Czytaj książkę: «Ажнабия. Записки иностранки»

© Ольга Аль Каттан, 2022

ISBN 978-5-0055-9973-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

Что вы хотите знать о Востоке?

Очередные шаблоны? О том, что в странах загадочного Магриба и Ближнего Востока живут недочеловеки. И пара-тройка сотен обезглавленных арабов – это небольшая потеря для цивилизованного общества.

Что гаремы в этом странном мире растут как на дрожжах, а все белые женщины сразу попадают в рабство, лишь только перейдут границу Восток-Запад.

Что ислам – это понятие ужаса и страха…

Знания рождают великие печали. А также вопросы и ожидания, которые, увы, не оправдываются.

Что такое Восток сейчас? Это война и мир. Смерть и жизнь. Сказки старых дервишей и сводки с Сирийских фронтов. Повседневность и традиции. Быт и бытие. Мало кто помнит, что Восток – это зарождение мира, дыхание вечности, святая земля по которой ходил Христос и многие святые. И конечно, Восток – это ислам.

Расскажи мне об исламе…

Если заря окрашивает город розовой дымкой, звонят колокола и несется из мечети утренний азан, значит, день родился. Благословенный день на святой библейской земле.

Ближний Восток. Далёкий и близкий. Непонятный и пугающий. Чужой.

Ближний Восток – земля, по которой бродил Христос, место живой истории. Сегодня эта земля умыта кровью и слезами. И время нельзя повернуть вспять.

Тёплая ближневосточная зима. Гроздья апельсинов ломают старые ветви деревьев, розовое небо увязло в пуховых снежных облаках. Мир. Покой и тишина. Утренний кофе и кальян. Тишину разрезают шумные звуки жизни. Спешат по делам автомобили. Открываются пекарни, кафе и магазины. Хозяйки накрывают на стол.

ИншАлла¹, грядёт день в молитвах.

День в трудах. День в радости

Ещё один. Что он нам готовит? Никто не знает, что ждёт за поворотом. Может быть, сама судьба…

Сегодняшний день на Ближнем Востоке покрыт черной тенью ДАИШ² (ДАЭШ), или ИГИЛ³.

ДАИШ – это аббревиатура арабского названия – ад-Даулят аль-Исламийя фи-ль-Ирак ва-ш-Шам, что переводится как Исламское государство Ирака и Шама (Леванта).

Аббревиатура всего на одну букву отличается от слова (даэс), означающего кого-то или что-то, что разрушает (подавляет).

Мусульмане в который раз мучительно объясняют, что ДАИШ (ИГИЛ) к исламу не имеет никакого отношения. Это не исламское государство, а иблисское.

Иблис – имя дьявола. Он захватил умы и души людей. Он сыплет в их глаза песок ненависти, разжигает чёрный огонь и учит только одному – убивать, убивать, убивать, принося ему бесчисленные кровавые жертвы.

Расскажи мне об исламе, девочка. Как красиво ты прячешь в платок свои волосы. Как доверчиво смотришь в глаза наставнику. Слушаешь и ждёшь чуда. И веришь, веришь, веришь. Всему. Ты так хочешь наполнить свою жизнь смыслом. Ведь кругом несправедливость, и никто не понимает… даже мама. И никто не замечает…

А что ты сегодня сделала для Аллаха?

Само слово «ислам» переводится как «предание себя Богу», «покорность», «подчинение» (законам Аллаха). В арабском языке слово «ислам» образовано от глагола, который означает «быть благополучным», «спасаться», «сохраняться», «быть свободным».

Исторически ислам возник в VII веке в проповедях Мухаммеда, который является пророком для мусульман. Согласно учению ислама пророки и посланники, в том числе посланные ранее Муса (Моисей) и Иса ибн Марьям (Иисус Христос), появлялись у разных народов для проповедования единобожия и до Мухаммеда. Со временем люди стали впадать в заблуждения, а некоторые даже искажать веру, внося в Священные Писания свои собственные взгляды. Мухаммед, которому Аллах ниспослал Коран, главную священную книгу ислама, считается самым великим пророком. Приверженцев ислама называют мусульманами. В основе этого религиозного учения – пять столпов ислама.

