Czytaj książkę: «Попаданка для Дракона, или Жена любой ценой»

Глава 1. О том, что такое не везет и как с этим смириться

– Мне придется тебя поцеловать, – произнес мужчина.

Не знаю, что первым слышат другие попаданки, угодив в чужой мир, а мне достались эти слова.

Причем угодила я прямиком на собственную свадьбу, а точнее, на ее финал. Роковое «да» уже прозвучало, назад не заберешь. Вот так сразу «повезло» обзавестись мужем, новым телом, мягко говоря, не в лучшей кондиции, родовым проклятием, а потом еще и сомнительным Даром.

Инструкция к попаданию случайно не прилагается? Мне срочно нужна!

***

– Ее точно невозможно спасти? – уточнил Аршер.

Спрашивал, потому что уже были попытки обмана.

Он прекрасно знал свою цену на брачном рынке Центрального королевства. Она чрезвычайно высока.

Некоторые родительницы свято верят, что получат выгоду от брака их дочери с главным королевским ловчим Аршером Моргари, дворянином с уникальным Даром, единственным в трех Королевствах.

Эти недалекие женщины отказываются верить, что его первая жена обречена. Полагают, это предрассудки. Объясняй им потом на похоронах дочери, как так вышло. Нет уж, увольте. Аршер не выносит женские истерики.

Хуже матерей только алчные родственники, готовые ради личной выгоды обречь на верную смерть близкого человека. Попадались и такие, но Аршер заставил их горько пожалеть о попытке его обмануть.

Сегодня напротив него сидел граф Максимилиан Дербиш. Попытка номер шесть. Племянница графа, если верить заключению лекаря, смертельно больна. Но лекари тоже люди, их можно подкупить. Аршер должен был во всем убедиться лично.

– Можете не сомневаться, ваша светлость, – заверил толстяк-граф. – Моя бедная Эльвенг на пороге смерти. Ей осталось недолго. Достаточно взглянуть на нее, чтобы это понять… Кстати, она как раз гуляет в саду, – граф чересчур проворно для своей грузной фигуры подскочил к окну. – Извольте посмотреть.

Аршер изволил. В это раннее утро девушка уже была в саду. Причем точно под окнами кабинета. Наверняка ее нарочно выгнали на улицу, чтобы продемонстрировать товар купцу, то есть Аршеру.

Чересчур молода для смертельной болезни, но, без сомнений, обречена.

Об этом говорил весь ее вид. Чрезмерная худоба, бледная до синевы кожа, темные круги под глазами и потускневшие волосы. Девушка прошла несколько шагов и устало опустилась на скамью. Ей было тяжело долго стоять на ногах. Слишком она слаба и немощна.

Любой нормальный человек на месте Аршера пожалел бы несчастную, но он ощутил лишь облегчение. Поиски закончены! Перед ним идеальная первая жена.

Они сочетаются законным браком, за что дядя девушки получит щедрое вознаграждение. Аршер вскоре после этого обретет долгожданную свободу и сможет, наконец, жениться на той, кого сам выбрал. А девушка… что ж, ей достанется блаженное забытье. Всяко лучше, чем медленная и мучительная смерть от неизлечимой болезни.

Аршер не испытывал к этой малышке ровным счетом ничего. Она была средством достижения заветной цели и только. Цинично, зато честно. Притворись он влюбленным – вот это было бы жестоко. Он же был честен с ней и с собой. Никакой романтики, сугубо деловые отношения.

– Где договор? – Аршер отвернулся от окна. Увиденное его удовлетворило. – Я готов подписать.

– Так вот же он, – граф любезно указал на стол. – Вот здесь, ваша светлость. Всего одна капля вашей крови – и дело сделано.

Аршер уколол палец и прижал его к тисненой бумаге. Та жадно впитала кровь, превратив ее в подпись. Вот и все, пути назад нет. Женится.

– Брак заключим завтра на закате, в часовне вашего поместья, – произнес Аршер. – Невеста слишком плоха. Если будем ждать, боюсь, не доживет до церемонии. Со жрецом я договорюсь, гости тоже приедут.

