Czytaj książkę: «Опыт действия и разочарований. Послесловие к книге «Предел как шанс»»

Czcionka:

«Берегитесь, когда приходится бороться за жизнь в самом себе, когда нервы подтянуты, воспалены, берегитесь обнажить свое сердце, свой ум с какой-нибудь неожиданной стороны».
(В. Т. Шаламов. «Серафим»)

«Этот закон, вероятно, имеет и всеобщий характер: всякий делающий всегда порождает и то, и другое – и благо, и зло. Один только – больше блага, другой – больше зла».
(А. И. Солженицын. «Раковый корпус»)

Каждый из нас имеет некий порог быта. Расслабленности. Отложенных задач. У носителя диагноза нет времени на этот порог. У него нет отложенных задач. У него все в последний раз.
(Автор)

Автор иллюстраций Ольга Ключарёва

ISBN 978-5-0064-5418-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мы все – существа упущенных возможностей. Абсолютно все. Даже те, кто, обладая способностью улавливать состояние и момент, использует, а не откладывает на потом. Совершает такое действие, какое и есть он сам, а значит, совершаемое дело – протянется во времени и останется навсегда. Он знает: это очень важно. Но даже и таковым людям свойственна апатичность, разочарование, что неизбежно откладывает и затем неизменно убивает, собственно, замысел. Самое драгоценное в человеке – это его замысел и самозамысел. И цель – не в том, чтобы донести здесь, в этом маленьком тексте, что-то принципиально новое и иное для тех, кто «и так все понимает». Цель – не много и не мало – изменение сознания. И даже не столько для тех, кто прошел определенную дорогу – от диагноза к желанию действия, сознательного действия на выходе, но для тех, кто видит и слышит таких людей. Или, возможно, теперь захочет и услышит…

* * *

Разные люди, разные пациенты по-разному возвращаются после операций, облучений и химиотерапевтических действий даже домой, а не то что «в строй».

Автору этой книжки, несмотря на личную установку как можно дальше дистанцироваться от происходящего в клиниках в целом – кроме, разумеется, линий работы со своим диагнозом, методик, действий с таковыми диагнозами вообще и общения с врачами по этим моментам – конечно, приходилось слышать и самих пациентов, и рассказы о них.

По большей части пациенты с тяжелыми формами диагноза возвращаются в жизнь с серьезными психологическими травмами, обусловленными тяжелейшим течением заболевания, а также малощадящими формами работы с ними. Это факт, который, к сожалению, стороной не обойти.

Оглядываясь, осмысливая то, что он оставил до ухода в больницу, человек, будучи теперь, когда вернулся, уже во многом для себя и для окружающих (!) иным, предельно ясно осознает это. И все, к чему он привык раньше в плане действий и, так сказать, «бросков» -поступков в мир – а лучше и яснее всего это выглядит, когда таковые поступки имеют характер личностный и творческий – теперь является либо в критически слабой, либо в критически запредельной форме. Он утратил чувство срединности. Чувство нормы. Чувство согласия с самим собой. Травма, которая с течением времени может сгладиться и стать не слишком заметной для окружающих, которые очень рады, что теперь человек, как кажется, «ведет себя как здоровый и, наконец, победил свою болезнь!», все равно будет теперь уже вместе ходить с человеком по всем его дорогам. Время от времени это станет проявляться в поступках и действиях. К которым окружающие будут, как это ни странно, готовы. Глубоко подсознательно. Люди всегда к этому готовы. В природе как человека, так и группы, общества продолжают быть и действовать законы интуиции, предчувствия. Согласно им, не осознавая этого, люди настороженно и как бы уже заранее зная, что будет, сторонятся. Хотя могут этого не показывать. И даже переубеждать себя и других. Могут даже быть рядом и помогать в чем-то. Внутреннее отстранение от человека уже есть.

И все это отлично знает и чувствует больной.

Отсюда часто – запредельные мысли. Часто – запредельные поступки. Терять вроде бы уже и нечего, а он продолжает работать на свои потери.

У фотографа все хуже выходят снимки. У писателя или журналиста – тексты. Рассогласование с мыслью и словами – даже не то. Происходит рассогласование состояний. Ведь никому и никак не объяснить на словах, что происходит внутри. Таковых слов нет. Но состояние это – черного цвета, а текст (любой) должен быть – цвета белого. Иначе он будет невнятен.

* * *

Помимо того, что носитель диагноза продолжает свою ежедневную (теперь) борьбу за собственную «нормальность»; помимо того, что он каждый вечер ложится и каждое утро встает с болью, иногда непереносимой, но, однако же, усилием воли, возвращает себя в состояние «нормальности» (прежде всего, психологической, затем – физической); помимо того, что он старается жить и действовать сам, – такой человек всегда будет ждать поддержки.

И вот о том, чем на самом деле является таковая поддержка в большинстве случаев и о том, чем бы она должна на самом деле являться, – хотелось бы в этом небольшом тексте отразить.

Это тем более логично, что последняя, а потому самая никогда не читаемая (законы жизни – те же, законы бытия, законы «когда-нибудь потом», законы «сейчас другое занимает» и т. д. – обеспечивают закономерность: последняя глава любой (!!!) книги почти никогда не прочитывается) глава моей первой маленькой книжки «Предел как шанс» – именно о том… О том, что надо бы знать и понимать. Но о том, чего знать и понимать неудобно и некогда.

