Czytaj książkę: «Волшебные лисы Востока и Запада»

Они всегда рядом

Лисы встречаются в сказках и легендах по всему миру. Везде, где водятся лисы – в горах и на равнинах, в полярных снегах и в песках пустыни, в лесах и на окраинах человеческих поселений, – об этих умных и красивых животных рассказывают невероятные истории. Но нельзя объять необъятное, поэтому в этой книге разговор пойдёт, в основном, о сказочных лисах Евразии, о сходстве и различиях в наиболее распространённых сюжетах и о связи лисиц с волшебством во всех его проявлениях.

Лиса с глубокой древности воспринималась человеком, как особенное животное, и это неудивительно, учитывая склонность лисы к комменсализму, то есть, к совместному проживанию с другим видом, обычно с более сильным хищником, ради собственной выгоды. Полярные лисы сопровождают белых медведей и доедают за ними остатки добычи. Точно так же ведут себя лисы по отношению к человеку. С эпохи палеолита фиксируется синантропное поведение лисиц, то есть, питание остатками от человеческой трапезы. Лисы легко приручаются, но домашними животными они всё же не стали, поскольку пользу человеку принести в этом качестве не могли. Лисы – не стайные звери, у них нет инстинкта подчинения вожаку, охотиться с человеком и для человека они не будут. Использовать лис, как кошек, для защиты от мышей, тоже затруднительно. Мышкуют лисы иначе и при первой же возможности предпочтут добычу покрупнее (к примеру, кур из ближайшего курятника).

Единственная польза, которую человек мог получить от лисы, – это тёплый и красивый мех. Однако отношения человека и лисы с самого начала отличались от простой схемы «охотник-добыча».

Археологи из Тюбингенского университета попытались реконструировать диету плейстоценовых лисиц¹. Оказалось, что наравне с мясом грызунов в меню лис входило мясо оленей, лошадей и мамонтов. Учитывая, что для исследования использовали кости лисиц из археологических раскопок палеолитических стоянок в горном массиве Швабский Альб (Германия), очевидно, что эти лисы таскали объедки или воровали у древних людей. Интересно, что количество лисьих костей увеличивалось от среднего к позднему палеолиту, то есть, даже попадая в силки и ловушки, становясь добычей, лисы упорно продолжали держаться вблизи человека.

Подвески из зубов лисиц находят археологи в Денисовой пещере. Возраст находок – примерно сорок пять тысяч лет. Неизвестно, какое значение придавали этим украшениям древние люди, но традиция использования клыков и костей лисы в качестве подвесок не исчезла со временем. В погребениях бронзового века Южного Зауралья археологи находят амулеты из клыков лисицы, наравне с клыками волка. Причём, в большинстве случаев это женские погребения, а лисьи клыки входили в состав ожерелий и других украшений костюма. В этнографии северных народов зафиксированы обереги из челюсти лисы.

В археологии Великого Новгорода хоть и редко, но встречаются амулеты из клыков лисиц. Кроме того, в том же Новгороде, на Троицком раскопе, в жертвенной яме было обнаружено ритуальное захоронение лисьего черепа. [Тянина 2010-2011: 159-168].

К Железному веку относят «человека из Линдоу», найденного в торфянике в графстве Чешир (Великобритания). Судя по ранам на теле, мужчина был принесён в жертву. На левом предплечье сохранилась повязка из лисьего меха, которая могла иметь ритуальное значение.

Останки лисиц, найденные на стоянках Железного века, позволяют предположить, что их не просто ловили ради меха. Так, ритуальная яма в Винклбери (Хэмпшир, Великобритания), содержит сочетание костей благородного оленя и двенадцати лисиц. Олень и лисица в качестве жертв фигурируют среди останков, найденных в святилище Дигеон в северной Франции. Следы на костях лисиц из галльских святилищ, таких как Мирабо и Рибмон, свидетельствует о том, что животные были ритуально съедены. Возможно, съели их для того, чтобы перенять те качества лисы, которые восхищали людей: хитрость, ум, умение охотиться и запутывать следы.

