Czytaj książkę: «Маленькие боги»

Czcionka:

ISBN 978-5-0059-6310-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Подполковник и его котён

Любовь не щадит никого. Даже людей в погонах.

Как-то ехала я в командировку на поезде. Зашла в купе, поздоровалась, со звуком задвинула ногой чемодан под полку, протиснула себя и свой рюкзак ближе к окну и уставилась в темноту.

Неловко повисло молчание – так неловко висят последние яблоки осенью. Морщинистые, иссиня-черные – они крепко держатся за ветку и как будто назло не падают. И висеть им одним вот именно что неловко – ну все остальные упали давно, сорваны, съедены в шарлотках или закручены в компоты, а эти висят – такие некрасивые, нагие, позорные. Яблокам этим покраснеть бы от стыда, да никак, время вышло, поезд ушел.

Да, поезд.

Я все ещё ехала в Воронеж в купе и осторожно разглядывала соседей. Точнее, соседа (вообще этот текст не появился, если бы не он).

А этот Он был в военной форме – суров, насуплен, лыс, и пышно, предельно громко дышал.

Он был такой важный, что даже Он хотелось нарочито писать с прописной буквы.

Разговор не клеился, но его никто и не клеил: ни тебе обсуждений стоявших погод, ни флуда про комфорт купейного вагона, ни праздного любопытства о том, кто и куда едет. Все устало уткнулись в телефоны и вынужденно ждали, когда можно будет лечь спать (вроде как через пять минут после отправления рано, ещё проводница должна зайти, про билеты спросить; через полчаса тоже, вдруг кто захочет выпить стакан чая или переодеться, а через час-полтора – самое оно) – словом, мы все тяготились присутствием друг друга.

Пассажир в военной форме снял пиджак, и мой взгляд упал на две звезды на погонах. Не разбираясь в званиях, я тут же загуглила и удивилась про себя – вау, подполковник.

Зазвонил телефон. Подполковнику звонила молодая жена. То, что она молодая, стало понятно из разговора.

Разговор очень личный, очень интимный, но до того душный для окружающих, что хотелось открыть окно и деться куда-нибудь.

Подполковник таял на глазах и растекался по всей площади купе.

– Ты у меня фантазёр, – кокетливо сказал Он и постучал обручальным кольцом сначала по столу, а потом по экрану телефона. – Слышишь?.. Понимаешь, что это значит?..

Она ему что-то лепетала долго, Он кивал и отворачивался к окну, как будто отгораживаясь от всех, и вдруг смущенно заулыбался:

– Ну, я знаю, что я красавчик… Да… Плюс ты замуж вышла за военного москвича! Ладно бы просто за военного, или за москвича, а тут за военного москвича – два в одном!

«Вау, подполковник», – вяло повторила про себя я.

– Да ещё и красавчик! Три в одном! – Он аж прихрюкнул от своей значимости, красоты и чувства юмора.

Потом слушал внимательно голос в трубке, теребил круглыми пальцами салфетку на столе и неожиданно изменился в лице:

– А ты хорошо подумала?… М?… Ты подумала хорошо?.. Это называется «испортить». Это называется «капание на мозги»… Может, кто-то и простит, но не я…

Кажется, речь шла об измене, и мы с соседями переглянулись.

– Какая правда открывается?.. – продолжал он и старался быть ласковым. – Вот что ты начинаешь иронизировать? Твои слова мне всерьез принимать?.. Алё?.. Подожди, мне звонят…

Подполковник «переобулся», сменил лицо – звонили по работе, и он снова был суров, чёток, собран.

Я мысленно выдохнула и понадеялась, что продолжения разговора с молодой женой не будет или будет, но за дверями купе.

Но Он, никуда не выходя, снова набрал ее номер и снова растекся.

Я невольно закатила глаза.

– Алё?.. Ну все, проехали… Ну что ты такая грустная?.. Котён… Мы с тобой пошли и дали обещание… клятву… а ты мне такое задвигаешь… я помню, что ты у меня есть. И будешь… Не грусти, я скоро приеду… С подарком и сюрпризом, – и положил трубку.

