Czytaj książkę: «Нулевой архетип»

Czcionka:

1
Глава

Медные птицы у входа на верхний ярус «Трели» были начищены до блеска, свет фонарей пятнами ложился на гравированные перья и причудливые декоративные шестеренки и притягивал к себе взгляд. Они выглядели по-королевски, эти птицы, и на их фоне трещины в блестящем искусственном камне ступеней казались почти незаметными.

Анна Кейн поднималась по лестнице, приподняв подол парадного платья мастрессы, и следила за тем, чтобы каблуком не угодить в трещину. Птицы смотрели на нее сверху вниз строго и торжественно, пахло осенью, скорыми холодами и едва различимо – дымом, должно быть с яруса ниже, где располагались кухни. Если напрячь слух, можно было расслышать стрекот винтов: слева, как очертание айсберга под водой, выступал нос одного из опорных дирижаблей, под которым медленно плыли облака.

Лестница крепилась к платформе с краю – обманчиво воздушное соединение витой ковки и псевдо-мрамора, – создавая впечатление ступеней в небе. Многих такая конструкция напрягала, но Кейн она нравилась – дарила иллюзию абсолютного уединения, один на один с небом.

Невидимая спирит-сфера защищала лестницу и верхний ярус от ветра, и было довольно тепло. Каблуки соприкасались с полированной поверхностью ступеней с тихим клацающим звуком, который казался неестественно громким, даже несмотря на льющиеся сверху музыку, звон бокалов и смех.

Когда Кейн подошла ближе, шестеренки на груди медных птиц медленно провернулись с тихими ритмичными щелчками, заставив крылья дрогнуть и медленно взмахнуть – раз, другой.

– Госпожа Анна. – Свет обрисовал высокую подтянутую фигуру, появившуюся у лестницы, превратил ее в черный силуэт.

Поравнявшись с ним, Кейн кивнула, против воли чувствуя, что улыбается.

– Ричард. – Он был почти таким же, каким она запомнила его в прошлый раз. Безупречным, с идеально ровной спиной и не менее идеальными манерами, этаким воплощением потомственного дворецкого. Разве что очень старым. – Отлично выглядите.

– Это полагалось говорить мне, – сдержанно отозвался он, пряча ответную улыбку.

Когда Ричард улыбался так, Кейн часто ловила себя на мысли, что скучала – по нему, по «Трели» и по небу, каким оно бывало только на воздушных платформах.

– Будем считать, что вы это сделали. И признайтесь, – она позволила себе улыбнуться чуть шире, – вы удивлены, что мое платье закрывает пупок.

– Ваш вкус в одежде изменился в лучшую сторону.

– Кажется, я просто стала намного скучнее. – Кейн рассмеялась.

– В ваших кругах, госпожа Анна, это называется «элегантнее».

– Да, кажется, это называется так.

Он посторонился, собираясь пропустить ее вперед, но Кейн осталась на месте.

– Все давно ждут вас, – намекнул Ричард после нескольких секунд молчания.

Она разглядывала ярус за его спиной: живые цветы, которыми была украшена платформа, официантов с напитками, гостей, музыкантов и тщательно замаскированные следы упадка – трещины на полу и множество других мелочей. Эти мелочи волновали ее намного больше, чем гости и их ожидания.

– Им придется подождать еще немного. – Кейн впервые за время встречи посмотрела Ричарду в глаза. Они были светлыми, выцветшими. – Есть несколько вещей, о которых я хочу спросить вас.

Он умел играть в эти игры намного лучшее нее, и все же она заметила, как на секунду напряглись его плечи, застыло лицо, прежде чем Ричард заставил себя снова стать безупречным дворецким, каким она привыкла его видеть.

– Я слушаю.

– На какой мы высоте? – На самом деле она и так знала ответ.

Чувствовала его в воздухе, слышала в стрекоте винтов и видела в трещинах на ступенях. «Трель» опустилась слишком низко, немногим выше Грандвейв. Опасно низко. Кейн не должно было это удивлять. В конце концов, никакие вещи не служат вечно.