Вера в особую силу отдельных частей тела лисы сохранилась и в последующие века. Северные народы Сибири употребляли сырое мясо лисиц в пищу, как лекарство. От разных болезней поедали внутренности, желчь, сердце, лёгкие, печень и хвост лисы. Охотники съедали глаза лисы, чтобы получить её способность видеть в темноте. Печень и некоторые другие органы лисы использовали в традиционной медицине Китая.

Очевидно, что на отношение к лисам, как к волшебным животным, повлияли некоторые реальные особенности этих зверей. Люди не могли не заметить отличия лисиц от прочих псовых. Лисы практически всеядны, они едят и растительную, и животную пищу, и термически обработанную. Они легко приспосабливаются к различным природным условиям, не боятся селиться неподалёку от человеческих жилищ, подбирают отбросы и даже при случае воруют еду из домов. Лисы умеют лазить по деревьям, способны не только подкопаться под курятник, но и забраться в него через крышу. У лис превосходный нюх и слух, развито внимание к деталям и зрительная память. Наблюдение за брачным поведением лис, когда они «танцуют» на задних лапах (именно от этих движений пошло название танца фокстрот), вероятно, способствовало зарождению сказок о лисах-оборотнях. К тому же, брачный клич лисицы, призывающей самца, весьма напоминает женский крик, только весьма жуткий.

Представление о лисе, как о необычайно хитроумном звере, встречается у римского писателя и философа Клавдия Элиана. В своей книге «О природе животных» он приводит фантастические сведения о том, как лиса ловит рыбу, опустив хвост в воду. Рыбки, якобы, запутываются в густой шерсти, а лиса выдёргивает хвост и вытряхивает улов на берег. Возможно, что эта байка положила начало известнейшему сказочному сюжету о рыбной ловле волка (медведя) по наущению лисицы.

В дошедшей до нас мифологии Античного мира лисы встречаются редко, как и на изобразительных источниках. Известны изображение лисиц в греческой вазовой живописи VII в. до н.э. и на минойской резной печати 1900-1700 гг. до н.э. Интересно, что на печати лиса изображена восседающей на возвышении, похожем на алтарь.

Остаётся загадкой изображение лисы на греческом по происхождению зеркале, найденном в одном из Келерменских курганов (Северное Причерноморье) и датированном VII в. до н.э. Зеркало было изготовлено из сплава серебра и золота и разделено на сектора, в каждом из которых изображены животные и мифологические персонажи. В одном из секторов неведомый мастер изобразил хищную птицу, медведя и лису, движущихся в одном направлении [Вахтина 2000: 52-71]. К сожалению, до нас не дошло даже отголосков мифа, в котором бы действовали такие герои. Зато сразу вспоминаются сюжеты народных сказок о лисе, медведе и различных птицах.

Возвращаясь к мифологии, стоит упомянуть о Тевмесской лисице. Бог Дионис, разгневавшись на фиванцев, наслал на них злобное чуловище. Согласно легенде, огромная лисица-людоед поселилась в Тевмесской пещере и ежедневно разоряла окрестности Фив. Каждый месяц фиванцы были вынуждены приносить чудовищу в жертву маленьких мальчиков. По просьбе фиванского царя тиринфский царевич Амфитрион взялся изловить тевмесскую лисицу. Трудность состояла в том, что благодаря божественной воле лисица была неуловима – ни одно живое существо не могло её догнать.

Амфитрион отправился за помощью к знаменитому афинскому охотнику Кефалу, чья жена привезла с Крита волшебного пса Лайлапа (медную собаку, изготовленную богом-кузнецом Гефестом для охотничьих развлечений Зевса). Этот пёс настигал любую добычу, которую преследовал. В результате, столкнулись два божественных предназначения. Когда Лайлап кинулся догонять чудовищную лисицу, погоня стала бесконечной. Чтобы прекратить бессмысленную беготню, Зевс не нашёл иного выхода, как обратить и пса, и лису в камень.

