Czytaj książkę: «Тайны садового сезона»

Czcionka:

ISBN 978-5-0060-4884-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тайны садового сезона

Все совпадения имен и названий – случайны

Пролог

«Сперва эти места и обживали богатыри, они, конечно, на людей походили, только сильно большие и каменные. Такому, понятно, легче: зверь его не загрызет, от оводу вовсе спокойно, жаром да стужей не проймешь, и домов не надо.

За старшего у этих каменных богатырей ходил один, по названию Денежкин. У него, видишь, на ответе был стакан с мелкими денежками-фигурками из всяких здешних камней да руды. По этим рудяным да каменным денежкам тому богатырю и прозвание было.

Стакан, понятно, богатырский – выше человеческого росту, много больше сорока ведерной бочки. Сделан тот стакан из самолучшего золотистого топаза и до того тонко да чисто выточен, что дальше некуда. Рудяные да каменные денежки-фигурки насквозь видны, а сила у этих денежек такая, что они место показывают…»

Глава 1

В конце июня наконец-то наступило настоящее лето. На Урале так часто бывает – зима почти сразу переходит в жаркое лето. Весна, вместо положенных трех календарных месяцев длится от силы пару недель, а потом сразу на уральцев обрушивается жара. Так случилось и в этом году, и счастливые обладатели садов потянулись из города на свои дачно-садовые участки. А те, кому повезло меньше, вовсю использовали своих родственников и знакомых с дачами.

Сабире повезло – у ее тетки, Майи Нургалиевны, имелась дача в коллективном саду недалеко от Екатеринбурга. Причем тетка жила на своей даче круглый год. У нее была своя квартира в городе, но они с мужем ее сдавали, получился и дополнительный доход, и со здоровьем на свежем воздухе у обоих стало лучше. Своих детей у них не случилось, и поэтому родную племянницу они всегда привечали. Вот и в этом году Сабира первый месяц своих студенческих каникул проводила у тетки. А чтобы она не заскучала, она приехала со своей ближайшей подругой – Екатериной. Тетя не возражала – дом и участок большие, и места хватало всем.

Утро стояло просто замечательное – тихое и нежаркое, как это иногда бывает летом, поэтому позавтракать решили в беседке, которую недавно купили в Меге. Беседку выбрали в виде шатра и с москитной сеткой. Накануне хозяин дома поставил в нее плетеную мебель: стол и несколько кресел. Еще рано утром Сабира успела сбегать в соседний коллективный сад за горячим армянским лавашем. Недавно там, рядом с домиком сторожа, купили дом армяне, поставили печку и пекли на продажу вкуснейшие лаваши, лепешки и расстегаи, правда, немного дороговатые. Покупали их жители всех окрестных садов. Кроме лаваша, на столе стояла ранняя клубника, деревенский творог, кофе, сливки, сыр, масло, яйца и, конечно, овсяная каша. У Майи Нургалиевны был пунктик: на завтрак на столе всегда должна стоять каша, потом весь день можете есть, что хотите, но каша на завтрак – обязательно.

За столом в беседке сидели втроем: сама хозяйка, племянница Сабира и ее подруга Катерина. Муж тетки работал, не смотря на то, что сегодня суббота, значилась его смена.

Сабира получила свое красивое имя в честь бабушки по материнской линии. Говорят, что все самое хорошее и плохое обязательно передается через поколение. Внучка действительно уродилась точной бабушкиной копией: взрывной, склонный к авантюрам характер, и красивая броская внешность. Сабира могла с успехом представлять татарочку на фестивале народов мира – черные длинные и прямые волосы, тонкие, чуть удлиненные брови, глаза, как угольки, слегка вытянутое лицо и красивая фигура. Но главное, что передалось ей по наследству от бабки – так это удивительное свойство всегда оказываться в гуще событий, которые часто имели таинственную или криминальную окраску.