– Я в свою очередь все подготовлю к празднеству, ваша светлость, – улыбнулся граф.

Аршер кивнул. Церемония должна выглядеть максимально правдоподобной, чтобы никто не усомнился – брак заключается по любви. Им предстоит обмануть необычного противника.

В идеале следовало разыграть ухаживание. Но, как Аршер сказал графу, невеста вряд ли протянет так долго. Потом еще нескоро удастся найти столь подходящую кандидатуру.

– А девушка? – Аршер перевел взгляд на окно. – Она в курсе?

– Не переживайте, ваша светлость. Эльвенг – робкая и послушная девочка, она сделает все, как я скажу.

Аршер отрывисто кивнул. Превосходно. Не хватало еще слез и криков у алтаря.

…Надо отдать графу должное – он организовал все по высшему разряду. Даже раздобыл подвенечное платье и фату для племянницы. Полупрозрачная белая ткань скрывала лицо девушки, пока они стояли у алтаря.

Жрец велел им держаться за руки, и Аршер сжимал в своей ладони тонкие девичьи пальцы. Они были холодны как лед, словно невеста уже больше мертва, чем жива.

Его будущая супруга дрожала, как высокая сухая трава на ветру. Зато когда пришел ее черед сказать «да», ее голос был тих, но тверд.

– Объявляю ваш брак законным перед лицом богини. Отныне вы – супруги! – закончил речь жрец после того, как кровь Аршера и кровь Эльвенг смешалась в ритуальной чаше.

После заключительных слов брачной церемонии в часовне повисла напряженная тишина. Все ждали. Аршер в том числе. Вот только ничего не происходило.

– Получилось? – первой не выдержала леди Бланшетта Ньюборд, мать будущей второй жены.

Явилась на свадьбу, чтобы лично убедиться – все прошло хорошо и ее кровиночке ничего не угрожает. Хоть дочь не привезла, на это ей такта хватило. Это было бы действительно странно – присутствие второй жены на свадьбе с первой.

– Лорд Аршер, – леди Ньюборд нетерпеливо переспросила, – подействовало?

Он качнул головой. Сомнения есть. Быть может, чтобы наверняка…

Аршер повернулся к теперь уже жене и откинул фату с ее лица. До чего бледная. Хоть сейчас в гроб клади. Если закроет глаза, легко сойдет за труп.

Его ладонь по-хозяйски легка на затылок девушки. А что, имеет право. Как-никак муж.

В планы Аршера не входило доводить дело до конца. Немощная моль, стоящая перед ним, была способна возбудить разве что некрофила, а он не из их числа. Ему нравятся женщины из плоти и крови. Здоровые, яркие, веселые.

Но иногда приходится чем-то жертвовать ради будущего. Например, поцеловать ту, что совершенно не привлекает.

– Мне придется тебя поцеловать, – произнес Аршер.

Про то, что он делает это без удовольствия, упоминать не стал. Им обоим необходимо потерпеть.

***

Некоторым жизнь то и дело преподносит приятные сюрпризы и подарки. Все у них складывается, во всем везет. Таких людей обычно называют «баловнями судьбы». Мне же судьба вечно сует под нос гадости.

Наверное, в прошлой жизни я крупно накосячила. Не переводила старушек через дорогу или не кормила бездомных котиков. И пусть теперь я паинька, карма – та еще стерва, от нее так легко не отмыться.

В тот день судьба одарила меня очередной пакостью. Не какой-нибудь мелочью вроде сломанного ногтя или просроченного молока в кофе. Нет, в этот раз она постаралась на славу. Выложилась, так сказать, по максимуму. Судьба меня убила….

Тем утром я катастрофически опаздывала из-за сломанного будильника. Между прочим, пятая поломка за месяц. Я меняла батарейки, купила два новых будильника и все без толку. Рядом со мной в принципе ничего долго не работает.

Я выбежала из дома, не позавтракав и толком не расчесавшись. Но как ни торопилась, маршрутка ушла прямо перед моим носом. Я ее преследовала, махала руками, кричала, но куда мне угнаться за общественным транспортом. А тут еще каблук сломался. Как же без него!

