Czytaj książkę: «У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем»

Czcionka:

* * *

Хочу выразить огромную благодарность своим любимым помощницам: Вере Борисковой за редактуру этой книги и моей сестре Юлии.
Вы – мои главные музы и вдохновительницы на литературные подвиги!

Глава 1

Гул нескольких голосов, донесшийся из большой нижней повалуши, только порадовал – все собрались. Пропустила я момент, когда первые лица клана прошли туда важные вопросы решать. Ну ничего, подожду, когда выйдут, а у самой все поджилки трясутся, ведь одно – задумать, а другое – сделать это самое задуманное. Дело мне предстоит неслыханное и потому пугающее до дрожи в коленках. Сердце бьется пойманной птицей, кровь приливает к щекам, а руки холодеют и не хотят слушаться.

Судорожно вздохнув, я проверила свою одежду: свободный сарафан длиной в пол и унылый синий плат из плотной ткани, который положено носить несозревшим самкам-малолеткам, полностью скрывающий фигуру до пояса, а руки – по локоть. Мало того, лицо по самые глаза прикрывает, только для ушей прорези оставлены. Без ушей нам никак. Одна поблажка – закрепляют это безобразие на голове яркой лентой с бусинками, вышивкой, подвесками. У кого на что выдумки и денег хватает, ну или кому что родителями дозволено.

Так, веревка к подолу пришита незаметно: уж я постаралась, чтобы не было видно ни стежочка. В сотый, наверное, раз дернула за веревку – и подол сарафана задрался вверх, открывая спрятанную под широкими складками нижнюю тонкую рубашку, выгодно облегающую женские изгибы моего тела. Вот это «сокровище» я и хочу показать всем мужчинам, собравшимся за массивной деревянной дверью. А то мало того что засиделась в девках, так еще вынуждена носить опостылевший большой платок.

В повалуше отчего-то слишком громко зашумели, подстегнув меня поторапливаться. Опасливо огляделась по сторонам: добротная лестница, ведущая на первый ярус; резные балясины вдоль площадки второго яруса, где находятся светлица и покоевые горницы, наши и для гостей, которыми за годы правления брата редко пользовались; потемневшие от времени деревянные панели и надежные потолочные балки. Меня они точно выдержат.

Солнечный свет, проникающий в высокое узкое окно у лестницы, отражается от огромной круглой люстры, которую я якобы собралась чистить от свечного нагара – брат мой может себе позволить подобное дорогое и «прожорливое» освещение. Положила тряпки, туес с чистящим порошком, скребок, чтобы потом оправдаться перед братом, что работала в поте лица. И вообще, вся в делах и заботах исключительно о его доме, благоденствии и спокойствии. И ни о чем худом или – не дай Луна! – сугубо своем, считай, бабском, не думаю! Ни-ни!

Приподняв подол, я легко запрыгнула на перила. Держась за столб, подпирающий потолок, подтянула к себе люстру и накинула веревочную петлю на специальный крюк. Заранее не единожды все продумала: если аккуратненько упасть, то есть спрыгнуть, то повисну как раз под ней – бедненькая, неуклюжая, сдуру… ой, нет, по недоразумению попавшаяся в ловушку собственной одежды. Зато полуобнаженная, красивая, фигуристая и… желанная. Вот! Холостяки среди тех, что сейчас разговаривают в повалуше, еще остались. Может, хоть один да позарится. Такие мечты и надежды снедали меня последние несколько дней.

Затаив дыхание, я прислушалась к гулу голосов. О чем конкретно говорят уважаемые представители клана в кои-то веки за плотно закрытой дверью не разобрать, хоть на слух не жалуюсь. Но грозный рык моего брата Амаля ни с чьим не перепутать. С него станется, мог бы и дальше просторной передней никого не пускать, что делал обычно, когда приближенные клановцы по одному с докладами являлись.

