Czytaj książkę: «Снежный дом со свечой на окне», strona 4
– Нее, я ещё посижу, ну, или полежу… – сообщил Андрей. – Мне пока так удобнее. Кажется, там снег пошёл? Дивно просто!
– А что? – откликнулась Милана через дверь, сдирая с себя мокрую, холодную одежду и мечтая нырнуть в ванную.
– На улице моя одежда и продукты, – напомнил ей Андрей. – И я до них не дойду! Креативненько к нам праздник приходит!
– Да ладно… Да не может быть! У девицы есть совесть? – маляроштукатуры изумлённо переглянулись и снова уставились на мониторы… – Она и правда откапывает его обувь и продукты! Ты ж смотри! Одежду стягивает с веток!
Ничего-то они не понимали в женщинах, эти Василий Бошинов с Дмитрием Петровским, и совесть тут была совершенно, абсолютно ни при чём! Милане попросту стало жалко… И кого! Мужчину!
Хотя чему удивляться?… В эти праздничные дни и не такие странные вещи происходят. Ведь правда?
Глава 10. Чучелком или тушкой
Милана и правда вернула в дом обувь и одежду Андрея, а с продуктов стряхнула снег, которым из вредности их присыпала.
– Пусть сам тащит! – решила она.
Правда, придя в дом и обнаружив Андрея на прежнем месте и в том же положении, чуть не зашипела от разочарования.
– Вот мужики… Только дай им повод поваляться – всю работу будут рады на нас, женщин, переложить!
Она громко потопала ногами в надежде, что этот тип поднимется и бодро побежит за своей едой, но ничего подобного не произошло.
– Эээй! Я тебе одежду и обувь принесла!
– Угу, – согласился Андрей.
– Вставай и иди за своим пакетами!
– Гррммм, – выразил возражение её собеседник.
– Там сейчас метель будет! – предупредила Милана мужа. – Заметёт всё!
– Слушай, ну будь ты человеком, занеси еду в дом, а? Полежать бы мне… – пробубнил невыносимый мужлан.
За что и поплатился, спровоцировав лекцию о лентяях, которые ничего не хотят делать, сидя на плечах несчастных женщин.
Через пять минут непрерывной трескотни Миланы с кучей заумных терминов и заковыристых фраз Андрей понял, что или он как-то заткнёт источник этого кошмара, или попросту сдохнет.
– Принципы, что б им! – билась в голове неотвязная мысль. – Всегда считал, что это слишком дорогое удовольствие. Раз заставить не могу, придётся идти – иначе она не замолчит!
Шипя, как проколотая велосипедная шина, он медленно встал и поплёлся в свою комнату.
– Ну вот… А говорил, что дойти не можешь! – радостно неслось ему вслед – Я так и знала, что это всё враньё!
Андрей с трудом оделся и так же неспешно поволок себя к лестнице.
– Если буду покупать себе дом, сделаю его одноэтажным! – думал он, повисая на перилах через каждый шаг. – Так кирдыкнешься на втором этаже и будешь змейкой на пузе сползать со всех проклятых ступенек вниз…
На улице под ледяным ветром и колючими жёсткими снежинками ему немного полегчало, он добрался до пакетов без особых затруднений, но волоча ноги, как столетний старик. Хотя стоило ему наклониться, чтобы взять пакеты, как голова закружилась, и он нырнул в сугроб рядом со своим несчастным продуктовым заказом.
– Ну и где этот невозможный тип? Оставил дверь открытой, и нет его, и нет! – рассердилась Милана, которая, подходя к входной двери, теперь испытывала некоторый трепет.
Выглянуть в окно было делом недолгим…
– Он что? Совсем того? Решил прямо там расположиться на обед? – рассердилась она, увидев Миронова в сугробе. – Эй, тыыыы, псиииих! Чего ты в том сугробе забыыыыл? – прокричала Милана, распахнув окно.
Псих никак не среагировал, разве что попытался ноги подтянуть к себе поближе, силясь закуклиться и забыться.
– Ненавижу мужиков! Чего он придуривается! После удара шокером через час с человеком уже всё нормально! Я точно помню, мне рассказывали! А сейчас прошло уже… – она покосилась на часы. – Ээээ, примерно сорок минут! Это ж почти час, да?
