спать так крепко, что ничего не почувствует. А если ничего не получится, то, выходит, будет потеряно все: и невинность, столь важная для семейства аристократов, и родители…
Бьянка задрожала всем телом, когда Ксеон запустил руку ей в прическу, развернул к себе лицом и впился в губы жестким, требовательным поцелуем, надавливая, вынуждая приоткрыть рот. У Бьянки ноги подкосились, теперь страх завладел ею окончательно. А еще – жуткое осознание того, что все случится не так, как она запланировала. То ли она и в самом деле взяла не тот флакон, то ли на Ксеона снотворное не действовало. Она так и застыла в руках короля, словно обездвиженная жертва в кольцах змеи, с отчаянием отмечая, как сильные руки мужчины шарят по телу, с треском разрывают ворот самого лучшего платья и больно стискивают грудь. И она хотела крикнуть: «Не надо!» – но лишь промычала неразборчиво, потому что горячий язык Ксеона хозяйничал во рту, не вызывая никаких ощущений, кроме тошноты.
