Czytaj książkę: «Мираж хищного мира 1»
Глава 1 «Чужие»
Темнота. Тишина. Умиротворение. И больше нет ничего. Никого. Тьма как любящая мать, нежно обнимает своё единственное дитя.
– Спи…
Само «Я» растворяется. И «Ты» являешь собой пустоту, темноту – тьму. Тьму вязкую, бездонную, безвольную.
Солнечные зайчики скользнули по поверхности, скользнули, как сваркой резанув бездонную черноту. Нет…
Тьма недовольно зашипела.
Солнечные зайчики образовали водоворот и скользнули в глубину, то погружаясь, то стремительно уносясь ввысь. Играют. Раздражают. Манят: «с нами, с нами, догоняй, быстрей…». Нет…
Звуки… Через толстый слой, вязкой темноты, пробилось журчанье. Журчит. Журчит где-то рядом. Совсем рядом?! Вода?!
Запахи… Раздражают своей приторностью и влекут. Нет…
Однотонность быстро начинает надоедать. Раздражение отступает, уступая место упрямому любопытству. Вынырнуть?! Да… туда.
Ресницы вздрогнули, вспорхнули, и яркий луч сверкнул, отразившись искрой, словно в зеркале, в золотистых глаз.
Всё будет хорошо!
Ветер всё сильнее раскачивал ящик, подвешенный на отвесной скале. Через щель в нём, затянутую морозным инеем, даже через пелену атмосферной пыли Хищной планеты, поднятую сильными порывами. Удивительно, но верно, попадал свет далёкой звезды – Солнца. Существо, заточённое в тесном пространстве, притаилось, вслушиваясь в ощущения, почти остановив своё дыхание – сердце. Наступал новый день. Оно жадно собирало остатки изморози, выцарапывая её с досок окровавленными руками и, тянув в рот, увлажняя потрескавшиеся губы.
Некоторое время назад, где-то на Земле, старенький внедорожник, не выдержав лесной дороги, сдалась: в радиаторе закипела вода.
– Там родник, – показала девочка отцу в сторону болотистой местности.
Мужчина недовольно побурчал себе под нос что-то о жизни, потом достал из багажника железное ведро и протянул его дочери со словами, чтобы он её слышал. Так что бежала она по осеннему лесу, громко напевая весёлую детскую песенку: от улыбки радостно кругом. Улыбнулся и отец, мысленно перекрестив "шуструю стрекозу", которой вот-вот исполнится одиннадцать лет – открыл паривший капот. Дочь скрылась в зарослях высокого папоротника, с лёгкостью пробежав над болотной жижей по поваленным стволам деревьев. Мужчина поднял головы, вслушиваясь…
Старше средних лет он годился девочке скорее в дедушки. Не знавшие их, чужие люди, так и говорили: "Какая хорошенькая у вас внучка, и умница, и красавица, и на вас похожа".
Конечно, похожа! Почти половину своей жизни он проработал егерем в заповеднике. Почти. А вот другая сторона его жизни была известна лишь единицам.
Девочка добежала до родника и остановилась, с наслаждением вздохнув полной грудью, впитывая терпкий аромат хвои, прелой листвы, сырости. Сияющие глаза и улыбка её принадлежали этому миру. Хотелось раскинуть руки и обнять весь мир. В лесу ей было хорошо, спокойно! Она чувствовала природу – жизнь. Обычно ничто не давило в таких безлюдных местах на голову, не причиняло боль в грудной клетке. Но почему-то не сегодня. Что-то назойливо тревожило её беспокойное сердце. Отмахнулась она от своих ощущений. От неестественной тишины вокруг.
И отец вот уже сутки какой-то угрюмый, задумчивый. Дочь заметила состояние родного человека и пыталась отвлечь его пустыми разговорами и весёлыми песнями от навалившихся переживаний. Несколько дней в их области бушевали лесные пожары, а вчера, пожары не просто добрались до их границ, на их глазах сгорела почти целая деревня, без жертв не обошлось.
Существо осмотрелось, насколько позволяла щель. Никого! Ни зверя, ни человека. Хотя и те и другие имеются в наличие. И тех и других можно с лёгкостью называть хищниками. Маленькое сердце с невероятной силой колотилось в хрупком теле.