Катерина дружила с Сабирой с раннего возраста. Их бабки тоже дружили когда-то, проживая в соседних домах, так что стать подругами девушкам написалось на роду. Так получилось, что у Кати по материнской линии все были русские, а по отцовской – евреи. В общем, как говорится, Катерина – настоящая полукровка: в России не русская, в далеком Израиле – не еврейка. Ну и ладно, зато каждый народ одарил Катерину своими лучшими чертами. От русских ей досталась красота, а от евреев – черные волосы и шустрый деятельный характер. Хотя Катюша не считала себя красавицей, когда она глядела на себя в зеркало, ей там почти все нравилось: разве что хотелось слегка подправить курносый носик. Генетика наделила девушку густыми, чуть вьющимися волосами и выразительными карими глазами – это в папину породу. От бабушки со стороны папы ей перешла и неуемная энергия. Она, как и бабка, любила добиваться поставленных целей и преодолевать препятствия. Родители рассказывали, что Катерина в детстве любила говорить: «Я сама!» В общем, подруги, хорошо подходили друг другу, и даже внешне немного походили одна на другую.

– После обеда никуда не убегайте, – обратилась хозяйка дома к подругам. – Пойдете вместе со мной на общее собрание.

– Какое еще собрание? – удивилась Сабира.

– В последнюю субботу июня в нашем коллективном саду всегда проводится отчетно-перевыборное собрание. Я же тебе уже говорила.

– Да, точно, я забыла. А что, сегодня суббота?

– Суббота, суббота сегодня, – сказала Катя. – А ты кашку-то ешь, не забывай. Я вот уже свою порцию съела, – похвасталась она.

– Это ты, Катя, правильно заметила. Она у нас с детства каши от себя втихомолку отодвигает, – пожаловалась на племянницу хозяйка.

Сабира и правда успела отодвинуть от себя тарелку с кашей и лакомилась свежей клубникой.

– А что нам на этом собрании делать? Мы тут вообще никто, – спросила она.

– В этом саду ни одно собрание не проходит без ругани, – сказала тетка. – Вечно кто-то с кем-то выясняет отношения. Да и молодые вы, память у вас хорошая, если я что не услышу или забуду, вы мне потом напомните.

– А из-за чего в саду можно ругаться? – недоуменно спросила Катя. – Что они, грядки поделить не могут?

– Народ обычно делит деньги или землю, которая дает деньги, – со знанием дела ответила Майя Нургалиевна. – И это увлекательное занятие очень часто заканчивается ссорами.

– Точно, я вспомнила, ты рассказывала, – вмешалась Сабира. – В позапрошлом году ваш сад даже разделился на два лагеря, одни были за председателя, другие – против него. Только я не помню, чем это все закончилось.

– Победили те, которые выступали против председателя, – усмехнулась тетка. – Председателя сместили. Она, правда, попивала у нас, так что нашелся повод, казначейшу тоже сместили. Кстати, они так с тех пор за свои сады и не платят, в знак протеста.

– Разве можно за сад не платить? – удивилась Катя. – За квартиру-то сейчас попробуй не заплати, сразу пени насчитают и электричество отключат, а то и квартиру отобрать могут.

– Ну, сад-то, положим, не отберут, – ответила Майя. – Только нервы потреплют, а сделать все равно ничего не смогут.

– Конфликт – это интересно, – протянула Сабира. – Мы, пожалуй, с тобой сходим, послушаем, что тут происходит.

– Сабира, я все вижу, – неожиданно сказала тетка. – Твоя каша уже на краю стола стоит, и совсем остыла. Но съесть тебе ее придется. Бери пример со своей подруги, у нее тарелка уже пустая.

– Да она тоже не любит овсянку. Глотает, не жуя, – заспорила Сабира.

– Зато я ее всю съела, – отрезала подруга. – И ты ешь.

Сабира вздохнула, пододвинула к себе тарелку, но тут раздался громкий стук снаружи в калитку, и мужской голос крикнул:

– Эй, хозяева, к вам можно?

– Заходите, открыто! – громко ответила Майя Нургалиевна.

