Czytaj książkę: «Хроники будущего. Возможна доставка на дом», strona 2
– Мы вынуждены попрощаться Владимир Михайлович…
Камень подняли и бросили. Он с силой ударился. Владимир громко выпустил воздух из сдавленной груди. От этих слов в глазах все раздвоилось и поплыло, он поднял голову и увидел двоих Романов Петровичей, которые сочувственно кивали головой, и говорили в унисон:
– Не принимайте это на свой личный счет, вы прекрасный и преданный работник, но политика нашей компании изменилась, вы уволены.
– Но… – только и смог выдавить из себя Владимир.
В этом «но» была боль и обида, а ещё, «страх». Последние полтора года болезнь Анны выписывала ему регулярные чеки, которые необходимо было оплачивать, без малейших задержек. Его зарплата и страховой полис компании, который он оформил на себя и свою жену, позволяли ему это делать. Лекарства, посещение врача, стационар – все это требовало немалых денег, но, врачи говорили, что рано сдаваться, и шанс есть. ЕСТЬ. ШАНС. Но…
– Моя жена… – тихо сказал Владимир.
– Мы, конечно же выдадим вам подобающее выходное пособие, проводим вас со всеми почестями, но большего наша компания для вас не сможет сделать.
– Моя жена, как же она, – всё также тихо.
– Что?
– Моя жена… – очень тихо.
– Я вас не понимаю, я вам все подробно объяснил, так что…
Роман Петрович стал заметно меняться в лице, видно эта встреча стала ему надоедать, как и этот шоферюга, который своими ручищами обхватил край стола и что-то мямлил себе под нос.
Владимир пытался понять, что ему делать, и возможно, если он все объяснить своему боссу, тот все поймет, и отмотает все назад, – его увольнение.
– Моя жена очень больна, мне нужна эта работа, – чуть громче сказал Владимир. – Прошу вас, ей нужны лекарства…
– Владимир Михайлович, я же хотел расстаться по-хорошему.
– Но, я же… можете сократить мне зарплату, только не лишайте страхового полиса. – Владимир чувствовал, как слезы начинают наворачиваться, и он ненавидел себя за то, что вынужден унижаться перед этим толстым куском говна. Меньше всего Владимир хотел, чтобы его босс видел, как он плачет.
Королёв скривил свою тонкую полоску губ, презрительно рассматривая своего сотрудника, которого он вызывал к себе в кабинет, чтобы уволить. Владимир поднял мокрые глаза на босса, и попытался еще раз.
– Я очень прошу, мне нужна эта работа…
– Хватит! – резко оборвал Королёв. – Я повторяю, вы уволены! Пошли вон!
– Моя жена…
Роман Петрович склонился над громкоговорителем.
– Света, вызови ко мне охрану. – А затем Владимиру. – Если вы не понимаете, вам объяснят более подробно.
Мокрая пелена сменилась багрянцем, который стал застилать глаза Трубникова. Он медленно встал с кресла и сжал руки, уперев свои громадные кулаки в столешницу из красного дерева.
– Не делайте этого, босс.
– Пошел вон! Твое жалкое пособие тебе пришлют по почте!
Владимир живо представил, как добирается своими руками к тщедушной шейке Королёва, обхватывает и сжимает изо всех сил.
– Ах ты ублюдок, – вырвалось у Трубникова, и он сделал шаг вперед.
В это время двери кабинета распахнулись и в комнату вбежало трое верзил в синих пиджаках.
– Вышвырните его отсюда! Уберите от меня этот мешок дерьма!!! – завопил Королёв.
Верзилы свое дело знали.
Владимир хотел было рвануть к своему бывшему боссу, чтобы успеть размозжить его череп о край стола, но охрана была быстрее и проворнее. В считанные секунды они оценили обстановку в кабинете: один верзила поспешил к Королёву, чтобы уберечь босса от возможного нападения, двое других бросились на водителя. Один из охранников, который побежал к Трубникову, выхватил на ходу из-за пояса шокер и вонзил его между лопатками Владимира.
ЗЗЗССС!!!