Дохромав до пустой остановки, я плюхнулась на лавку. Следующая маршрутка будет нескоро. А мне нельзя опаздывать! Я – учительница младших классов. В моем первом «Б» двадцать пять мальчишек и девчонок. Они не будут тихо сидеть в кабинете и ждать учительницу. Да они разнесут школу по кирпичикам еще до моего приезда.

Осень, начало учебного года, у меня испытательный срок в новой престижной школе… Для молодого специалиста это шанс показать себя, и я его только что провалила.

Говорят, есть невезучие люди. Ничего у них не ладится, все валится из рук, а рядом с ними вечно происходят катаклизмы. Так вот, я не просто невезучая, я – квинтэссенция неудачи, живой апокалипсис, девочка-стихийное бедствие. В общем, каких только прозвищ мне не давали за мою злополучную жизнь. Родители и те ласково называли «ходячим несчастьем».

Но в тот день я побила собственный рекорд неудач. На меня обрушился прямо-таки водопад несчастий. Еще и дождь пошел. Поливало так, будто у ангелов на небе разом прорвало все трубы.

Люди попрятались, и я сидела одна на остановке. Было темно и сыро, но вдруг сбоку от меня на лавке что-то блеснуло.

Я резко повернулась и застыла от удивления. Перо. Длинное, с мою руку. Нереально красивое – золотое с алыми всполохами, словно объятое пламенем. По форме похоже на павлинье.

Я представила одинокого павлина под дождем, теряющего перья. Стало так тоскливо. Хоть беги его спасай.

Не знаю, что на меня нашло, но я потянулась к перу. Желание потрогать его было нестерпимым. Оно зудело на кончиках пальцев. Никогда я ничего так не хотела, как этого.

В общем, я это сделала. Окончательно обнаглев, коснулась кончика пера.

– Ох! – это было как удар током.

Разряд прошел сквозь руку и достиг сердца, заставив его сбиться с ритма.

Обычно в таких ситуациях люди отдергивают руку. Это заложено в нас природой, инстинкт, спасающий жизни. Вот и мне следовало… но я не смогла. Пальцы как приклеились к перу.

Руку жгло, сердце оглушительно колотилось в районе горла. А тут еще перо начало светиться. Я будто посмотрела на солнце. Нестерпимо яркое, режущее глаза, отбирающее способность видеть, и не было ни единого шанса отвернуться.

Все вокруг затопило золотое свечение. На глаза навернулись слезы, и я часто заморгала, пытаясь вернуть зрение. Зато наконец смогла оторвать руку от пера. Тут же вскочила на ноги и застыла, вспомнив, что неподалеку дорога. Не хватало еще выбежать на проезжую часть, где меня собьет машина.

Секунда-другая полной дезориентации, а потом зрение начало потихоньку возвращаться. Яркий свет померк, и я разглядела перед собой смутный силуэт. Кажется, мужской. Не бывает таких высоких и широкоплечих женщин. Даже среди бодибилдеров.

Еще до того, как зрение окончательно прояснилось, я ощутила на своем затылке ладонь. Она держала мою голову твердо и властно. Мужчина стоял неприлично близко. А как же личное пространство?

Я попыталась отдалиться, недовольно буркнув:

– Отпустите.

А затем услышала те самые слова:

– Мне придется тебя поцеловать.

Что?! Не нравится мне начало этого разговора…

Глава 2. О смертельно опасных поцелуях

Что за манера – чуть что, сразу целоваться? Я, может, против! Особенно почему-то обидело слово «придется». Будто он себя в жертву приносит. Прямо Матросов, бросающийся грудью на амбразуру. Придется ему поцеловать, видите ли.

Так, стоп. Откуда мужчина вообще взялся на остановке? Только что я была здесь одна, если не считать странное перо.

Эти мысли пронеслись в голове за долю секунды, а потом незнакомец претворил свои слова в жизнь. Он все-таки это сделал… поцеловал меня.

Жесткие губы наглым образом впились в мои. Ладонь на затылке держала крепко, не вырваться. Мужчина был сильным. Я в его руках чувствовала себя хрупкой бабочкой, туго опутанной паутиной. Сколько ни трепыхайся, только сильнее увязаешь.

