Судьба переломного момента

Посылая нам трудности и невзгоды на жизненном пути, Судьба мотивирует нас стать сильнее. Но так уж распорядилась она, что, становясь крепче, мы теряем самое любимое и дорогое…

© Олег П., 2024

© СУПЕР Издательство, оформление, 2024

Пролог

Сергей стоял в ходовой рубке белоснежного океанского лайнера. На нём был кристально белый капитанский китель, и золотые вензеля его погон радужно переливались в лучах восходящего солнца. Он стоял, широко, по-морскому расставив ноги, в руках у него был большой морской бинокль. Сергей неторопливо курил трубку, внимательно осматривая горизонт. Откуда-то сверху негромко звучала знакомая мелодия.

 
«Я люблю тебя, жизнь,
Что само по себе и не ново,
Я люблю тебя, жизнь,
Я люблю тебя снова и снова…»
 

«По местам стоять, со швартовых сниматься», – громко и властно отдал он приказ. Справа, крепко прижавшись к нему, стояла изящная девушка в облегающем белом платье. Её каштановые волосы были аккуратно причёсаны и собраны в хвост. Она крепко обнимала Сергея и с нежностью смотрела в его глаза. «Ну вот и всё, уходим в рейс. Юля, это будет самый долгожданный рейс», – ласково обратился он к ней. «Не сомневаюсь, дорогой, с тобой хоть на край света…», – промурлыкала в ответ она…

Глава первая

Поезд весело бежал, ритмично стуча колёсами и изредка издавая гудок. В окне, сменяя один другой, мелькали ландшафты: поля, леса, реки, – всё такое родное, но в то же время незнакомое и манящее, завораживающее. Летний пейзаж будоражил воображение Сергея, наполняя самыми радужными надеждами на будущее. На подъезде к Ленинграду поезд издал особенно протяжный гудок, и сердце Сергея забилось непривычно быстро. Он так долго, целых три года, ждал этого момента, столько раз представлял, как всё будет происходить, и вот этот миг настал. Поезд подъезжал к Ленинграду – городу надежды и столь долгих мечтаний. За окном уже пронеслись окраины: Колпино, Металлострой, Станция Сортировочная и вот, наконец, Московский вокзал. Проводник включил радио (звучал гимн Ленинграда) и громким голосом объявил: «Город-герой Ленинград», – и немного тише: – «Конечная». Сергей вытянулся во весь рост, ещё раз поправил морской гюйс и фланку, заправив сзади дембельский кармашек, взял небольшой видавший виды чёрный чемоданчик и быстрым шагом направился к выходу из вагона. Спрыгнув на перрон, он погрузился в атмосферу горячего июньского воздуха, криков носильщиков и радостного гама встречающих. Натянув потуже бескозырку, Сергей бодрым полустроевым шагом направился на вокзал. Проходя мимо патруля, он чётко козырнул и в ответ на пристальный взгляд капитана, старшего патруля, улыбнулся и приготовился показывать документы. Однако патрульный нехотя кивнул ему в ответ, дескать, знаем мы вас, дембелей, теперь ими весь город кишит. «Что же, – подумал Сергей. – Хозяин – барин», и весело зашагал дальше, напевая под нос знакомую песню, которую так часто крутили по радио в поезде: «…есть любовь у меня, жизнь, ты знаешь, что это такое …Я люблю тебя, жизнь …снова и снова…»