* * *

Хотя основной корпус этого совсем маленького текста готов был давно, существовали моменты, когда я не хотела заканчивать и пускать его в свободное плавание. Все, что вы прочтете, написано в больнице, во время трудной терапии, и я сознательно не изменяла, не структурировала, не объединяла и не соединяла. Решила, что вот так, отдельными, почти дневниковыми заметками, оставить лучше.

* * *

У каждого, кто имеет отношение, испытал, и у каждого, кто еще не знает, что испытает (но испытает непременно), – опыт совершенно свой. Отношение, соотношение, попытки и непопытки выхода – также свои. Мой текст может раздражать и не удовлетворять. Может показаться, что писал это человек малодушный, капризный, озлобленный. Адресую таковых людей к первой части, к первой, очень короткой, как и эта, – книжке («Предел как шанс. Опыт действия»). Там – про способ уйти от страха и о способах выхода. Здесь – об иллюзиях и обмане, о тоске, которая не уйдет. И о том, что, возвращаясь, такой человек попадает на все ту же тропинку. Почему?

Отчасти – потому, что он остался собой. И будет, волей-неволей, стараться моделировать свою жизнь так же, как до болезни и всех пройденных страданий. Которые (болезнь, больница и страдания) никуда не делись. Человеку, сколько не отмерено ему сил и сроков, все равно придется возвращаться – на несколько дней или на полгода – все туда же, в эти белые стены. Однако он выстраивает свою собственную «драматургию» жизни в соответствии с тем собой, который уже сложился. И делает все те же ошибки, что раньше.

Отчасти возвращение на ту же самую тропинку происходит и по другой причине. По трагической причине. Человека никто не ждал. Это может показаться и не так. Однако… давайте проверим и сами себя. Так ли уж мы все ждем друг друга. Даже близкого. И, самое главное, так ли уж мы хотим и способны сдерживать свое слово по отношению к другому. И так ли уж готовы взять на себя весомую часть жизни другого и реальной, действенной помощи ему, далеко не только словами. Если мы ответим на эти вопросы к себе честно, то удивимся и разочаруемся.

Господи, если ты есть…

«Господи, – говоришь ты почти вслух. – Господи, есть ли ты, нет ли тебя, но если есть, то где же ты есть? И почему, если ты есть, то все, что ни происходит каждый день со мной, – именно происходит и длится, но не заканчивается, и ты не сделаешь так, чтобы это оказалось сном?!»

Так или почти так – осознанно или нет – про себя ли, словами ли, мыслями или тем, что мы именуем некими обрывками, междометиями, буквами мыслей – начинает свой разговор с «Ним» каждый больной. Каждый столкнувшийся. Стадия «Это теперь со мной» уже миновала. Начинается новая: стадия вопроса. Стадия вопрошания. Стадия поиска защиты.

* * *

Я уверена, что даже глубоко верующие люди – сомневаются. Без сомнения человек перестает быть вполне собой. Так или иначе, любой сознает свое собственное движение вперед, и если даже кажется, что долгое время стоишь на месте, – это лишь кажется. Живешь и продвигаешься по своей личной шкале жизни все равно.

Свойство человеческое – в том числе, и изменения. Внутренние, с опытом, с событиями.

Есть и такое свойство как, несмотря на изменения – повторение модели поведения и своего собственного сценария, драматургии бытия. Применение этой собственной «самодраматургии» в относительно новых обстоятельствах. Говорю «относительно новых», потому что, в целом, «мирная» жизнь – это обстоятельства все равно известные. Иное – обстоятельства экстремальные. Среди таковых – болезнь как собственная, индивидуальная война и проверка на прочность. По всему. По отношениям с собой. По отношениям с людьми. И к жизни в каждом дне. И без конца спрашивать себя, делаю ли я то или иное действие верно и правильно, поступаю ли я верно или безвозвратно человека обижаю – бесполезно. На вопросы и ожидание ответов нет уже времени. Сознание и действие в условиях, в общем, постоянного (так и есть, когда что-то случается и уже не отпускает) экстрима жизни – спонтанны.

И вот в том-то и заключается настоящая проблема. Время на паузы, когда ты должен задать себе вопросы, чтобы двигаться дальше, должно быть. Однако в болезни, даже если она затихает на какой-то период, нет ни времени, ни «двигаться», ни «дальше». Все постоянно – здесь, сейчас.

* * *

Можно сколько угодно рассуждать об объективной реальности, а также о том, что жизнь – это то, что мы из нее делаем. События – все, кроме болезни и смерти – действительно, можно принимать как разное. Зависит от того, под каким углом на это смотреть. И все, что ни совершается – кроме болезни и смерти – тоже может быть принято под совершенно разными углами. Любое событие – кроме болезни и смерти – можно оценивать как разнополярное. Но вот у болезни и смерти полюсов нет.

Теперь представьте, что за усилие предпринимает человек, не имеющий ничего, кроме его диагноза и реальности факта неотвратимой смерти, о которых теперь уже абстрактно не порассуждать. И, тем не менее, он старается абстрагироваться. Посмотреть на себя сверху. Найти точку опоры в чем-либо, что позволяет мысли заработать и раскрутиться вновь. И таким образом обрести самодостаточную и прочную самооснову.