От мощного разряд тока тело Трубникова мелко завибрировало, и как только охранник убрал шокер, водитель рухнул на колени. Второй подоспевший охранник тут же обхватил горло Владимира и сжал в тиски, верзила, который уже был возле босса сделал шаг к водителю, выхватил пистолет, размахнулся и впечатал рукоятку в переносицу Трубникова. Сноп искр, подобно выстрелу фейерверка, разлетелся перед глазами, Владимир дернулся и обмяк. Двое верзил, стоявших у него за спиной, тут же подхватили стокилограммовое тело и начали выволакивать его из кабинета. Капли крови, подобно крошкам, оставляли след за утаскиваемым водителем, который на несколько секунд потерял сознание. Прежде чем потерять сознание, Владимир держал в голове только одну мысль: «Убью, мразь!».
– Как вы, Роман Петрович?
Оставшийся охранник спрятал пистолет, и внимательно всматривался в босса.
– Порядок, – нервно ответил Королёв. – Сделайте так, чтобы я больше не видел здесь этого урода.
– Сделаем, – едва не козырнул верзила, и спешно ретировался.
Королёв поправил прическу, несколько раз выдохнул, и увидел на полу капли крови.
– Света, – согнулся он над громкоговорителем, – пришли кого-нибудь ко мне, здесь нужно убраться.
Он сел в своё удобное кожаное кресло, взял с тарелочки шоколадную конфету, развернул, бросил содержимое в рот, а обертку скомкал и бросил на пол. Кусочек блестящей бумаги шлепнулся рядом с кровавой кляксой на полу. Королёв улыбнулся.
* * *
Владимир вновь вернулся в гараж. Воспоминания о том, что произошло в кабинете Королёва были болезненными и далеко не самыми приятными, ну, пожалуй, за исключением мысли, что он собирался придавить этого жалкого таракана.
Трубников посмотрел в угол своего «маленького водительского мирка», как называла гараж его жена. Там стоял складной стул. Через две недели на этом стуле, в его «маленьком водительском мирке», будет сидеть заложник. Но это произойдет через две недели…
3.
Гараж Трубникова был его гордостью. Большое, почти шестьдесят квадратных метров, пространство, где он часто проводил время (когда был дома, а не в очередном рейде), пока Аня не приходила за ним, и не звала к ужину.
Высокие потолки, теплоизолированные стены, бережно укрытые листами шумоизоляции, в полу нашлось место для технической ямы, как в настоящем СТО. Вдоль стен выстроились стройными рядами металлические этажерки, где все было аккуратно сложено и подчинено строгому порядку. Особняком стоял большой шкаф с инструментами. Хромированные болты, гайки и разводные ключи ярко поблескивали в свете ламп, радуя глаз своего хозяина. Одну из стен украшало несколько постеров: «Крёстный отец» с Марлоном Брандо, над котором склонился Аль Пачино, «Свидетель обвинения», черно-белый детектив по роману Агаты Кристи, который Владимир обожал и часто пересматривал, обложка любимого диска группы «Metallica» – «Повелитель кукол», и несколько плакатов с изображением мощных тягачей.
Был здесь и письменный стол с лампой, удобным кожаным креслом и маленьким холодильничком, в котором всегда можно было поживиться парой бутылок холодного пива. Предпочтений в марке у Владимира не было, главное, чтобы пиво было холодным.
На одной из стен торчало несколько крючков, на которых висела рабочая одежда: штаны, несколько курток, шлем с защитным забралом для работы со сваркой.
Здесь всегда царил практически стерильный порядок, насколько это вообще возможно для водителя фур и грузовиков. Любое масляное пятно, металлическая стружка, грязь и прочий мусор тут же убирались, возвращая «маленький водительский мирок» в прежнее состояние. Через две недели, здесь повсюду будут пятна крови, битое стекло, лужицы бензина, а в глубине шкафа с инструментами будет припрятана самодельная бомба. Но сейчас здесь царил идеальный порядок.
И, конечно же, главным козырем в гараже был седельный тягач Владимира. Мощный магистральный грузовой автомобиль «Renault Magnum». Настоящий дорожный зверь, двадцати тонная красотка с двенадцати ступенчатой автоматической коробкой передач.
* * *
Владимир сидел в кабине своего тягача. В подстаканнике стояла бутылка открытого светлого пива. Трубников бережно похлопал по тисненной коже, которой было обтянуто рулевое колесо. Тысячи километров провел он в компании своего надежного друга, который подвел его всего лишь раз, да и то, по вине самого Владимира, когда вместо того, чтобы заменить тормозную колодку и перебрать коробку скоростей, он взял заказ и рванул через полстраны с очередным грузом.