Плутарх записал легенду, которая тоже не добавляла лисам популярности: однажды одного спартанского юношу отправили на охоту, и он обнаружил лисье гнездо, возле которого лежала мертвая лиса, а в норе был живой лисёнок. Мальчик взял его с собой, хотя это было запрещено, и спрятал под туникой. В это время его вызвал кто-то из старших и завёл разговор. Лисенок начал кусаться, но юный герой спокойно внимал беседе, пока не упал бездыханный. Обнаружилось, что лисёнок прогрыз тело мальчика до внутренних органов.

В Древнем Риме травля лисиц входила в ритуалы цереалий (весенних празднеств в честь богини плодородия Цереры). Лисам привязывали к хвостам зажжённые факелы, выпускали на поля и начинали травлю. Считалось, что это предохранит будущие посевы от зноя.

Нечто похожее, но с совершенно иной целью совершил Самсон в Ветхом Завете. Чтобы отомстить за обиду филистимляным, «изловил Самсон триста лисиц, связал их парами за хвосты, а между хвостами укрепил по факелу. Зажигал он факелы и пускал лисиц в несжатые поля, так что сгорел весь хлеб и сады филистимлян».

В христианской традиции лиса зачастую изображалась пособницей Сатаны из-за своих дьявольских уловок и оrненно-рыжего меха, напоминающего об адском пламени. Кроме того, рыжий цвет шерсти сравнивался с цветом волос Иуды, то есть, являлся маркером хитрости и лживости. Рыжий в христианской традиции – это цвет дьявольской природы. В Bерхней Австрии даже бытовало ругательство «Лис тебя побери!» То есть, лисы напрямую связывались с нечистым духом.

В средневековых рукописных книгах лисы часто встречаются на заставках, причём всегда в нелицеприятном виде. Обычно они воруют домашнюю птицу, а в рукописи XIV века лис предстаёт в образе астронома. Видимо, у художника замысловатая наука вызывала сомнения и ассоциировалась с хитрым зверем.

Лиса-астроном. Миниатюра из трактата «Альмагест», Париж, XIV век

С лисами связывали и похоть. В средневековом бестиарии читаем: «О том, насколько опасно поддаваться проискам дьявола, в своё время сказал апостол: «Знайте, ежели вы станете жить, подчиняясь плотскому влечению, умрёте, но если вы усмирите лисью похоть в соответствии с духовными стремлениями, то продолжите жить». Отметим и то, что говорит Господь: «Они отправятся в нижние части земли, отдадутся власти меча, станут добычей для лисиц».

Иная ситуация наблюдается в народных сказках и баснях, в которых лиса/лис – один из самых популярных персонажей. Считается, что истоки этих историй можно найти в индийских сказках ведических времён или ещё древнее. При этом следует учитывать, что в индийских рассказах чаще действует не лиса, а шакал, и хотя ряд сюжетов безусловно узнаваем, рыжий герой европейских сказок гораздо хитроумнее и коварнее.

Со времён античных басен Эзопа лиса является символом хитрости, изворотливости, пронырливости, лицемерия, коварства, эгоизма и лукавства. Этот зверь стал воистину интернациональным персонажем, самой узнаваемой зооморфной метафорой.

Лис – значимая фигура в животном эпосе, особенно в американском. У калифорнийских индейцев существует цикл мифов о лисе и койоте, которые находятся друг с другом в сложных, зачастую враждебных отношениях. При этом лис предстаёт положительным героем, а койот – трикстером. Кван, Серебряный Лис – культурный герой и бог-создатель в мифологии многих племен Северной Калифорнии. В некоторых племенных традициях Лис является женщиной; в других – мужчиной. Вместе с Джамулом (Койотом) Серебряный Лис создает мир и учит людей житейской мудрости. Хотя оба являются творцами, Серебряный Лис предстаёт более серьезным и мудрым, в то время как Койот более склонен принимать легкомысленные решения, основанные на прихотях, голоде или интересе к женщинам.