Да видно, сегодня не тот день. Впрочем, мне только на руку. Как вчера услыхала, что всех позвали на важную и, теперь убедилась, не для всех ушей встречу, так и начала готовиться. Интересно, о чем они там сейчас спорят? Ох, не по нраву мне это, не по нраву! Сдается, братец рычит по поводу дани, которой обложил наш клан новоявленный князь Валиан Северный, потому как накануне его поверенный прибыл. Важный ата, остановившийся на постоялом дворе.

Пару месяцев назад закончилась война, после которой большая часть кланов, стоявшая под другими знаменами, была вынуждена присоединиться к Северному. Княжество небольшое, но планы у его светлости Валиана – великие, раз, поговаривают, на королевство замахнулся. Мысленно я пожелала ему подавиться, как вслух частенько шипел мой старший грозный брат. Волки ненавидят ограничение свободы, а Северный явно решил затянуть удавку на нашей шее.

Неожиданно в повалуше притихли, видно, закончили, сейчас разойдутся. Пробил мой заветный час! Еще раз дернув веревку, зацепленную за крюк, приготовилась. Дверь отворилась, но не полностью, чья-то сильная рука придержала ее. Донесся незнакомый, вкрадчивый мужской голос:

– …Согласно указу его светлости князя Валиана Северного, ваш клан обязан представить ко двору на смотрины в качестве невесты незамужнюю девицу, не вдову, из семейства ближнего наследуемого круга…

– Это невыполнимо! Нет у нас свободных женщин по таким запросам. Да и какая здоровая самка останется в девицах к детородному возрасту? – раздался зловещий, надтреснутый голос Амаля.

Отдавать что-либо он ненавидел всеми фибрами души.

– Я поверенный его светлости, а не гадалка! И на вашем месте сделал бы все возможное, чтобы без проволочек исполнить волю князя. Тем более воевали вы на стороне его врагов, и только несколько недель назад присягнули на верность.

– Помимо присяги мой клан платит дань. Не дровами и рыбой, как некоторые, а чистым золотом!

– Его светлость учел этот факт, поэтому с вашего клана потребовали всего одну девицу. Более того, у вас появилась редкая возможность породниться с самим князем!

Собеседников я не видела, но отчетливо слышала, как тщательно скрываемая ярость и злоба прорывались в голосе брата. Амаль – волк, глава клана и вожак стаи. Этим все сказано. Не привык, чтобы кто-то перечил ему, полному территориальному собственнику, а тем более давил или принуждал. И сейчас с трудом сдерживает свой бешеный норов.

– Я уверен, что ситуация с женщинами в столице не лучше, чем у нас… на окраине… княжества, – не сумел сдержать желчь Амаль. – Здоровые сильные самки нужны любому клану!

– Светлейший князь заинтересован в сильном многочисленном потомстве, поэтому решил разбавить высокородную, но застоявшуюся кровь столичных родов свежей. Суровые условия жизни и традиционный уклад, что до сих пор сохраняются… на окраинах, по его разумению, поспособствуют поиску достойных жен.

Мое сердце затрепетало от восторга: вот оно – решение моих проблем и ответ на чаяния! Под ногами скрипнули перила, ладони взмокли от волнения, и я еще крепче вцепилась в веревку.

– Жен? – прервал мои восторги изумленный голос брата.

– Да, его светлость набирает себе гарем, и лишь избранные станут законными супругами князя Валиана.

– А остальные? – поинтересовался Свят, один из помощников Амаля, ох и противный же оборотень этот ушлый волк.

– Остальных вернут кланам… если женщины выкажут на то желание, – спокойно ответил невидимый столичный гость; правда, в последнем слове послышалось насмешливое сомнение в подобном исходе.

Моя радость потухла так же быстро, как и загорелась. Гарем? Для волков неприемлемо, ни одна самка не потерпит соперничества в семье. Хотя новый князь – леопард, а у кошек, как я слышала, с этим немного проще. Редко, правда!

– Дешен вас проводит, а мы пока обсудим, кого послать ко двору, – процедил Амаль, скрипнув клыками.

– Не думаю, что поиски достойной девицы затянутся, – еще более вкрадчиво, многозначительно заметил княжеский посланник. – Каждый в округе наслышан о вашей сестре – скромной девице, прекрасной хозяйке и наделенной ценным даром знахарки.

