Czytaj książkę: «Победа над бездной»

Научно - нефантастическая и реально – немистическая повесть

Моему Учителю посвящается

Каждому человеку подарено великое чудо – его мозг

Глава 1. Возвращение

«Колючая тишина. Пронзающая, надвигающаяся. Еще миг и затащит к себе, откуда уже не выйти. Сбросить ее, как саван, скорее! Выбраться! Что со мной? Кто я? Я живу или нет? Какой холодный пол… Кровь. Моя? Почему так страшно? Я дышу. Значит, живу?

Подняться и идти! Я могу, могу… Медленно, спокойно. Голова… Как жжет! Всё, встаю. Что там, за дверью? Сейчас, потихоньку. Звон уже тише, и кругов розовых меньше. Надо устоять. Почему не за что уцепиться?

Помню, я помню! Соня! Она меня ждет. Я Олег!? Где я? Аэропорт… какой? В Бостоне или Нью-Йорке?

Кофе, телевизор в баре, еще один самолет… Дальше! Меня уже ждали, кажется, трое. Кто они? Что было после? Массаж, ванны… Какие ванны, что за бред? Я же майор.

Майкл был в аэропорту. Зачем? Он не должен был там появляться ни при каких обстоятельствах. Значит, провал? Дальше, дальше! Подошли те трое… Потом красный гул, который сжимал голову, горело в глазах, колокола…

Мне надо вернуться к Соне! Но как? Я Олег, Олег Сгорин. Так, уже хорошо, будем жить. Я знаю, кто я!

Тяжеленная дверь… Как режет глаза от яркого солнца! Весна? Наверное, лето: зелени сколько. Кровь на руке, откуда? Люди. Наконец-то! Сесть на лавочку и подумать, о чем их спросить. Больничный городок, вот это что! Врачи, сестры…»

– Не ска-а-скажете, какой это корпус?

– Не знаю точно, третий, по-моему. Что, голова закружилась от солнца с непривычки?

– Да, напутал что-то.

– Какой вам нужен-то?

– Пя-я-тый.

– Так он на выходе, там, в конце парка, где лавочки синие. Вчера только красили… Да, обидно в такую погоду в больнице валяться. Сейчас бы на природу! Лето в этом году раннее.

– Да… Со-олнца мно-мно-го!*

«Почему говорить так трудно? Надо же, какой уголок райский! Бывает ведь такое. Как после смерти в жизнь… А Соня, она знает, что я в больнице? Какой растрепанный врач выбежал на порог! Ученый-фанатик, наверное…»

– Игорь, ты в порядке? Зачем ты вышел? Мы всё приготовили, а тебя нет. Слышишь меня? Ну хватит крутить головой, я к тебе обращаюсь, Игорь! Да, ты. Помочь? Ну, давай вставай. Пошли, уже ждут тебя все.

– Я не Игорь. Вы оши-и-блись.

– Да? А кто ты?

– Олег. Меня с кем-то…

– А-а… ну пойдем, пойдем. Сейчас разберемся. Голова не кружится? Дойти сможешь? Нам сюда.

Глава 2. Игорь

 В большом кабинете, напичканном оборудованием, было двое врачей: располагающей внешности женщина, по виду профессор, и мужчина средних лет, который сосредоточенно с ног до головы осмотрел вошедшего, назвавшегося Олегом.

– Присаживайся. Ну и напугал ты нас, беглец! – сказал тот, кто привел парня.

– Откуда у вас кровь на плече? Что случилось? – спросил врач со сверлящим взглядом.

– Не знаю. Не бо-о-лит, только ломит, мо-ожет, я упал на него.

– Раздевайтесь, ложитесь. Свет сюда направьте! Так больно? Давайте на снимок.

– Готово, Алексей Васильевич.

– Ну посмотрим, что там… Игорь, а вы полежите пока.

Все трое стали рассматривать снимок. Алексей Васильевич срочно вызвал какого-то Илью. Им оказался молодой и энергичный не то доктор, не то айтишник, который принес накопитель с информацией по образцам.