Мне кажется, что в воздухе даже стало как-то легче, что ли, без этой томленой взвеси любовной маеты, которая расплескивалась на окружающих.

Подполковник собрался, достал свои домашние сланцы (хоть в купе и дают одноразовые тапочки) и, пыхтя, неуклюже натянул их на ноги.

…Я радовалась и колдовала почти, чтобы котён больше не звонила.

А подполковник уснул себе, проснулся и на крыльях любви прям с поезда полетел к молодой жене. И я прям вижу, как Он снимает в коридоре свою суровость вместе с подполковничьим пиджаком и становится липким и бесформенным безобразием. И всем хорошо. Потому что у них любовь.

Майки три раза в день

Сын болел, пришли в поликлинику за справкой и выписываться.

– Здравствуйте!

– О! – подняв голову, отреагировал врач. – Мама – журналист, а сын рисует?..

– Помните еще?

– Да-да.

– Я вызывала скорую, потому что была высокая температура, – и шепотом, – И случайно вызвала врача не из детской, а из взрослой поликлиники.

– Ну дядечка такой у вас уже, – осматривая сына, говорит врач, – заслуженный, так сказать, художник РСФСР, ему можно уже и из взрослой вызывать. Я, конечно, паясничаю. Ты в каком классе?

– В восьмом.

– Нормалист? Дети сейчас так говорят. Не отличник, не ударник, а нормалист. Кем будешь?

– Врачом-терапевтом, – троллит сын, потому что этот врач всегда спрашивает одно и то же, решил ответить не так, как в прошлый.

– Уау! Психотерапевтом? Охота быть врачом?

– Просто увидел у вас табличку и решил.

– И в память врезалось, да?.. – мечтательно говорит врач и прищуривается. – Ты артист, наверное? Сейчас такая мода на артистов пошла… Работа непыльная, в цементном цеху не работать, на металлургическом комбинате тоже. Хотя падать на сцене или какие-то трюки делать – да… Вот Боярский шпагой себе нос проткнул на «Трех мушкетерах»? Знали?..

– Мы за справкой пришли, – сын суров, он врачей-болтунов не любит.

– Не торопись, пока эта справка вылезет… Тебя мама лечила? Медом, булками, малиной? – и ко мне, – Антибиотик давали?

– Давали, – говорю. – Взрослый врач-терапевт, которую я случайно вызвала и которая приходила, назначила амоксиклав.

– Всех излечит, ис-це-лит до-брый док-тор… из взрослой поликлиники. Проблем не было с животом после антибиотика?

– Нет, ну мы же еще спецпорошок принимали, – со знанием дела говорю я.

– Да я не к тому! Живот не болел, аллергии не было – значит ваш антибиотик.

И к сыну:

– Пойдем, врач-терапевт, посмотрим тебя, – берет лопаточку, смотрит горло, а сам мне говорит, – Так, следите вот за чем. Парни после физкультуры пьют воду, как кони, потому что у них обмен веществ, пусть запас воды с собой всегда будет, чтобы бутылки в школе с холодной водой не покупал. Горло – это наше все. А оно пока… среднее.

Задирает кофту, чтобы послушать, а под кофтой – ничего. Врач нахмурился:

– Этот ваш парень раздетый ходит… Вы сейчас пришли к врачу – это все пустое. Пошли на улицу, застыли, и опять придете ко мне. Поняла, мама, да? Ноги у всех сырые, посмотрите, что на улице! День не выписной.

Возвращается к справкам:

– Смотрите, выписываю вам маечку хэбэшную, по одной майке три раза в день. Будете не слушать – будете болеть. Видели цены в аптеке?.. Воот. И запоминайте: а-мок-сик-лав.

Горло болело?

– Угу, – угукает сын.

– Раздетый потому что. Майки выписываем? – и не дожидаясь ответа. – Выписываем. В «Смешных ценах» продаются майки, фирмы «Богатырь», Узбекистан. У них хлопок хороший такой, – и ко мне поворачивается. – Амоксиклав записали?.

– А нас прикрепили теперь не к вам… – говорю я, – через госуслуги.

– Как это? Вы наши. Хронически наши. Это гон компьютерный. Вы были нашими, нашими и остаетесь. Поэтому я вам так майки и советую, потому что наши.