Ворота открылись, и на дорожке, ведущей в беседку, показался крупный пожилой мужчина. Возраст ему явно добавляла пегая седая бородища, которая торчала лопатой, и пивной животик, не редкий для мужчин в наше время. Несмотря на его чисто русскую внешность, на голову мужчина водрузил вышитую восточную тюбетейку, непонятно, татарскую или узбекскую.

– Это наш сосед по улице Юрий Владимирович, – вполголоса проговорила подругам хозяйка дома. – Мы завтракаем, садитесь с нами, – уже громко обратилась она к соседу.

– Я у себя только кофе пил, так что от завтрака не откажусь.

– Кашу овсяную будете? – коварно предложила Сабира.

Катя фыркнула в тарелку, Майя улыбнулась, а Юрий Владимирович, не раздумывая, отказался.

– Нет, хотя сейчас все увлекаются кашами на воде по утрам, толкуют про какие-то длинные углеводы, я к числу этих любителей новомодных диет не принадлежу. Придерживаюсь мнения, что все в человеке определено его натурой от рождения, и резкие вмешательства не нужны.

С этими словами сосед уселся за стол, сделал себе большой бутерброд с сыром, налил кофе со сливками и начал с аппетитом завтракать.

– Юрий Владимирович, вы в нашем саду все знаете. Какие новости? – обратилась к нему Майя Нургалиевна.

– Вы на собрание придете? – вопросом на вопрос ответил тот.

– Конечно, приду. Я еще и девчонок с собой приведу. Пусть тоже послушают, им полезно будет.

– А что? Хорошая мысль! Молодежь нам на собрании нужна. Нам надо разобраться с проблемой председателя раз и навсегда. А то у нас с ними последние несколько лет настоящая чехарда. Нам нужен надежный, ответственный, умудренный опытом человек. И уж, конечно, простите меня, дамы, это должен быть мужчина. Женщина такое дело не потянет.

– Может, вы бы согласились в председатели пойти, – предложила Майя Нургалиевна. – Вы же здесь и живете почти круглый год.

– Я бы не отказался, – сразу ответил сосед. – Но ведь не за такие же гроши, которые мы платим председателю сейчас! – с возмущением сказал он.

– А за какие? – немедленно спросила любопытная Катя. Как будущая журналистка, она привыкла уточнять все детали.

– Сейчас наша председательница получает пять тысяч рублей в месяц, – начал рассказывать Юрий, не забывая поглощать бутерброды вперемешку с клубникой. – Я считаю, что это вообще не деньги, даже МРОТ у нас на Урале сейчас одиннадцать тысяч рублей стал.

– Так ведь за год-то получается целых шестьдесят тысяч, – вставила Майя Нургалиевна.

– Ну, так и работы здесь много, и зимой тоже надо работать. Одни должники чего стоят. Я думаю, что надо платить председателю в несколько раз больше. Даже наша сторож Надя получает в два раза больше председателя.

– Я здесь не так давно живу, но заметила, что тут все время какие-то дрязги. И я не понимаю, зачем нам снова переизбирать председателя? Мы же ее только в прошлом году выбрали.

– Да потому что наши бабы в правлении опять между собой переругались. Вот я вам и говорю: председателем надо мужика ставить. Вот Игорь два года работал председателем, и все нормально было. Но он сам ушел – кто за такие деньги будет вкалывать? Особенно молодой мужик, – с воодушевлением вернулся к своей любимой теме Юрий Владимирович. – Кстати, в соседних садах то же самое происходит, что и в нашем «Шахтере».

– А что происходит в соседних садах? – тут же встряла Сабира.

– Да в «Южном» председатель вконец проворовался, в «Архитекторе» казначей воду мутит. А вот в «Буровике» председатель все делает как надо. Они ему платят хорошо, и он держится за свое место.

За этими разговорами незаметно все со стола оказалось съедено, и Майя Нургалиевна стала подниматься из-за стола, чтобы убрать посуду.

– Да, хотел вам сказать, – неожиданно хлопнул по столу Юрий. – Я за этим к вам и пришел. Говорят, а Арамиле маньяк объявился.