Милана решительно закрыла окно и собралась идти в ванную, но, проходя мимо входной двери, вдруг вспомнила, как сидела там, с той стороны, и била, и била ладонями в непоколебимую ледяную поверхность.
– Холодно там… Так холодно! – Милану зазнобило. – Вот паразит! Всё мужики паразиты! – выкрикнула она во весь голос, решительно потянув с вешалки шубку. – Вот дойду до него и скажу, что он такой же, как все, только хуже! Потому что ещё током стукнутый и об стену ушибленный!
Ключи от дома она предусмотрительно уложила в карман шубки и отправилась к Миронову, уже присыпанному в сугробе снежком…
– Если мне когда-нибудь захочется избавиться от настоящего мужа – уже и опыт есть и наработки, а значит, всё не напрасно! – утешала себя Милана.
Андрей периодически, какими-то урывками сознавал, что ему надо бы встать и идти в дом, плевать уже на все эти продукты, на всё плевать, только вот сил подняться не было.
– Зачем? Ну зачем в мире живут эти существа, а? Толку никакого, один вред! – голос, возникший над головой, ввинчивался в сознание острой дрелью и распугивал наваливающийся сон. – Нелепица какая-то, а не существа! Низкоорганизованные, ленивые бездельники!
– Чья бы корова мычала… – беззвучно просипел Андрей, но, к счастью, разошедшаяся Милана его не услышала.
– Вставай! Немедленно вставай! Делать мне больше нечего, тебя из сугроба выкапывать! Уууу, да кто бы знал, чем мне в этом дурацком замуже придётся заниматься! Кому сказать – мужика как картошку копать и домой тащить! Картошку же, кажется, копают, да? Уй, мои знакомые человекини от смеха попадали бы!
– Человекини… оооойййй, закопай меня обратно! Я лучше тут перезимую, только бы это не слышать, – по-прежнему беззвучно попросил Андрей.
Есть у наших женщин одна черта – да, даже у самых бестолковых, глупых, безответственных и безголовых – если уж женщина решила что-то куда-то ПРИВОЛОЧЬ, поверьте, она это сделает!
Объект чучелком или тушкой, но будет перемещён из пункта А в пункт Б, чего бы это ему, этому объекту, не стоило!
У Андрея не было ни одного шанса – его тянули, подталкивали, свиристели на ухо взбадривающе-возмутительные слова, от которых он дёргался, словно его острой палочкой тыкали, цитировали по памяти умные фразы из собственноязычно надиктованной Миланой книги, отчего объект готов был хоть на четвереньках, но уползти от мучительницы.
– Ну вот. Ты тут полежи на ступенечках, а я сейчас принесу твои пакеты, ладно уж! – Милана ощутила восхитительное чувство законного превосходства над этим никчёмным типом, и радостно зашагала за продуктами, не видя, как в её в спину уставились два глаза, полных обречённого ужаса.
– Н-да… Походу, Миронова-то приложило почище, чем шокером! – Вася невольно посочувствовал заползающему на ступеньки объекту. – И как он так попался-то аж на год?
– Денежки глаза застили! – поставил диагноз Дима. – Но лечение идёт полным ходом – пациент почти того… А ведь казался прямо крутым!
– У нас на каждого и прямо, и криво крутого найдётся своя Милана! – вывел мудрый Вася формулу вечного противостояния.
– Лучше ужасный конец, чем такой ужас без конца… – простонал Миронов, когда осознал, что он в доме. – Лучше, я отцу сдамся! Лучше работать пойду. Нет, честно! Это невыносимо! – в ушах звенело, и казалось, что воздух наполнен странными летучими тварями, которые верещат знакомым голосом всякие несусветные глупости.
Впрочем, когда Милана, крайне довольная своей деловитостью и явным превосходством над этим представителем простейших, удалилась в ванную, ему стало полегче. Настолько, что идея о работе отвалилась сама собой и укатилась куда-то в тёмный угол забвения, тоскливо грохоча по полу.
Андрей, добравшись до собственной ванной комнаты, заперся там и долго сидел в душевой кабине – встать сил не было.
