Czytaj książkę: ««Сад откровений берегите». Парижская тетрадь. Стихи и переводы»

Czcionka:

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

* * *

«Верьте, смейтесь, дерзайте»

Приходит время, когда художнику, чтобы выразить своё отношение к миру и проявить в нём себя, мало цвета и мало света, перенесённых на двухмерный холст посредством кистей и красок. Ему уже недостаточно одного изображения, ограниченного небольшим пространством и скованного остановленным мгновением.

Художник начинает нуждаться в Слове. Ведь Слово раздвигает границы Пространства и Времени до бесконечности и тем самым даёт творческому человеку ни с чем несравнимую радость отражать мир во всем его многообразии, величии и непредсказуемости.

Поэзия Ольги Оливье, это поэзия художника, воспринимающего мир сквозь призму зримых образов. Это поэзия женщины, в сердце которой равно живёт настоящая любовь к России и Франции, и которое равно отзывается на их радости и горести. Это поэзия чистой и светлой души, приветствующей гармонию мира и решительно отрицающей то, что её нарушает.

В строчки не надо вчитываться, в музыку слов не надо вслушиваться. Эти стихи входят в нас сами, органично и естественно, и звучат в нашей душе ясно, тепло, светло… И становятся частью нас самих.

Их необходимо читать в тишине, наедине с собой, вслушиваясь в собственные чувства и мысли. И тогда происходит чудо: творчество художника-поэта превращается в сотворчество с нами, её читателями. И уже мы вместе плывем на ковчеге нашего бытия сквозь звёздное пространство:

Небесные весы…
Вокруг сияют звёзды,
И в свете их лучей
Заметен каждый миг,
Измерен каждый стих,
И слышен шепот вёсел,
Небесных вёсел всплеск,
Что движут наш ковчег.

Мы вместе очаровываемся Парижем:

В кружевном сиянии улиц
Небосвод,
Наш кораблик вдоль по Сене
В даль плывёт.
Пожелай ему везения,
Он оплот
Моего к тебе стремления
В бездне вод.

И разочаровываемся в нём…

Париж потемнел,
А был городом света.
Приехав,
Восторгов сдержать
Не могли мы.
Теперь здесь пустынно,
И тщетно, и пыльно.
Бездушные мимы,
Всё мимо
И мимо.

Чтобы снова им очароваться!

Листья падают, метель та золотая
Поневоле голову кружит.
Их парча, бульвары устилая
Мягкой мантией, как свитой горностаев,
Завершённостью Париж благословит.

Но взглянув на город Франции, словно с птичьего полёта, глазами пожившего там человека, начинаем острее понимать её контрасты.

Париж, Версаль, Довиль… Величествует жизнь
В кварталах роскоши, фонтанами струится,
И изысками деликатесов дорогих стол пиршествует,
И цветом пурпура вино в бокалах редкостных искрится.
Разнообразий множество, различий череда,
В кварталах бедности существованье скромное таится.

Когда мы вместе останавливаемся у полотен знаменитых Мастеров, поэт-художник незаметно становится нашим проводником, нашим Вергилием в мире хорошо ему знакомом. И если что-то незнакомо нам, то проникновенные стихи побуждают нас восполнить собственные пробелы и вдохновляют нас сделать это, не откладывая на потом.

Когда стою перед твоим портретом,
Ты смотришь сквозь века,
Надеясь и любя,
Благодарю, Гриет,
Что я нашла тебя.

Но не только восхищение этим миром мы находим в стихах Ольги Оливье. Ведь окружающий мир, увы, не безоблачен. В нём много зла. И если поэт не отворачивается от общей беды и общей боли, а обращает против него своё поэтическое оружие – Слово, тогда он – истинный поэт. Ибо верно сказано: ignorantio facit poetam – негодование делает поэтом.

Поэт всё же надеется достучаться до совести злодеев. Поэтому в стихотворении «Вершащим войны», не укор не возмущение, не упрёк и даже не проклятие. Полувопросы и надежда, что честно ответив на них, чьё-то закоснелое сердце всё же дрогнет и не отважится на новое злодеяние:

Птицу Радости убили в ночи,
Перья в грязном дворе разбросали.
И остались птенцы.
Кто взрастит их, тая от печали?
Будут светлыми дни их?
Едва ли.

Не проходит поэт-художник и мимо людских горестей. Только начав читать стихотворение «Болящим», мы уже понимаем: поэт обращается не только к болящим телесно, но и – душевно и духовно. Потому так ободряюще, призывно, но между тем и назидательно (а иных больных полезно «встряхивать») звучат его слова:

Не любуйтесь в томлении
На покорность свою,
Много блага в смирении,
Но восстаньте в стремлении
И очнётесь, оттаяв от лжебытия.
Верьте, смейтесь, дерзайте
И спадёт пелена,
Озарится прозрением,
В прах рассыпется тьма.

Особое место в сборнике занимают переводы. Наверное, они не случайно помещены в конце книги. Мы уже различаем этот, ставший нам родным и знакомым, поэтический голос. Но теперь он тонко и деликатно сливается с голосами великих и выдающихся поэтов Франции не столь далёкого прошлого. И растворяется в них, давая возможность проявиться каждой поэтической личности в меру его таланта и дарования. И мы не можем упрекнуть нашего поэта-художника, а теперь и переводчика, что стихи других поэтов – повод выразить себя. Не можем, потому что видим: выбор Ольги Оливье не случаен. Она выбирает единомышленников по мировоззрению, миропониманию, и мировосприятию. Легко переводить того, кто дышит с тобой в унисон.

Сейчас вам предстоит увлекательное путешествие в мир поэзии Ольги Оливье. Желаю, чтобы он стал и вашим миром.