В Доколумбовой Америке лисицы были связаны с культом плодородия. Так, у индейцев майя-киче существовал миф о появлении кукурузы, в котором лиса входит в число благих посланников: «Это было ещё перед тем, как солнце, луна и звёзды появились над головами Создательницы и Творца. Из Пашиля, из Кайала, как именовались [эти страны], появились жёлтые початки кукурузы и белые початки кукурузы. Вот имена животных, доставивших эту пищу: лисица, койот, попугай и ворона. Эти четыре животных принесли известия о жёлтых початках кукурузы и о белых початках кукурузы. Они сказали [Создательнице и Творцу], что они должны идти в Пашиль, и они показали им дорогу в Пашиль. И так они нашли пищу, и это было то, что вошло в плоть сотворённого человека, созданного человека, это была его кровь, из этого была создана кровь человека. Так вошла кукуруза в [сотворение человека], по желанию Великой Матери и Великого отца» (см. [Павленко 2018: 47]).

Согласно сказкам индейцев аймара, живущих на юге Центральных Анд, лис, хоть и невольно, но способствовал появлению на земле злаков. Кондор пригласил лиса на пир, но поставил условие, запрещающее грызть кости. Поднятый на небо, лис наелся там до отвала и, забывшись, начал грызть кости. Возмущённые небожители вышвырнули его с пира. Чтобы вернуться на землю, лис вынужден был сделать верёвку. Но когда он начал спускаться, мимо пролетали попугаи. Они сели на верёвку, затеялась перебранка с лисом, и попугаи расклевали верёвку. Лис упал на землю, разбился, а злаки из его живота разлетелись по земле. Так и появились зерновые культуры.

У индейцев аймара Боливии есть и другие сказки и мифы о лисе, в которых это животное предстаёт медиатором, способным перемещаться между верхним и средним мирами. Лис хоть и является обманщиком, но обладает знаниями, недоступными людям. Порой лис выступает помощником демиурга, но всё портит, и его за это наказывают. Выступая в качестве псевдо-бога и обманом приобретая различные блага, лис, тем не менее, не является строго отрицательным персонажем. В Центральном Перу он даже считался охранителем дома.

Популярности историям о лисах несомненно способствовала противоречивость этого персонажа. Поступки сказочных лис не всегда можно предсказать, даже в рамках одной фольклорной традиции. Так, у северных народов, проживающих на территории России, лиса в сказках и легендах – персонаж, по большей части, отрицательный. Но при этом в якутской и долганской мифологии у лисиц, как и у собак, есть своя небесная покровительница – богиня Норулуйа.

У финнов и карел среди лесных духов известны «матери» зверей, к которым обращались с просьбой об удачной охоте. У лисиц существовало сразу две «матери»: Керейтар («золотая мать») и Лукутар (мать черно-бурых лисиц).

В мифах Азии лисе отведено особое место, зачастую весьма почётное. Так, в монгольском эпосе и шаманских мифах лиса связывается с древним женским солярным божеством или наоборот – с повелителем подземного мира Эрлэн-ханом. Огненно-чёрную лисицу называют «собакой Эрлэн-хана», за убийство этого редкого зверя полагалась жестокая кара от владыки загробного мира.

В некоторых областях Китая лисы-оборотни считались священными духами местности, им приносили жертвы, к ним обращались с молениями.

Лисы входят в свиту японского божества риса (и шире – благополучия) Инари. Да и само это божество порой изображали в облике белой лисы.

Наш путь-знакомство со сказочными лисами начнётся на севере Европы, а завершится в Японии, где до сих пор верят, что встреча с лисой-оборотнем возможна чуть ли не на каждом шагу. Это будет и путешествие сквозь время – от раннего средневековья до наших дней.