– Савери не обсуждается! – грозно прорычал Амаль.

Я вздрогнула и пошатнулась, нога в мягкой, домашней войлочной чуне соскочила с балясины. А я вцепилась в веревку еще крепче, нечаянно выпустив опору, и теперь, скрючившись, повисла в воздухе, отчаянно цепляясь ногами за перила.

Темные полы плата знаменем колыхаются над первым ярусом. Проклятые тряпки мешают, не дают освободиться и вернуть себе устойчивое положение, а влажные от волнения ладони, как назло, скользят по веревке. Луна! А ведь сама виновата в своем нынешнем глупейшем положении. Надо выбираться, и быстро.

– Ваша сестра полукровка. Вероятно, ее кошачья натура позволит принять нашего князя как мужа и отца своих детей. Даже будучи не единственной его женой.

Я неловко дернулась, услышав мнение княжеского чиновника. Оно стало последней каплей в череде моих жизненных проблем. Зачем, спрашивается, еженедельно собственноручно полировала и натирала воском перила – чтобы они сейчас уходили из-под ног?! Чуни предательски скользили, разъезжались, хоть я тянула носки, как завзятая танцовщица.

Двери распахнулись – и худощавый, высокий шатен, видимо, тот самый поверенный, первым вышел из повалуши, по-кошачьи мягко, прямо загляденье, направился к выходу. За ним твердо ступал Дешен – сильный, умный, хороший волк, ради которого, собственно, и затевалась эта чистой воды… авантюра. И, к сожалению, не удалась, потому что оба мужчины вышли из дома.

Хлопнула входная дверь; загомонили остальные оборотни. Но мне было не до обсуждения кандидатки в невесты его светлости, а по сути – заложницы. Ведь не зря новоявленный князь требует именно высокородных оборотниц, а не любую представительницу клана. Кому, как не мне, ясно, что дело пахнет горелым маслом.

Амаль грохнул кулаком по столу, отчего я невольно вздрогнула, а перила в конце концов ушли из-под ног. Зависнув над полом и качаясь, будто маятник, я даже испугаться не успела, как и среагировать, чтобы мягко спружинить на лапы. Ведь, как и задумывала, веревка, пришитая к подолу, ловчей сетью стремительно задрала его вверх. Рассчитывала, что всего-то окажусь пленницей собственного задравшегося сарафана, но оказалось – веревка выскользнула из моих рук и обвила шею.

Я захрипела, беспомощно болтая в воздухе обнаженными ногами и вытаращив глаза – одежда мешала освободиться, веревка сдавливала горло. Словно рыбина, выброшенная из воды, я хватала воздух ртом, но не могла вдохнуть. В глазах начало мутнеть, когда совет клана наконец вынудил Амаля признать, что выбора у него нет и меня придется отправить ко двору Северного. Новая война нам не по карману и не по силам.

Было слышно, как мужчины вышли из гостиной, но, наверное, ни один не глянул вверх, где я болталась, отчаянно дрыгая ногами. Все, по обыкновению, спешили покинуть наш негостеприимный дом. Мои потуги привлечь к себе внимание холостяков развеялись прахом. Причем вскоре, надо думать, и мой собственный развеют – я сипела, проваливаясь в темноту. А ведь всего лишь мечтала о муже, своем мужчине, с которым могла бы обрести женское счастье и семью.

– Савери! – Амаль привычно рявкнул на весь дом.

Раньше бы я уже спешила на его зов – промедления и непослушания брат не терпел. А сейчас из последних сил сучу ногами, пытаясь привлечь его внимание, а удавка еще сильнее перехватывает мое горло. Все, так и умру невинной, нелюбимой и несчастливой – какой позор!

– Савери? – потрясенно взвыл Амаль.

Неужели заметил меня?! Скрежет когтей по дереву, движение воздуха от мощного прыжка – и через секунду брат спрыгнул на первый ярус, со мной в руках. Торопливо выпутал из собственноручно устроенной самой себе тупейшей ловушки и удивил до глубины души, неожиданно печально спросив, с сочувствием разглядывая меня:

– Ты слышала про княжеский указ, да?