Они не перечисляются в Коране, но известны из хадиса пророка.

Пять столпов ислама включают пять действий, обязательных для правоверного мусульманина, среди которых:

*декларация веры, содержащая исповедание единобожия и признание пророческой миссии Мухаммеда (шахада);

*пять ежедневных молитв (намаз);

*пост во время месяца Рамадана;

*религиозный налог в пользу нуждающихся (закят);

*паломничество в Мекку (хадж).

Со временем некоторые религиозные группы добавили к пяти столпам и другие элементы или модифицировали их.

Чаще всего шестым столпом ислама называют джихад, обозначающий с теологической точки зрения прежде всего «борьбу с собственными страстями».

Расскажи мне об исламе, девочка. Расскажи, почему ты так веришь, молчишь и смиренно принимаешь свою судьбу. Что Аллах пообещал тебе и что ты ему обещаешь? Словно под гипнозом, словно вдохнув томный опиум из веры, надежды и любви… Ты идёшь тёмной тропой, поднимая глаза к небу. А когда кончится опиум, и пройдет дурман, и начнется ломка, ты расскажи мне об исламе, девочка… О своих утраченных надеждах, стонущем сердце и абсолютной пустоте внутри. Но ты молчишь и молишься. Научи меня складывать руки и поднимать их к небу. Всевышний слышит. Тебя слышит. Меня – нет.

Молитва или смерть. В Мали и Кении террористы в упор расстреливали людей, которые не смогли прочитать суру из Корана. Обезумевшие от страха мусульмане выбегали на свет божий с благодарностью Ему за спасение. Христиане остались лежать. Мёртвые. Пособники иблиса режут под корень расы, нации, народы. Убивают, не страшась ни бога, ни дьявола. Вырезаны изиды, алавиты, курды, христиане Ближнего Востока… В память о них не устроят мессу в Париже, не зажгут свечи, не закажут поминальную службу. Это люди низшей категории. Их можно убивать и продавать в рабство, насиловать, разрушать дома и судьбы. Они не журналисты «Шарли Эбдо», по которым скорбел весь цивилизованный мир.

…Старый альбом с фотографиями, припорошенный пылью, с оторванной обложкой…. Вот купают младенца в голубой ванночке, вот он уже стоит на полусогнутых ножках в кроватке, вот его обитель добра – дом, отец, мать, братья-сёстры, дедушка и бабушка… Всё как у всех.

Старый альбом с фотографиями листают в разрушенном доме солдаты сирийской армии. Только что пригород Дамаска отбили у очередной банды ДАИШ. Здесь, в бывшем жилом доме, всё сгорело, всё раздроблено, раскрошено в пыль и прах. Жизнь, раскрошенная в прах…

Вспоминаю спор с новообращёнными мусульманками, которые ратовали за свержение Башара Асада, аплодировали приходу демократии в Ливию и «воинам ислама», вторгшимся в Сирию: они наведут порядок – покроют непокрытых женщин, очистят страну от скверны, порока и разврата. И наступит долгожданный халифат⁴…

Пять лет идет война в Сирии. Халифат наступил. Главные спорщицы – правоверные мусульманки уехали жить в Европу. А в Сирии ещё долгое время оставались русские жёны обычных сирийцев – врачей, инженеров, бизнесменов в надежде на то, что кошмар закончится, и снова можно будет жить. А не умирать. Те женщины, русские жёны, где они сейчас?

Как объяснить их детям, рожденным в мире и радости, под звуки дарбуки⁵, их детям, прекрасным полукровкам с оливково-голубыми глазами, как объяснить, что мир рухнул…

День близится к закату. День, который нельзя убить, но можно украсть. Как и мечты о мире. Отторгая друг друга, ненавидя и презирая, народы ищут своё место под солнцем. История движется по кругу. На наших глазах происходит великое переселение народов. Трагический «исход» арабов и африканцев. Но не по воле Божьей…

Ещё пять лет назад никто не мог представить, что в один миг взорвется весь мир. Что ненависть вперемешку с болью растечется по венам, и никто не вслушивался в страшное пророчество Муаммара Каддафи перед его мучительной смертью: «А теперь слушайте вы, люди из НАТО! Вы бомбите стену, не пропускавшую поток африканской миграции в Европу, стену, останавливавшую террористов „Аль-Каиды“⁶. Этой стеной была Ливия. Вы разрушаете её. За тысячи мигрантов из Африки, за поддержку „Аль-Каиды“ гореть вам в аду. И так оно будет!».