– Маньяк? Какой еще маньяк? – забеспокоилась Майя Нургалиевна. – Ничего мы не слышали.

– Говорят, что уже было две жертвы. Обе женщины пожилые, пенсионного возраста, их нашли мертвыми на окраине Арамиля, ту и другую ударили по голове.

– Пенсию что ли отбирают? – испуганно предположила Майя.

– Официально никаких сообщений нет. Но народ просто так болтать не будет, – многозначительно ответил Юрий Владимирович.

– Сабира, Катерина, никаких вечерних прогулок! – сразу же строго сказала тетка.

– Мы же не пенсионерки, – сразу же возмутилась Сабира. – И потом, мы же вдвоем везде ходим. А Арамиль от нас далеко.

– Ничего не знаю. Я за вас перед вашими родителями в полном ответе.

– Береженого Бог бережет, – назидательно произнес Юрий Владимирович. – Ну, ладно, мне пора. Встретимся на собрании. Обязательно приходите.

Юрий распрощался, вышел за ворота и направился вдоль по улице. Забор на участке Майи Нургалиевны стоял совсем невысокий, и в этом имелось огромное преимущество – хозяева могли видеть всех проходящих мимо людей.

Катя, Сабира и ее тетка стали мыть посуду после завтрака.

– А, заметьте, наш сосед-то пошел не в сторону своего дома, – с интересом отметила хозяйка.

– Ну и что? – пожала плечами Сабира. – Может, у него дела в другой стороне?

– Да нет у него никаких дел, просто ходит и языком чешет, – отмахнулась Майя.

– Он, наверно, пошел агитировать, чтобы его избрали председателем, – проницательно заметила Катерина. – Сейчас это называется «окучивать электорат».

– Не знаю насчет «электората», в мое время говорили «избиратели», но то, что он в курсе всех событий в наших коллективных садах – это точно.

– Тетя, а ты бы хотела, чтобы он стал председателем? По-моему, он просто болтун.

– Он, конечно, много болтает, – согласилась тетка. – Но я бы проголосовала за него, он будет держаться за свое место. У него тут еще и другой интерес есть, кроме денежного.

– Какой интерес?

– Машины. Видели в начале нашей улицы два грузовика и одна старая «Волга» стоят?

– Ну, да. Мы видели какие-то две допотопных «каракатицы», которые заняли почти весь проезд и разбитую «Волгу», – вспомнила Катя. – Только они, по-моему, не на участке стоят, а прямо на дороге.

– Слышал бы Юрий Владимирович, как вы его любимые машины называете! – усмехнулась тетка Сабиры. – Он же бывший шофер-дальнобойщик, и эти машины – его гордость. Он хочет их отремонтировать и продать.

– Да кому они нужны? – с презрением фыркнула Сабира.

– Он думает, что продаст.

– А при чем здесь председательство? – вернулась к теме Катя.

– Прошлый председатель велела ему убрать машины, и дала срок – до лета. Вот и лето настало, а машины как стояли, так и стоят. Ей сейчас не до его машин, у нее разборки с нашим казначеем, а Юра, если станет председателем, машины свои тут навечно оставит. Впрочем, мне-то все равно, мы с мужем на машинах не катаемся, а вот другие соседи недовольны.

Хозяйка и ее гости убрали в дом посуду и занялись каждая своим делом. Катя с Сабирой прекрасно провели время до обеда во дворике в шезлонгах. С утра солнышко еще не так кусалось, как днем, и загоралось лучше, чем в любом солярии. Майя Нургалиевна хлопотала по хозяйству, от помощи подруг она отказалась – привыкла хозяйничать в своем доме одна.

***

Почему-то собрание садоводов всегда назначают в самое неудобное время – в два часа дня. Как говорится: ни то, ни се – в это время нормальные люди как раз обедать садятся. Поэтому Майя Нургалиевна с девушками перекусили на скорую руку, и отправились к дому сторожа, где всегда проходили коллективные сходки садоводов.