Доски поддавались плохо, но поддавались. Щепочка за щепочкой, обломанными когтями и маленьким складным ножичком, существо стремилось выбраться из своей тесной клетки. Туда, но на свободу ли?
Резкий порыв ветра волной прошелся по макушкам деревьев. Девочка прислушалась, улыбнувшись клочку неба над головой, улыбнувшись себе, своим страхам. На мгновение, воображение обрисовало дракона, запутавшегося крыльями в макушках высоких сосен. Сухие сучья с треском летели вниз, падали в папоротник.
В воду упало несколько капель крови. Но отражение в прозрачной воде мило улыбнулось, наблюдая, как растворяется в ней алый цвет. Зажав нос, девочка машинально зачерпнула полное ведро и побежала к машине. Такие неприятности с кровью из носа у неё случались редко, но случались, так что она их не боялась. Куда хуже, когда такое происходило в музыкальной школе или на занятиях лёгкой атлетикой, в которых она занималась вот уже три года.
Вся её жизнь – строгий график между занятиями в трёх школах: средней образовательной, музыкальной и спортивной. Сначала было трудно, но привыкла, втянулась, и уже не представляла себе другой жизни.
Отец всё реже брал её с собой не только в дальние поездки, но и в простые объезды территорий, даже на выходных оставлял её одну в большом доме и уезжал, что воспринималось с сожалением и пониманием.
Возвращалась девочка с водой тем же путём, но без песни, не обращая внимания на тяжесть. Забыла! А заметив чужих людей, насторожилась, замедлила ход, рассматривая происходящее у машины.
Отец разговаривал с двумя мужчинами. И что-то было ни так во всём происходящем, в отце. Интуиция подсказывала, что это не грибники и не охотники. ДРУГИЕ! Чужие?! Повышенный тон разговора скорее почувствовала и притаилась.
Всё остальное произошло быстро – очень быстро. Тот, кто попытался взять отца за плечо упал на землю без чувств, и второму егерь не по зубам. Дочь даже не сомневалась. Отец для неё идеал! Она не раз была свидетелем, как растаскивал он поваленные в лесу деревья, расчищая дорогу, словно огромный медведь. А по утрам, когда она была совсем маленькой, он брал её себе на плечи и бегал по лесным дорогам, которые шли прямо к их дому, расположенному на краю небольшого города. А потом и она подросла, и город захватил часть любимой лесопосадки.
И всё бы ничего, отец справился, но к их машине, в вразвалочку, подходили ещё двое крепких молодых мужчин в чёрной одежде. До неё донеслись обрывки речи. «Убрать!» Как они не заметили ребёнка? Железное ведро разбилось на голове одного из подходивших. Брызги воды, вперемешку с кровью, фейерверком разлетелись от недруга…
Она сама не заметила, как так оказалась за спиной одного из тех мужчин. А уже, когда всё случилось. Испугалась. И больше ничего не могла сделать. Появление пятого человека, она пропустила. Мгновение позволило ей поймать взгляд отца. И она не сразу поняла ту боль, которая отразилась в них. Он даже не успел выкрикнуть ей – беги. Налетевший порыв ветра с болью вырвал из неё сознание и погрузил в темноту.
Отшлифованную ветрами ржавую скалу огибала почти чёрная лоза. Раскачавшись, существо дотянулось до плода на нём, похожего на подсохший финик. Сморщенный, красный. Нет! Скорее рубиновый. Плод съедобен, но вот его шкурка ядовита, если, конечно, неправильно обработать. Он так сказал, тот, кто оставил её здесь умирать. Но её было всё равно. Ей просто хотелось перебить вкус "чужой" крови во рту, хотя, почему чужой?