Ящик Пандоры был взломан. Ливия пала. Каддафи растерзали в прямом эфире и долго ещё глумились над бездыханным телом. Ливия… Жаркая страна с тёплым морем, сладкими фруктами, бесплатными школами и медициной, дешёвым бензином и… миром. Её больше нет.

Религиозные группировки, террористы, племенные кланы и разные банды поделили Ливию на куски и выжимают из неё всё, что еще можно выжать, в свой нефтяной бочонок. Иностранцы, работающие на благо страны, покинули Ливию. Те, кто остался, были убиты.

А в Европу потянулись беженцы. Это новое нашествие сарацинов. Они когда-то обещали вернуться, и они вернулись…

Если бы время мельчить дробя…. Повернуть его вспять… Но тщетно.

Ты расскажи мне об исламе, девочка. Ведь ты о нём уже столько знаешь. И стала слишком серьёзной. Исчезли вдруг улыбка и радость. А давай, как раньше, выпьем вина и будем горланить песни до рассвета…

Но тебе нельзя, я знаю. Новая жизнь, новое имя, новый смысл. Ты нашла свою истину. А себя потеряла. Скажи мне, почему Всевышний не остановит занесённую над головой пленника руку с ножом? Почему разрешает обагрить землю кровью? Кто вынул из них душу, а вместо неё поместил чёрный камень? Такой же чёрный и твёрдый, как священный камень самой Каабы в Мекке.

Под чёрные знамена джихада встают новые воины – свежее пушечное мясо. Молодые, красивые, сильные, с камнем в груди вместо сердца. Они идут освобождать мир от скверны, защищать братьев и сестёр по вере, они ищут справедливости. А находят лишь смерть. Свою и чужую. Они ведь не знают главного: джихад – это борьба со своими пороками и страстями. И прежде чем идти защищать свою веру, ты должен убить не другого… неверного. Ты должен убить в себе зверя, внутреннего демона и стать человеком…

Ислам – религия мира.

ИГИЛ – религия смерти.

Сражаться на стороне Бога или дьявола – каждый выбирает сам.

Так расскажи мне об исламе, девочка… и выдерни чеку…

2015 год

ВРЕМЯ РАЗБРОСАННЫХ КАМНЕЙ

Когда я вспоминаю Ближний Восток пятнадцатилетней давности, то понимаю, что все проблемы того времени – личные, мировые, реальные и придуманные, – все они были ничтожны по сравнению с нынешней вселенской бедой.

Беда обрушилась на людей так жутко, так сладострастно, перемалывая в своих жерновах человеческие жизни и судьбы. Она ворвалась в каждый дом Сирии, Ливии, Ирака, Йемена. Но какое нам дело до чужой беды? Бесконечное горе, разливающееся по миру чёрно-кровавой волной, никого уже не удивляет. И что самое страшное – не трогает. Мы надеваем на сердце стальную броню, закрываем на ключик мысли и эмоции.

Не думать.

Не чувствовать.

Не плакать.

Безумие, смерть и зло – они далеко. На Востоке. И нас не коснутся.

Погружаться в прошлое больно. Там остались планы и надежды, детский смех и тёплый закат над Дамаском. И мирный нежный азан*, и звон колоколов на Пасху… Да, на Ближнем Востоке всегда праздновали Христово Воскресение. И католики, и марониты, и православные.

Сегодня в размытом фокусе объектива, слегка окропленном кровью, трепещет чёрное знамя нового миропорядка, в котором ни мира, ни порядка, ни жизни. Лишь смерть и камни.