Обманщики и мстители

В скандинавском фольклоре лис – хитрый обманщик, прибегающий ко лжи ради выгоды или просто для развлечения, что свойственно трикстерам. Но образ лиса достигает и космической высоты, поскольку именно с этими животными скандинавы в древности связывали северное сияние, которое буквально называли «Лисьи огни».

Похожее поверье бытовало в Финляндии, где считалось, что лисы, когда бегут, запускают в небо искры, от которых рождается северное сияние. В фольклоре северной и восточной Финляндии «туликетту» («тулирепо» или «туликко») – это волшебная лиса, в хвосте которой мерцает огонь. Согласно легендам, живут эти лисы скрытно, причём, далеко на севере и мало кто их видел. Днём они чёрные, а ночью ярко сверкают, особенно если шерсть правильно расчёсана. Но огонь этот холодный. В некоторых быличках рассказывается, что шкура волшебных лис использовалась для освещения пороховых складов, вместо опасного настоящего огня. Счастливец, сумевший добыть волшебную лису, становится богатым человеком на всю жизнь.

В Лапландии тоже верили, что северное сияние зажигают огненные лисы: когда они быстро бегут, то задевают хвостами за кусты или ветки, от чего и возникают искры.

В норвежских сказках лис – деятельный персонаж, своей ловкостью, находчивостью и хитростью достигающий желаемого (обычно, благополучия и сытости, что в некоторой степени его оправдывает). Таков сюжет сказок «Блин», «Медведь и лис», «Курица, которая собиралась в Довре, чтобы весь мир не погиб».

Показательно, что ради достижения своей цели лис не использует силу, даже если противник физически слабее. Чаще всего лис применяет дар слова, дар убеждения, который действует в равной степени и на людей, и на животных. На зря в Норвегии бытует поговорка «У него лис за ухом». Так говорят о человеке, который вынашивает хитрые планы.

В сказках речь лиса всегда разнообразнее и богаче, чем реплики остальных персонажей. Так, в сказке «Лис-пастух» хищному лису доверяют пасти домашнюю живность, поскольку он сумел доказать, что лучше других претендентов на эту должность (медведя и волка) умеет подманивать и скликать животных. Здесь уместнее вспомнить, что словам в древних сообществах придавали особое значение. Человек (и не человек), с хорошо «подвешенным языком», умело обращающийся со словами – это уже колдун. Красноречие лисы – это не просто способность «заговаривать зубы» в переносном смысле. Изначально это была магия как таковая.

Лисы в норвежском фольклоре порой усыпляют своих жертв: либо своим красноречием (сказка «Курица, которая собиралась в Довре, чтобы весь мир не погиб»), либо создавая благоприятные условия для скорейшего засыпания (сказка «Медведь и лис»).

В скандинавских этиологических сказках о животных лисы тоже встречаются. В уже упомянутой сказке «Лис-пастух» рыжий хитрец попадется на поедании чужих сливок, но успевает сбежать. Ему вслед бросают горсть сливок, которые попадают на хвост. Именно поэтому у лис белый кончик хвоста, объясняет сказка. По другой версии белая отметина появилась от медвежьей хватки (сказка «Бросай еловый корень, хватай лисий хвост»).

Проделками лиса в норвежской сказке объясняется и короткий хвост медведя. Якобы, изначально у медведя был длинный хвост, но однажды лис Миккель научил голодного медведя Бамсе ловить рыбу хвостом в проруби. Дальше события развивались аналогично русской сказке про серого волка. Примёрзший хвост у медведя обрывается «и поныне ещё ходит он с коротким хвостом». Несомненно, что именно этот вариант распространённой по Евразии сказки о рыбной ловле более древний, чем тот, в котором хвост теряет волк.

Однако на этом история не заканчивается. Разгневанный медведь преследует лиса, и тот, в качестве компенсации, берётся изменить окрас бурой шкуры медведя на более яркий. При этом лис нагло, но убедительно врёт, что умеет раскрашивать птиц в яркие цвета. Поскольку ситуация складывается серьёзная, и на кону жизнь лиса, действует он жестоко: обманом заманивает медведя в яму со смолой и сжигает. Эта связь лисиц с настоящим огнём мы будем встречать повсюду в Европе и Азии.