Дохленькие тряпочки

Звонит как-то мама и говорит, что нашла рецепт оладьев, лови в вотсапе. Мол, пышные получаются 100 процентов, делай.

Я откладывала долго.

И наконец созрела.

Недели через две заставила себя купить кефир, хотя это со мной случается редко – не люблю кефир. Но тут же оладьи как дамоклов меч – надо сделать, чтобы отчитаться потом перед мамой.

И знаете что. Я все-все соблюла: ингредиенты, пропорции, видео с каким-то мужиком несколько раз посмотрела, который обещал, что у меня все получится. Сделала все, как он сказал, а главное – сильно не вымешивала, якобы это и есть самый главный секрет пышности.

И что у меня получилось?

Дохленькие тряпочки, а не оладьи!

С такими не поучаствуешь в конкурсе, их не покажешь в соцсетях, не похвастаешься перед подругами, не угостишь гостей.

На них можно только обреченно смотреть и есть на завтрак с очень унылым выражением лица, потому что другого выражения они не заслуживают.

И да, это тот самый момент, когда встал не с той ноги, руки – не оттуда, в голове – каша. И вот еще – глаз видит, да зуб неймёт.

И я ведь теперь долго не буду готовить оладьи. Блины, сырники – пожалуйста, с ними промахов не бывает. Но оладьи – да еще и пышные – увольте.

Если, конечно, не запатентую рецепт под названием «Дохленькие тряпочки». Тогда держитесь! Сначала буду ходить по кулинарным форумам и рассказывать, как делать оладьи не как у всех, типа новый тренд, спроси меня как, ага. Пойду в «Пусть говорят», поспорю там с кем-нибудь по этому поводу, может, подерусь даже для фана, соберу сторонников (есть ощущение, что нас много), быстро раскручусь на хайпе, у меня появится куча подписчиков, которые будут ставить лайки, заглядывать в рот и задавать вопросы: ну как, как это у вас получается?.. А я такая, смотрите и учитесь, дилетанты. Записывайтесь на марафон по приготовлению дохленьких тряпочек.

Да.

…Но сегодня я королева драмы. Мне нужно пострадать.

Почта России – зло, люди и стрелки – добро

У меня на Почте России в отделении, к которому я отношусь по индексу, работают какие-то невероятные девочки. Все-все. Без исключения. Прям как будто они созданы не для почты России, а для чего-то более приятного.

Они улыбаются, здороваются, не орут и не выясняют отношения с клиентами.

Они даже знают, как меня зовут. Хотя тут все понятно: я мозолила им глаза с сентября, потому что пыталась получить одну посылку, которую почтой, так ее, России отправили через EMS (а не через то, что вы подумали), потом сделали вид, что доставили, но не доставили, и посылка кочевала от одного сортировочного пункта к другому, а однажды даже была где-то рядом с Кремлём, отчего всему почтовому отделению было весело, а мне не очень. И я решила во что бы то ни стало бороться за нее. Звонила на горячую линию, писала в соцсетях, оставляла жалобы, отправляла бумажные письма-претензии в разные инстанции, приходила к девочкам, советовалась, они обнадеживали, подбадривали, извинялись, предлагали варианты решения, уточняли у руководства, лично мне перезванивали, ждали вместе со мной и каждый раз встречали меня словами: «Опять вы? Ну прям к нам как на работу!» и улыбались, и снова подбадривали, как родные стали.

И вот одна из них уходит. Ибо на почте ни карьерного роста, ни развития. Иначе не уйдет никогда, говорит она. Да, идеальный коллектив, чудесная атмосфера, людей любит. Но – пора.

А еще эта девочка всегда восхищалась тем, как я рисую стрелки на глазах. Вот и сегодня – тоже. Красивые, говорит, у вас стрелки, безупречные.

Посылка, кстати, пришла через 4 месяца. Слегка измученная и потрёпанная, но со всем содержимым.

Как раз эта девочка мне ее и вручила, и я не могла поверить, что это правда. Та самая посылка.

Е Джей как зонтик, а дальше набор цифр.

P.S. Вывод такой: Почта России – зло, люди и стрелки – добро.