Исламское Государство (ИГИЛ), захватившее треть Сирии и почти половину Ирака, планомерно уничтожает христианские святыни, вырезает кланами изидов, ассирийцев, курдов, аллавитов, христиан и «неправильных» мусульман. Развалилась Ливия. В этой стране существуют фактически два правительства и орды головорезов, которые сражаются друг с другом за кусок пустыни с нефтяным колодцем. Планомерно бомбят Йемен, стирая с лица земли древнейшие красоты культурного наследия. День за днем под девизом борьбы с идолопоклонничеством разрушают христианские святыни Ближнего Востока, превращая в груды камней храмы, колонны, памятники, статуи, лики… За четыре года войны в Сирии пострадали около 300 объектов культурного наследия – это только то, что смогли подсчитать.

В марте 2015 года исламисты захватили на юге страны охраняемый ЮНЕСКО город Босра.

В конце апреля был разрушен ассирийский храм Мар Одишо и взорвана армянская церковь XV века Сорока Мучеников в Алеппо. В мае к ногам бойцов Исламского государства пала Пальмира.

«Невеста пустыни» – так называли древнюю Пальмиру, один из богатейших городов поздней античности, расположенный между Дамаском и Евфратом, некогда служивший перевалочным пунктом для караванов, пересекавших Сирийскую пустыню.

Развалины Пальмиры принадлежат к числу лучших образцов древнеримской архитектуры, признанных ЮНЕСКО памятником мирового значения.

…Нажать на пульте кнопку перемотки. Назад, назад, назад….Туда, в жизнь, где при «диктаторах» и «попирателях демократических свобод» много лет назад мирно жили люди, дети ходили в школы, у них было детство и живые родители. С неба не падали бомбы.

Людям не резали горло, как жертвенным животным в священный месяц Рамадан. Тогда, в прошлом, у любого человека, даже бедняка, было будущее, надежды, планы на завтра. Был мир.

Исламское Государство возникло не стихийно, не вдруг и не на пустом месте. Это был тщательно проработанный проект. С начала 2008 года в ряды транснациональной террористической организации стали вступать профессиональные военные, бывшие члены Партии арабского социалистического возрождения (БААС), сторонники убитого Саддама Хуссейна. Сегодня бойцы прибывают из всех стран мира, из европейских в том числе. В ряды ИГИЛ бегут вчерашние выпускники российского МГУ, девочки из хороших семей, спортсмены, новоявленные борцы с нечистью и развратом западной цивилизации. Здесь работают лучшие специалисты по вербовке, искусные психологи. Благодаря им число неофитов, готовых отдать свою жизнь за исламский халифат, продолжает расти, не сбавляя темпа. Они убивают врагов ислама, ИХ ислама, в особой «салафитской» трактовке: их «мечта» – вернуться к временам праведных предков. Тогда ислам был чистым. А сегодня его испортили, исказили.

Насилие, коррупция, бесчестие, разврат – все выжечь калёным железом, развеять пепел неправедный по ветру. И вступить в новый халифат в белых одеждах, с чистыми руками, омытыми кровью неверных, развратников и лжецов.

В мечтах о воцарении нового халифата они идут убивать всех, кто воспротивится новому миропорядку. Ибо есть только одна непреложная истина, которая сокрыта, увы, не в вине. Бойцы Исламского государства – это машины-убийцы во имя абсолюта идеи. Для них величайшее счастье – умереть за ислам. Они никого и ничего не боятся и потому всех побеждают. И карают своих врагов со страшной жестокостью. Их цель – овладеть душой исламского мира. Поймать в свои сети души человеческие и разбросать повсюду камни. Камни-дУши. Камни, что остались после взорванных храмов иноверцев. Но самое страшное, что традиционный ислам, основа которого – мир, сегодня вывернут наизнанку, искажен и переиначен.

Торговля нефтью, рабами, украденными из разрушенных храмов и музеев шедеврами, террористы, взрывающие себя с криками «Аллах велик!», – это НЕ ислам.

Ислам в переводе с арабского означает «смирение, мир, спокойствие». Ислам призывает к ежедневной созидательной работе, и в первую очередь работе над собой.

Коран не учит отрезать людям головы, не призывает насиловать женщин и убивать детей…. Что сотворили эти преступники с исламом! Они не мусульмане! Они убийцы и грешники. И зря надеются на райские кущи.

Спросите любого человека в России или на Западе, кто такие арабы.