Ричард помолчал, подбирая слова, прежде чем ответить:

– Вам лучше поговорить об этом с госпожой Линнел. Многое изменилось, пока вас не было. – Он говорил спокойно, без упрека, и все же Кейн не могла избавиться от острого чувства сожаления.

– Ричард, ей следовало позвать меня намного раньше.

* * *

– Мастресса Пятого архетипа Анна Кейн, – объявил Ричард, и она застыла у входа на ярус, рассматривая гостей «Трели».

На площадке было оживленно, музыканты играли легкий ненавязчивый вальс, под который кружились танцующие пары; мужчины и женщины образовывали группки вокруг столов, переговаривались о чем-то, смеялись. Джеймс Стерлинг выделялся из толпы примерно так, как мог бы выделяться накрытый стол на посадочной полосе. Стерлинг стоял поодаль, наблюдал за гостями с ленивой улыбкой хозяина и делал то, что, как знала Кейн, ему удавалось лучше всего, – был мудаком.

Разумеется, он заметил ее, как только она вошла, кивнул с едва заметной снисходительностью, и Кейн вежливо улыбнулась в ответ. Их со Стерлингом разговоры раз за разом деградировали, превращались в вежливое хамство, но до неизбежного столкновения она предпочитала играть чисто.

Линнел нигде не было, и это казалось странным – хозяйка «Трели» не могла позволить себе отсутствовать на вечере, который устроила сама, особенно теперь, после смерти мужа. Гибель Дэна слишком многое изменила как на платформе, так и для его семьи.

– Анна, крайне рад видеть. – Стерлинг подошел к Кейн первым – подтянутый, лощеный, в безупречно сидящем темно-синем фраке, – этакое воплощение обаятельного подонка, и тем самым невольно выдавал, что подошел не просто так. – Вас давно не было в свете.

– Джеймс, – она вежливо улыбнулась и коротко поклонилась ему на университетский манер, как и полагалось мастрессе архетипа, впрочем, по меркам аристократии такой поклон все еще считался крайне неформальным, – уверена, вы выплакали все глаза, пока меня не было. Такая потеря для общества.

Он беззлобно рассмеялся.

– Вам не идет язвительность, Анна. Разве я не могу сказать красивой женщине, что рад ее видеть, не подвергаясь нападкам?

– Разумеется, можете. Рано или поздно я устыжусь и оценю.

– Вы все такая же колючая. – Он подал руку, и Кейн приняла ее, чувствуя на себе взгляды гостей. – Сколько мы не виделись? Года три, кажется. В свете многое поменялось, столько новых лиц. Позвольте, я вас познакомлю.

Его слова можно было бы принять за банальную вежливость, если бы не то, как пристально следили за ними окружающие. И если бы не простой факт: Стерлинг не был хозяином этого вечера и «Трели». Знакомить Кейн с гостями полагалось не ему.

– Я предпочту, чтобы это сделала Линнел. К слову, не знаете, где она?

– Насколько я могу судить, госпоже Райт нездоровилось. Ей пришлось уйти, – ответил он совершенно нейтральным тоном.

– Сразу после разговора с вами? – так же нейтрально поинтересовалась она.

Стерлинг улыбнулся.

– Вы действительно давно не были в свете, Анна, теряете сноровку и говорите слишком откровенно.

Он был отчасти прав, Кейн несколько лет не выбиралась в высшее общество.

– Джеймс, я действительно давно не была в свете. И настолько потеряла сноровку, что могу прямо в лицо назвать мудака мудаком. Представляете?

Это было на грани грубости, но ей хотелось увидеть его реакцию.

– Вы невысокого мнения обо мне, – сухо заметил он.

– Я могла бы пристрелить вас прямо здесь и сейчас, если бы это не каралось законом. Не смотрите так удивленно, вы знали об этом с самого начала.

– Я не ожидал услышать от вас откровенное хамство. Не так скоро. Вы шокируете, Анна.