– Ничего удивительного. В принципе, мы так и предполагали, – сказал он, глядя на снимок, – надо только понять схему. А почему в этой проекции решили снять?

– Да кровь на плече ниоткуда и сустав ломит, – сказал Алексей Васильевич.

– А… Ну это вам повезло! А опознавать когда будем? – энергично встряхнув головой, спросил Илья.

– Да вот уже и начинайте. – Алексей Васильевич подошел к лежащему. – Игорь, мы сейчас проведем короткую процедуру. Сфотографируем на память твой мозг. Ты спокойно лежи и не волнуйся! Чувствовать ничего не будешь. Договорились? Давай, – сказал он, нажимая на кнопки.

Тело бесшумно уехало. Все четверо придвинулись к монитору, и тот, кто привел Игоря в кабинет, с нескрываемым интересом принялся делать срезы.*

Глава 3. Начало

  Солнце уже садилось. Густо насыщенный ароматами зелени закат мягко скользил по открытым окнам, оживляя стены профессорского кабинета розовато-золотистыми мазками.

– Наталия Ивановна, что скажете? – спросил «ученый-фанатик».

– Вы знаете, Женя, такой случай у меня впервые. Очень интересно! – произнесла она с чувством гурмана накануне погружения во вкус. – Работы непочатый край. Давайте договариваться, как действовать дальше. По-видимому, придется решать вопрос о его длительном пребывании здесь… Но все-таки я настаиваю на переводе в другие условия. То, что он сегодня упал и потерял сознание, а потом вышел из корпуса – это же огромный риск! Я несогласна с такой методикой.

– Да зря вы так волнуетесь, Наталья Ивановна, дорогая, – сказал Алексей Васильевич. – Всё под контролем и фиксируется на камеры. Выйти с территории ему никто бы не дал. К тому же это стало еще и дополнительной проверкой: на слова «синие лавочки» он не среагировал. Но, видите, вдруг назвал себя Олегом. А это уже дополнительная информация, которой нам так не хватает.

– Послушайте меня! – по лицу Наталии Ивановны, явно красивому в молодости, пробежал гневный румянец. – Мы пока ничего не можем спрогнозировать. Ситуация неотработанная, статистики нет. Вы понимаете, что все отдаленные результаты – это тайна, и думаю, мрачная. Я категорически против рисков, которых можно избежать. Скажите, разве у вас был прогноз его состояния после падения? Он мог удариться головой… Нет! Давайте выработаем программу исследования, которая была бы непременно щадящей, максимально щадящей в этом случае. Неужели вы не понимаете, что мы можем погубить его окончательно? Почему он после падения называет себя Олегом? У нас новый провал, а могли бы и не иметь его.

– Согласен, конечно. Но, поверьте, его глубокий обморок никто не планировал. Просто мы не стали вмешиваться. Он начал приходить в себя и, согласитесь, момент был чрезвычайно важным. Его память могла вывести нас хотя бы на что-то… – Алексей Васильевич недовольно вздохнул. – Относительно плана: чем скорее согласуем, тем лучше. Сейчас Игорь на лечебном сне. Пока, кроме релаксирующей программы, ничего не делаем. Что дальше – давайте решать.

– Хорошо, нам придется продвигаться очень аккуратно и медленно. Это стратегически важно! Здесь, я думаю, метод скачков если и будет полезен, то значительно позже, –прозвучал негромкий, но твердый и не терпящий возражений голос Наталии Ивановны.

– Ничего не имею против. Хотя меня уже несколько раз дергали по результатам, – и Алексей Васильевич как бы в подтверждение своих слов нервно качнул головой.

– Давайте так. Я забираю его к себе, а всех, кто будет названивать, – сказала заслуженный профессор, указав пальцем вверх, – переадресовывайте.