Горячий язык раздвинул мои губы, настойчиво проникая внутрь. Это уже ни в какие рамки не лезет! Незнакомец нагло таранил мой рот, а я могла лишь дергаться и что-то мычать в ответ. Вот только он игнорировал мои жалкие попытки противостояния.

Но я все равно, сжав кулаки, барабанила ими по груди незнакомца, куда доставала. В основном била по плечам и груди, ведь он был намного выше меня ростом. Ради поцелуя ему пришлось наклониться.

Мои удары ему были, что дробина слону. Он их даже не ощущал. Лишь теснее прижимал меня к себе и все усиливал напор. При этом целовал как-то… механически, что ли. Без огонька, а так, словно исполнял заученные упражнения, никакой вольной программы.

Но даже так я поплыла. Обжигающие губы, влажное вторжение, подчинение силе. Где-то на глубинном уровне мое тело откликалось на этот властный напор.

В тот момент, когда я окончательно утратила связь с реальностью, раздался зычный женский голос:

– Полагаю, этого достаточно.

Я вздрогнула и очнулась. Еще и потому, что мужчина, оставив мои губы в покое, разжал объятия. С ума сойти, я ведь даже имени его не знаю! С каких пор я страстно целуюсь с незнакомцами посреди улицы?

Кстати, об улице… Получив свободу, я осмотрелась. Увиденное озадачило и удивило. Каким-то образом я переместилась с остановки в часовню. Об этом говорил сводчатый потолок, алтарь и витражи.

Я была здесь не одна. Помимо любящего целоваться незнакомца насчитала еще десятерых. Тип в черном балахоне за алтарем. Вероятно, священник. Та самая наглая дама лет шестидесяти, что оборвала поцелуй. Толстяк, довольно потирающий руки, словно только что заключил сделку века. И еще пять странно одетых молодых мужчин и две девушки в не менее удивительных платьях.

Вообще с одеждой проблемы были у всех. Она не имела ничего общего с современной! Вот совсем. Бриджи, высокие сапоги и сюртуки у мужчин и длинные платья у женщин.

Вся сцена походила на бред сумасшедшего. Я будто угодила на съемочную площадку фантастического фильма. Вот только что-то не слышно криков «Камера! Мотор!».

Это все перо виновато. Наверняка потерявшая его птица была больна. Недаром у нее выпадают перья. Ну точно, бешенство! Сто раз говорили – не трогай что попало. Мало ли, какая там зараза.

Больной павлин, бегающий по городу и несущий людям бешенство и смерть – представить такое было сложно, но это самое разумное объяснение, какое есть. Одно хорошо – я пока не умерла, а просто брежу. Значит, есть надежда на спасение!

Наверняка прямо сейчас медики борются за мою жизнь. Надо только подождать, и все наладится.

Я вздохнула с облегчением. Всем странностям нашлись объяснения. И даже поцелуй вписывался в эту картину. Это просто моя чувственная фантазия. С кем не бывает. За кем-то в бреду маньяк с пилой гоняется, а ко мне мужчины с поцелуями пристают. Мой вариант хотя бы приятный.

Я присмотрелась к мужчине напротив. Сто процентов я его выдумала. Не бывает таких в жизни.

Удлиненный черный сюртук заострял внимание на широких плечах незнакомца, облегал мощный торс и всячески подчеркивал классическую мужскую фигуру – перевернутый треугольник. К фигуре прилагалась гордая осанка и красивое лицо – тонкие чувственные губы, скулы, о которые можно порезаться, а еще темные волосы до плеч и небрежная щетина. Одним словом, мужчина-из-грез. У кого-то есть воображаемые друзья, а у меня – воображаемый секс-символ.

Разве что глаза немного портили картину. Они, если честно, пугали. Бесконечно черные, без единого проблеска, так что радужку от зрачка не отличить. Но почему-то кажется, эта чернота лишь корка, под которой кроется что-то опасное, огненное, буйное. И если оно вырвется на свободу, всем несдобровать.