Сознание ей плыло, выхватывая из памяти маленькой жизни, воспоминания. Только радость (думала она) окружает её. Только забота отца. Ведь сколько помнила она себя, они жили вдвоём. Не родным отцом, она это знала. И когда была маленькой, если он и уезжал по делам, то оставлял её своим хорошим знакомым, в одной ближайшей деревне, пожилым людям, заменившим ей дедушку и бабушку. И звала она их соответственно. И старики относились к ней, как к своей родной внучке. И такое отношение устраивало всех. О том, кто её настоящие родители, папа Саша обещал рассказать. Конечно, чуть позже. Но как всегда…
Очнулась девочка, но не шевельнулась, чтобы не получить очередной удар от стоявшего рядом надзирателя. То, что рядом с ней кто-то есть, чувствовала каким-то шестым чувством. Ударов она уже не боялась, она их уже не чувствовала, не чувствовала боли. Просто, не хотелось, снова потерять сознание. Под ней находилась голая земля. Сухая! И это был не лес. Ангар? Она не могла понять, где такое может находиться? Оружия нет, палки поблизости тоже нет. Да и что она может сделать против крепких мужчин? Сжала она кулак, пытаясь зачерпнуть в горсть сухой земли, да под ней оказалась лужа собственной крови, уже застывшая сгустками. Пытаясь понять, что происходит? Попыталась сосредоточиться, собрав волю, чувства. Ангар оказался не просто большим, огромным. Смогла она осмотреться, со своего лежачего в позе эмбриона положения. Ведь где-то поблизости враги. И… папа…
В поле зрения попали восемь человек. Один действительно стоял рядом с ней, но всё его внимание было направленно на происходящее чуть дальше. Странные люди, все какие-то не такие, все в чёрных одеждах, а некоторые с копьями. Мозг вспыхнул мгновенной радостью, она узнала в толпе знакомого человека. Безликий бог! Но это, конечно кличка, которой она его наградила при знакомстве. Мгновенная радость так же быстро сменилась паникой. Это он причина случившегося! Почему-то во всём происходящем захотелось обвинить именно его. Он!
Ярость вспыхнула в ней ярким пламенем, опалив невидимые путы, сдерживающие до этого источник. Сверкавшие солнечным цветом глаза заволокла проснувшаяся тьма, выглянув через детское тело в МИР живых.
Не помня себя, девочка беспрепятственно преодолела расстояние, примерно в пол сотню метров и, прокусив острыми зубами знакомому человеку руку, выхватила у него из-за пояса тяжёлый охотничий нож. Странный нож с красивым чёрным лезвием. Но чёрный металл с резным кровавым узором приворожил чёрный обезумевший взгляд. Языки пламени на лезвии воспламенились тёплым призрачным светом и потянулись к нежной руке ребёнка. Нож излучал её, или что-то, заключённое в этом остом предмете приглядывалось к ней. Сознание полностью вернулось к девочке, и она почувствовала, словно неведомый и невиданный грозный зверь, принюхивается к ней.
«Опасность», взвыла интуиция. Девочка успела сгруппироваться прежде чем плотный порыв того же «ветра», что и в лесу, отбросил её в сторону (ветром сдуло), подкинуло её высоко над головами присутствующих.
Странно?! А ведь пока летела, страха больше не было. Совсем! Как будто и не с ней всё это происходит. Пока девочка летела, успела осмотреться. Чужих с «Безликим Богом», и вправду, оказалось восемь человек. Если считать лежавший с разбитой головой труп в чёрной одежде. Самый высокий и мощный из врагов держал её отца, приколов копьём к деревянной стене ангара. И копьё, как успела она рассмотреть, странное, чёрное, в кровавых разводах. Успела даже подумать о странности чужаков, о странности их оружия. Но сознание переключилось на нового врага. В полёте, девочка сумела изловчиться и запустить в обидчика отца добытым чёрным ножом. Хотя расстояние между ними было приличное, и бросок недостаточно сильный, но нож долетел, легонько чиркнув того по чёрной прилегающей броне.
Ей казалось, что прошла целая вечность. Мозг дал команду сгруппироваться при приземлении. Но удара об поверхность земли не случилось. Приземлилась она в руки к Безликому. Он поймал и поставил её на ноги. Убедившись, что она уверенно стоит. А какой у него был спокойный вид? Почему-то врезалась ей в память его улыбка – успокаивающая, добрая, родная. «А безликая кличка ему совсем не идёт». И кто на самом деле этот мужчина ей, подсказало давно забытое прошлое. Отец! Её биологический отец!