– Да нет, к сожалению, все не так просто. Мы не можем перевести его в другое место. Это, во-первых. И, во-вторых, боюсь, у нас не может быть даже притязаний на какую-либо свободу в этой работе, вы же понимаете… Полный отчет о мельчайших деталях со всеми сопутствующими, – Алексей Васильевич не скрывал раздражения.

– Мне кажется, что расстраиваться из-за неизбежного кураторства не стоит. Наша задача – провести исследование, а желательно, и лечение. Кто нам в этом помешает? И потом… Тема настолько серьезная, что без совместных усилий наша работа не будет полной, а, значит, и результаты могут быть искажены. Юрий Максимович сказал мне, что все данные по сходному случаю будут в нашем распоряжении, к завтрашнему утру их подготовят, – успокаивающим тоном произнесла Наталия Ивановна. – Давайте решать с алгоритмом. Проблема, думаю, понятна.

– Илья, утром жду выводы от вашего отдела. Евгений, а вам, – строгий контроль за Игорем. Пока оставляем его на релаксе. Всё. Вы свободны. А мы тут подумаем, как быть дальше, – директорским голосом сказал Алексей Васильевич и сосредоточенно начал раскладывать на столе многочисленные графики.

Глава 4. Долг перед природой

Famam curant multi, pauci conscientiam (лат.).

Многие заботятся о славе, но немногие – о совести

«Какая тихая и спокойная ночь!» – проснувшись, Игорь с удовольствием смотрел на звезды, лежа на кровати, и удивлялся своему умиротворенному состоянию. Голова не беспокоила; можно вытянуться и ни о чем не думать. Было легко, как в детстве…

«Как же называлась та книжка, в потрепанном картонном переплете? Мама не раз говорила, что она не для детей: «Подрасти сначала, сейчас все равно не поймешь. Что ты хочешь там найти, что-нибудь сказочное, да? Или уже решил стать космонавтом?» Страницы были пожелтевшие, с запахом, как у всех старых книг. А что было на обложке? Ракета, наверное, или космический корабль. Нет, кажется, облако, странное и мохнатое, похожее на медузу. Вспомнил! Спираль яркого металлического цвета на чернильном фоне звездного неба, да. Она называлась «Найти Землю»…

– Мама, я ведь уже большой, ты сама мне говорила.

– Конечно. Просто книжка недетская. Это научная фантастика, понимаешь? Сначала тебе надо немножко повзрослеть, почитать разные книги; и тогда уже поймешь то, что здесь написано.

– А почему космонавты не могут вернуться на Землю, заблудились, да?

– Они должны были выполнить полет, потому что это их работа, их дело. Никто и не думал, что они потеряют нашу планету.

– А зачем космонавты улетели так далеко?

– Ты ведь знаешь, что герои могут совершать подвиги и даже погибать при этом. Они, конечно, совсем не хотят умирать, но если не будет таких отважных людей, то может погибнуть весь мир. Кто же его спасет?

– Мам, а дедушка совершил подвиг? Бабушка говорила, что он мог сказать на допросе, что не будет больше писать книги. И тогда бы его не расстреляли.

– Да, искренний и честный поступок.

– А он герой?

– Для нашей семьи – да, настоящий герой, потому что был очень смелым… Я помню настольную лампу на его столе; он всегда что-то писал. Один раз я заглянула к нему в тетрадь, но ничего не поняла и спросила: «А что это у тебя?» Он сказал: «Здесь написано про то, как надо жить по правде, по совести; как правильно поступить, особенно когда много людей зависят от тебя. Всегда следует выбирать честность, понимаешь?» Он посадил меня к себе на колени, и я до сих пор помню, как уютно было под его защитой; он казался сильным и добрым великаном. «Могу раскрыть один секрет, – шепнул он мне, – ты ведь умеешь хранить тайны, правда?» Я тогда закричала от радости: «Да, папа, да!» А он сказал: «Есть очень серьезная наука, которая изучает наш мозг, его работу, откуда возникает память, как мы думаем, ты и я… Так вот, исследования говорят о том, что человек непременно должен жить по совести, это его долг перед всей живой природой, перед огромной Вселенной. Каждый из нас, и взрослый, и ребенок просто обязан быть честным. Даже если никто и никогда не узнает о предательстве или обмане, мир это почувствует и откликнется бедой. Понимаешь? – спросил он, прижав меня к себе, а потом добавил: – Вот об этом я и пишу».