Я осторожно кивнула, кашляя и пытаясь отдышаться.

– Поэтому решила повеситься? – сделал потрясающий мое воображение вывод Амаль. – Поверь, возможно, князь не выберет тебя. Ты сможешь избежать гарема. Вернешься обратно, домой… ко мне.

К этому моменту я успела отдышаться и начала соображать. Признаваться, что вешаться уж точно не собиралась, не стала. Как и в том, что напортачила с хорошей задумкой… заставить вожделеть себя неженатых клановцев, пробравшись в их сны. А как еще вынудить их пойти против брата, чтобы он согласился на мой брак? Как сделать так, чтобы не побоялись главы клана, запретившего приближаться ко мне под страхом смерти?

– Я нечаянно… хотела люстру почистить, – прохрипела заранее приготовленное оправдание.

– Кто бы сомневался, – насмешливо хмыкнул Амаль, нисколько не поверив.

Повезло, однако, что княжеский поверенный подвернулся, а то не представляю, что вышло бы…

Я шмыгнула носом и, старательно вздрагивая всем телом, заревела у брата на груди:

– И что теперь со мной бу-у-удет?..

Амаль вновь поразил, ласково погладив меня по голове и… утешая:

– Дань собрали. Но этот плешивый Валианов прихвостень требует отправить вместе с золотом тебя. Думаю, за пару дней соберешься, а потом под охраной поедешь в столицу. Не бойся, охранники подождут княжеского решения. Если повезет, ты вернешься ко мне.

Я с тяжелым вздохом кивнула, не отрывая лица от груди Амаля. Сама же в этот момент ликовала: «Наконец-то свобода! От тебя!»

– Иди, приведи себя в порядок и накрой на стол, я проголодался. – Отстранился Амаль, вновь, словно коркой льда, покрывшись.

Жаль, что мой самый сильный и умный брат – душевно ущербный.

Жители Фарна могут прожить до ста двадцати лет полными сил, а затем быстро угасают. После тридцати многие оборотни заводят семью – большинство находится в поиске своей половинки. Так устроено природой: чем старше оборотень, чем дольше он одинокий, тем сильнее его звериная сущность. Потерять свое человеческое «я» никто не хочет, за редким исключением, но это скорее безумцы. Или такие, как Амаль.

Он никого не любит, не жалеет, лишь желает время от времени. Единственное, что им владеет безраздельно, – жажда власти. Именно из-за нее я рано потеряла отца, будучи несозревшей малолеткой. Амаль вызвал его на бой помериться силой и выиграл право возглавить клан. Убил! Собственного отца. Нашего отца! Затем сделал меня пленницей и собственностью. Мне двадцать три, но снять плат малолетки он так и не позволил. Я единственная ношу его так долго, до сих пор закрывая большую часть лица, когда выхожу из братовых хором, – вдруг найдется тот, кто возжелает меня, полюбит и отберет у Амаля.

Отберет не сестру-кровинушку, а знахарку! Фарн, наш прекрасный мир, раздает редкие дары: большей частью полезные, иногда никчемные, а иной раз похожие на проклятья – никто не знает, почему это случается; кроме того, дар передается по наследству.

Мне достался сложный, двойной знахарский дар, я интуитивно чую природную силу каждой травки, корешка и листочка. Умею соединять их полезные свойства, создавая чудодейственные настойки и сборы. Но главное и самое важное в мире двуликих – я повитуха. Оборотницы разных видов из-за второй сущности часто теряют свое потомство во время вынашивания и родов. А такие, как мы, повитухи не даем этой беде случиться.

Я одна такая сильная до самых гор, поэтому к нам в клан многие обращаются за помощью, привозят своих жен и дочерей. За мою работу Амалю платят золотом или услугами, часто загоняя себя в неоплатные долги или давая клятву верности. Именно на этом держится его непоколебимая власть в клане и строятся отношения с соседями. И если бы не княжеские смотрины, брат никогда бы не позволил мне уйти от него, чтобы завести собственную семью. Передать хоть часть своего авторитета и моего ценного дара другому волку – да ни в жизнь!