Был дождь, крутой спуск, и тягач повело юзом, он попробовал затормозить скоростями, но это не помогло, стал жать педаль тормоза, но колодки только дико завизжали и спели прощальную песню, – надо было оставаться в гараже, подумал Трубников тогда, – фура съехала в кювет, тягач наклонился, но каким-то чудом не перевернулся.
Владимир посчитал, что ему повезло. Очень повезло. С тех пор, он никогда не выезжал в рейс, не проведя тщательный техосмотр.
Трубников посмотрел в зеркало. Суровое лицо, темные мешки под глазами, глубокие борозды морщин, залегшие на лбу и переносице, да, за последние несколько месяцев он постарел. С того самого дня, когда его вышвырнули из компании, мешки под глазами становились больше, а морщины глубже. А его жена ближе к смерти. Выходного пособия едва хватало на лекарства, ни о каком регулярном обследовании не могло идти и речи, страховой полис был аннулирован, – Владимир, скрепя сердцем наблюдал, как Аня буквально таяла на глазах, а он ничего не мог с этим поделать.
С появлением новых технологий профессия водитель становилась все менее востребованной, а в его-то возрасте найти новое место работы было практически невозможно. Он каким-то чудом устроился охранником на старом складе, где хранилась древняя электроника и прочий хлам из запчастей для этой самой древней электроники – РАРИТЕТ, называли ценители приставок «Электроника», МУСОР, ПРОШЛЫЙ ВЕК, ОТСТОЙ – обладатели новеньких моделей «айфонов» и «макбуков». Два через два, именно такой у него был график. Но и этой работы не хватало, и в итоге не хватило.
Единственно, за что был благодарен Владимир, что Аня умерла тихо. Её в последнее время часто мучали боли, которые сгибали её пополам, заставляли кричать, порой ужасные слова, которые он был не в состоянии слышать от женщины, которую он полюбил всей душой и продолжал это делать на протяжение всех этих лет. Но боль меняет людей, порой кардинально: начиная от некогда красивых пухлых губ, которые превращаются в уродливую гримасу боли, заканчивая внутренним миром, который был спокойным, тихим, чудесным и прекрасным, а превратился в что-то жуткое и страшное. С этим ему приходилось сталкиваться практический каждый день, особенно, когда боль усиливалась. Порой, она просила убить её и закончить страдания, в такие моменты было особенно невыносимо. А потом, это была среда, вечер, она тихо позвала его по имени, нежно посмотрела на него, протянула руку, он тут же её подхватил (это была кость, обтянутая кожей, а не рука), аккуратно сжал, она ответила тем же, насколько ей позволили силы и сказала, что любит его. А еще, чтобы он ни о чем не жалел, жил дальше, а она будет его ждать и приглядывать за ним оттуда.
– Я тебя тоже люблю, – успел сказать Владимир.
Она медленно закрыла глаза, рука её безвольно повисла, и он понял, что его Анечки больше с ним нет…
*
Владимир вытер выкатившуюся слезу, протянул руку и опустил солнцезащитный козырек. Тут же его грустное лицо расплылось в улыбке. К козырьку было приколото несколько снимков.
– Они с Аней на берегу моря: на нем синие шорты и белая футболка, на ней легкое платьице, а у них за спиной набегающая волна.
– Аня в строгом костюме, но с широкой улыбкой, он бы даже сказал, кокетливой – этот снимок Владимир очень любил.
– Владимир стоит на подножке своего тягача, дверь в кабину распахнута, внутри Аня в спортивном костюме, которая очень «правдоподобно» изображает дальнобойщика, вцепившись в руль и старательно сдвигая брови.
– Аня в своем рабочем халате с маленькой лопаткой в руках, сидит на грядке, а лучи солнца отражаются в её солнцезащитных очках.
Владимир коснулся пальцами снимков и бережно их погладил. Что он без его любящей и заботливой жены? Вместе с ней умерла и часть его самого. Он наклонился и открыл бардачок, среди пачек с салфетками, флэшек с музыкой и документов, лежал немного измятый белый конверт, вернее он был когда-то белым, но теперь посерел и пожелтел от времени. Этот конверт лежал в бардачке последние двадцать лет, с того самого момента, как он купил этот тягач, а до этого, он брал его всякий раз, когда отправлялся в поездку на других грузовиках. Владимир протянул руку и достал конверт. Он знал, что было в нем. Письмо. От Ани. Она написала его тридцать лет назад. Он перечитывал его тысячи раз. Правда последний раз очень давно. Он открыл конверт и достал оттуда аккуратно сложенный лист бумаги.