Ассоциативный ряд выстроится моментально: террористы – шахиды – ислам – паранджа – гарем – бесправие – преступления – смерть… Много лет я развенчиваю мифы, сражаюсь с ярлыками и штампами о Востоке, исламе и арабах.

Почему именно сегодня, в момент острого противостояния цивилизаций и культур, появились эти записки о Востоке? Здесь нет политического подтекста. Это не детектив и не триллер. И даже не любовный роман. Эта книга – воспоминания радости и боли. Много лет я погружалась в этот странный, загадочный мир. Параллельную реальность.

Уже нет той прекрасной Сирии, которую мне посчастливилось застать, – щедрой, яркой, радостной, благородной и по-детски наивной страны. Разрушены города, деревни и судьбы многих поколений. Вырезаны с корнем христиане Сирии. Там, где некогда бил родник живой воды, теперь кровь и пепел сожженных заживо. Боль чередуется со смертью, надежду убивают каждый день на рассвете…

Жемчужина Ближнего Востока Ливан застрял на перепутье времён и внутренних конфликтов. Застыл в ожидании, боясь шелохнуться, нарушив хрупко-хрустальный мир… По живому перекраивают Восток, тасуют геополитическую колоду, а люди продолжают жить. Вопреки всему.

Именно о ЖИЗНИ мои записки: о традициях и современности, о буднях и праздниках, о людях. Таких же, как мы, и абсолютно иных.

Не о смерти и ненависти, которыми ныне переполнены все новости, аналитические статьи и политические ток-шоу.

О жизни, которой звенел, дышал, танцевал, любил Ближний Восток. ИншАлла, она снова вернется на эту благословенную землю.

Высохнут слёзы.

Заживут кровавые раны.

Сотрутся горькие воспоминания.

Родятся новые поколения. Они отстроят города, посадят оливковые рощи, соберут камни… И в садах, на месте осколков разорвавшихся снарядов снова зацветет жасмин. И люди будут хранить вновь обретённый, выстраданный, вымоленный у Бога мир. Беречь его, как свою бессмертную душу…

АЖНАБИЯ: записки иностранки

Категорично деля восточные традиции на плохие и очень плохие, как то: молчащая женщина в чёрном хиджабе, террористы-арабы и бесконечные войны на Ближнем (далёком и непонятном) Востоке, что, по сути, мы знаем о них?

Иноверцы друг для друга, с испуганным любопытством мы вглядываемся в чужую культуру, вслушиваемся в иноязычный молебен – и не слышим, не видим, не понимаем, а потому, отторгая, не принимаем. Два разных, кардинально противоположных мира боятся друг друга и бьются не на жизнь, а на смерть…

Но и колокольный малиновый перезвон, и протяжная молитва муэдзина взывают к одному – любви, миру и радости бытия. Стоит только открыть глаза, сердце и попытаться увидеть, услышать, понять…

Чтобы понять ментальность восточных людей, мало читать страшные истории про них и смотреть телевизионные сюжеты.

Чтобы понять чужой мир, надо погрузиться в него. Полностью.

Нырнуть с головой, задержав напоследок дыхание…

Книга первая. Лирическая

Про традиции, первое знакомство с Востоком и про поиск смысла в другом измерении…

Где мЕры больше чем мИра…

И где текут небесные струи эфира, сквозь чью пелену проступает жизнь.

Глава 1. Взгляд востока

2003 год

Мавританский стиль аэропорта города Алеппо, пышные пальмы и испепеляющая жара не дают времени собраться с мыслями. Паспортный контроль, затянувшийся (это понятие – любимое для сирийцев) по воле Аллаха (а значит, чаепитие пограничников ни при чем), аккуратно уложенный багаж на тележках остаются позади.

Я надеваю платок и опускаю глаза. Но это не помогает. Взгляд Востока прожигает тебя насквозь. Встречающие многочисленные семьи с любопытством разглядывают и белую кожу, и голубые глаза.

Русские жены арабов всегда жалуются на то, как местные жители смотрят на них. Даже «старожилы» – те, кто здесь уже много лет, знают все местные обычаи, традиции и культуру, чувствуют себя под этими взглядами не очень уютно, мягко говоря.