– А вы терпите это, потому что хотите знать, зачем я здесь, – спокойно ответила она. – Вы ошиблись на мой счет. Вы ожидали, что я стану играть по вашим правилам, изображать вежливость и принадлежность к высшему обществу. Мне это не нужно. Я могу играть совсем иначе. Все знают, зачем вы прилетели на «Трель», вы хотели выкупить платформу еще у Даниеля, пока он был жив, и пытались сделать это после его смерти. Вы травили Линнел кредиторами, надеялись, что она уступит. Теперь, когда платформа начала снижаться к границе Древних Городов, ее стоимость резко падает, вам это на руку. А мое появление может все усложнить. И не сомневайтесь, оно усложнит.

Ответный смех Стерлинга прозвучал непринужденно, и Кейн могла бы в него поверить, но она и сама умела непринужденно смеяться независимо от обстоятельств. В конце концов, в детстве им обоим это преподавали.

– Анна, вы явно видите во мне кого-то другого. То, что я хочу купить «Трель», никак не связано ни с вами, ни даже с Линнел Райт. Я просто заинтересован в покупке. Это еще не повод меня ненавидеть. Я подошел к вам только потому, что мы давно не виделись.

Она легко могла бы с этим поспорить, но предпочла ответить ему в тон:

– Возможно, вы правы, и я напрасно на вас накинулась. Впрочем, у меня есть и другая причина вас ненавидеть.

– Заинтригован. И какая же?

– Мы разговариваем уже несколько минут, а вы все еще не пригласили меня на вальс.

Эти слова заставили его искренне рассмеяться.

– Тогда мне стоит срочно это исправить. Анна, вы ведь не откажете мне?

На танцполе было людно, кружились пары, свет от фонарей ложился на полированные плиты, подсвечивал размытые отражения гостей.

Стерлинг дождался, когда одна мелодия сменит другую, и подал руку. Скорее всего, вежливости в этом приглашении было не меньше, чем желания узнать, зачем Кейн прилетела на «Трель». Как мастресса архетипа, к тому же преподаватель университета, она обладала пусть не властью, но влиянием. Едва ли Стерлинг видел в ней реальную угрозу, но проблему – вполне.

– Вы отлично танцуете, – похвалил он, легко ведя ее в вальсе.

Они обогнули пожилую пару – представительного мужчину с моноклем и степенную даму в пышном платье, – и Кейн намеренно сделала шаг вперед вместо того, чтобы подстроиться под танец и отступить. Стерлинг успел убрать ногу в последний момент.

– У вас отличная реакция, – в тон ему отозвалась она с улыбкой.

– Анна, что за ребячество?

– Мне всего лишь был нужен повод сказать вам комплимент, – отозвалась она и добавила: – И посмотреть, кто на это отреагирует. Я предпочитаю знать, кого в этом зале вы уже купили, а кого еще не успели. – По ее мнению, слишком многие обращали на них внимание.

Он наклонился к ней ближе.

– Могли бы просто спросить. Незачем подвергать мои ноги опасности.

– Стерлинг, – отодвигаться она не стала, – не нарушайте приличий.

– В начале вечера вы называли меня Джеймсом.

– И уже во время первого танца вы начали позволять себе лишнее. Отодвиньтесь.

Он рассмеялся, чуть отступая.

– Вы очень занятная женщина, вам говорили? И совершенно зря видите во мне врага. Посмотрите внимательнее, я вовсе не похож на злодея.

Он отлично умел подать себя, но это Кейн знала и раньше. Вся ее жизнь до того, как она попала в университет и занялась изучением спирита, состояла из таких, как Стерлинг: обаятельных мудаков с безупречным воспитанием.

– Вы действительно не похожи на злодея. У вас прекрасные манеры, и вы никогда не ударите женщину. Публично.

– Уверен, – легко отозвался он, продолжая вести ее в танце и глядя прямо в глаза, – сейчас я услышу «но».

Кейн кивнула, легко подстраиваясь под его ритм.

– Разумеется. Мы с вами из одного круга. Меня не впечатляют ни ваши манеры, ни умение себя подать. Если их убрать, люди делятся на два типа: на тех, кто потянется к протянутой руке, и тех, кто наступит на нее сапогом. – Она вспомнила, что по его вине пережила Линнел после смерти Дэна, и добавила: – В случае с «Трелью» вы наступили не на ту руку.