Особо следует сказать про skuggabaldur – помесь кошки и лисы (скорее всего, чернобурой) из исландского фольклора. Это довольно кровожадное существо, разумное и говорящее. Сильные колдуны, подчинив этого монстра, посылают его убивать домашний скот. Однажды в одном хуторе скугабальдур был загнан в яму-ловушку, где его почти насмерть затоптали лошади. Местный фермер, смелый, но не предусмотрительный, решился прикончить чудовище ножом. Скугабальдур перед смертью произнес: «Скажи кошке в Болластадире, что я был сегодня зарезан в яме». Никто не обратил на его слова внимания, а убийца скугабальдура отправился в Болластадир, где рассказал местным жителям про убийство хищника. Рядом сидел старый кот, и когда фермер произнес последние слова скугабальдура, кот вцепился когтями и зубами человеку в шею и убил его.

Поскольку лисы и сами по себе необыкновенные животные, неудивительно, что их связывали с волшебным народом. В одной норвежской сказке фея научила лис звонить в колокольчики наперстянки, чтобы они могли предупреждать друг друга о приближающихся охотниках. По-норвежски наперстянка называется rev-bielde – «лисий колокольчик».

Другое норвежское народное название – Reveleika, «музыка лисы», дано растению в честь старинного инструмента тинтиннабулум – кольца колоколов, подвешенных к украшенной арке. Их сходство по внешнему виду с высокими стеблями наперстянки, вероятно, объясняет эту связь. В Англии это растение называли «Лисьи перчатки».

Лисы-оборотни в скандинавском фольклоре не встречаются. Да и в целом для Западной Европы не характерно представление о лисах-перевёртышах. Лиса – мелкий зверь, для жизни человека не опасный, в отличии от волка и медведя, которые с древних времён являются героями страшных легенд о чудовищах. Повсюду в народных представлениях лиса предстаёт вредным, но не страшным зверем. Самый серьёзный вред, который способна нанести лиса человеку, – это унести ягнёнка или разорить птичник. «Чем ближе к курятнику, тем больше у лисы забот», – гласит греческая пословица.

И всё же в Западной Европе можно найти легенды о лисах-оборотнях. В основном, в тех землях, где волков истребили.

Полон историями о лисах ирландский и британский фольклор. В Ирландии лис не любят, поскольку это единственный дикий хищник на острове. В бардических триадах тремя самыми вредными животными Ирландии и прилегающих островов названы лиса, волк и мышь. Но при этом в ирландском фольклоре бытует множество историй о том, как хитрый лис обманул своих врагов. Особое отношение здесь к чернобуркам, этих лис связывают с магией и воронами, которые тоже считаются волшебными существами.

Упоминаются лисы и в житиях святых. Например, в житиях святой Бригитты можно найти историю о ручной лисице короля Лейнстера, которая умела проделывать множество интересных штук. Прирученные лисы сопровождали святого Молинга и святого Киерана. Порой эти лисы проявляли свой природный зловредные нрав, но святые всё равно не бросали своих питомцев.

Гораздо более негативное отношение к лисам прослеживается в «Житии святого Патрика». Автор жития, Мурьху Мокку Махтени, пересказывает народную легенду о том, как до святого Патрика «дошли вести о зле, чинимом неким бриттским королём по имени Кориктик, властелином несчастным и жестоким, первейшим гонителем и убийцей христиан. Пытался Патрик наставить его в письме на путь истины, но король лишь насмехался над его спасительными предостережениями. Узнал об этом Патрик, вознёс молитву Господу и сказал: «Господи, если только это возможно, изгони вероломного мужа из этого мира и из грядущего». Прошло с того не много времени, и услышал Кориктик, как некто пел, что придётся ему лишиться королевства, а все близкие ему люди подпевали. Вдруг на глазах у всех посреди площади превратился он в жалким образом в маленькую лисицу и убежал. С того часа и дня словно утекшая вода, не появлялся он больше»².