Домик сторожа стоял у самого въезда в коллективный сад «Шахтер», рядом с железными воротами, или вернее, с тем, что от них осталось. Много лет обязанностью сторожа считалось открывать ворота в сад рано утром, и закрывать их на ночь глядя. Но несколько лет назад ворота перестали закрываться, а потом их украли и, скорее всего, сдали на металлолом. «Кражу века» под покровом ночи наблюдала только собака сторожа, которая всегда сидела на привязи, с высоты крыши своей будки, и обтявкивала каждого, кто заходил или заезжал в сад. Однако в ту злополучную ночь она даже ни разу не гавкнула. Просто утром сторож проснулась, а ворот уже нет. Сначала хотели купить новые или поставить шлагбаум у въезда в коллективный сад, но постепенно все привыкли к отсутствию ворот и успокоились.

Домик сторожа был небольшой, деревянный, и достаточно старый, он стоял на пригорке и, если бы его отремонтировать и покрасить, смотрелся бы очень неплохо. Каждый новый председатель обещал обновить или отремонтировать этот дом, но председатели менялись так часто, что все это оставалось только в планах. На задах дома раскинулась большая поляна, на которой обычно и проводились общие собрания садоводов. На поляну ставили колченогий стол для председателя и секретаря, пару стульев, несколько скамеек. Остальные размещались, кто и где найдет место: на небольших бревешках, деревянных колодах, кто-то приносил с собой переносные раскладные стульчики и табуретки, некоторые даже с комфортом располагались на пластмассовых стульях. Часто на деревянные колоды клали доски и закрывали их сверху покрывалами, на них-то и садилось большинство садоводов.

Когда Майя Нургалиевна и ее племянница с подругой подошли к домику сторожа, на поляне уже собралось много народу. Все места в тенечке у стены дома оказались заняты, и им пришлось сесть на самом солнцепеке на лавку. Сабира предусмотрительно взяла с собой панамки на голову. Люди все еще подходили, Майя здоровалась со знакомыми, а Катерина с подругой с любопытством оглядывались по сторонам.

Вокруг поляны и между импровизированными скамейками с восторгом носилось несколько псов. Они походили друг на друга, как две капли воды, все чистокровные дворяне (в смысле, дворняги), и ростом с хорошего теленка. Сосчитать их не получалось, но примерно три-четыре хвоста все время мелькали между людьми. К людям они испытывали явный интерес, но большинство женщин их боялось. Собаки – это предмет гордости сторожихи Надежды. Она им всегда потакала, редко привязывала, и они носились по всему коллективному саду, пугая женщин-садоводов и топча их грядки. А ночью собаки переговаривались на всю округу, их беседы длились иногда почти до ута на «радость» всем дачникам. Ежемесячно сад выделял на содержание собак деньги, и соглашался кормить не более двух собак, но Надежда постоянно увеличивала их поголовье, что приводило к серьезным спорам. Сейчас, под неодобрительные взоры женские взоры, она пыталась увести своих любимцев и посадить на цепь, но те упирались всеми частями тела: лапами, хвостами, ушами и при этом тихо поскуливали.

Катя и Сабира, к счастью, собак не боялись, поэтому с увлечением наблюдали за происходящим. Особое внимание собаченции почему-то испытывали к женщине, которая одиноко сидела за краешком стола председателя, перед ней лежало несколько листов бумаги и ручка. Майя Нургалиевна вполголоса сказала, что это – секретарь правления, которая обычно пишет протоколы собрания. На женщине высилась белая панама с широкими полями, темные очки, а из-под широких полей панамы выглядывал острый носик. Дама выглядела худенькой и всей какой-то съежившейся, как будто старалась занять как можно меньше места. Не смотря на это, собаки почему-то вились именно вокруг нее и порыкивали. Может, потому, что она их боялась. В конце концов, Наде удалось поймать своих собак, вывести их с поляны и посадить на привязь в дальний сарай, откуда они тоскливо принялись наблюдать за людьми. Все вздохнули с облегчением.

– А кто тут у нас председатель? – раздался рядом с Сабирой женский голос.