Доброго пути!

Дмитрий Рогожкин, член Союза писателей России

Парижская тетрадь

Слушая «Годы странствий» Ференца Листа

Струятся звуки,
Как дрожащая вода:
Сильней-сильней,
Едва-едва,
Везде-везде,
Всегда-всегда…
И нарастает из флюидов
Музыки каскад,
Звучанье продолжая
Стройно в лад.
Мир отзывается
И в тот же час,
Освобождает,
Исцеляя нас.

2024 г.

Костры тщеславия¹

Бессмертные полотна дышат жизнью,
Нас вдохновляют, уцелели чудом неспроста,
В тяжёлый век, когда от злобы именем креста
В огне пожарищ гибла красота.
Земные женщины жизнелюбивости полны,
В их косы нити жемчуга искусно вплетены,
Глаз радуют парчовые наряды.
Торжественная молодость цветёт,
Но близятся уж времени коварные шаги,
И скоро гонг безумца злобного пробьёт,
И будут жечь картины Боттичелли.
Не раз ещё такие адские качели
Во времени возникнут вдруг
И вызовут у поколений будущих
Растерянный испуг.
Погибнет много книг, бесценных книг,
И Муза музыки от страха содрогнётся,
Когда огонь костров над скрипками взовьётся.

2024 г.

Скользят глазами жадными несчастья…

Скользят глазами жадными несчастья,
Завистники-клеветники.
Не ожидая от судьбы ненастья,
Мы мчим по жизни, приручив мечты.
Остановиться б на мгновенье,
Друг друга нежно оглядеть,
Но нет, бежим мы, словно тени,
Боимся к сроку не успеть.

октябрь 2000 г.

Всесильный бог любви

Всесильный бог любви Ягайло и Ядвиг²
Б. Пастернак

Всесильный бог любви
Играет на свирели,
И песнь его парит
Над зыбкою землёй.
Воздушные слова,
Чьи ноты акварельны
И невесомы росчерки,
И отблеск золотой.
Всесильный бог любви —
Счастливое виденье.
Незримо, он присущ
Всем любящим любовь.
И неустанны звуки
Божественной свирели,
И не смолкает музыка —
Подарок дорогой.
Всесильный бог любви
Ведь только этим занят,
Из отражений глаз
Соткал он купол свой.
Мелодия любви
И вслед за ней печали
Спешит навстречу людям
Им выбранной судьбой.

2024 г.

Вершащим войны

Птицу Радости убили в ночи,
Перья в грязном дворе разбросали.
И остались птенцы…
Кто взрастит их, тая от печали?
Будут светлыми дни их?
Едва ли.

1999 г.

Наш век

Деревьев души внимают небу,
Каналов руки берегут острова,
На перепутье стоят, задумавшись,
Дома-гиганты.
Щурят глазницы судеб —
Миры, народы и времена.

2000 г.

Букет из слов

И ничего рассказывать не надо,
Букет из слов – ненужный аромат.
Лишь до тебя дотронуться глазами
И невозможно отвести уж взгляд.

2002 г.

Эдельвейс

На сердце так спокойно и светло,
И всходов радости в нём вешние лучи.
Любовно распускает эдельвейс
На недоступной взгляду высоте
Свои цветы.

2002 г. Альпы

Птичка, влетевшая зимой в форточку

Грустиночка моя, лазоревая птичка,
Любуюсь на тебя, дружок.
Напрасно ты, совсем ещё мала,
Дрожишь, нахохлившись пугливо,
Твоя мне жизнь знакома и ясна.
Пройдёт зима, тепло вернётся,
А с ним весна в бутонах и цветах.
Дождись её, бесстрашный птенчик,
В надёжных, сберегающих руках.

1991 г.

Купола златоглавые в том городе были…

Купола златоглавые в том городе были,
Так уж нет их в помине давно.
Златогласые колокола по обедни звонили
И по утрени, их забыть не дано.
Волооко взирали златовласые девы
Сквозь узоров окно, а монашенки пели,
Словно в душу глядели, словно знали,
Что нам пережить суждено.

2001 г. Петербург

Морозный, туманный день в Париже, как на картине импрессионистов

Туман Париж заботливо укутал мглой,
Украв его от любопытных глаз.
Озябнув, возвращаемся домой,
В часовне Сакре-Кёр вечерний пробил час.
Обычно любопытные аллеи по сторонам не смотрят,
Промозгло им, укрывшись смогом, леденеют.
Туристов толпы, выйдя из музея
На ощупь, вдаль идут, в туман глазея.
Нас пустота бульваров
Серой строгостью встречает без прикрас,
И щёки мягко холодит витающая дымка,
В ней спрятан остров Сан Луи,
И Нотр-Дам стал невидимкой.

2018 г. Париж

Месяц март

Парижских встреч моих неосторожность —
Дразнящий нарастающий испуг,
И эта надоедливая пошлость,
И никому не нужный круг
Знакомств, досужьи разговоры,
Моё желание уйти, впустую споры ни о чём,
И влажность воздуха весеннего,
И чуждый неуютный дом.

2000 г.

Небесные весы

Небесные весы…
Вокруг сияют звёзды,
И в свете их лучей
Заметен каждый миг,
Измерен каждый стих,
И слышен шепот вёсел,
Небесных вёсел всплеск,
Что движут наш ковчег.
Он начинает круг,
Он завершает круг.
Всё филигранней шаг,
И всё слышнее звук.

2024 г. Анталья Турция

1.Костры тщеславия – ритуальное сожжение всего светского, считавшегося греховным во времена правления монаха Джироламо Савонарола, самого жестокого правителя Флоренции.

2.Союз литовского князя Ягайло с польской королевой Ядвигой.