Ирландские сказки о лисах весьма напоминают русские. Самая популярная повествует о лисице, увидевшей однажды, как человек везет на телеге рыбу. Лиса немедленно легла на дорогу перед повозкой, притворившись мертвой. Обрадованный человек бросил «добычу» в повозку, а коварная лисица принялась выбрасывать одну рыбину за другой, потом выпрыгнула и собрала весь улов.

В другой сказке лисица и волк пробрались ночью в погреб, полный припасов, и начали пировать. Вскоре лиса утолила голод и полезла обратно, через узкий лаз, а волк пожадничал, сожрал так много, что растолстел и не смог пролезть обратно. Когда пришли люди, лисица сбежала, а волк попал в руки фермеров – в полном соответствии с русской пословицей «Несподручно волку с лисой промышлять».

В сатирической сказке «Лиса и гуси» лиса, взявшись судить гусей, постепенно съела всех больших и жирных птиц в стае. Сравнение законников с хищной лисой ещё раз подтверждает негативное отношение ирландцев к этому зверю. При этом лис опасались. Ирландцы верили, что лиса, единственная из всех животных, способна пользоваться огнём. В одной сказке, записанной в графстве Керри, лиса поймала двух уток, подплыв к ним под прикрытием большого листа. Когда она вылезла из воды с третьей уткой, то обнаружила, что пойманные птицы исчезли. Их унёс орёл в свое гнездо на вершине горы. Тогда лиса отыскала поблизости догорающий костёр и принялась класть в огонь утку и быстро вынимать её. Затем она оставила утку на берегу, а сама спряталась. Вскоре появился орел, хватил тлеющую тушку и унёс в гнездо. Оно тотчас загорелось и покатилось вниз по склону горы. Лиса получила обратно двух уток и в придачу трёх погибших орлят.

В другой истории рассказывается о том, как лиса пробралась в дом фермера и была замечена. Фермер уже принялся свистом подзывать псов, но лиса быстро схватила горящее полено и метнулась к кровати, стоявшей подле очага. Поскольку постели делали из сухого тростника или вереска, фермер, испугавшись пожара, перестал свистеть и отступил от двери, а лисица смогла убежать.

Ниалл Мак Койтир в своей работе «Звери Ирландии: Мифы, легенды, фольклор» приводит множество суеверий, касающихся лис. Так, лиса, якобы, способна предвидеть будущее, в частности погоду – её тявканье считается признаком надвигающегося дождя. А для некоторых семей лисица выступала в роли банши, например, для семьи Престонов из Горманстона, что в графстве Мит. Если член этой семьи находился при смерти, лисы собирались к дому и непрерывно лаяли.

Во всех подробностях эту легенду излагают Дж. Митчел и Р. Рикард в книге «Феномены книги чудес»:

«Виконт Горманстон – очень милый и приятный человек, но даже его самые закадычные друзья не станут отрицать, что в нём есть что-то лисье. Следует сказать, что род Горманстонов издавна связан с лисами. Бегущая лисица изображена наверху гербового щита, а другая, стоя на задних лапах, передними поддерживает герб рода. Отмечено, что, когда очередной виконт Горманстон оказывается на смертном одре, вокруг замка появляются лисы, прибегающие, чтобы почтить память того, кто был для них «своим» среди людей.

В «Нью-Айерлэнд ревю» за апрель 1908 г. помещено сообщение о событиях, разыгравшихся в замке глубокой ночью 8 октября 1907 г. В это время Дженико, четырнадцатый виконт Горманстон, умирал в Дублине от тяжёлой болезни. В восемь вечера кучер и садовник насчитали около дюжины лис, бродивших вокруг замка и часовни. При этом они, по словам очевидцев, лаяли и «плакали».