– Мне было тогда семь лет, только в школу пошла. И я запомнила на всю жизнь: папа за столом, большой и надежный; много разноцветных остро заточенных карандашей в высоком деревянном стакане; его загадочное рабочее царство с бесконечными книжными полками; таинственная старинная настольная лампа; там пахло волшебством; в его кабинете царил другой мир, и как будто не было времени…

«Мама… Как мало случалось у нас откровенных разговоров! Почему я редко звонил и так скупо писал ей? Ведь мог же… Не знал, о чем. Расстраивать не хотелось, а хорошего не было. Мне всегда ее не хватало; сколько себя помню, столько и тосковал по ней. Еще при ее жизни я знал, какой жуткой будет боль утраты…»

– Игорь, проснулся? – «ученый-фанатик» по имени Евгений влетел в палату. – Не разбудил?

– Да уж давно не сплю… Но отдохнул хорошо.

– Вот и отлично! Тебе что-нибудь нужно? Можем поужинать, если хочешь. Как?

– А ты с чем?

– Да я по делу, – выпалил Евгений, приземляясь на стул.

– Ну давай тогда.

Глава 5. Подготовка

Уже несколько часов подряд Алексей Васильевич разбирался с материалами и выводами экспертов, не выходя из-за стола. Пришлось даже затребовать из архива некоторые журналы на английском и немецком, но к желаемому результату они так и не подтолкнули. Наконец, раздался звонок.

– Наталия Ивановна, очень кстати! Только что хотел побеспокоить вас… Получили? Отлично! Жду.

В профессорский кабинет, с блестящими глазами и раскрасневшись от эмоций, со своим знаменитым портфелем в руках вошла Наталия Ивановна:

– Дорогой Алексей Васильевич! Позвольте поздравить нас с вами с редким сюрпризом. Работы-ы-ы – на год бессонных ночей как минимум.

– Что? Диаграммы связей?*

– Именно. Я уже назначила на завтра встречу с Медведкиным. По-видимому, нам придется очень тесно взаимодействовать с ними. Такую глыбу одним не вытянуть.

– Да уж… Немного неожиданно. Я, признаться, не думал, что когда-нибудь в своей жизни смогу зайти в такой тупик, как сегодня. Давайте, Наталья Ивановна, ваши соображения. Вы же не только с диаграммами приехали?

– Сначала скажите, удалось ли хоть что-то выяснить у Игоря? И, кстати, как он?

– С ним Женька сейчас работает. Майор заметно оживился после сна, отдохнул и даже вспомнил маму, ее рассказы про деда, детскую книжку про космонавтов.

– Очень хорошо! Воспоминание из детства – это определенно успех релаксирующей терапии, несомненно… Теперь давайте попробуем понять, как лучше подготовиться к завтрашнему дню. Нужен четкий алгоритм действий. Утром получим материалы от Юрия Максимовича. Возможно, придется нам всем встречаться с ним, а в пятнадцать – с Медведкиным. По-видимому, на завтра нужно отключать Игоря от релакса, другого выхода нет. Вы согласны, Алексей Васильевич?

– Безусловно. Показатели нужны чистыми. Но в случае сильной головной боли… анальгетики даем?

– Я бы подождала заключения Медведкина. Вы же понимаете, малейшее искажение может «смыть» картину.

– Да-да. Ну, приступим. Работы как раз на всю ночь.

Глава 6. Русский герой Анголы

От висящего на стене бра невесомым пухом разлетался кремово-пастельный свет. Он наполнял пространство большой комнаты, похожей на больничную палату или гостиничный номер. Лимонно-мятный аромат кружил над двумя высокими бокалами на стеклянном столе.