Тоска по людям во времена пандемии

Жил бы Горький в наше время, он бы роман «В людях» именно про это написал.

И я иду в магазин (это же самый-самый рассадник людей), хожу между прилавков, забрасывая что-то вкусное в корзинку, продолжаю удивляться пустым полкам, где должна стоять гречка, но тут же успокаиваю себя: я не люблю гречку, зачем она мне. К тому же у меня сегодня другие приоритеты.

Выкладываю на ленту все, что насобирала, бережно двигаю мои любимые печенья с льняными семечками (их все время перекладывают с места на место, устраивая мне магазинный квест, а я убеждаю себя, что это не проделки мерчандайзинга, и они не специально, просто ну откуда им знать, что это мои любимые печенья), а сама уже мыслями дома, открываю их, ставлю чайник.

Кассир еще нарочно сегодня уютная, теплая такая, что к ней сразу в гости хочется: пить чай из блюдца, вот этими печеньями с льняными семечками угощаться и говорить про погоду. Она по классике спрашивает про пакет и, увидев, что я кивнула, начинает складывать туда мои продукты. И я такая – ой – удивляюсь, потому что в магазине еще никто до нее так не делал.

А она, пока складывает, успевает между пик-пик рассказать, что из Туркменистана, приехала с семьей в Подмосковье, потому что на родине пик-пик совсем маленькие зарплаты. И дочку устроила на работу, и сама устроилась, а у мужа пик-пик не получается, проблемы с документами. «Может, хоть этим заслужу удачу», – говорит она и улыбается грустно.

И я стою, согреваюсь в ее туркменистанских лучах и искренне хочу, чтобы все у ее семьи получилось с документами с этими, будь они неладны, видно же, что человек хороший.

А потом иду на на почту за посылкой из Китая (хаха, мама, не бойся, вирус не стали паковать специально для меня в коробочку с патчами для глаз) и вижу ту самую сотрудницу, с которой попрощались уже, она же собиралась уходить с этой Почты России, но осталась: девочки-коллеги уговорили. И я как-то особенно рада этому, потому что она такая вроде чужая, но совсем своя: с ней можно и про жизнь поговорить, и про сериал, и про стрелки.

Ну, вы знаете эти мои стрелки.

Плюшки и сигареты

Самоизоляция, я скажу вам, такое творит с людьми. Некоторые прям с ума сходят на почве готовки – что-то вечно варят, жарят, пекут, лепят. Понятно, что мужья-дети дома, и они просят есть. Но не до такой же степени.

Короче, почувствовав себя ущербной на фоне этих кулинаров, я тоже решила слегка тронуться.

Дернул меня черт сделать плюшки. Прям по-взрослому, из настоящего теста. Честно говоря, с детства тесто я больше люблю есть, а не возиться с ним. Оно липнет противно к рукам и требует особого отношения. А еще там дрожжи, а дрожжи для меня это апогей поварского искусства. То есть человек, умеющий колдовать с дрожжами, прям бог, я считаю.

В поисках этих самых дрожжей и в надежде побыть немножко богом я заглянула на полку со специями. Разрыхлитель, ванилин, мускатный орех, корица, кунжут, кунжут, корица, мускатный орех (говорят, повышает потенцию у мужчин – зачем я об этом знаю?), ванилин, разрыхлитель. Я перебрала пальцами пакетики слева направо и справа налево – нет дрожжей.

Я не удивилась: мир однозначно решил делать мне препятствия, наверняка в гороскопе какая-нибудь хрень сложилась. Сто процентов, если бы я вдруг не задумала испечь эти чёртовы плюшки, у меня бы дрожжей этих было – завались и с горкой. Но тот счастливый день, когда дрожжи лежат штабелями и есть не просят, – по календарю выпал не на сегодня. Марс определенно залез на территорию ретроградного Меркурия.

Я надела маску и перчатки и вышла в магазин. Вернулась с кучей всего (с вином, например, очень полезным на карантине – зря его в аптеках не продают), разобрала сумку и поняла, что дрожжи-то я и не взяла…

Я снова надела маску и перчатки.