Настроение было отличное, вокруг роилась разного рода публика. Кто-то спешил на пригородную электричку, вероятнее всего, на дачу с собаками и кошками, с корзинами и огромными рюкзаками, больше похожими на ранцы парашютистов. В углу у ларька с пирожками Сергей заметил парочку влюблённых. Молодой человек постоянно снимал очки, делая вид, что протирает их, а на самом деле изо всех сил старался скрыть набегающие слёзы. Девушка в летнем синем платье, так изящно облегавшем её стройную фигуру, старательно успокаивала парня: «Юра, потерпи… Это ведь ненадолго… Всего на месяц… Время быстро пролетит, и я вернусь. Ты не успеешь соскучиться». Он что-то невнятное бормотал ей в ответ, периодически протирая стёкла своих старых очков. «Студенты, – почему-то подумалось Сергею. – Любовь у них такая». И тут он вспомнил, как они с ребятами в увольнении на втором году службы встретили в далёком латвийском городе Лиепая Юрия Александровича Юдиневича, мичмана, командира электрогруппы, которого между собой называли Юдиком. Рядом с ним была и его жена. Они весело козырнули ему, приложив ладони к форменным шапкам, привычно отдав воинское приветствие. Он, обрадовавшись, ответил им, пожав поочерёдно каждому матросу руку. Сергею это не очень понравилось, так как он не был близко знаком с мичманом. Хотя он и относился к электромеханической группе тральщика, но служил мотористом и имел своих командиров. К тому же на дворе был январь, и выдался он очень холодным – снимать перчатку совсем не хотелось. Но, увидев искреннюю улыбку Юдика, он быстро стащил перчатку и пожал узкую и сухую ладонь мичмана. Юдик как-то по-особенному тепло посмотрел на ребят и, весело повернувшись к ним, сказал: «Моряки, знакомьтесь – моя жена Таня». Стоявшая чуть поодаль невысокая симпатичная женщина лет тридцати, услышав, что заговорили о ней, подошла и мило улыбнулась. «Очень приятно, ребята», – произнесла она мелодичным голосом. Но одна деталь врезалась Сергею в память навсегда. Было очень холодно, и от выдыхаемого пара у Татьяны образовались небольшие ледяные усики, что привело в неописуемый восторг друзей-моряков. «Тоже любовь, – подумал Сергей. – Прямо Венера Милосская».

Из собственного любовного опыта ничего особо примечательного Сергей вспомнить не мог. Рос он в небольшом посёлке городского типа. В восьмом классе постоянно болел, и поэтому его оставили на второй год. Пришлось заново изучать программу за восьмой класс. Новые одноклассники уважали его, но относились с настороженностью – всё-таки разница в один год сказывалась. Возможно, Сергей ошибался, но иногда ему чудилось, что его называют переростком и дегенератом. В любом случае, в лицо этого ему не говорили, но и дружить с ним желающих не находилось. Девушки тоже не проявляли интереса к Сергею. Лишь одноклассница Света явно ему симпатизировала, но сама она парню совсем не нравилась. На переменках она всячески пыталась привлечь к себе внимание и даже один раз написала Сергею записку с просьбой встретиться у тира после уроков. Но Сергей не ответил и к тиру не пошёл, так как прекрасно понимал, кто написал эту записку.

Ему очень нравилась другая девушка, председатель совета комсомола школы Наташа. Она была яркой и красивой, с хорошей фигурой и лихо закрученными каштановыми волосами. У Наташи была быстрая и громкая речь, поэтому она никогда не пользовалась на собраниях микрофоном и могла спокойно прекратить школьный гвалт одним своим словом – «ВНИМАНИЕ». О ней Сергей мечтал ночами, когда не мог уснуть, и на каждом комсомольском собрании мечтал только о ней. Каждый раз, сдавая членские взносы, он так хотел, чтобы она обратила на него взгляд, и стоял, нелепо переминаясь с ноги на ногу, пока Наташа своим командным голосом не говорила: «Следующий. Не задерживайте, проходите». И он послушно плёлся на своё место за партой, прижимая к груди комсомольский билет, который она только что держала в своих руках.

Наташа встречалась с одноклассником Сергея Игорем и больше никого не замечала вокруг. Каждый раз, когда Игорь провожал Наташу домой, Сергей тихо шёл сзади и представлял, что это он идёт рядом с такой красивой девушкой, да ещё несёт её портфель. В такие моменты это было его самой большой мечтой.

А ещё Сергей мечтал о море, то есть стать моряком, и не просто моряком, а капитаном корабля. Он много раз представлял себя в сверкающем кителе, стоящим на мостике огромного океанского лайнера, отдающим команды: «Полный вперёд! Так держать!». Это было пределом его мечтаний. Поэтому, когда в военкомате ему предложили сразу после школы пройти курсы мотористов при ДОСААФ, чтобы точно попасть служить в Морфлот, он ничуть не колебался. На курсах было весело, и время летело быстро. В группе оказалось двадцать человек. Жили все в местном общежитии, которое называли «коробкой», по четыре человека в комнатах, называемых кубриками, а попросту – кубарями. Каждый день назначался вахтенный, который следил за порядком и был главным по уборке. В комнате Сергей сдружился с Димой. У него было слабое зрение, и он носил очки с толстыми линзами. Он также хотел быть моряком, но боялся, что из-за плохого зрения его не пропустят на врачебной комиссии. Однако как сложилась его судьба, Сергею узнать так и не удалось. Сразу после окончания шестимесячных курсов Сергея призвали на флот, как он и мечтал. Они тепло попрощались, обнявшись по-приятельски, и обменялись своими адресами, дав друг другу обещание писать не реже одного раза в неделю. Свою безответную любовь Наташу Сергей увидел мельком, когда их везли на сборный пункт. Девушка весело шагала по своим делам, он помахал ей рукой, но, видимо, она не заметила. И автобус увёз Сергея в быстро надвигающуюся неизвестность. Ему совсем не было страшно, ведь он был уверен, что идёт правильной дорогой. Ему так хотелось поскорее начать эту загадочную и долгожданную взрослую жизнь…