– Зачем? – задала она ему единственный вопрос. Только, за этим вопросом её взгляд потребовал несколько десятков ответов.
Отвечать малышке, естественно, никто не собирался. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Сама должна понять. Ведь интуиция говорила, что рядом с родным отцом ей ничего не угрожает.
Безликий радовался, ликовал. Его дочь – блуждающая, скользящая тень, как и он. Невероятно?! И удивительно, как он этого не заметил раньше, когда она была маленькой. Звериные чувства должны же были почувствовать соперника?! И глаза… их надо было ещё найти на заплывшем от ссадин лице.
Безликий, заботливо убрав с лица ребёнка, прилипшие кровавые пряди волос, погладил свою кровиночку по пострадавшей голове. Осматривая лицо: разодранная кровавая полоса тянулась по лбу к виску. Скальп немного содран. Один глаз заплыл полностью, во втором, блуждала тьма. Щёку раздуло от гематомы.
Внутри у мужчины всё кипело. Он дал пустяковое задание. Всего лишь сходить за маленькой девочкой. Первая группа должна была забрать и увести малышку. Вторая – убрать егеря, за заслуги, так и быть, быстро. А тут, мало того, что ребёнок всё увидел, ещё и урон нанесли, и так глупо потеряли одного. Кто-то должен понести наказание.
Безликий – высокий худощавый мужчина со строгими немного угловатыми чертами лица – хищными. И глубоко посаженными ледяными глазами, достал из-за пояса ещё один небольшой нож и провёл остриём по вспухшему лицу дочери, выпуская уже начавшую запекаться кровь. Настырная и упрямая девочка даже не вздрогнула. Что как положительным качеством отметилось у мужчины. А в глазах девочки ещё вчера он наблюдал мерцающий весёлый огонь. Словно, звёзды резвились в самой её душе. Тогда они были светлее, или светло-карие с золотым отливом, или тигриные с крапинками рыжего огня. Теперь же они, то, что он видел, больше напоминало чёрную тучу под длинными, застывшими бархатными ресницами. А внешностью она напоминала ему, давно погибшую её маму – красивой была девушка.
Девочка дёрнулась в его руках, вырвалась и бросилась к приёмному отцу, выкрикнув: папа. Бросилась она, почувствовав, что единственный, действительно родной человек в этом мире, покидает его, покидает её.
Да?! Безликий не ошибся, его дочь так же видит тонкую материю миров. На мгновение, ему показалось, что у него сжалось сердце. Давно его так не злили, а может это не злость?
Великан! Присутствующие мужчины были как на подбор, все около двух метров, а то и выше. Но тот, что держал приколотым её отца, был ещё на целую голову выше самого высокого из компании черных. Бронированный тип вырвал своё копьё из хрипящего тела и, больше не смотря на свою жертву, пошёл за хозяином, который направился на выход, раздавая указания. А по пути он поймал на мгновенье взгляд той самой выглядывающей из детских глаз Тьмы. Взгляд, горящий звериной злобой, горящий ярким пламенем и голодом. И она, «поймала» его взгляд. Запомнила! А судьба запечатлела их души, связала.
– Папа… – дотронулся ребёнок до мёртвого тела и притих.
Пошатнулся мир под ногами и, крошась на мелкие кусочки, начал рассыпаться, исчезать в пустоте – во ТЬМЕ. Её взгляд провалился в темноту.
– В ящик её, и посылкой домой, – дал последнее распоряжение Безликий.
Глава 2 «Зверёныш»
Надвигалась ночь. Существо проводило взглядом солнце – белый диск целый день просматривался через пелену пыли, подымаемую ветрами под самое небо. Чёрная пасть далёких гор поглотила последний его луч. После чего стемнело так быстро, так стремительно, но непроглядная тьма оказалась осязаема: леденящими кровь криками, сверкающими в темноте глазами…
Только не стихающий ветер гудел, шумел, переворачивал мелкие камни, волоча их по земле, и с силой бросал деревянный ящик о скалу. Мир требовал разбить «клетку» и выпустить на свободу его дитя.