Пришла в магазин. Взяла дрожжи и… на кассе вдруг что-то на меня нашло, и я сказала:

– А подайте-ка мне коричневых сигарет со вкусом шоколада – как из моего сна. И чтоб вы знали, мне достаточно лет, я вообще-то не курю, но эта работа на дистанте и предстоящие плюшки (дрожжи-то как раз для них) создают стресс, – как бы оправдываясь, что в случае неудачи я буду пытаться себя успокоить сигаретой на балконе.

Закисший кефир (ой, я написала кефир вместо кассир?), видимо, еще задолго до меня тренировал покер фейс, поэтому с невозмутимым спокойствием просто пробил то, что я просила.

А дома все завертелось в девять вечера.

Сначала дрожжи 15 минут дружили с теплой водой. Потом 30 минут смешивались с мукой и лежали. Потом тесто надо было «обмять», как было в фейсбучном рецепте, и подождать 40 минут. Потом раскатать, помазать, посыпать, скрутить, разрезать и вывернуть наружу, выложить на противень и ждать еще 25 минут. Потом отправить в духовку и выпекать 20 минут.

А потом, пока весь мир готовился ко сну, а кто-то уже спал, я смотрела на эти плюшки – они же, черти, красивые получились, – и одну все-таки съела, несмотря на после шести. И необходимость курить отпала.

Я открыла пачку с сигаретами, покривлялась перед зеркалом в ванной, случайно уронила сигарету в раковину, она, разумеется, размокла и плохо лезла обратно в пачку, расталкивая своих коричневых коллег.

И мне вдруг стало почему-то стыдно перед собой – за эти шоколадные сигареты, за внезапные ночные плюшки, за то, что пришлось два раза в магазин, за какой-то не нужный никому подвиг, про который режиссер Джармуш вряд ли снимет фильм.

Магазин с лучиками

Совсем разучилась я писать. Меня вон уже люди перестали понимать. Это все оттого, что пишу мало, отвлекаюсь на работу и всякую жизнь.

А она у меня, между прочим, не только домашне-карантинная.

Я.

Хожу.

В магазин.

Кажется, я так это написала, как будто поход в магазин – это событие, которого я с нетерпением жду и которое наполняет меня смыслом.

Ну, как театр.

Или музей.

Или, на худой конец, какой-нибудь кружок макраме для рукодельниц (нет, не дай бог, сплюньте через левое плечо; в детстве я, конечно, одно розовое кашпо связала, и цветок там даже какое-то время болтался, но дальше – как отрезало от вязания).

Но вообще – да, событие.

Как там пелось у Митяева: лето (и магазин) – это маленькая жизнь.

Сегодня я зашла в одну такую жизнь недалеко от дома. В этом магазине я обычно беру творог для сырников. 140 рублей за кило. Рассыпчатый, некислый, правильный творог. И там работает моя продавщица.

Как-то зимой между творогом и докторской колбасой из Владимира мы разговорились. Она говорит: «Ох, эти мужчины… заходит один на днях и говорит: а можно батон пощупать? Я ему: что его щупать? А он мне: а вас можно? А я ему: разочаруетесь!» И смеётся, аж щеки краснеют.

Сегодня у нее щеки были спрятаны в маску. Маска, конечно, съехала немного, оттопырилась, нос виден, щеки красные, но глаза в лучиках – вижу, рада мне.

«Что-то вы давно не заходили», – говорит она мне и улыбается.

«Ага», – отвечаю я ей и тоже улыбаюсь сквозь маску. И думаю: я же в прошлый раз зачем-то взяла творог в «Пятерочке». В заводской упаковке, с напечатанными буквами и котом Матроскиным в полоску. Это сейчас я понимаю: нельзя экспериментировать, если ты знаешь, где продается лучший творог для сырников и где отношение к клиенту и сама продавщица – с лучиками. А главное – расстояние до «Пятерочки» и до вот этого магазина – примерно одинаковое.

К тому же до пятерочкинского творога так и не дошли руки. И срок годности вышел два дня назад. И кальций вот тоже не поступил в мой организм.

А потом подруга прислала фотографию с приемом пищи в 1500 калорий, и там среди этой пищи белела тарелка с творогом.