– Ты что, нашу председательницу не знаешь? Ирина ее зовут, вон она стоит в большой белой шляпе, украшенной цветами, – ответила Майя Нургалиевна.

– Да я на прошлое собрание не ходила, и зимой сюда не ездила, а летом в глаза нового председателя не видела.

– Она живет на нашей улице, третьей, поэтому мы с ней знакомы.

– Ну, и как она вам?

– Как соседка – нормальная, а как у председателя – что-то у нее не пошло.

– Слышали, в соседнем саду за сотку платят в два раза больше чем у нас? – встряла в их разговор пожилая женщина, на куртке которой красовалась надпись «Уралмашзавод». Когда-то, очень давно, она сама работала председателем сада «Шахтер», и поэтому всегда интересовалась садовыми делами и знала, что происходит вокруг.

– Да вы что? – удивилась женщина помоложе, которая сидела впереди. Ее звали Аня, она жила тоже на Третьей улице, знала Майю Нургалиевну и поэтому села рядом с ней. – Как бы у нас также не сделали.

Аня дружила с председателем Ириной, и год назад именно она подговорила ее согласиться на это неприятное дело – председательство в коллективном саду.

– Кстати, Ирина хочет отказаться от должности.

– У нас же председатели минимум по два года работают. Нечего их каждый год менять, – сказала пожилая женщина. – Только вошла в курс дела, и бежать.

– А ей и не дали войти в курс дела! – заспорила Аня.

– Кто это не дал?

– Да казначей наша.

– А при чем здесь казначей-то?

Но их увлекательный разговор неожиданно прервался на самом интересном месте мужским воплем из задних рядов:

– Давайте начинать собрание! Хватит ждать!

Сабира оглянулась. Кричал пожилой мужчина, пристроившийся у всех за спинами, видимо, заслуженный садовод.

К столу, за которым сидела секретарь, вышел мужчина средних лет, невысокого роста, коренастый, с добродушным выражением лица. Гул на поляне стих, и все стали слушать, что им скажут. Садоводов собралось примерно человек пятьдесят, третья часть от положенного по списку, но больше никогда и не собиралось.

– Внимание! Начинаем собрание!

– А вы кто? Представьтесь! – попросил с места звонкий женский голос. – Вы же не председатель, насколько я знаю.

– Меня зовут Владимир Анатольевич. Я – старший Третьей улицы. Ко мне обратилось правление и попросило меня провести сегодняшнее собрание. Возражения есть? Голосовать будем?

– Нет возражений. Ведите собрание, – раздались выкрики.

– Оглашаю повестку: отчет председателя сада, отчет казначея, отчет ревизионной комиссии, разное. Если хотите обсудить еще какие-то вопросы, подавайте их в письменном виде секретарю, мы потом обсудим.

Под общими взглядами секретарь сжалась еще больше и, казалось, попыталась спрятаться под свою панамку.

– Тогда слово предоставляется председателю сада.

Такого отчета председателя в коллективном саду «Шахтер» за последние двадцать лет не было ни разу. Ирина Васильевна, женщина чуть за пятьдесят, высокая, выглядывая из-под широких полей белой ажурной шляпы, которую лет двадцать назад все советские женщины носили на юге, как символ отдыха и признак благополучия, вышла вперед и решительно заявила:

– Я председателем быть отказываюсь, мне хватило года. Я работать не смогла, потому что мне не дали. Рассчитываться своим здоровьем я не намерена. Если у вас есть вопросы, задавайте, я попытаюсь на них ответить.

В это время казначей Елена Юрьевна вскочила со своего места, она сидела чуть в отдалении у крыльца дома, и начала размахивать какими-то папками и громко кричать:

– Что я вам говорила?! Сначала пусть отчитается, а потом деньги за работу получит! Нет работы – нет денег!

Садоводы обалдели, такого никто не ожидал. Многие из них, конечно, слышали о разногласиях внутри правления, но чтобы это дошло до такой степени, никто не представлял.

– А что у вас случилось-то? – стали спрашивать с мест.