Существо чувствовало, что за ней наблюдают. Она чувствовала движение в темноте. Чувствовала, как внюхиваются разного рода зверьё в манящий запах её крови. Понимала – надо торопиться…
Доска поддалась, отогнулась, позволив разогнуть затёкшие ноги. Но щель всё равно оказалась мала, чтобы выбраться целиком.
Девочку грубо бросили в маленький ящик, где она поместилась, поджав ноги. Тот, кто заколачивал крышку, пытался забить гвозди ей в голову…
Злится, понимала она, «чужого», всё глубже погружаясь в расплывающуюся вязкую тьму. Это он ударил её ногой в лесу, намеренно бил в голову, втаптывая в сырую землю. Гематома, что разрезал Безликий, тоже его рук дело. Она знала его раньше. Вспомнила, кто он – БРАТ. Пусть только по отцу, но её брат.
Казалось, она была далеко от всего, что происходит снаружи её тесного мира. Только понимание того, что произошло в тот злополучный день, когда её нашли кровные родственники, пришло гораздо позже.
Гораздо позже узнала она, как поступает «Безликий охотник» – её родной отец, со своими детьми, не справившимися с его поручениями, а значит, не достойными его милости…
Погружённая в себя она не видела, как тут же в ангаре были казнены и закопаны ещё три её брата.
Сквозь гул ветра послышался визг, писк и звуки близкой борьбы, что заставило её насторожиться и вжаться в единственное укрытие, в свой ящик. Тишина наступила так же мгновенно. Прямо под ней, сквозь подвывающий ветер, послышалась тяжёлая поступь и приглушённое частое дыхание.
Эта ночь показалась долгой. Тихо-тихо сидела она, крепко сжимая в руках выломанную доску с гвоздём. Слушая близкий хрип раненного зверя, залёгшего где-то под скалой, который, если захочет, проголодавшись, без труда выцарапает её из темницы.
К утру опять начало холодать, температура опускалась резко. Значит, поняла она из собственного наблюдения, скоро рассвет. Выдохнула затворница пары тёплого дыхания и, слегка оттолкнувшись доской от скалы, осмотрелась.
Девочка попала домой, как и сказал Безликий бог. Вернее, попала совершенно в другое место, но всё-таки ДОМОЙ. Девочка слышала грохот разгружающих и сгружающих предметов, ящиков, скрежет железа. Слышала, как брат, узнав, что кто-то летит к хищникам, вызвался, а скорее напросился полететь с ними, сказав, что у него посылка для них, мол, сам отец приказал ему её отправить.
Охотники? Хищники? Не по назначению использовались эти названия, но кто они?
Всю дорогу брат рассказывал, что ждёт её, нет-нет нанося по ящику удар за ударом. Он рассказывал, предвкушая её близкую смерть, рассказывал, надеясь, что она всё же увидит солнце своего хищного мира – Хищной планеты, откуда родом её родительница.
И спасибо, дорога оказалась не такой долгой, чтобы от истощения и жажды умереть в заточении. Может, четыре, может шесть дней. Она потерялась во времени. Жуткие перегрузки, рёв и гул двигателей оглушал, а брат день за днём приходил и постукивал ногой по ящику, спрашивая, не подохла ли «любимая» сестрёнка, да рассказывал, что ждёт её. Может, он врал ей, но в последствие, она выживала, опираясь на его рассказы, смутно припоминая всё сказанное им.
– Отец тебе больше не поможет! – злобно шептал брат. (Девочка чувствовала, как на его лице появлялась жестокая усмешка). – Может, он и безликий повелитель мира, но здесь и сейчас всё решаю я…
Безмолвной куклой лежала девочка в ящике. Лежала, но это не было шоком. Нет! «Не дождётесь!» Она вспомнила кое-что, огромное помещение, светлое настолько, что казалось, свет исходит отовсюду и отражался от всего. Она маленьким ребёнком, только, только освоившим вертикальное передвижение, бегала по огромному помещению, а за ней, играя в догонялки, бежал ОН – её брат, что сейчас с таким наслаждением обрекает её на смерть.