– Даааа, креативненько уходит старый год… Хотелось бы верить в то, что новый будет лучше, но… не могу! Как вспомню, с кем мне его надо провожать, так вздрогну! – невесело констатировал через час Миронов, оживший, согревшийся, переодевшийся, а главное, договорившийся с пространством, где у него пол, а где потолок.
Он вернулся с продуктами, разложил их в холодильнике, решительно потеснив колбасами, сырами и сардельками Миланины заросли салатов, поросли проростков и всякие молочно-кислые унылости…
– Пиццу в морозилку, туда же пельмени и мороженое! – негромко консультировал сам себя Миронов. – Ну вот. Уже приятнее.
Василий Бошинов с Дмитрием Петровским после столь насыщенного времяпровождения объектов слегка заскучали и коварно переглянулись:
– А что, коллега, может, лучше ковать железо, пока горячо? – уточнил Вася – В Новый год положены чудеса, однако…
– Представляешь, а я как раз, как по заказу, чувствую себя волшебником! – сообщил Дима. – Комбинация семь плюс пятнадцать? Только учти, что Милка переехала в другую комнату – рассчитывай время!
– Да, пойдёт! – довольно кивнул Василий, как заправская машинистка пощёлкав клавишами. – Ясное дело, учту!
Милана вышла из ванной в пушистом халатике и довольно потянулась. Душу наполняла тихая радость от того, что она сумела поставить на место того бесполезного и нелепого типа…
Это она, Милана, умная, образованная и во всех отношениях прогрессивная! А её, с позволения сказать, псевдомуж – никчёмное, тупое и бесполезное создание!
Она потянулась было к косметичке, как вдруг комната погрузилась в полную темноту.
– Ээээй, это ещё чего такое? – спросила она.
Темнота скромно промолчала.
– Ээййййй! – Милана начала на ощупь искать средство спасения от всех невзгод – свой смартфон, а найдя, вцепилась в него, как утопающий в тощее брёвнышко.
Смартфонный фонарик озарил комнату холодным ярким светом.
– И что? – задала Милана очень-очень умный вопрос. – И что теперь делать?
Она добралась до выключателя, пощёлкала им совершенно безрезультатно и глубоко призадумалась.
Если вдруг у них в квартире или в загородном доме выключался свет, надо было срочно кого-то позвать, чтобы этот кто-то взял и всё-всё починил.
– Счас позову… – воодушевилась было Милана, а потом приуныла – А кого звать-то? Этого? Так он никчёмный совсем! А больше-то никого нет!
Она покосилась на смартфон – сеть по-прежнему отсутствовала. Потом подумала, ещё подумала, и… и по всему выходило страшное! Раз она тут самая умная, образованная и прогрессивная, то ей и нужно что-то делать!
– Но я же не знаю и не умею! – сказала себе Милана, подозрительно глядя на выключатель, словно он утверждал обратное. – Вот книгу написать – это запросто, даже две! И вообще… пусть этот… ну, хоть что-нибудь придумает! Его очередь!
Милана смело выбралась из комнаты, спустилась на первый этаж, крепко держась за перила, и вдруг услышала странный звук за окном, словно кто-то царапался в стекло. Она замерла и, меееедлеееенооо повернув голову, посмотрела в окно. Там явно мельтешила какая-то костистая лапа!
Дальнейшее она помнила слабо, зато Андрей, напротив, на всю жизнь запомнил приближающийся к нему со стороны лестницы нарастающий визг, сопровождающийся мельтешением смартфонного фонарика.
Откуда, из каких дремучих глубин сознания выныривает старый-престарый женский инстинкт – в случае страшного и непонятного прячься за мужчину? Как срабатывает этот механизм даже у самых самоуверенных и современнообразованных? Загадка… Только вот Милана поступила именно так, как поступали все её пра-пра-прабабушки.
Правда, когда выхода нет, мужчины рядом нет, да ещё и дети за спиной, вопрос обстоит совсем-совсем иначе – тут уж в наших женщинах просыпается чувство совершенно иное, диковатое, яростное и страшное, чего уж там… Тогда откуда ни возьмись и силы берутся, и отвага пополам с отчаянием. Недаром опытные охотники уверенно считают, что самый опасный зверь в лесу – это самка с детёнышами.
Но у Миланы детей пока не было, а вот муж, пусть даже фиктивный, был. Так что инстинкт безошибочно привёл её к Андрею и загнал к нему за спину, заставив там скорчиться от ужаса и схватить его за рукав.