Хотя многим женщинам нравится повышенное внимание… Для тех же, кому праздное любопытство местных претит, главный совет – арабский Восток любит скромность. Вы можете ходить без платка, камнями вас не закидают, но соблюдение элементарных правила приличия в одежде, которые здесь приняты (длинная юбка или брюки, закрытые грудь и живот), спасёт от многих проблем.

Я вспоминаю девушку, впервые летевшую в Сирию – знакомиться с интернет-женихом. О традициях страны она расспрашивала пассажиров самолёта. Симпатичная молодая особа решила сразу покорить своего виртуального друга и потому надела блузку с огромным декольте.

Её не пустили в Сирию, хотя с документами у девушки было всё в порядке. Такие ситуации случаются. Хоть и редко.

Сирийцы могут отыскать проблему в паспорте любого приезжего – всё зависит от их расположения духа.

Были случаи, когда туристов-европейцев без всяких объяснений разворачивали в обратном направлении, отказав в визе.

Сирия – загадочно-непредсказуемая страна, страна настроения. И я влюбилась в неё с первого взгляда.

Такси везёт нас на вокзал по самым грязным закоулкам старой части Алеппо. Древний город погряз в мусоре.

Возле каждого дома, на протяжении всего пути, вдоль обочин, в выгоревших реденьких парках – горы мусора. Он везде, и не в баках, не в контейнерах, а так просто, стихийные свалки. Я закрываю глаза и погружаюсь в жару и запахи.

Аромат горького кофе накладывается на запах вкуснейшей шаурмы и сирийских кнэфе⁷, но главные нотки в этом «парфюме» – сладкая вонь разлагающегося мусора… Это другая реальность…

Вот и автовокзал, похожий на бессмысленный хаотичный муравейник. Полицейские просят открыть огромный чемодан, поискав вчерашний день в наших вещах, пропускают и идут следом.

– Щэм? (Дамаск?) – подбегает к нам молодой парень, выхватывает багаж из рук и ведёт в маленькую грязную конторку, где мы будем ждать отправления автобуса в Дамаск.

– Садитесь, прошу вас, – любопытный хозяин «офиса» уступает свой стул, выписывает нам билеты и просит паспорта, с которыми в неизвестном направлении убегает его помощник.

– Кем работает твоя жена? (зачем в билетах на автобус указывают место работы, я так и не поняла) Журналист?! – лицо сирийца вытягивается. – Нет, это писать не надо, я напишу, что она домохозяйка, чтобы не было проблем…

Смачно грызя огурец и запивая его чаем, наш благодушный хозяин расспрашивает о России, о семье, о политике, попутно предлагает угоститься чайком из его же стакана.

А в это время возле окна и двери конторки начинают собираться люди мужеского полу от 7 до 70 лет. Мужчины держатся за руки, кучкуются, шушукаются, периодически заглядывая в открытую дверь. И я уже согласна на черную абайю* или даже мешок с прорезями для глаз и носа…

Каждый раз, сев в такси на заднее сиденье и слегка отвлекшись от пейзажа за окном, вдруг замечаешь, как в маленькое зеркальце тебя рассматривает водитель.

Взгляд Востока чувствуешь всем существом – он огненный, тяжёлый, исподтишка или без смущения – прямо в глаза. В этом взоре вся мука и страсть мужская, их животная сущность, и зависть, и восторг.

И кто решил, что паранджа – это плохо… Даёшь каждой «белой» женщине на Востоке по бесплатной парандже хорошего качества! Хотя в 50-градусную жару никакое качество не поможет. А у ортодоксальной мусульманки на руках ещё и чёрные перчатки, на ногах чёрные чулки, а на носу очки, в которых можно спокойно отправиться на глубоководную охоту в Средиземное море, ибо они неимоверных размеров, на пол-лица, и тоже чёрные.

Наконец паспорта вместе с оформленными билетами у нас в руках, и мы загружаемся в автобус, где очень громко звучит национальная музыка и работает кондиционер. Мимо окон проплывает все тот же пейзаж – бесконечная свалка…

Сирия – закрытая страна. Туристов здесь очень мало, нет даже элементарных указателей на английском языке, как в других странах. Где находится аптека, магазин или ресторан, надо разбираться методом «тыка» – практически все надписи на арабском.