Широкий размашистый подчерк. Её подчерк. Он встретил его, как доброго старого друга: на душе стало тепло и приятно. В верхнем правом углу:
Моему дорожному ковбою!
Именно так. Письмо начиналось этими словами. Она часто его так называла с того самого дня, когда он спас её от двух типов на автобусной остановке…
Он ехал на грузовике и увидел, что пара увальней пристают к девушке, одиноко стоящей на остановке. Они схватили девушку за руки и уже тянули её к своему синему «фольксвагену», который бросили рядом. Очевидно, эти уроды увидели красивую девушку, абсолютно одну, вокруг ни души, и решили, что она станет для них легкой добычей. Девушка активно брыкалась, пытаясь вырваться из грязных лап, но тщетно. Владимир крутнул руль вправо, выехал на обочину и остановил грузовик. Он схватил монтировку, которая валялась под пассажирским сидением, открыл дверь и выпрыгнул из кабины.
– Эй, уроды! Если только девушка сама не согласилась на то, что вы сейчас делаете, уберите от неё свои лапы и валите в ту дыру, из которой вылезли!
Владимир быстро приближался к остановке, крепко сжимая в руках монтировку. Парочка уродов даже сперва не поняла, что происходит. Они замерли на месте, продолжая удерживать девушку. Наконец-то, один из них, в джинсовой куртке, пришел в себя, отпустил девушку и сделал шаг на встречу водителю грузовика.
– Валил бы ты отсюда, мудак! – «джинсовая куртка» достал из кармана деревянную рукоятку и вынул зазубренное лезвие. – Иначе придется тебя вскрыть, как консервную банку.
– Помогите! – крикнула девушка.
– А ты, сучка, завали хлебало! – огрызнулся «джинсовка» и принялся ловко перебрасывать нож из руки в руку.
Второй урод громко заржал, и его прыщавое лицо густо покраснело.
– Я вас предупредил, говнюки! – Владимир ринулся на парня с ножом.
«Джинсовка» размахнулся и постарался достать водителя лезвием. Владимир вильнул в сторону, уклоняясь от удара, и тут же рубанул монтировкой по запястью «джинсовки».
– А-а-а! – взвизгнул тот от боли, и нож вывалился из руки.
Бандит наклонился и попытался схватить выпавший нож, но получил каблуком ботинка точно под дых.
– Хо!!! – вырвалось из груди «джинсовки».
От удара его даже слегка подбросило вверх. Владимир ни раздумывая ни секунды ударил наотмашь монтировкой. Брызнула кровь, «джинсовка» отлетел в сторону и завалился на бок, распластав руки по земле. Владимир развернулся и двинулся ко второму бандиту, который все еще удерживал девушку.
«Прыщавый» наблюдал с разинутым ртом, как водитель фуры расправился с его дружком, отправив того в нокаут. Теперь же этот бойскаут направлялся к нему, тыча в него металлической трубой.
– Отпусти её, дебил, иначе я выбью тебе все зубы!
Оценив свои шансы, «прыщавый» тут же разжал руки и вскинул их вверх.
– Спокойно, парень, прости, только остынь.
Девушка, очутившись на свободе, резко развернулась, и залепила второму бандиту сочную пощечину. «Прыщавый» хотел было ответить, и даже сжал ладони в кулаки, но водитель предостерегающе замахал монтировкой.
– Даже не думай, лучше забирай своего дружка, и вали отсюда.
«Прыщавый» неловко закивал, подбежал к лежащему на земле «джинсовке» и попытался его поднять. Послышался стон. Владимир упер одну руку в бок, и презрительно наблюдал, как один урод спешно утаскивает второго. Кое-как «прыщавый» затолкал стонущего друга в машину, прыгнул за руль, завел движок и выехал на дорогу.
– Эй, мудак, ты еще свое получишь, теперь всегда смотри в зеркало заднего вида, – очевидно почувствовав себя в безопасности, «прыщавый» осмелел, и прокричал в открытое окно, проезжая мимо водителя грузовика.
Владимир демонстративно замахнулся монтировкой. «Прыщавый» вдавил педаль газа и бросил «фольксваген» подальше от места позора. Владимир убедился, что машина скрылась из вида и только потом повернулся к рыжеволосой девушке. Сейчас он смог разглядеть её лучше. Она была очень красивой.
– Ты как? – спросил Владимир.
– Норм. Спасибо, что помог.
Владимир улыбнулся и спрятал монтировку за спиной…