Конечно, Амаль будет усердно, истово молиться Луне и другим высшим Фарна за удачу, чтобы меня не выбрал князь, а уж потом постарается вернуть себе.

Ха, я тоже постараюсь, только наоборот!

Глава 2

Рассвет только-только озарил небеса, а я уже возвращаюсь из леса. Неслышно, словно тени, за мной следуют два охранника-волка – после вчерашнего «повешенья» брат не выпускает меня из виду. Хотя сейчас неудачная попытка привлечь к себе внимание и докучливая братова «забота» вызывают лишь насмешливую улыбку, благо никто ее не увидит. Набрав травок и кореньев, я удовлетворенно выдохнула: теперь полностью подготовилась к охоте на мужа! И не ударю, как говаривала старая Марая, мордой лица в грязь на смотринах княжеских невест.

Лес просыпается, ночное зверье спешит укрыться в норах и дуплах, сочная зелень в капельках росы благоухает сотнями свежих, напитанных живительной силой ароматов, приветствуя утро рождающегося дня вместе с дневными птахами. Мое обоняние волею провидения было заточено как раз под распознавание запахов растений, словно я травоядное какое-нибудь, а не обычная двуликая кошка. Над этой особенностью брат частенько насмехался, несмотря на то, что мой дар травницы, сильной знахарки и особенно повитухи обеспечивает ему надежную власть и уверенность в союзниках.

Эх, елки зеленые, как же хочется обернуться и побегать, как все, на четырех лапах, наперегонки с ветром, а еще – попрыгать, полазить по деревьям, но пока нельзя. Брат грозил оторвать мне хвост и открутить лопоухие уши, а впереди – смотрины! Амаль пару лет назад неохотно признался, что моя хорошенькая рыжеватая кошачья мордочка и изящное тельце могут привлечь какого-нибудь дурня настолько, что тот на глупость и необдуманные поступки сподобится, чем доставит неприятности. Так что если раньше Амаль самолично выгуливал мою кошку в чаще, то теперь об этом даже заикнуться ни-ни. А ведь долгое время без оборота и так со мной злую шутку сыграло: отвыкла, вот и не выпустила вчера когти. Чуть не удавилась.

По дороге обратно я еще раз мысленно перечислила дела первостепенной важности, которые нужно закончить к завтрашнему утру, к отправлению обоза. Вроде бы ничего не забыла и с соседской ребятней попрощалась, а выспаться успею в пути, до столицы княжества больше недели ехать.

Сразу за подлеском начинаются пашни, за ними в рассветной туманной дымке видны избы, принадлежащие более слабым и, как правило, менее имущим оборотням. Дальше пойдут дома побогаче, двухъярусные. Но и те, и другие добротные, деревянные, с двускатными, а то и четырехскатными крышами, резными наличниками, ведь логово для любого волка – это самое важное в жизни. Да и леса для стройки хватает.

Волчий клык – клан, испокон веков проживающий в долине с таким же грозным названием Волчья, родной до щемящей нежности, на многие версты окрест раскинувшейся, приютившей самый большой и богатый северный клан. Никому особо не кланявшийся клан, пока князь Валиан не счел, что собственное княжество ему маловато, а вот заморское королевство очень даже подходит и размерам его гордыни, и намерениям.

Еще лет десять назад, нам, щенкам и кошкам, наставник рассказывал, что Фарн велик и огромен. По замыслу богов, наш мир поделен на две части: Зеленую и Желтую. Первую – богатую растительностью – боги отдали разумным существам, наделенным двумя ипостасями с двумя душами, и обычному зверью.

Желтая – мир песков – досталась змеелюдам; они тоже двуликие двудушники, но, в отличие от жителей Зеленой, чаще используют для передвижения хвост, нежели ноги, постоянно находясь в неполной, смешанной ипостаси. По мере развития обеих частей Фарна, даже океан не смог стать преградой для встречи двух рас, и боги постарались, чтобы не случилось войны: змеелюды не переносят холода Зеленой, а четвероногие плохо приживаются в жарких песках Желтой, зато торговля идет полным ходом.