– И вы берете на себя право судить меня? – с любопытством поинтересовался он. – Может быть, вы и не наступите на того, кто нуждается в помощи, но вы вполне способны просто пройти мимо.

– Я могла бы, – не стала спорить Кейн, скользнув ладонью по его руке вверх, к плечу. – И это главная причина, почему сейчас вы тратите на меня время. Потому что я немногим лучше вас. Будь иначе, вы не боялись бы меня.

– Я не боюсь вас, Анна, – спокойно ответил он, на мгновенье перестав играть в улыбчивого кавалера. – Я только не вижу причин враждовать с вами. Я хочу получить «Трель», и я получу ее, неважно, насколько вы лучше или хуже меня. У вас просто нет ресурсов что-то изменить. Вы для меня – помеха, я для вас – мельница, которая перемелет любого, кто достаточно глуп, чтобы лезть под жернов. Вы не импульсивная дурочка, должны это понимать.

Это почти позабавило: в конце концов, именно этого Кейн ожидала от Стерлинга с самого начала – попытки убедить ее, что он уже победил.

– Вы пытаетесь скормить это дерьмо любому, кто ставит под угрозу ваши интересы?

Музыка смолкла, и в наступившей тишине Кейн сделала шаг назад. Стерлинг отпустил ее с вежливым поклоном.

– Вы думаете, я вас запугиваю?

– Я думаю, вам стоит лучше смотреть, что попадает под жернов. Мельница нужна для помола муки. Она перемалывает далеко не все материалы. – Анна присела в традиционном реверансе. – Спасибо за вальс.

Пока она шла к столу с напитками, Стерлинг смотрел ей вслед. Кейн это устраивало.

* * *

Сам того не желая, Стерлинг оказал ей услугу, когда подошел первым и заговорил с ней. Статус свободной мастрессы архетипа, преподавательницы университета, давал определенный вес и положение в обществе. Если где-то возникала проблема со спиритом или спирит-аномалия, правительство обращалось к таким, как она, за консультацией или помощью, а это означало множество полезных знакомств. Но в остальном люди сторонились тех, кто использовал спирит без предмета-медиатора, напрямую через архетип. Возможно, это казалось загадочным и непонятным, но речь в конечном итоге шла о науке.

Первое, что Кейн объясняла студентам, – умение управлять спиритом не было даром. Просто навыком, доступным каждому, кто готов был потратить годы на ежедневные многочасовые упражнения. Методика обучения не давала сбоев, если выполнялась правильно. Любой мог найти архетип и черпать через него спирит, придавать ему желаемую форму. Большинство людей просто не видели смысла расходовать силы на то, что можно без особых проблем купить в любой лавке спирит-механиков. Зачем тратить годы на то, чтобы научиться мыслью поджигать свечу, если спички продаются на каждом углу?

И все же таких, как Кейн, сторонились.

Стерлинг, заговорив с ней, сильно упростил ее жизнь. Последовав его примеру, с Кейн стали здороваться другие: лысоватый сэр Ростир, потомственный банкир; госпожа Льенна, мать одной из школьных подруг Кейн; Розалинда – рыжая девчонка, с которой они когда-то давно, в полузабытом детстве, устраивали пикники в закрытых садах «Трели», и многие другие гости. Все эти люди были ей чужими, но умение разговаривать с ними, вести беседу по их правилам, в привычной для них манере возвращалось легко. Кейн смеялась, расспрашивала о родственниках, отвечала на вопросы и ловила себя на том, как просто оказалось перестроиться обратно с Кейн-мастрессы на Анну-дочь-семьи-Кейн.

Линнел не появлялась, и с каждой минутой это настораживало все больше и больше.

Минуты утекали как песок сквозь пальцы, вечеринка крутилась вхолостую.