Окрик носильщика «Дорогу, поберегись!» вырвал Сергея из нахлынувших воспоминаний. Он осмотрелся и заметил рядом киоск с мороженым. За прилавком стояла женщина средних лет с крашенными в блонд волосами. Она курила «Беломор» и была немного навеселе.

– Чего тебе, морячок, надобно? – весело обратилась она.

– Пачку «Примы» и крем-брюле, – ответил приветливо Сергей.

– Если хочешь, для такого красавца-моряка есть «Космос» молодёжный в твёрдой пачке, но они подороже на 40 копеек.

Сергей пробовал и знал, что «Космос» – хорошие сигареты, к тому же с фильтром, но впереди было много трат, и он решил сэкономить.

– Нет, спасибо, не нужно. Я возьму «Приму», – вежливо ответил он.

– Что же, пусть будет «Прима», – нехотя ответила продавщица, переводя оценивающий взгляд на следующего покупателя. – Что вам? – обратилась она к следующему мужчине, потеряв интерес к Сергею.

Сергей отошёл за киоск и накинулся на крем-брюле. К слову сказать, в Лиепае тоже продавалось мороженое: и сливочное, и пломбир. Но именно крем-брюле не было, а ребята, призванные на службу из Ленинграда, много рассказывали о его необычном вкусе. Да, действительно, вкус был особенным, и Сергей с жадностью съел всё без остатка. И когда по телу разлилась приятная прохлада, он открыл пачку «Примы», достал сигарету и с большим удовольствием закурил. Он стоял за киоском, куря и наблюдая за прохожими. Сергей радовался, что не надо спешить на корабль к вечернему построению, и с утра не будет больше пробежек по стенке на берегу. Всё это уже в далёком прошлом, обратной дороги нет. От этой мысли ему стало как-то особенно легко, и он весело зашагал по направлению к метро. По пути ему повстречался уже знакомый капитан вместе с курсантами из патруля. На его воинское приветствие капитан просто кивнул и ободряюще улыбнулся, дескать, давай, парень, дерзай, у тебя всё впереди!

В Ленинград Сергей приехал не просто погулять и посмотреть город, как многие его знакомые, а по комсомольский путёвке. Дело в том, что под конец службы политрук корабля записывал желающих поехать в различные места, где так нужны были комсомольцы. Одним из этих пунктов оказался Ленинград и завод «Красный Треугольник», на котором организовывалась экспериментальная линия по выпуску автомобильных шин, и срочно требовались молодые крепкие ребята. Также предоставлялось общежитие и возможность заочного или вечернего обучения в любом учебном заведении Ленинграда. А так как он был отличником боевой и политической подготовки, а также хорошим политинформатором на Базовом тральщике, ему предоставлялось исключительное право выбора. Проанализировав всё это, Сергей решил, что годик поработает, присмотрится к городу и к мореходкам, в которых можно учиться в Ленинграде. И тогда, наконец, осуществит свою мечту – станет моряком и поступит, возможно, на вечернее или заочное отделение одного из мореходных училищ.

Глава вторая

Сергей доехал на метро до станции Нарвская и прогулялся пешком до Обводного канала. Спросив у встречного паренька, который, судя по измученному виду, был студентом, как пройти на завод «Красный треугольник», Сергей направился прямиком в отдел кадров. В отделе кадров заправляла огромная женщина Светлана Сергеевна с копной чёрных волос, скрученных в гульку. «Отслужил? По путёвке? В военкомате отметился? – вопросы посыпались как из рога изобилия. – Нам сейчас очень нужны молодые работники – новую линию открываем. Прямой Указ Партии», – многозначительно подняла указательный палец Светлана Сергеевна. Сергей немного замешкался, не зная, что ответить. «Подходи, не стесняйся», – добродушно продолжала кадровичка.