Кроме того, у обеих рас Фарна есть виды. Хвостатые змеелюды разнятся – от мелких, безобидных, покладистых представителей до крупных и смертельно опасных. Чешуйчатые – даром что жители песков – прекрасные мореплаватели, торговцы и строители, которых часто нанимают на Зеленой. Еще змеелюды объединены в королевства и империи, которые насчитывают сотни тысяч двуликих. Но одновременно забирают у тех свободу, даруя власть лишь немногим избранным!

А вот на Зеленой получили вторую ипостась сразу несколько видов. Самые распространенные – псовые. Первые среди них – вольнолюбивые, гордые волки, собравшиеся в кланы с четкой иерархией силы. Затем идут гиены, в большинстве своем живущие небольшими родовыми стаями и часто выбирающие стезю наемников.

В торговых рядах нередко зазывают народ хитрые, с хорошо подвешенными языками лисы, а вот между торговцами или покупателями часто промышляют в поисках раззяв наглые, ловкие шакалы.

На востоке край болот и озер издавна облюбовали еноты. Водяные, как их прозвали, поставляют в города древесину, рыбу и крепкие рабочие и честные руки.

Еще дальше Волчьего клыка живут наши северные соседи – песцы. Этих метких охотников и хороших охранников часто нанимают торговцы для сопровождения обозов по Зеленой.

Второй вид не такой многочисленный, но довольно распространенный – кошки: крупные и помельче, как я. Кошки предпочитают холодному горному северному краю южные степи и горы. Мы ценим свободу даже больше, чем волки, но часто привязанность играет с нами злую шутку – невольно прикипаем душой к неблагодарному «хозяину» или «гнилому» месту. Может, по этой причине кошки осторожные, и заслужить их дружбу и доверие довольно сложно.

Неискоренимое любопытство, авантюризм и чувственность, увы, тоже не лучшим образом сказались на кошках. Крайне редко, но бывали случаи многоженства или многомужества: не каждый согласится делиться, особенно любовью и преданностью, с кем-либо. В подобных случаях либо самец, либо самка, что позволили себе завести гарем, должны обладать невероятной одаренностью – внутренней силой, притягательностью и обаянием. Чтобы их по-настоящему любили. Ведь только искреннее желание любой оборотницы, ее внутренняя готовность позволяют принести семье потомство.

А вот у змеелюдов, я слышала, распространены гаремы, если есть на что содержать.

Третий, малочисленный, но весьма уважаемый вид – медведи; их часто выбирают городскими головами или судьями. Мудрость, основательность, сила и справедливость медведей славятся на весь Фарн.

Пока на Зеленой стороне существуют только княжества. Так издавна называют огромные кланы, которые подминают под себя стаи поменьше или отдельные роды́. Конечно, вольнолюбивые жители Зеленой стороны княжества не особо жалуют и, опасаясь, чтобы другие свободные кланы или стаи не подмяли, налаживают тесные отношения с соседними родами, стараются поддерживать друг друга, еще устраивают договорные браки, даже межвидовые. Как жизнь показала, не зря.

До сих пор на Зеленой стороне не больше десятка княжеств, а преобладают свободные кланы или стаи. Иногда целый город принадлежит одному клану, а лес – стае. Всех это долго устраивало. Но нашелся-таки Валиан Северный, видимо, очарованный, захваченный положением дел на Желтой стороне и размерами владений тамошних королей. Собрал войско и успешно выиграл войну, унесшую жизни многих оборотней. Еще вчера я надеялась на скорую смерть этого пришлого леопарда, а сегодня поумерила пыл, ведь, возможно, стану его любимой женой.