Мужчина-из-грез убрал руку с моего затылка и отступил на шаг. Хотя я была уже не против продолжения. Один раз в жизни бредим, почему не насладиться шоу до конца? И вообще, если уж начал приставать, так имей смелость идти до конца.

Но дальше все пошло не по сценарию из моей головы. Стены часовни вдруг содрогнулись. Витражи задребезжали. Пламя свечей разгорелось с невиданной силой, взмыв под самый потолок. Чувственная фантазия все-таки превратилась в кошмар.

Казалось, еще секунда – и купол часовни обрушится прямо нам на голову. Я едва могла стоять на ногах, так как пол ходил ходуном. Землетрясение! Что обычно делают в таких случаях? Как спасаются?

Надо встать в дверном проеме – пронеслась в голове инструкция голосом обжешника. Подняв длинную юбку повыше (когда только переоделась?!), я метнула к дверям часовни. Добежала за считанные мгновения и застыла в проходе, вцепившись пальцами в косяк.

Все, хватит с меня фантазий, наигралась. Пора бы и очнуться.

***

Все закончилось так же внезапно, как началось. Только что часовня прощалась с жизнью, и я вместе с ней, а потом – бац – и тишина. Стены стоят, свечи горят как обычно. Никакого адского пламени до потолка. Словно и не было ничего.

– Свершилось, – выдохнул мужчина-из-грез.

– Теперь проклятие действует, осталось только дождаться его исполнения, – обрадовалась дама в возрасте.

Хотя, как по мне, повод для радости был сомнительный. Мы только что едва не умерли!

После ее слов все разом посмотрели на меня. Я сглотнула ком в горле. Это что за намеки?

– А кто, простите, проклят? – уточнила я.

Мой голос прозвучал неожиданно робко и незнакомо. Не иначе причина в стрессе.

И что, мне кто-то ответил? А вот и нет! Им было уже не до меня. Не уверена, что мой вопрос вообще расслышали. Все были слишком заняты: с чем-то поздравляли мужчину-из-грез.

Знакомая до боли ситуация. Дети частенько так же ведут себя на уроках – не слушают учителя. Если уж я справлялась с двадцатью пятью первоклашками, то добиться внимания от десятка взрослых – не проблема.

– Всем молчать! – повысила я голос и из него сразу ушла робость. – Тишина в классе!

Упс, это я что-то не то ляпнула, зато все умолкли и уставились на меня. Получив внимание, я спросила:

– Что. Здесь. Происходит? – говорила четко, как со своими первоклашками.

– Свадьба, – ляпнул тот, что в черном балахоне.

Похоже, я перестаралась. Шокированные моим поведением люди потеряли дар речи. Так что ответа я и в этот раз не дождалась.

Зато ко мне подскочил толстяк, схватил пальцами-сосисками чуть повыше локтя и принялся успокаивать:

– Тише, девочка. Все хорошо.

Но эффект у его действий был обратный. Я лишь сильнее разволновалась. Все потому, что у меня закралось нехорошее подозрение – это вовсе не бред. Пальцы толстяка больно давили на кожу, но фантазия продолжалась. А как же – ущипни себя и очнешься? Не сработало!

А еще, пока бежала к дверям, отметила, что я в платье. Хотя выходила из дома в юбке-карандаше и белой блузке. Но и это не самое худшее. Платье подвенечное! Белое, с фатой, все как полагается. Немного странного кроя – длинная юбка расширяется к полу за счет вставок, руки и плечи открытые, зато горло обхватывает жесткий ворот-стойка. Но без сомнений, наряд свадебный.

Похоже, я только что вышла замуж. За того, целующегося.

Я смотрела на него во все глаза. Это мой муж. Мой. Муж. МОЙ! МУЖ! Ааааа!

Паника передавила горло тисками. Я начала задыхаться. Интересно, отек Квинке бывает на нервной почве или только от аллергии? Потому что у меня сейчас реально ощущение, будто меня душат.

Не знаю, чем бы это закончилось, не начни толстяк болтать:

– Ты молодец, девочка, не подвела. Уж теперь заживем. Его светлость кучу золотых за тебя заплатил. Хватит, чтобы выплатить все долги, и еще много останется. Я и твои сестры благодарны тебе.