Кейн выпила бокал шампанского и станцевала еще два танца, один из них с сэром Ростиром. Он рассказывал ей о том, как давно мечтал спуститься к границе Грандвейв – в университете его называли Сонм – и поохотиться на осколки спирит-схем. Кейн слушала вполуха и вежливо улыбалась. После открытия спирита и первой спирит-катастрофы, которая сделала Древние Города непригодными для жизни, прослойка первых спирит-схем все еще висела над землей. Это были непредсказуемые энергетические фрагменты, неуправляемые и опасные. Если Ростир собирался на них охотиться, он явно плохо понимал, с чем имел дело. На самом деле Кейн было все равно, чем он развлекался в свободное время. Она ждала появления Линнел, и именно это ожидание делало светскую болтовню невыносимой.

Несколько раз казалось, что крылья механических птиц у лестницы вот-вот дрогнут, объявляя о приходе новых гостей, но после Кейн никто так и не появился.

Ричард рядом с птицами выглядел застывшим изваянием – безупречный слуга богатого дома. Несколько раз Кейн собиралась подойти к нему и узнать, что происходит, но это значило бы показать свое беспокойство окружающим. Она знала, что часть гостей была вовсе не на стороне Линнел.

На площадке не было часов, и от этого время казалось цикличным, будто его крутили по кругу. Светские рауты часто производили на Кейн такое впечатление.

Когда птицы у лестницы все-таки пошевелились, они раскрыли крылья, чтобы поприветствовать не Линнел.

– Алан Атрес, – объявил Ричард, выступив вперед.

За его спиной появился высокий черноволосый мужчина в строгом костюме воздушного капитана – черном кителе и брюках. Кейн без труда узнала парадную униформу флота охранной компании «Скайлинг».

Алан Атрес – единственный сын основателя компании Дэвида Атреса и его наследник – обвел площадку взглядом, словно высматривал кого-то. Скорее всего, он искал Линнел, и это не было похоже на обычное желание гостя поприветствовать хозяйку.

Кейн ни разу не встречалась с Атресом лично. В свете его считали резким и довольно нелюдимым человеком, который большую часть жизни проводил на своем корабле, сопровождая торговые суда. Компания «Скайлинг» занималась воздушной охраной и разведкой закрытых зон – мест, где осколки схем могли представлять реальную угрозу жизни и здоровью людей.

Выправка Атреса заставляла заподозрить в нем бывшего военного, хотя он наверняка не имел никакого отношения к армии. Впрочем, возможно, это было влияние отца: основатель «Скайлинг» служил больше десяти лет до того, как уволился по состоянию здоровья и создал собственную компанию.

Атрес остался у лестницы, не обращая внимания на взгляды окружающих, а смотрели на него многие. Впрочем, все дело могло быть просто в выборе костюма. Военного кроя униформа заставляла его выделяться на фоне окружающих и невольно притягивала взоры.

– Похоже, старина Алан перепутал сегодняшний вечер с маскарадом, – с улыбкой заметил Стерлинг, приблизившись к Кейн так близко, как только позволяли приличия.

– Платье мастрессы вы тоже считаете маскарадным костюмом? – как бы между прочим поинтересовалась она, не отводя взгляда от Атреса.

– Скажем так, я считаю, что ваш маскарадный костюм очень вам идет, Анна. Вы не подарите мне еще один танец?

– Непременно. Но, боюсь, не сегодня. Я отвыкла столько танцевать, у меня болят ноги. Прошу меня извинить.

Стерлинг схватил ее за руку, как только она сделала один-единственный шаг в сторону лестницы, и это выдало его с головой. Может, опасался он не самой Кейн, но по какой-то причине того, что она встретится с Атресом.

– Тогда я буду рад еще немного поговорить с вами. – Легкий тон и добродушная улыбка совершенно не вязались с жесткой хваткой его пальцев.

– Уберите руку, – мягко сказала она. – Немедленно.

– Не глупите, Анна, я всего лишь хочу продолжить разговор. Не стоит привлекать к этому излишнее внимание. Это не в ваших интересах.

Отчасти он был прав. Кейн могла устроить скандал и освободиться, но это показало бы ее саму в невыгодном свете. Репутация среди людей их круга могла слишком на многое повлиять, открыть одни двери и закрыть другие.

– Хорошо. Можете начать с того, почему вы так боитесь Атреса.

Стерлинг улыбнулся.