Прошло два дня, и, когда рано утром сын Дженико, Ричард Престон, сидел у гроба отца в часовне, он явственно услыхал, как за дверью кто-то повизгивает и скребётся. Он открыл боковую дверь и увидел сидящую прямо перед входом большую лису. За ней сидела ещё одна, а дальше, в кустах, угадывались другие. Престон вернулся и прошёл к задней двери. Открыв её, он убедился, что перед ней тоже сидели лисы. Причём одна из них сидела так близко, что молодой наследник чуть не ударил её дверью. «Осада» часовни лисицами продолжалась два часа, после чего они исчезли так же внезапно, как и появились.

Более ранние эпизоды, связывающие эту семью с лисами, нашли свое отражение в «Достоверных ирландских рассказах о привидениях»: «Известно, в частности, что когда в 1860 году умирал двенадцатый виконт в роду Горманстонов, то накануне было замечено множество лис, бродивших вокруг замка или бежавших к нему. Перед самой его смертью три лисы затеяли игру возле самого замка и в комнатах был слышен издаваемый ими шум… Г-жа Фаррелл свидетельствует, что лисы собирались вокруг замка парами и усаживались в основном перед окном спальни, где лежал на смертном одре виконт, лаяли и скулили всю ночь напролет. Любопытно, что они прошли через птичий двор, но не тронули ни одной курицы. После похорон лисы ушли».

Далее в книге рассказывается: «В 1876 году, перед смертью Эдварда, тринадцатого виконта, лисы снова собрались у замка. В один из дней ему стало немного лучше, однако лисы продолжали лаять под окнами. В ту же ночь Эдвард скончался».

В этой истории лисы ведут себя как разумные существа, но неясно, оборотни это или нет. Несомненно, что в Ирландии лис связывали с духами-плакальщицами и жителями полых холмов-сидов. В глоссах к юридическому трактату «Поздние сужения о почитаемых» говорится, что лисы и вороны «удваивают вопли» демонов из сидов (см. [Михайлова 2023: 116]).

Лис связывали с волшебным народом (фэйри) повсюду в Великобритании, вероятно, из-за обыкновения рыть норы в холмах, в том числе в тех, которые считались обителью волшебного народа. Впрочем, это не мешало охоте на лис. Да и в целом в Великобритании лисы воспринимаются отрицательно. «Лис может стать седым, но никогда не станет добрым», – гласит английская пословица. Бытовала даже народное поверье, что лисы на Британских островах появились после нашествия викингов. Якобы, это их рыжие собаки разбежались, одичали, и превратились в лис-вредителей.

Но вернёмся в Ирландию. Здесь «встречались» и полноценные лисы-оборотни, так называемые верфоксы. Питер Бересфорд Эллис (писательский псевдоним – Питер Тримэйн), историк и филолог, специалист по кельтским языкам, в своём рассказе «Лисы Фэскома» записал народные предания о верфоксах, услышанные в горах Комерах графства Уотерфорд, Ирландия. Необыкновенно крупные лисы-оборотни в этой истории выступают мстителями, уничтожившими всех потомков одного жестокого английского лорда, убившего ирландскую девушку.

История эта выделяется на фоне подобных легенд, поскольку обычно роль сверхъестественного мстителя на Британских островах выполняют собаки – чёрные псы-одиночки или свора Дикого Охотника.

В Шотландии о лисах рассказывали разнообразные истории, как приближенные к реальности, так и совершенно фантастические. Собиратель фольклора Джордж Дуглас в своей книге «Легенды и предания Шотландии» приводит байки о лисе, подобные тем, что рассказывали охотники в других европейских странах. К примеру, как лиса избавилась от блох, взяв в зубы клок шерсти и понемногу входя в реку, так, что в конце концов только нос остался над водой. Блохи собрались на клок шерсти, который лиса, окунув морду в воду, выпустила из зубов.

В другой истории лиса взяла в зубы куст вереска и, замаскировавшись таким образом, подплыла к уткам на озере. Выпустив куст из зубов, лиса сумела поймать двух уток.