Если бы меня спросили (сейчас модно спрашивать об этом), мол, что послужило триггером, так вот это оно.

Да, я в магазине и прошу взвесить мне сколько-то творога.

В итоге сошлись на 700 граммах.

На сырники чтоб и поесть.

«Я с вареньем люблю его, очень вкусно», – говорит продавщица и лихо закручивает пакет в узел.

«А еще, докторской отрежьте мне во-от столько», – и пальцами показываю сколько.

«Ну, – говорит продавщица, – что ж так мало берете, только зубы пачкать!».

И лучики, лучики, лучики.

Я собираю все в сумку, иду домой и вспоминаю, что у меня на балконе есть варенье – какое хочешь, в разных банках. И хотя бы одну надо открыть и начать, потому что, если приедет мама и обнаружит, что мы даже не притронулись к варенью, она очень обидится.

Как я узнала, что такое факс

Дело было давно, уже 20 лет прошло.

Я только пришла работать в редакцию газеты, у меня было место за компьютером, безлимитный проводной интернет и море новостей.

Иногда в офисе я оставалась одна, и мне приходилось отвечать на телефонные звонки.

Так и случилось в этот раз.

Трррр!

Женский голос в нос, очень хмуро и неласково на той стороне провода протянул:

– Девушка, примите факс!

– Хорошо, – говорю я и жду.

Тут надо сказать, что я не знала, как принимать факс. Я вообще не знала, что такое факс. Ну, представление было, что это какой-то аппарат, похожий на телефон, откуда выползает особо важная бумажка.

И вот сижу я с трубкой и тупо (хотя почему тупо, пусть будет талантливо) жду, что он придет. Сам. Тут важно уточнить, что наш телефон факс не принимал. То есть представляете ситуацию?.. Я жду факс на телефон, который не принимает факс.

Мне волнительно. Я, как раньше модно было говорить, на измене. Я замерла, слушая, что происходит на другом конце провода. Спросить-то неловко, да еще и эта девушка неприветливая охоту отбила спрашивать.

И вот я жду, жду. И девушка ждет.

Пока вдруг раздраженно не произносит:

– Ну! Стартуйте! Чего ждете!

И я такая про себя думаю: какова наглость, вот так со мной, с незнакомым человеком, который ничего ей плохого не сделал! И вообще, что за интонация! Почему столько хамства? Ишь, «стартуйте»! Все равно если бы она сказала: дуй, девочка, за факсом! Грубиянка какая!

Я внутри прям закипела… но стартанула, как сказали. То есть натурально так стартанула, подорвалась, встала из-за стола, бросила трубку рядом с аппаратом и побежала что есть мочи по длинному узкому коридору к секретарю, потому что факс стоял только у нее.

Запыхавшаяся, я возмущенно, насколько это возможно, говорю ей:

– Представляете, мне… позвонили… сказали… «стартуйте», вот же, да?.. ну!.. и я сразу к вам… где факс?..

Междометий, конечно, было больше, чем слов, но вы поймите мое состояние!..

Секретарь, надо сказать, женщина была грубоватая, колючая и похожа на Людмилу Гурченко. Сидит себе такая эта Гурченко и увлеченно подпиливает ногти. Ей не до меня, не до факсов, не до земных дел. У нее ногти! Она богиня. А я – да что я, мельтешу и роЮсь – мошка!..

Она вяло подняла на меня глаза с выражением «ну чего тебе, девочка?» и сказала, что никакого факса (кто бы сомневался) у нее для меня нет, потому что ей никто не звонил.

И снова погрузилась в маникюр, доводя себя до совершенства, а меня – до белого каления.

Пф! Семен Семеныч! Так значит, чтобы отправить факс надо было позвонить секретарю?!

Тут я уже по своей воле стартанула по длинному коридору в свой кабинет, чтобы сказать девушке, что ей надо звонить по другому номеру телефона… Но – увы и ах – там меня коварно поджидали короткие гудки.

Вот так я узнала про факс: что он такое и как его принимают. И что «стартуйте!» это вовсе никакое не обидное слово для человека, которому его говорят, а всего лишь команда нажать на заветную кнопку «старт».