Он протянул ей приготовленные заранее документы и попробовал улыбнуться, но улыбка вышла очень уж неестественной, хотя это Светлану Сергеевну совсем не смутило. «Не робей, хлопец, ты же моряк, а вам везде почёт и уважение. Пролив Дрейка видывал?» – улыбнулась она. «Не, не довелось», – чуть слышно выдавил покрасневший Сергей, теребивший от смущения ленточки своей бескозырки. «Ничего страшного – пойдёшь в цех формовки учеником, в нём как раз сейчас недостаёт одного человека – и там трудно. Справишься?». Сергей ответил без раздумий: «Да». «Вот и ладненько, – замурлыкала она. – Сейчас выпишем ордер на общежитие, а завтра к 7:45 в девятый цех. Мастера зовут Мирон Романович, а для своих просто Романыч. Всё понятно?» – с улыбкой спросила она. «Да, всё понятно», – ответил Сергей, продолжая теребить ленточки с гордой надписью «Балтийский флот». «Спецодежда на первом этаже, на складе, не забудь расписаться, – продолжала кадровичка. – Если всё понятно, тогда до завтра. Не забудь: Романыч, девятый цех. И пропуск возьми, а то на проходной не пропустят. У нас тут строго». Она вновь улыбнулась. «Понятно», – по-военному коротко ответил Сергей, сгрёб в кучу все бумаги и поспешил удалиться. Ему почему-то было очень неуютно в компании Светланы Сергеевны. Получив спецовку и выйдя из проходной завода, Сергей испытал явное облегчение. Он бодрым шагом направился в общежитие. По дороге Сергей зашёл в Нарвский универмаг, где смело потратил 50 рублей, присланных ему мамой на дембель. Он их берёг, чтобы купить себе гражданскую одежду. Она оказалась самой обыкновенной, но надев впервые за три года ботинки, рубашку и брюки, Сергей почувствовал себя настоящим человеком и, не удержавшись, купил себе новинку парфюмерной продукции – одеколон «Саша». Облил себя с ног до головы – ему очень понравился этот аромат, напомнивший Сергею запах скошенных трав, леса и почему-то мамины руки. Он на минуту закрыл глаза и вспомнил, как тяжело болел ангиной, когда учился в восьмом классе, и мама окружила его теплотой и заботой. Температура не спадала долгое время, и мама накрывала его голову своими руками и пела колыбельную песню. Он смущался и говорил: «Ну мама, я уже не маленький…». Но в душе ему очень нравился и голос мамы, и запах, которым были пропитаны её руки. Это было так давно и далеко, и в то же время очень близко и дорого ему. Он открыл глаза и подумал, что обязательно пошлёт телеграмму матери.

Военкомат находился на Обводном канале немного дальше, чем общежитие. На проходной сидел дежурный прапорщик, который читал газету и пил горячий чай.

– Отслужил? – строго спросил он, даже не глядя в сторону Сергея. – На сверхсрочную пойдёшь? Сейчас набираем в школу прапорщиков.

– Нет, спасибо! – ответил весело Сергей. – Мне хватило, теперь уже всё!

– Ну-ну. Подумай, парень, можешь много потерять.

– Да, хорошо, мне только на учёт встать. Какой кабинет?

– 215 кабинет, на втором этаже.

В кабинете сидела ничем не примечательная девушка и смотрела в окно. «На постановку на воинский учёт прибыл», – шутливо, по-военному произнёс Сергей. Она вздрогнула и взяла документы. «Да, хорошо, распишитесь в карточке учёта и можете идти», – девушка протянула ему карточку учёта и опять перевела взгляд на окно, мечтая о чём-то своём. Сергей быстро расписался и бодрым шагом побежал по лестнице на первый этаж. Проходя мимо дежурного прапорщика, приложил руку к пустой голове, имитируя воинское приветствие, на что прапорщик пригрозил пальцем, но потом всё-таки рассмеялся: «Ладно. Давай гуляй, парень».

Сергей вышел на улицу. Лето чувствовалась в каждой детали. Девушки, которых оказалось так много, что глаза разбегались, оделись уже по сезону, сняв толстые куртки и тяжёлые туфли и открыв мужским взорам свои хорошенькие фигурки и стройные ножки. Они сновали как птички, и от этого многообразия у Сергея закружилась голова. Внезапно ему так захотелось познакомиться с какой-нибудь красоткой и просто поболтать о том, как он счастлив, что оказался здесь. Но у него совсем не было опыта знакомства, и максимум, что он мог из себя выдавить, – это спросить, сколько времени у пробегающей мимо девушки. «Половина третьего», – чирикнула она, заинтересованно посмотрев на Сергея. И он, густо покраснев и ответив «Спасибо», прошёл мимо, ругая себя в глубине души за застенчивость и неумение продолжить разговор с незнакомкой. «Что же, надо будет ещё попробовать», – промелькнула у него мысль.