– Линнел Райт пытается сохранить «Трель», готова ради этого на все и, вероятно, думает, что Атрес способен ей помочь. Я просто не хочу, чтобы вы обманывались вместе с ней.

– Какая трогательная забота, Джеймс. Вы так и собираетесь держать мою руку? Это начинает привлекать внимание.

– Кто станет меня обвинять? – Он перехватил ее ладонь, поднес к губам. – У вас удивительно красивые пальцы, любой мужчина пожелал бы сейчас быть на моем месте.

– Не делайте так, у меня слабый желудок.

Атрес все еще оставался у выхода на площадку рядом с механическими птицами. Он о чем-то говорил с Ричардом. С такого расстояния фраз было не разобрать, и Кейн жалела, что не могла читать по губам. Почему-то ей казалось, что речь шла о чем-то важном.

– Анна, вы намекаете, что вас тошнит от меня? – Стерлинг отпустил ее руку и сделал шаг назад. Впрочем, стоял он достаточно близко, чтобы перехватить Кейн снова.

– Мне говорили, что намеки у меня отлично получаются.

– Они у вас получаются прозрачными.

Ричард подозвал официанта, и Атрес взял с подноса бокал шампанского. В свете фонарей напиток напоминал расплавленное золото.

Когда Ричард указал в сторону Кейн, она невольно напряглась.

– Не говорите мне, что вы рассчитываете на спасение, – шутливо сказал Стерлинг, заметив это. – Ваш рыцарь весь в черном, и ему совершенно нечего здесь делать.

– Я предпочту рыцаря в черном рыцарю в коричневом.

В одежде Стерлинга не было ни одной коричневой детали, но он понял ее слова правильно.

– Похоже, намеки у вас действительно неплохо получаются.

Атрес посмотрел на Кейн в упор – что-то в его глазах даже с такого расстояния показалось ей странным – и пошел к ней. Он двигался с размеренной целеустремленностью человека, который не тратит время на праздные разговоры и не обращает внимания на препятствия. Этим он тоже напоминал военного.

Стерлинг напрягся, но промолчал.

– Вы Анна Кейн? – Атрес остановился в паре шагов от них.

Он спрашивал равнодушно, холодно, не размениваясь на приветствия и элементарную вежливость. В его словах не было ни грубости, ни попытки расположить к себе.

– А вас, Алан, явно не учили здороваться. – Стерлинг опередил ее. – Впрочем, ничего удивительного, если вспомнить, кто ваш отец.

Стерлинг намеренно провоцировал его, и Кейн уже собиралась вмешаться, когда Атрес сказал:

– Не заинтересован.

– Прошу прощения?

– В разговоре с вами, – ровно и с обезоруживающей ледяной прямотой ответил Атрес. – Я ищу Линнел Райт. Дворецкий сказал мне поговорить с Анной Кейн. Это вы?

– Верно. – Кейн коротко склонила голову в университетском поклоне. – Я с удовольствием поговорю с вами, Алан, если вы пригласите меня на вальс.

– Я не танцую, – равнодушно сказал он. – И обращайтесь ко мне по фамилии.

Стерлинга его ответ насмешил.

– Похоже, Анна, высшая справедливость все-таки существует. Вы отказались от танца со мной, и сами получаете отказ.

Кейн предпочла его проигнорировать.

– Вы уверены, господин Атрес? В конце концов, танцевать, – на этих словах она кивнула на Стерлинга, – втроем невозможно.

Намеки действительно давались ей неплохо, потому что Атрес молча подал руку.

* * *

Ведя ее в центр площадки, Атрес предупредил:

– Я плохо танцую.

Он признавал это совершенно безэмоционально, с той резкостью, за которой легко угадывалась неловкость, и Кейн рассмеялась.

– До тех пор, пока вы не наступаете мне на ноги, я это переживу. – Его молчание было очень красноречивым. – Вам, наверное, говорили, иногда неумение танцевать делает мужчину милым. К тому же наш танец – просто способ избежать нежелательных слушателей.

Она встала к Атресу вплотную, положила руку ему на плечо. Они стояли очень близко, и Кейн обратила внимание, что глаза у него абсолютно черные, радужка полностью сливалась со зрачком.