При упоминании сестер я очнулась. Удушье резко прекратилось. Мои сестры тоже угодили в эту переделку? Надо срочно их найти! Вместе прорвемся.

Я и две мои младшие сестры – все, что осталось от дружной семьи Шестовых после гибели родителей. Когда их не стало, мне только исполнилось восемнадцать, и я оформила опеку на себя. Вырастила сестер сама. Сейчас они уже совершеннолетние, но мы все еще живем вместе.

– Где они? – выдохнула я сипло.

– Так вот же, – дядя кивнул на стоящих поодаль девушек.

Ничего общего с моими родными сестрами они не имели. Разочарование было таким сильным, что я не смогла подавить стон.

– Ничего, потерпи, недолго осталось, – толстяк истолковал его по-своему. – Своей жертвой ты спасаешь всю семью. Твоя смерть не будет напрасной, обещаю.

Я перевела на него ошалелый взгляд. А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее. О какой такой жертве речь? Я умирать точно не собираюсь. Слишком молода, не пожила еще толком.

Я собиралась возмутиться вслух. И даже открыла рот, но вместо членораздельных звуков из него вырвался надсадный кашель. Ощущение было, точно я сейчас выплюну легкие. Прямо под ноги толстяку.

Я все кашляла и кашляла и не могла остановиться. Вздохнуть глубоко и то было проблемой. Толстяк протянул мне платок. Я схватила его и прижала к губам.

Так, дышим поверхностно и редко. Никаких глубоких вдохов, они только провоцируют кашель. В конце концов, ценой неимоверных усилий мне удалось погасить приступ.

Я немного отдышалась и убрала платок от губ. А после замерла, глядя на белый шелк с алыми пятнами крови. Толстяк давал мне чистый платок. Значит, кровь на нем появилась… из меня.

Я кашляю кровью! Я больна! Вероятно, смертельно. Иначе с чего толстяк говорит со мной так, будто мне недолго осталось? Да и другие смотрят с таким выражением лиц, словно это не свадьба, а похороны, и они пришли попрощаться.

Ко мне подошел мужчина-из-грез. Протянул руку и коснулся запястья руки, в которой я держала платок.

Что бы он ни собирался сделать, у меня не было сил на сопротивление. После приступа кружилась голова и подкашивались ноги. Я ощущала вселенскую слабость. Еще немного – и рухну на мраморный пол часовни без сознания.

Мужчина-из-грез поймал мой взгляд в плен своего. На миг все прочее померкло, и я увидела, что была права – под черной радужкой в самом деле билось пламя. Его глаза были как застывшая лава, покрытая сверху коркой, но все еще горячая внутри. Но вот корка треснула, по радужке пошли алые всполохи. Пламя вырвалось наружу. Все больше и больше алого. Горячей, обжигающей магмы. Наблюдать за этим преображением было жутко и восхитительно одновременно.

Нет, все же больше жутко. В один миг мужчина-из-грез превратился в мужчину-из-кошмаров.

А потом он произнес:

– Делюсь силой добровольно.

Меня будто кипятком обварили в том месте, где его пальцы касались запястья. Но вместе с этим я ощутила прилив энергии. Боль в груди мигом отступила, а колени перестали дрожать.

Что бы он сейчас ни сделал, это положительно сказалось на моем самочувствии. Но я точно знала – болезнь он не вылечил, лишь дал небольшую отсрочку. Я чувствовала ее внутри себя – червоточину, пожирающую мои органы. Она никуда не делась.

– Зачем тратить на нее Дар? – изумилась дама в возрасте. – Ей все равно осталось недолго.

– Это мне решать, – бросил мужчина-из-кошмаров через плечо, а потом отпустил мою руку.

Его радужки снова заволокла чернота, и я усомнилась – а была ли лава, не померещилось ли мне?

– Я трачу свой Дар так, как сочту нужным, – добавил он.

Я даже глазом не моргнула при упоминании какого-то там Дара. Похоже, смиряюсь с происходящим. Оно и правильно. Чего зря истерить? Что случилось, то случилось. Теперь надо понять, как жить дальше.