Наверное, не ко времени, но в мечтах я уже нарисовала чудесную картинку будущей семейной жизни, где на задворках княжеских палат блеклым пятном расплывается вторая жена. Я же – первая и любимая, несущая радость мужу и благоденствие народу. Точнее, моему клану. Ну, мало ли, вдруг да получится, мечтать-то не вредно. Как говорит мудрейший Фрол, старый, потрепанный годами волк из нашего клана, до сих пор наставляющий юных псов и кошек грамоте и истории: «Вредно не мечтать! Это ограничивает мышление и может привести к заведомому проигрышу в любом начинании». Правда, смысл этой Фроловой науки я не совсем поняла, но усиленно мечтаю, раз полезно.

Улицы оживают, главный город волчьей долины просыпается под заливистое петушиное «ку-ка-ре-ку-у-у-у!», кряканье, мычание, блеяние… Представила, как хозяева, позевывая и поеживаясь от утренней прохладцы, выходят во двор заниматься ежедневными делами. Вот и небольшая центральная площадь, недалеко от которой стоят хоромы брата. Раньше я считала их семейным логовом, пока жажда власти не свела с ума Амаля, да так, что он убил нашего отца на поединке.

Справа привычно раздался грозный рык, тут же привлекший мое внимание.

– Да-да, Феня, не лютуй, пришла навестить тебя, – мурлыкнула я снисходительно-ласково.

На краю площади, под сенью высокого раскидистого дуба, в огромной стальной клетке, держась за прутья, встал двухметровый монстр с почти человеческим телом и головой, напоминающей волчью. Этот широкоплечий, сутулый, с длинными когтистыми руками-лапами и мощными ногами-лапами полузверь, покрытый шерстью, вперился в меня цепкими, голодными, глубоко посаженными желтыми глазами, ожидая подачки.

В народе подобных Фене называют душниками. Ходят они на двух ногах, как обычные оборотни в человеческой ипостаси. По-своему разумны, но лишь с одной, изуродованной, душой и формой. Не зверь и не человек, а чудище, замершее посредине оборота. Именно из-за душников на Зеленой стороне правильные оборотни стараются придерживаться либо звериной, либо человеческой ипостаси, не смешивая их, порой претерпевая неудобства.

– Фенечка, не переживай, мимо не пройду и подарочек тебе, горемычный ты мой, принесла, как всегда, – грустно улыбнулась я городскому пугалу, направляясь к клетке.

Приблизилась, но, наученная прежним опытом, осталась на безопасном расстоянии и кинула полузверю час назад пойманного моими телохранителями зайца. Феня ловко схватил окровавленную тушку и, усевшись в центре клетки, с голодным жадным урчанием когтистыми лапами начал рвать ушастого, брызгая кровью и с удовольствием чавкая. Я вновь печально вздохнула: жалко зайку – хоть и сама хищник, но убивать так и не научилась. И несчастливца Феньку жалко, порой до слез, ведь даже имя ему сама дала.

Пять лет назад наши воины вернулись с ним после вылазки в горы. Там, далеко на севере, в шахтах, можно разжиться самоцветными каменьями. Да не каждый смельчак решался забираться на территории отверженных или душников. Мохнатые звероподобные чудища, подвластные лишь стремлению убивать, питаться и размножаться, иных пугали до дрожи в коленках.

Стаи полузверей могут водиться в любом месте Зеленой стороны мира. Уже не оборотни, но еще и не обычные животные. Одним словом, полузверь – внешне и внутри. Они рождались у родителей-душников, либо становились таковыми, если оборотень не обретал семью, озлоблялся и сходил с ума от бунтующих животных инстинктов, которые нечем приглушить, нельзя направить на защиту и заботу о любимых и родных. Или если душа человека в нем была так слаба, безвольна или, наоборот, столь злобна, что зверь полностью подавлял, поглощал, превращая в коварного, яростного убийцу.

Когда Феньку только притащили в город на потеху публике, а главное – для того, чтобы молодняк видел, что бывает с самонадеянными оборотнями, которые не блюдут традиций и не выполняют правил, испокон веков твердивших: разум двуликий может сохранить лишь в семье, – меня потряс его злобный взгляд, с ненавистью перебегавший с одного на другого зрителя из горожан, столпившихся на площади поглазеть на огромное чудовище.