– Я признал, что не умею танцевать, – Атрес неловко приобнял Кейн за талию, – но это не дает вам права обращаться со мной фамильярно. Единственное, что меня интересует, – где найти Линнел Райт.

Кейн вот уже около часа задавалась тем же вопросом, но не собиралась этого признавать. Пока, по крайней мере.

– Произошло нечто непредвиденное. Подождите, Линнел вскоре появится. Если же вас что-то интересует, вы можете задать вопрос мне.

– У меня нет ни повода, ни желания задавать вопросы вам. Я еще не дал Линнел Райт ответ. Компании «Скайлинг» невыгодно вкладывать средства в «Трель».

– Однако и отрицательного ответа вы пока не дали. Предложение Линнел вас заинтересовало. – Кейн улыбнулась, надеясь, что он не разгадает блеф.

Она не знала, что именно предложила Атресу Линнел, но очень хотела бы это выяснить.

– Вы слишком много на себя берете, – ответил Атрес. Они двигались по площадке неуклюже – он действительно очень плохо танцевал. Дважды они чуть не задели другие пары. – Мне нужна мастресса, но это не значит, что я соглашусь на любую.

– Так же как не любая мастресса согласится на вас, – легко отозвалась Кейн. – Свободных представителей моей профессии не так много, почти все работают на государство. И нас сложно заинтересовать.

То, что он сказал, представило ситуацию в ином свете: и просьбу Линнел приехать, и поведение Стерлинга. К мастрессам обращались, если дело касалось спирита, а раз Атрес не пошел со своим вопросом в университет официально и не обратился к государственным специалистам, скорее всего, ему было нужно что-то опасное либо противозаконное. Линнел об этом знала и была готова предоставить ему Кейн.

Скорее всего, у нее не оставалось другого выхода.

– Вы мне не нравитесь, – прямолинейно и абсолютно равнодушно сказал он. – Мы только встретились, но вы уже пытаетесь со мной торговаться.

Что ж, те, кто считал его резким, определенно думали так не зря.

Кейн едва успела убрать ногу, чтобы Атрес на нее не наступил.

– Я могла бы начать вежливую беседу ни о чем, но мне кажется, вам это не нужно. Вы производите впечатление человека, который любит говорить прямо.

– Верно, – согласился он. – Дальше.

– Я вполне могу не играть в намеки. Вам нужна помощь мастрессы. Я могу ее обеспечить.

– Вы так уверены, что ваши услуги того стоят?

– Я уверена, что они могут обойтись намного дороже.

Атрес замолчал, продолжая неловко вести в танце. Он все-таки отдавил Кейн ногу во время очередного па и дважды едва не наступил на платье.

– Вы действительно меня раздражаете, – сказал он наконец.

– Вас часто раздражает правда?

– Меня всегда раздражают вертихвостки.

Он говорил бесстрастно, как мог бы комментировать отчет о смене воздушных течений, но Кейн хотелось рассмеяться в ответ на его слова. Почему-то с ним было легко. Он не пытался играть словами, как Стерлинг, и то, что Атрес говорил, означало именно то, что он сказал, без подводных камней и попыток казаться лучше.

– Должно быть, – она фыркнула, представив его на других светских мероприятиях, – вам тяжело общаться в высших кругах.

– Нет. Мне не приходится этого делать. И я не танцую.

– Для вас выходы в свет – обуза?

– Я не люблю бездельников, – пояснил он. – Нигде не видел больше бездельников, чем на подобных мероприятиях.

– Хотела бы поспорить, но у меня ни одного аргумента. – Кейн все-таки рассмеялась.

Хотела добавить что-то еще, но площадку под ними неожиданно тряхнуло, заставив их прижаться друг к другу до неприличия близко.

– Извините, – сказала она автоматически, но Атрес не ответил.

Он стоял неподвижно, повернув голову влево, откуда уже доносились удивленные возгласы, и Кейн проследила за его взглядом.