Сирия – очень гостеприимная страна. Даже если вы не владеете арабским, к вам обязательно подойдёт любой местный и поможет чем сможет, причём абсолютно бесплатно.

Дорога в столицу Сирии проходит через маленькие городки-деревеньки в окружении величественных, прекрасных гор без какой-либо растительности.

Хамма и Хомс поразили очередными сюрреалистическими свалками и грязью, на этом фоне – новые белоснежные дома-коробочки и ни одного деревца в округе. Инфраструктура развлечений также отсутствует.

Музыка в автобусе гремела на протяжении всего долгого пути. Неожиданно высокий тучный военный уселся на пустые кресла впереди и так придавил их своей массой, что казалось, вот-вот рухнет вместе с креслами и обязательно на меня.

Повернувшись, недовольно поклацал включателями воздуха и света, спросил, нельзя ли как-то уменьшить громкость музыки, и решил пообщаться.

Полковник сирийской армии, отец шестерых детей возвращался со службы домой, в Хомс. Через полчаса после знакомства мы были приглашены в гости. Не завтра или на следующей неделе, а прямо сейчас.

– Ты мусульманка? – спросил он, кивая на мой платок.

– Христианка.

– И я тоже! Я католик, – радостно заулыбался грозный полковник и стал вынимать из нагрудного кармана какие-то бумажки. Ими оказались затёртый календарик с изображением Христа и фотография жены.

Спустя два часа задушевных разговоров, в четвёртый раз отказавшись пожить в доме полковника (так как это рушило все наши планы), мы обменялись телефонами и распрощались как родные люди.

Была уже глубокая ночь, когда автобус въехал в Дамаск. Город шумел и мерцал. Между рядами типовых многоэтажек проглядывали куски неба с огнями. Жара спала. Кто бы мог подумать, что в два часа ночи на улицах города кипит жизнь. Главный рынок, Хамидия, (Souk al-Hamidiyya) закрыт, но стихийные рыночки и бесчисленные палатки с шаурмой и прочими арабскими вкусностями, кажется, работают круглые сутки. Взрослые и дети спокойно ожидают свой заказ, наблюдают за работой поваров, периодически сглатывая слюну в предвкушении надвигающегося праздника желудка.

Я не люблю шаурму, не ем её вообще. В России. Но сирийская шаурма – это песня. И мой рассудок часто взывал к желудку: «Остановись, где мы талию потом делать будем?». А я всё ела, ела…

Сам процесс изготовления завораживает. Во-первых, кассир записывает на клочке бумаги ваше имя и заказ, дальше эти бумажки передают бородатым поварам. Они не спеша, но без остановки «штампуют» шаурму, успевая поглядывать по сторонам и быть в курсе всех событий. Периодически раздаются окрики: «Мадам такая-то», «Мухаммед такой-то». И пакеты с едой оказываются в руках радостных покупателей.

– Эй! – восклицает, чуть не плача, паренёк. – А где мой фалафель?

– А ты заказывал? – удивляется повар, смотря в бумажку. – А, да, заказывал. Ну извини, хабиби. Сейчас сделаем…

Арабы не обращаются к друг другу на «вы». Здесь и стар и млад говорят друг другу «ты», добавляя неизменное «хабиби» («дорогой»).

– Хабиби, как проехать на площадь? – кричит из окна прохожему заплутавший водитель.

– Хабиби, имей совесть, – торгуются на рынке разгоряченные покупатель с продавцом. – Ладно, дорогой, только для тебя скину половину…

– Щу (что), хабиби, – поприветствовал сидящую у дороги кошку молодой парень и пошёл дальше…

Исторически территория Сирии представляла собой одно целое с землями Ливана, Иордании, Палестины и Израиля. В письменных источниках эта историко-культурная область известна как Великая или Большая Сирия (аш-Шам аль Кабир).

Постоянно являясь частью крупных политических образований: Арабского Халифата, владений мамлюкских султанов Египта и Османской империи, – Великая Сирия никогда не была единым независимым государством.