Глаза, привыкшие к ночной тьме, рассмотрели отлёживающегося неподалёку зверя. Вар – дикий пёс Хищной планеты. Полегчало, его она не боялась, умный и опасный хищник убивает только ради еды. Есть предположение, что у этих зверей есть зачаток разума. И как чувствовала она, в данный момент, пса меньше всего интересовала еда – ранен зверь. Странно, но сознание вырвало из потухших уголков памяти другой образ пса, что-то подобное она когда-то видела ещё раньше, чем научилась ходить. Да?! Зверь больше напоминал медведя, чем пса, но с лысой бронированной головой и лысым, крысиным хвостом. Он лежал и смотрел прямо на неё, и от этого взгляда деться было ей некуда. Несколько раз пробурчал пёс, обращаясь именно к ней. И совсем без агрессии, что удивило. Насколько она знала, этих псов местное население приручает и ходит с ними на охоту, они же охраняют их дома, как на Земле собаки, выполняют охранную функцию. В глубине души ей захотелось, чтобы пес был чей-нибудь, чтобы пришёл его хозяин и приласкал, защитил и подлечил зверя. Чтобы он был кому-нибудь нужен, чтобы она была нужна…
Шикнула в ответ из ящика тьма, обращаясь к дикому псу. Зверь приподнял морду, внюхался и недовольно фыркнув, решил удалиться. Недалеко, правда, он ушёл. Она видела, как насторожившись и немного прижавшись к земле, отступил он к только что покинутому месту. Вернулся пёс и опять посмотрел на подвешенный ящик. Что-то фыркнул, как показалось, опять обращаясь к ней, словно подзывая её к себе. И она бы подошла, если бы не злополучная деревянная «клетка».
Оказалось, что пёс учуял мелких ящер подобных хищников, бегающих на задних лапах. И в таким вертикальном положении достигающие до полуметра, вроде мелкие, но имели пасть, полную острых зубов. Спрятаться от злобной мелочи не получилось. Те, скорее всего, учуяли кровь, или чуть не насквозь пропитавшую ящик, или с раненого пса, и прямиком двигались в их сторону. Окружая. Пёс приготовился к обороне, прикрыв тыл скалой.
А в мире светало. Порывистый ветер разорвал пелену смога, позволив рассмотреть солнечный свет наплывающий волной, но стало не до красоты, не до восхищения переливающимся всеми цветами радуги небом. Показались они – ящерки с пираньями пастями. Но на милых зверушек земли они походили частично. Рогатые, шипастые, с длинными когтями, как у вампиров из фильмов ужаса. Ужас! Они в массе своей прижимались к песчаной почве, подкрадываясь среди двигающихся в порыве ветра камешках и песке. Мелькали в облаке пыли, показываясь лишь на краткий миг, в момент стремительного броска. Их броские движения даже взгляд не всегда улавливал, и рассмотреть откуда налетит опасность, совсем не представлялось возможность. Твари – часть бушующего ветра, часть хищного мира – идеальные охотники.
Наступил в мире новый день. Начиналась для кого-то в нём новая жизнь. Новая! Всё будет хорошо?! Прошлое остаётся в прошлом. Настоящее заставляет действовать. А будущее?..
Сама себя упрекнула девочка из ящика за своё долгое бездействие, фыркнула сама на себя, на свою беспомощность. Не хотелось умирать вот так, скованной в тесном пространстве.
Зубастая стайка набросилась на раненого зверя. Если бы не его толстая шкура, то твари своими острыми пастями сожрали бы его живьём. Мелочь чувствовала слабость, иначе бы даже не пыталась ни в каком количестве подступить к нему. Били они в открытые раны мощного зверя, вырывали куски. И, может быть, со временем, он бы отбился, но слишком иного было мелочи.
– Кутя, пёсик, ко мне, место, – посочувствовав ему, она позвала пса.
Отсиживаться в её положении, прятаться, уже было бесполезно: её учуяли, заметили. Зубастая мелочь уже обследовала подступы к скале, чтобы взобраться. Теперь и её жизнь висела на волоске. (На тонком тросе).