– Игорь, можешь как-то объяснить, откуда появилась такая уверенность в том, что ты Олег?

– Да не знаю я, Жень. Оно из глубины вышло. Очень хотел вспомнить, кто я, когда очнулся… Фамилия же совпала.

– Да… А у тебя есть друзья, родственники с таким именем? Ну, подумай!

– Не знаю. Я Алексея помню; его невозможно забыть. Соню помню, жену мою.

– Алексей. Кто он?

– Я ему жизнью обязан, – потупившись в пол, ответил Игорь.

– Старик, ты не против, я включу запись? Расскажи все, что помнишь об Алексее.

– Нельзя без этого?

– Ты про запись?

– Да нет… Вспоминать тяжело. Глубоко личное.

– Я понимаю. Извини, у нас нет других вариантов. Выбирать-то не из чего. Да ты и сам в курсе. Все, что можешь вспомнить, давай сюда. Иначе не сдвинемся. Завтра, кстати, Юрий Максимович к тебе придет.

– Кто это? Мы с ним знакомы? – Игорь в упор взглянул на собеседника.

Тот, немного растерявшись, поспешил отрулить: – Ладно… Пишем. Давай!

Игорю понадобилось какое-то время, чтобы собраться с силами. И хотя речь была уже вполне четкой, голос мгновенно сделался глухим и уставшим:

– Мы находились под Лонга, в Анголе. Утром должны были выйти на своих. У нас был приказ: работать врозь, независимо; и к нашим пробираться так же. Если одного возьмут, второй должен дойти. Мы с Лехой друг друга по воздуху понимали, которым дышали. С детства вместе, сначала – на одной лестничной клетке, потом – в одной группе в саду, на одном горшке… – Игорь замолчал.

Было видно, что воспоминание угнетает него. Тем не менее, он продолжил:

– Приказано было строго соблюдать изоляцию, не вмешиваться, не влиять друг на друга, только подстраховывать по возможности, конечно. Там единого языка нет; на португальском мало кто говорит, их африканских я не знаю. А Леха два года мбунда изучал, еще в институте. Ночью мимо него прошли унитовцы, на мбунда говорили. Один из них засек меня, оказывается, но думал, что нас много: очень темно было.

Они часто по ночам ходили, чтобы засады ставить и дороги минировать. Весь отряд их должен был собраться с огнями и захватить меня. Алексей понял, что мне конец… Там грунты песчаные мягкие были, а распутица такая, что мы на ночь иногда прямо в грязь зарывались, оттуда не скакнешь. Техника вязла…

А окружали они мастерски, как чингачгуки. Нашими ушами и услышать-то нельзя. Леха тогда заорал мне на испанском, чтобы на кубинцев подумали: «Беги!» И гранату в них… Я потом от кубинцев и узнал, что его несколько суток пытали, раненого…

У него дочка маленькая осталась. Когда Алексей из очередной командировки возвращался, она спать не ложилась, пока он домой не придет; говорила: «Мой папа – самый главный герой». Света, жена его, заболела потом сильно. Несколько операций перенесла. В старуху превратилась.

Как мне с этим жить? Я не знаю, как… – выдохнул он почти беззвучно и вдруг схватился за голову и застонал. Потом, внезапно скорчившись, начал сползать со стула на пол.

Евгений побледнел и схватил телефон:

– Алексей Васильевич, скорее!

– Иду! Ничего не предпринимай, Женя, слышишь?

Через две минуты в комнату влетел Алексей Васильевич с тонким металлическим чемоданчиком в руках, за ним подоспела и Наталия Ивановна. С плохо скрываемым волнением она смотрела на Игоря, закрывающего голову руками:

– Женя, это приступ. Чем вы его спровоцировали?

– У меня записано. Он говорил о друге, который спас его ценой жизни.

Алексей Васильевич снял со стены трубку и прогремел: «Сгорину кеторолак внутривенно, тридцать. Срочно!»