Телеграф и почта находились в центре города. Доехав на метро, Сергей прогуливался по Невскому проспекту. Купив себе ещё крем-брюле, он неспешно брёл, разглядывая здания и людей, сновавших повсюду. Всё вызывало жгучий интерес Сергея, и он с удовольствием шёл, неторопливо любуясь городом. Отправив телеграмму из трёх слов для матери: «Прибыл устроился хорошо», он был страшно горд и доволен собой, как человек, выполнивший важную миссию.

В общежитии у Сергея оказалось пять соседей по комнате. Он разобрал вещи, которых было немного, и пошёл покурить. Комендант Василий Сергеевич, суровый дедушка, совсем седой и без руки, потерянной, видимо, на фронте, в рубашке, видавшей виды, сразу строго предупредил: «Чтобы мне здесь без ЭТОГО», – и многозначительно пригрозил единственным кулаком. Сергея почему-то это рассмешило, и он представил, как странно и нелепо будет выглядеть такая картина – ЭТО, зажатое в кулаке коменданта.

В курилке оказалось много народу, и он тут же познакомился с Саньком – пареньком лет двадцати пяти. Он сообщил, что работает в милиции водителем, а его жена – на «Красном треугольнике» в ОТК. Им на свадьбу заводоуправление «Красного треугольника» выделило целую комнату в общежитии, а также предоставило очередь на однокомнатную квартиру. Паренёк оказался простой и словоохотливый, и к тому же тоже служил на флоте, правда, на Северном. Но всё же у них было много общих тем для обсуждения. За этим разговором их застала жена Санька, Марина, миловидная девушка лет двадцати, в синем платье в белый горох и в тёмносиних туфлях. Прервав оживлённую беседу, она с чувством сказала: «Саша, пригласи гостя на чай». Но Сергей вежливо отказался, сославшись на усталость и позднее время. А время близилось уже к одиннадцати вечера, и пора было ложиться спать, но Сергею так хотелось ещё каких-нибудь впечатлений, хоть ещё чуточку. И всё же с утра надо быть в цеху, и нехотя он поплёлся спать. Засыпая, Сергей улыбался и думал, что этот день прожит не зря…

С утра он вскочил с постели в 6:00, так как у соседа справа громко зазвонил будильник. Сергей молча пошёл чистить зубы и умываться. Кругом толпился народ, и о завтраке не могло быть и речи. «Ладно, перекушу на работе», – одеваясь, подумал Сергей. До заводской проходной можно было дойти минут за двадцать неспешным шагом, Сергей неторопливо шёл, дымя сигареткой «Прима» и к 7:00 был на проходной. К его удивлению, за стеклом сидела девушка приятной наружности. Её тугие косы были чернее смолы, которой на корабле они покрывали днище шлюпки. «Доброе утро, новенький, – проурчала она певучим голосом. – Меня зовут Светлана, вам в девятый цех. Постоянный пропуск будет готов к пятнице. Не забудь забрать, морячок, а то ведь не пропущу, у нас здесь строго», – засмеялась она. Сергей замялся и покраснел. Его опять смутило такое обращение симпатичной незнакомой девушки. «Да-да, конечно», – ответил он, досадуя на свою застенчивость. Мирон Романыч ждал его в раздевалке цеха, это был седой старичок лет шестидесяти, вероятнее всего, пенсионер, как предположил Сергей. «Да, я на пенсии, – словно читая его мысли, перехватил взгляд Сергея Романыч. – Внукам надо помогать, трудно им сейчас, вот и приходится работать. Но ты не переживай, парень. Ты сильный, сразу видно – справишься». Сергей ничего не ответил.

Цех был огромным, и в нём сильно пахло едкими химикатами. Задача Сергея как формовщика заключалась в контроле работы конвейеров, подающих в огромный миксер различные порошки и резиновую крошку. Но так как конвейеры работали исправно, то его постоянно посылали по каким-либо хозяйственным нуждам. Сергею особенно нравилось, когда его отправляли на разгрузку продуктовой машины в столовую. Сердобольные женщины-повара обязательно подкармливали его вкусностями, и всегда это были и печенье, и компот. Поэтому он с удовольствием бежал всякий раз на разгрузку очередной продуктовой машины.