Пытаясь хоть немного отвлечь от пиршества ящеров, она застучала, забила по скале своей палкой.
– Твари прожорливые, – вырвалась у неё ругань и гортанное рычание, – сюда давай, сюда… место… – указала псу, постукиванием, на развилку чуть выше ящика.
До развилки она дотягивалась и раньше, набирая оттуда куски сухой грязи вперемешку со звериной шерстью и мелкими остатками растительности. И в самый холод закрывала им щель в ящике.
Как не странно, зверь понял, послушался её. Несколько рывков, и он оказался в расщелине. Пытавшихся взобраться следом за ним ящеров девочка сбивала, как могла. Сбивала, помогая зверю отбиваться: где палкой, где ногой, где своим ящиком. Конечно, опасаясь самой попасть под раздачу мощных пёсьих лап.
Солнце медленно катилось к полудню, а многочисленной мелкой стаи хоть бы что. Их тушки в несколько слоёв укрыли почву под скалой. Казалось, инстинкт самосохранения должен работать, а нет! Игнорируя убитых и раненых сородичей, нападали они всё яростней. И в какой-то момент девочке начало казаться, что зубастой мелочи становится только больше и больше.
Скорость и реакция обороняющихся желала лучшего – они выдыхались. Зубастики нет-нет доставали своими пастями скрывающуюся «зверюшку», даже через узкую щель, прилично расцарапав ей руки и особенно ноги. Одного гада девочка так пристукнула, что он повис замертво, глубоко вонзив острые зубы в её нежное колено.
Она даже не сразу поняла, что случилось. Но в какой-то момент, мелочь растворились в пыльном облаке. Исчезло. Всё?! Выдохнула девочка. Обтирая капли с лица окровавленной рукой. Но просидев в замешательстве, лишь минут десять, переведя дух, решила как можно быстрее выбраться: очень не хотелось издохнуть в ящике, истечь кровью. Воображение уже обрисовало ей её судьбу, в которой она так и останется навечно в заточении. Вообразила, как её косточки будут побрякивать в деревянном «гробу», стукаясь об скалу, своеобразная «погремушка». Хотелось свободы и не важно, долго ли удастся прожить там – снаружи.
Она даже не подумала, что могло спугнуть настырных ящерок или кто?! Пёс нагрёб чёрные листья, чудом застрявшие в расщелине и, выкатавшись в них, улёгся отдышаться, положив массивную голову на скрещенные передние когтистые лапы, всем своим видом показывая, что опасность миновала. Страх отступил, и вернулось детское любопытство, с интересом посмотрела она на могучего зверя.
Вар – дикий пёс, один из самых опаснейших хищников Хищного мира, в широкой плечистой холке чуть больше метра. Если бы ни его массивность, он чем-то бы напомнил медведя, только с поджарым брюхом. Огромные мясисто-мускулистые передние лапы не шли в сравнениях ни с одним зверем. Бронированная голова крепилась к короткой массивной шее и почти всегда находилась ниже холки. Скорее, чтобы вот такие мелкие хищники не вгрызлись в мягкую шкуру. Приплюснутая, широкая пасть смотрелась совсем ни злобно, конечно, если он не зевал и не скалился. Пёс пытался отдышаться, его ноздри нервно подёргивались, со свистом открываясь и закрываясь, как у морского котика. Да, морда его тоже вся израненная и окровавленная, смотрелась на данный момент жутко. Но прирученных псов от диких отличала одна черта. Хозяева выжигали на своих приручённых питомцах особые знаки в области лба. И у этого что-то было, но когда-то давно, и после боевых шрамов знак принадлежности никто не обновлял.
– Привет, Кутя! – поздоровалось девочка со зверем, протянув к нему окровавленную руку. Вот, сколько учил папа, что нельзя так делать. Нельзя трогать, нельзя руки протягивать ни к дикому зверю, ни к чужому домашнему. Нет же!
Пёс пошевелил своими короткими ушами. Густая, длинная шерсть, лишь на холке время от времени ощетинивалась, как у дикобраза, и сходила на нет, к концу тела, так что необычно и нелепо смотрелся короткий лысый хвост.