Спустя год плена в Волчьем клыке Феня сумел-таки меня обмануть. Его угнетали клетка, ненависть проходивших мимо оборотней, собственная ярость и клокотавшая внутри жажда убийства. Все чаще, приходя тайком от Амаля к полузверю, чтобы принести сладостей или свежего мяса, я видела, что Феня лежал у края клетки и тоскливо скреб когтями землю. Словно рыл путь на свободу. Я долго терпела, но, будучи сострадательной знахаркой и жалостливой одиночкой, сдалась: на рассвете тайком отправилась на площадь – и выпустила пленника на волю.

Четыре года назад я верила в сказки, верила в то, что нельзя убить единственного друга, того, кто приносит тебе еду, единственного, кто жалеет и понимает. И в очередной раз столкнулась с реальностью: все рано или поздно предают, а душники – звери неблагодарные, с одним желанием – убивать.

В то незапамятное утро меня спас Дешен, ради которого я вчера чуть не повесилась на собственной одежде. Он возвращался от очередной зазнобы и успел отбить второй, уже смертельный, удар душника. Первым тот разорвал кожу на моей спине в лохмотья. Затем Феня сбежал в лес и, пока его ловили, тяжело ранил трех охотников.

За подобную жалость не только глава самолично, а всем кланом убили бы глупую девку, но меня простили. В отличие от брата, в городе и окрест меня любят и жалеют, правда, молча. Ведь уже с двенадцати лет, когда мой дар закрепился и развился, я стала помогать повитухам, а потом и в одиночку принимала роды, отбивала у смерти рожениц и новорожденных. Много детей в Волчьем клыке появилось на свет благодаря мне, и мужья не потеряли своих жен в огне родовой горячки.

Тот печальный опыт научил, что жалость к врагу бывает смертельно опасной. Боль и раны заставили меня – совсем молоденькую знахарку – понять, что нельзя быть слабой душой, нужно иметь силу сказать твердое «нет» желанию спасти всех и каждого. Ведь это, увы, невозможно.

Пока кровожадный сиделец Фенька ел зайца, я, присев на корточки недалеко от клетки, мысленно прощалась с ним. А после, выполнив этот личный долг души, отправилась домой.

* * *

Грусть после общения с душником Феней развеялась, как утренний туман, когда я победным взглядом окинула три своих дорожных сундука с нарядами. Несмотря на то что Амаль заставлял меня носить плат, в средствах не ограничивал. Тонкое, отделанное кружевом и шитьем нательное белье, наряды из дорогих тканей я не только шила себе, как другие женщины клана, но и покупала готовые, даже иноземные. Ведь надежда на брак с хорошим мужчиной упорно теплилась в моей душе. Удобные короткие сапожки телячьей кожи, теплый шерстяной плащ, нарядные одежда и обувь, в которых буду ходить по княжескому дворцу, а также ароматные масла для тела, мятное мыло и всякая всячина – все тщательно сложено в дорогу.

Я довольно крутанулась вокруг своей оси, раскинув руки. Хотелось кричать, как вылетевшей на свободу птице. Поймала свое отражение в огромном зеркале в углу: подол легкого зеленого сарафана закрутился вокруг стройных ног, обрисовав тонкие лодыжки, икры и округлые бедра. Облегающий покрой наряда не скрыл и тонкую талию, и упругие ягодицы, и высокую грудь в низком вырезе нижней рубахи, украшенном вышивкой. Я хорошая мастерица, ведь, ухаживая за будущими матерями, можно многому научиться, даже если в детстве осиротел.

Разглядывая свое отражение, скорчила забавную рожицу, сморщив прямой веснушчатый нос. Сейчас меня переполняет радость от предстоящей поездки; зеленые глаза буквально светятся от счастья. Полные губы не могут удержать улыбку и обнажают аккуратные парные клыки. Тряхнув головой, я разметала по спине и плечам густые, медного оттенка волосы, словно ласково обнимающие овальное личико, не такое скуластое, как у местных волчиц.