– И чего это ты? – изумлённо уточнил Андрей, который аккурат перед отключением света достал из микроволновки пиццу и теперь её жевал, решив, что есть свет, нет света, без разницы. Еда есть, и доесть ему это не помешает.
– Тттттааааммм… – пропищала Милана. – Тттттам кто-тттто в ддддом лезззет! В окно скребётся лапой!
– Какой лапой? – флегматично уточнил Андрей. Ему после его сегодняшних приключений уже плевать было на все лапы в мире вместе взятые. – Медвежьей?
– Неее знааааюююю! Костиииистооой! – всхлипнула Милана. – Оно скреблось так громко и противно! Я испугааалась!
– Какое окно? Ну в каком окне скребла твоя лапа? – тоскливо вздохнул Андрей, справедливо подозревая, что доесть ему не дадут – Милана мёртвой хваткой вцепилась в рукав правой руки, которая и держала кусок вожделенной пиццы.
– Уууу лестницыыыы… – Милана всхлипывала и вздыхала, невольно принюхиваясь к упоительному запаху, который был так близко.
– Ой, ну всё, всё, отпусти! Руку отпусти, говорю.
– А ты кккуда?
– Как куда? Пойду, окно проверю, и по пути посмотрю, где тут предохранители?
Милана даже не пыталась уточнить про предохранители – это было выше её разумения. Она с ногами забралась на диванчик, машинально прихватив со стола тарелку…
– Вот же заполошная девица! Ветку куста приняла за лапу! – вздохнул Андрей, посмотрев в окно.
Квадрокоптер, который и заставил ветку «лапой скрести по стеклу» он, разумеется, уже не увидел.
– Вася, не рискуй, хорошо хоть, что это сторона подветренная, не надо его к нам в окно, опускай с нашей стороны забора в снег, я схожу подберу! – переживал Дима. – Он же дорогущий, Хак голову снимет, если что…
Щиток с предохранителями Андрей тоже нашёл, и дом снова радостно засиял тёплым светом.
Зато кое-чего Миронов не нашёл просто потому, что дело было заведомо безнадёжным.
– Лапа, от которой ты так верещала, это не лапа, а ветка куста, свет я включил, и… я не понял… а где моя пицца? – c тяжёлым вздохом уточнил он у Миланы, сидящей на диване в обнимку с его тарелкой. – Милка, ты что? Слопала мою пиццу?
– Я не Милка! Слушай, а у тебя ещё есть? По-моему, там много коробок было, да? – алчно уставилась на него поборница правильного питания и образа жизни.
***
– Старый год… Старый год… – фальшиво мурлыкала Милана у себя в комнате, уставившись в экран телевизора. – И чего нам Новый принесёт?
– Милка! Где моя колбаса? Милкааааа! – раздался возмущённый вопль из кухни. – Милка! Что за грабёж практически посредь новогодней ночи?
– Чего сразу грабёж-то? – пробормотала Милана, с закрытыми от удовольствия глазами откусывая от монструозного бутерброда из тонкого слоя хлеба и множества слоёв разных колбас. – Пааадумаешь, немного колбаски взяла. Кто её из сугроба-то спас, а? То-то же!
Андрею, который всё-таки пришел уточнить судьбу пропавших продуктов и, распахнув дверь, уставился на Милану, скосившую глаза на противоположный от неё край гигантского бутерброда, ничего не оставалось, кроме как расхохотаться.
– Что? Твои заросли салата теперь можно выкинуть? – язвительно поинтересовался он.
– Зачем? В них очень вкусно заворачиваются кусочки колбаски… – умильно улыбнулась зелёным свёрточкам на блюде Милана. – И ты так можешь сделать – дарю рецепт!
– Аааа, а я-то думал у тебя это… веганство или чего ты там проповедуешь в еде?
– Правильное питание! – прочавкала колбасой Милана. – Но у меня стресс! И я его того… прибиваю!
– Моими продуктами?
– Жадина-говядина, зелёный помидор! – Милана, как абсолютно нормальная девчонка, скорчила забавную рожицу, – Ты мне муж, кстати, так что это и мои продукты! – она облизнулась на очередной бутерброд. – И вообще, если бы не я, и ты, и твои продукты так и были бы в том сугробе!