– Я получила деньги только за два месяца работы, больше ни копейки за весь год! – выкрикнула с возмущением Ирина. – Казначей мне денег не давала.

Тут вмешался Владимир Анатольевич.

– Ирина Васильевна, расскажите нам, что вы сделали как председатель сада. Какие вопросы вы решили? – он явно хотел ей помочь.

Ирина быстрым шагом подошла к казначею, почти выхватила у нее какую-то большую амбарную книгу, раскрыла ее, лихорадочно пролистала и начала зачитывать:

– Протокол от 01.08. сделан ремонт забора со стороны «Буровика». Оплата не потребовалась, выполнено силами садоводов. Протокол от 05.09. рассмотрение вопросов об оплате членских взносов должниками.

– А зачем вы нам какие-то протоколы зачитываете? – закричала пожилая женщина, сидящая рядом с Катей и Сабирой. Чувствовалось, что она разбирается в садовых делах, и что сейчас она явно недовольна. – Нам отчет нужен – что лично вы сделали за год?

– Я же вам сказала – мне не дали работать. Всех документов я так и не видела, ни ведомостей, ни сметы, ни счетов, ничего. Все в руках вашего казначея, – оправдывалась Ирина.

Тут снова встрял Владимир Анатольевич:

– Вы задавайте вопросы Ирине Васильевне, а она будет отвечать!

– Что вы сделали с должниками? – спросила женщина, сидящая напротив стола председателя.

– Вы же сами из правления, что вы у меня-то спрашиваете? – отбивалась председатель. – Что я с ними могу сделать?

– Вы хоть свет-то у них пробовали отключать? – спросила одна из садоводок.

– Так они мне угрожают, мне эти разборки не нужны.

– А с межеванием что?

– Межевание личных участков проведено, а с общими землями все запутано, и я этим заниматься отказываюсь.

– Да, таких отчетов мы еще не слыхали, – авторитетно высказался мужской голос. – Вообще ничего не сделала. За что только деньги получала?

– А я и не получала ничего. Мне выплатили только за два месяца.

Тут вперед снова выскочила казначей и громко заявила:

– А теперь послушайте меня!

– Давайте заслушает отчет казначея, – миролюбиво предложил «голубь мира» Владимир Анатольевич. Вообще-то, по порядку следовало поставить на голосование принятие отчета председателя сада. Но это никому и в голову не пришло – оценивать было нечего.

– Да, я не платила ей зарплату. А за что тут платить? – эмоционально начала свое выступление Елена Юрьевна. – Она летом здесь проболталась, получила зарплату, а с зимы исчезла. Я ей звонила, телефон она не брала, я к ней ходила, но в доме никого не застала. А потом она снова прибежала ко мне за деньгами, и я их ей не выдала. У меня все деньги по счету в кассе лежат, ничего не потрачено. Если собрание примет решение заплатить за такую работу, я ей все до копеечки выплачу. Но, по-моему, платить ей не за что.

Собрание потрясенно молчало. Все с недоумением переглядывались. Конечно, в коллективных садах конфликты происходят часто, и сад «Шахтер» не стал исключением из правил. Но обычно споры возникали между правлением и садоводами. Правление во главе с председателем постоянно повышало членские взносы для садоводов, обожало заставлять людей ходить на общественные работы, повышать цену за электричество, короче, хотело больше денег, ссылаясь на то, что смета не резиновая и на ее исполнение нужны постоянно увеличивающиеся денежные средства. Тут правление, куда входил и казначей, и председатель всегда действовало единым фронтом. Но в этот раз распря разгорелась в самом правлении, между двумя самыми главными людьми в саду – председателем и казначеем. Обычно принято, что казначей подчиняется председателю, но сейчас все стало очень запутано.

Казначей работала в «Шахтере» уже третий год, и никаких претензий к ней никогда не предъявлялось, она всегда полностью отчитывалась за каждую копеечку. А председатель Ирина – человек в саду новый, да и правда, весь год ее работы никто не видел. Она никак не послужила обществу садоводов, и им это не понравилось. Собрание снова недовольно загудело.