Арабы не говорят «Дамаск», они страстно выдыхают – «Щэм». Для них этот город на подсознательном уровне – образ Великой Сирии, мечта о едином арабском государстве…

Обычные типовые многоэтажки, обычные широкие улицы, из необычного – портреты президента страны и его папы везде, где можно и нельзя. В общем, ничего особенного на первый взгляд. Но это лишь неприметная обёрточная бумага. С шелестом разорвав её и с любопытством заглянув внутрь, замираешь…

Древний город рынков и средневековых зданий очень разный. В будние дни он словно огромный жужжащий улей: старые арабские кварталы, в которых кипит жизнь с утра до вечера, работают маленькие лавчонки (в них мало что изменилось за прошедшие века с момента их открытия) и современные магазины.

Гуляя по Дамаску в жаркий день, когда солнце стоит в зените, не забудьте запастись холодной водой и надеть на голову панамку.

Старая часть города – один сплошной музей. До сих пор сохранилась Прямая улица, на которой останавливался ослепленный Богом гонитель христиан Савл, ставший впоследствии апостолом Павлом. Совсем рядом находится подземная церковь времен апостола, над которой стоял дом Анании, излечившего Савла от физической и духовной слепоты.

Чуть поодаль – «Баб Кисан» – крепостные ворота, с них апостола Павла, спасая от римских солдат, единоверцы спустили в корзине. Сейчас ворота перестроены, благодаря чему появилась небольшая церковь Апостола Павла.

Посреди старого города находится самая главная достопримечательность Дамаска – Мечеть Омейядов. Она одновременно является музеем и действующей мечетью.

Около трёх тысяч лет назад арамейцы выстроили на этом месте святилище Хадада. Римляне перестроили сооружение в храм Юпитера Дамасского. В конце IV века византийский император Феодосий построил на месте римского храма базилику, посвящённую отцу Иоанна Крестителя Захарии. Позднее она была переименована в честь самого Иоанна Крестителя. А в начале VIII века арабский халиф Валид превратил собор в мечеть.

В 2001 году во время визита в Дамаск Папы Иоанна Павла II в мечети был устроен совместный молебен христиан и мусульман.

А в средние века в качестве компенсации за отобранную базилику христиане Дамаска получили разрешение построить несколько новых церквей.

Огромная мечеть Омейядов поражает уже на подходе. Река людей – туристы и правоверные мусульмане – стекается к узкому проходу. Суета и толкотня сменяются погружённостью в себя и абсолютной отрешённостью молящихся. Мечеть украшена великолепными мозаичными панно, полы устланы коврами. Внутри в молельном зале находится часовня Иоанна Крестителя. Утверждают, что в ней хранится отрубленная голова святого. Влево от часовни – место паломничества шиитов: там находится прядь волос самого пророка Мухаммеда. В небольшом саду мечети расположена могила знаменитого завоевателя – покорителя Востока Салах-эд-Дина.

Я выхожу из мечети, скидываю жутко тяжёлый халат-рубище, который выдают всем женщинам-иноверкам при входе. На площади детвора кормит голубей, возле стен святыни сидят паломники, углублённые в свои думы. Солнце опаляет дыхание. Скорее укрыться от зноя, вперёд, быстрее!

Тёмный сводчатый старый рынок Хамидия с радостью принимает в свои прохладные объятия. В будний день здесь не протолкнуться – обычный шумный восточный базар. Но в пятницу, святой для мусульман день, здесь пусто, гулко и прохладно. Длинный-длинный коридор, почти чёрные полукруглые своды крыши, закрытые ставни на древних оконцах, кое-где работают один-два магазинчика.

Лавка-кафе с мороженым и сладостями переполнена людьми. Аншлаг и внутри, и снаружи, где кучками стоят сирийцы, поедая тающее лакомство. Возле кафе несколько подростков продают нехитрые поделки, игрушки и запускают ввысь, к самой крыше, громко свистящий шарик, что вызывает неописуемый восторг у собравшейся толпы детей и взрослых. Хлеба и зрелищ! Стихийный митинг, посвящённый радости существования, в разгаре – рожок с мороженым в руке, нехитрое развлечение перед глазами, люди шумят, «тусуются». Хлеба и зрелищ! Ещё! Пронзительный свист и буря эмоций, сладко-липкая струйка стекает на землю…