– Хмммм, и не поспоришь! – Андрей изумлённо косился на Милану, боясь спугнуть её настроение. – Ну ведь может же и говорить нормально, и выглядеть как человек, а не как… ой, даже не могу сказать, как кто! – думал он.
А вслух сказал:
– Тогда требую свою долю! Если бы не я, ты была бы без света и тепла, зато с костистой лапой в окне!
– А почему без тепла? – удивилась Милана.
– Милка, ну ты и дyрoчка! У нас же отопление на электричестве! – легкомысленно ответил Андрей и тут же поплатился за это!
– Ах, ты мужской шовинист, сексист и… и… скряга! – несколько нелогично закончила Милана, узрев, как Андрей уволакивает с блюда бутерброд. – И раз ты так… Я тебе отомщу! Буду тебя звать Дрююююнечкой!
– Нееееет! Только не это! – чуть не подавился Андрей, уже идущий к двери. – Тогда… тогда…
– Началось в колхозе утро – здравствуй, ёлка, Новый Год! – подытожил содержательный обмен любезностями между супругами маляроштукатур Вася, – Дим, давай что ли…
– Ну, за нас всех! – ёмко высказался Дима, поднимая рюмку. – И чтоб у нас всё было хорошо, долго и счастливо!
Глава 11. Каждый в своей норе
Новый год все празднуют по-разному, встречая его первый день тоже отнюдь не одинаково.
Андрей обычно отмечал праздники шумно: с друзьями в клубе или где-нибудь у моря, смотря куда его заносило.
В последние часы старого года в его смартфоне наконец-то включилась сеть, и он активно общался с приятелями и знакомыми девушками, поздравляя и отвечая на поздравления, объясняя, что по очень важным делам уехал из Москвы и вернётся нескоро.
– Ну, папаня, удружил! – шипел он, решив нипочём родителей не поздравлять!
Милана в своей комнате занималась примерно тем же самым, правда, родителям позвонила, в красках описала приключения последних часов, надеясь, что они всё-таки отменят это дурацкое времяпровождение, но дождалась только поздравлений с наступающим.
Пришлось заесть расстройство найденным у Андрея мороженым.
– Одним мороженым, всего одним! Ничего! Не заметит… Да и потом, может, оно того… в сугробе выпало! – решила Милана, облизываясь, как кошка. – Хорошо ещё, что я не толстею, даже если круглосуточно мороженым питаться буду! А вот людиня Эмма очень даже толстеет! – вспомнила она одну из своих знакомых, «советчиц-наставниц» в нелёгком деле освобождения окружающих из оков абьюзеров, с которой только что разговаривала. Правда, этот разговор, как и любое общение с Эммой, был делом непростым.
Эмма специализировалась на «токсиках» мужского рода, гневно вскипая при каждом упоминании домашнего насилия, в том числе, такого как приготовление завтраков, обедов и ужинов мужу, рождение детей, и прочих признаков абьюза!
– Их всех надо кастрировать! – провозглашала Эмма. – Всех-всех! И тогда людини будут свободны от многовекового рабства!
Милана видела в этом некоторый недостаток, точнее, даже несколько…
– Мама отцу готовит с удовольствием. Даже напевает, когда готовит. Я её спрашивала – она только посмеялась над тем, что это насилие. Сказала, что это радость – угостить любимого человека чем-то вкусным. Ну, не знаю-не знаю… А потом… Если их всех того, то даже детей взять будет неоткуда! Я уж про всё остальное и не говорю.
Подобные рассуждения при Эмме лучше было не озвучивать – она наливалась дурной яростью и начинала как пулемёт выплёвывать гневные слова, становясь похожей на нечто не очень приятное.
Почему-то Милане становилось за неё неловко, как-то неудобно.
В такие моменты она вспоминала, как приехала в университет и оказалась в самой гуще очень модных, умных, опытных и решительных девушек, которые смотрели на Милану с презрением. А за что? Только за фото родителей, которое Милана привезла с собой!