Шрамов на теле и голове пса – не сосчитать. А после этого сражения с ящерками ещё прибавится.
Где и что болит у неё, девочка даже не думала. Огнём горело всё тело. Горела рана на ноге, где так и висела не мёртвая, а оглушённая сухопутная пиранья. Не без усилий, сжав свои зубы, она разжала челюсти гаду.
– Мне бы такую… – с завистью, оценила она ряд острых зубов ящерки.
Ящерка шевельнулась, и нисколько не думая, девчонка перегрызла ей хребет, высосав кровь. Воды ей взять неоткуда, а она уже несколько дней без неё. Лишь шоколадка спасала, припрятанная в кармане. Покусанную тушку, оставив себе голову, она кинула псу. Тот мгновенно проглотил её. А как приятен, оказался хруст костей обидчика в пасти пса, как приятно звук врезался вслух.
Работа пошла быстрее, ещё как быстрее. Острые зубы ящерки работали как пила по дереву. Ещё одна доска поддалась…
Она точно не знала, сколько дней провела в заточении. Но не думала, что больше восьми: раны на ней, медленно, но затягивались. Первые, полученные в лесу.
До свободы ей остался один шаг. И в открывшуюся «дверь», просматривалась не радостная перспектива. Ветер с силой ударил в лицо, так, что чуть ни подавилась она самим воздухом и мелкими частицами пыли и песка в нём. Но, тем не менее, сильного беспокойства по поводу дыхания не возникло, мозг подсказывал, что кислорода на этой Хищной планете для неё хватает. А может, организм уже успел приспособиться к новым условиям? Адаптироваться?
Цепляясь, выкарабкалось из ящика. До земли метра три, и чтобы не упасть, она подтянулась к развилке с хищником, уцепившись за лозу – повисла на скале. Дальше деваться было некуда, или падать вниз, на острые тушки костлявых пустынных ящерок, или к псу под хвост. Она выбрала пса. Завалилась к нему под бочок, стараясь не коснуться его травм, чтобы не причинить ещё большей боли. Пёс повернул к ней морду, замершей в одной лежащей позе, обнюхал свалившееся под ноги недоразумение, фыркнул словно кот.
– Так ты не Кутя, а Мурзик? – и, как котёнка, осторожно, чтобы её движение не было воспринято за атаку, почесала могучего зверя за ушком. – Мы с тобой одной крови! Ты и я!
Не было в ней страха к этому могучему дикому хищнику. К зверю не было! Она чувствовала, что он не испытывает к ней агрессии, не рычит и не ощетинивается на её прикосновения. Словно домашний. Или, правда, домашний?
Покрутившись, она оторвала от имеющейся лозы мягкую кору, которая, как оказалась, имеет свойства пластыря. Внутренняя её сторона липкая и клейкая. То, что надо! Сама обмоталась ими, скрыв открытые раны, так и своему случайному защитнику, который стойко вытерпел подобную процедуру.
Возня у одинокой скалы привлекла другого рода хищника. Ярого – местного, если так можно выразиться аборигена, закованного в плотную амуницию и шлем. Он со своим ручным псом проходил мимо. Заинтересовавшись происходящим, они подошли как раз в разгар пиршества. Немного понаблюдал за ситуацией и, издав свист, спугнул он тварей. Ушёл бы. Но ему просто стало любопытно: что за зверушка в ящике. И чей пёс настырно, жертвенно стоял на его страже – охранял. Попытка рассмотреть клеймо ни к чему не привели. Даже дополнительное электронное видение, встроенное в шлем, как и датчики, молчали. Время шло, а хозяин не появился. Никто, не ответил на призыв, на рык, на свист, что говорило о том, что его поблизости нет. Но когда из ящика что-то показалось, он решил подойти ближе, немного опасаясь за своего молодого пса. Так как его раненный сородич, оставленный хозяином, может воспринять его как соперника. А ведь думал он, что в подвешенном ящике что-то ценное. А там…
Дикий пёс резко привстал, поджав уши, оскалился. Неловко поднимаясь на трясущиеся лапы, он задел сидевшую под его боком девочку и та, соскользнув, все же мягко приземлилась на лежавшие тушки.