Мгновенно у кровати Игоря появилась милая девушка, хрупкая и сосредоточенная, без всяких следов недосыпа, и привычно-спокойно стала вводить в вену анальгетик. На кровати прямо на Игоре сидел Евгений, держа его руку как щипцами.

Через минуту Алексей Васильевич склонился у изголовья:

– Игорь, слышишь меня? Тебе лучше?

– Да… Но горит… сильно, – с явным усилием выговорил тот.

– Кáк горит голова? Где?

– Пучками режет. Ог-огнен-ными… Пить дайте!

Оборачиваясь к медсестре, Алексей Васильевич произнес:

– Давать только коктейли из списка. Можно комбинировать. Температура – от двадцати до двадцати пяти. Пусть пьет, сколько хочет. Жду звонка через десять минут. Мы будем у меня.

Все трое вышли. Время подходило к двум часам ночи. В профессорском кабинете повисло тревожное напряжение… Нарушила его Наталья Ивановна, заявив, что алгоритм необходимо срочно менять:

– Никаких путешествий по лабиринтам памяти быть не может. Чтобы принудить его к воспоминаниям, надо иметь гарантии, что мы не вторгнемся в негативно-токсичную зону, – и, тяжело вздохнув, добавила, противореча самой себе, – не представляю… Только исследования и анализы? Это же годами может длиться!

– Второй тупик за один день. Воистину мы сегодня вступили в новую эпоху, – с растерянным видом пробормотал Алексей Васильевич. – Женя, включите запись!

Глава 7. Олег

«Мама… Доброе, как всегда, спокойное лицо. Хорошо, что вокруг нее светло. А солнца нет. Интересно, откуда свет?»

– Ты так далеко, мама! Даже не могу подойти к тебе. Каким я был идиотом, прости…

– Олег, сынок, не уходи из клиники! Надо добиваться, у тебя все впереди.

– Разве ты не знаешь, что я не Олег?!

– Сынок, это только начало, терпи!

В этот момент Сгорин разбудил себя криком «мама», застывшим на губах…

Медсестра торопливо подала ему бокал с пенной шапкой наверху:

– Успокойтесь! Это просто сон. Вы не волнуйтесь так… Выпейте! Голова не болит?

– Не знаю… нет.

– Ну и хорошо. Вы молодец! – Вытирая ручьи пота с его лба, говорила она бархатным голосом, – сейчас отдохнете и сможете погулять в саду. У нас птицы утром так поют, ну просто как в раю. Отдыхайте! Поспите еще! – девушка аккуратно пододвинула подушку внезапно обмякшему Сгорину.

Глаза его закрылись как по волшебству, а дыхание стало ровным и спокойным. На этот раз ему повезло. Сновидений не было, только мягкая темнота, обволакивающая и успокаивающая.

  Часа через два-три, когда он, повернувшись, открыл глаза и увидел вокруг себя ночь, из темноты внезапно появился Евгений.

– Игорь, ты как? Поспал?

– Да… Сны какие-то ненормальные.

– А что видел, помнишь?  – оживился Евгений и пододвинул стул к кровати.

– Да ерунда какая-то, глупость.

– В нашем деле ерунды не бывает. Любое твое воспоминание – это ценная информация. Ты только эмоции не включай!

– Постараюсь… Никогда мать ничего не говорила во сне, всегда молчала, – тихо произнес Игорь, – а сейчас назвала меня Олегом и сказала, чтобы не уходил из клиники. Я ей кричу, что я – не Олег, а она говорит: «Терпи!»

– Это всё?

– Мне хватит пока, – ответил Игорь с отсутствующим видом.

– Ладно, старик, – Евгений похлопал его по плечу. – Отдыхай, до утра еще есть время. Заснуть сможешь?

– Да вы меня так накачали, что я теперь несколько суток просплю.

– Ну и отлично! Давай, пойду я, – и закрывая дверь, Евгений с удивлением услышал плотное сопение, доносившееся с кровати. – Молодец боец!