Через некоторое время оказалось спокойнее и проще спрятать фото, не упоминать о семье, не вспоминать о любимой бабушке, о том, что Милана любит дом и очень скучает. В уши непрерывным потоком лились слова, связки слов и целые предложения о каких-то очень-очень модных понятиях, произносимые популярными и успешными людьми, которые, снисходительно морщась, иногда обращали своё драгоценное внимание на глупую девчонку из замшелой варварской России. Через несколько месяцев Милана вовсю уже перенимала манеру речи, обороты и жесты, стараясь слиться с ними, сделаться такой же, как они, подняться на их уровень, и не замечала, что теряет что-то своё, важное и очень нужное.
И почему Милане только сейчас вспомнилось всё это? Как от неё словно по кусочку отщипывали её привычки-убеждения-ценности, и, несмотря на все громкие лозунги о том, что ценят многообразие людской жизни, категорически не воспринимали никого, кто не был бы на них похож!
– Ну да… Поговорила с Эммой, с другими людинями, вот и вспомнилось, – поняла Милана, вдруг сообразив, что никакого удовольствия этот разговор ей не доставил. – Только… только как-то очень уж странно вспомнилось.
Это ведь именно Эмма громко высмеивала Милану, когда та случайно обмолвилась о том, что очень любит бабушку.
– Это неконструктивно! – заявила Эмма – Это просто носительница генетического материала, которая передала часть его тебе! Только и всего! Ты ей ничем не обязана – твой отец не просил твою бабку себя рожать, а ты не просила своих родаков об этом, так что бабка тебе вообще чужая.
Милане тогда показалось, что её… обокрали! Взяли и унесли что-то очень важное, а потом растоптали это важное прилюдно, словно грязную тряпку.
– И чего я всё про неё вспоминаю? Странные такие мысли в Новый Год! А потом… Ну, не нравится она мне, так можно же и не общаться!
Второе мороженое пришлось взять для того, чтобы заесть неприятные воспоминания.
– Да и вообще! Отмечаю праздник, никого не трогаю! – бормотала Милана, активно шурша обёрткой.
– Завтра скатаешься в магазин и ещё купишь! Причём на свои, – раздался насмешливый голос – Андрей спустился, осознав, что, во-первых, он устал от поздравлений, а во-вторых, надо бы ещё отметить что ли… – И вообще, ты ж на диете была! Чего тебя на мои продукты потянуло?
– Переутомилась, с тобой общаясь, вот и потянуло! – парировала Милана, демонстративно прихватывая мороженое и тарелку со всякими вкусными вещами, которые машинально собрала, пока про Эмму вспоминала, видимо, в виде противоядия.
– Да это мне молоко за вредность наливать надо! А раз нет молока – налью себе чего-нибудь покрепче! – фыркнул вслед Андрей и только головой покачал, – Вот всегда так! Начинает какая-нибудь такая фея «ой, я на диете, я на диете», а потом – не прокормишь!
Злиться из-за ерунды не хотелось, поэтому он тоже собрал себе поднос повкуснее и отправился к себе – заесть соседство с этой самой Миланой.
– Сидят каждый в своей норе и лопают, уставившись кто куда: кто в смартфон, кто в ноутбук! – подытожил Вася, который дежурил у мониторов. – Ну хоть не ссорятся, и то ладно.
Разумеется, никуда Милана за продуктами не поехала. Вот ещё не хватало!
– Я тебе чего, прислуга, за мороженым ездить? – возмутилась она, когда Андрей на следующий день напомнил о подъеденных запасах.
Правда, почему-то ругаться не хотелось Видимо, сказывалось чрезмерно активное окончание года, так что сошлись на совместном одобрении средств и закупке новой партии продуктов.
Второго января Андрей, вспомнив, что у него есть старый приятель в Питере, укатил к нему, а Милана заскучала. Ехать в город было неохота – почему-то не хотелось видеть людинь и человекинь, а старые подружки, кто с ней ещё общался, поразъехались на праздники кто куда…
– Ну скучно же! Скукота! Пойду, что ли, прогуляюсь, – Милана шла по расчищенной дороге вдоль обочины, радуясь, что машин нет и можно идти легко, а не тонуть в глубоком снегу.
Впрочем, в снег она влезла – очень уж хотелось сделать селфи на фоне изумительно заснеженных ёлочек. Пока фотографировалась, увлеклась, зашла за еловые лапы, а потом услышала звук мотора.