– Зачем нам такой председатель, которая весь год ничего не делала? – громко выкрикнула одна из бывших председательниц сада, женщина достаточно преклонных лет, она периодически вскакивала со своего места и, опираясь на свою клюку двумя руками, энергично высказывалась. – Не телилась, не мычала, а деньги подавай!

– Денег-то она как раз и не получила, – первый раз заступилась за свою подругу Аня, которая год тому назад и сблатовала Ирину вляпаться в председательство.

– Год прошел – и, до свидания, девочка! – продолжала вещать дама с клюкой.

– Подождите вы тут бегать, – решил вернуться к своим обязанностям председателя собрания Владимир Анатольевич. – Она же что-то делала. И потом, если Ирина Васильевна обратится в суд, а у нее нет по работе никаких взысканий, мы будем должны заплатить ей не только зарплату, но и судебные издержки.

Люди немного приутихли, и в этой тишине мужчина продолжил.

– Давайте тогда вернемся к нашей повестке дня и заслушаем отчет казначея о проделанной работе.

Елена Юрьевна привычно встала перед собранием, открыла смету и со знанием дела прошлась по всем ее пунктам. Она отчитывалась не первый раз, и все у нее с деньгами всегда оказывалось в порядке. Она понимала, что, кроме нее, никто здесь ничего не понимает, а значит, и вопросов задавать особо не будут. А если и будут, то она на любой вопрос спокойно ответит. Закончила она свой отчет словами:

– В кассе у нас осталась зарплата председателя. Это на ваше усмотрение. Ирина Васильевна получила десять тысяч за два месяца своей так называемой работы, – слово «называемой» казначей произнесла с особым ударением.

– Будем голосовать за работу казначея? – спросил Владимир Анатольевич у собрания.

– Нет уж, давайте, как положено, заслушаем сначала отчет ревизионной комиссии, – послышался всем знакомый очень тихий голос. Это высказалась Маргарита Тихоновна, которой недавно перевалило за 85-летний рубеж, и она входила в состав ревизионной комиссии уже почти тридцать лет. Но последние два года ее стало подводить здоровье, и она попросила снять с нее эту почетную, но тяжкую обязанность. Однако Маргарита Тихоновна продолжала ходить на все собрания, обожала выступать, и доводила своими монологами о садовых финансах участников собрания до белого каления. Эти ее выступления длились по часу, и к концу этого срока все переставали понимать, о чем она говорит, и все просто мечтали, чтобы это закончилось. В саду ее ласково называли «черепахой Тортиллой».

– Хорошо, тогда слово предоставляется ревизионной комиссии.

Вперед вышла Лена, подруга Елены Юрьевны, и в течение трех минут зачитала заготовленную писульку, согласно которой с финансами все обстояло отлично.

– Давайте голосовать сразу за два отчета, – сказал Владимир Анатольевич.

– Давайте, все в порядке, – закричало несколько мужских голосов. Им явно надоело тут сидеть, когда их ждало более приятное субботнее времяпрепровождение.

– Подождите, – снова раздался вкрадчивый голосок Маргариты Тихоновны. – Отчет слишком краткий. Разве так отчитываются? Надо более подробно осветить все пункты сметы.

Собрание в ужасе замерло. Тут какой-то мужчина зычно крикнул:

– Давайте голосовать! Вперед! Лето заканчивается!

– Голосуем! – громко выкрикнул Владимир Анатольевич. – Кто за то, чтобы принять к сведению отчеты и признать работу казначея и ревизионной комиссии удовлетворительными?

Большинство проголосовало «за», несколько человек воздержались, бухгалтер «Тортилла» и бывшие председатели голосовали против. Они всегда находились в оппозиции ко всему.

– А теперь давайте вернемся к вопросу об оплате работы председателя.

– Казначей права, работы-то не видно, – встряла женщина, сидящая в первом ряду. – Не за что платить.

– Она же пыталась что-то делать, и даже заболела, нельзя так поступать с человеком, – раздался рассудительный мужской голос из задних рядов.