За границей площадки, откуда-то снизу, вероятно от несущего дирижабля, поднимался столб спирита. Полупрозрачный, голубоватый, он светился в воздухе и казался совершенно неопасным. Гости не знали, на что именно смотрят, и потому спокойно переговаривались, но Кейн видела перед собой утечку спирита, предположительно в центральном узле – возможно, аварию, которая обрушила бы «Трель» вниз.

– Какого черта… – Атрес шагнул в сторону заграждения.

Вероятно, собирался рассмотреть, где начиналась светящаяся колонна, но площадка у них под ногами снова дрогнула, заставив Кейн судорожно вцепиться в него, чтобы не упасть. С грохотом посыпались с подносов бокалы, кто-то вскрикнул.

– Это… – успела выговорить Кейн, а потом спирит-сфера, защищавшая гостей от ветра, лопнула с пронзительным звоном.

Взметнулись вверх пышные юбки, края белоснежной скатерти, опрокинулась ваза. Плиты под ногами вибрировали, казалось, они вот-вот рухнут вниз.

– Это схема! Мне нужно туда! – Кейн пыталась перекричать нарастающий гул снизу Кейн, но ветер уносил слова.

«Мне нужно… Я постараюсь пом…» Если произошла авария с центральной схемой, Кейн могла вмешаться, только нужно было время, совсем немного времени.

Потом где-то на границе слышимости уши пронзил высокий писк, и все остановилось, будто схваченное на пленку мгновение: люди замерли на середине движения, застыли в воздухе разметавшиеся от ветра волосы молодой дамы, цветы склонились по направлению ветра.

Кейн повернула голову к Атресу. Он держал в руках карманные часы. Резной узор на открытой крышке сиял пронзительно белым светом и отбрасывал странные тени вокруг.

Это был медиатор времени, достаточно сильный, чтобы остановить события.

Предметы-медиаторы теперь, когда спирит стал неотъемлемой частью жизни и лег в основу почти всех человеческих инструментов, бывали самыми разными: плащи, сохраняющие тепло, источники энергии для воздушных гондол, даже медицинские приспособления и средства связи. Их производили массово, какие-то были дороже, какие-то дешевле. Они использовали спирит разных архетипов соответственно, и свойства у них были разные. Спирит времени был сложнее в работе, чем все остальные виды.

Встретить подобный предмет в руках обычного человека – как наткнуться на ледяной цветок в собственной оранжерее. Почти невероятно.

Атрес напряженно смотрел на Кейн, словно пытался разобрать ее на составляющие и предсказать, что она сделает дальше. Должно быть, пытался понять, почему она не застыла, как остальные, и какие вопросы начнет задавать.

Кейн действительно хотелось спросить прямо там, на рушащейся платформе, в замершей тишине, среди людей-кукол и взметнувшихся вверх тканей: где вы его взяли? Откуда у вас этот предмет?

Но за пределами площадки в абсолютно застывшем мгновении светилась колонна спирита – единственный элемент, кроме Кейн с Атресом, на который не подействовал медиатор, и эта колонна означала, что «Трель» может просто перестать существовать.

– Сколько у нас времени? – спросила Кейн.

Атрес смотрел настороженно и мрачно, решая, может ли ей доверять.

– Около десяти минут, – ответил все-таки Алан и кивком указал на колонну спирита – Это похоже на выплеск центрального узла. Мы успеем добраться до двигателя?

Несущий дирижабль находился не менее чем в семи ярусах от них, но Кейн сказала:

– Я создам спирит-сферу, попробуем спуститься в ней.

– Вы сможете? – Атрес задал вопрос ровно, словно их жизни, как и жизни всех на платформе, не зависели от ответа.

Кейн была мастрессой Пятого архетипа, архетипа Мираж – наиболее простого для овладения, его спирит не был материальным, он только позволял создать любой образ, любую видимость по желанию, но только на первом уровне.

– Я справлюсь.

На втором уровне, на изнанке Миража, если погрузиться в спирит целиком, глубже и глубже, не вниз, но внутрь, как бездна под волнами океана лежал Нулевой архетип – изначальный спирит, каким он был до того, как разделился на разные начала. Просто спирит – энергия, душа, извечная песня и все то неназываемое, для чего у человечества не было слов.