Czytaj książkę: «Ловцы человеков», strona 9
Аркадий перевел дух, улыбнулся сам себе, несколько минут смотрел на горизонт. Солнце, склоняющееся ко всему согретому им на исходе дня, нежно лило свой спокойный желто-красный свет на землю, умиротворенную очередной новой жизнью после зимней смерти. Начал говорить он немного сбивчиво:
– Однажды Бог дохнул на меня в облаке, и я с тех пор все хотел поверить, что дыхание его живет среди нас. Сейчас верю. Я не осмелюсь вас просить приехать к моему брату. Он после аварии лежит наполовину парализованный. Скажите только слово…
– Пусть будет по вере вашей.
Хозяин «Сказки» ушел молча.
***
Если бы Бойцова спросили, какой день ему в жизни запомнился более всего, он бы сразу вспомнил об одном из дней, когда в студенчестве шел с группой туристов со своего факультета в походе по Саянам. Вспомнил, но не рассказал бы. Утро того дня было ясным, у палаток завтракали, готовясь к переходу через перевал и разглядывая окрестности. На перевал вел путь по спускающемуся леднику, справа от которого был полукруг отвесной стенки в несколько сот метров. Отвесная стена эта наполовину окружала озерко, на берегу которого стояли их несколько палаток. Верх стенки был, как и всего участка хребта здесь, идеально ровным голым камнем, по которому зимой носились дикие вьюги. От них, видимо, на самой середине верхнего края стенки остался ледяной карниз. Снег на плоском гребне хребта к концу лета стаял, а крошечный выступ, непонятно как прилепившийся к отвесной стене, все висел над озером.
– Меня бы никакой боженька не уговорил с этого кусочка льда раскланяться! – сказал Аркадий кому-то из товарищей, собирая лагерь.
– Осторожней, вдруг он слышит… – пошутил тот в ответ.
Упираясь альпенштоками (у каждого было по одной короткой лыжной палке), они легко поднимались к самому верху, глядя на то, как медленно переползающие через него облака становятся все ближе и ближе. Но перед самым подъемом на гребень уставший ветер совершенно стих и по перевалу расползлось раскисшее вязкое облако. Совершенно ровная поверхность – и видимость не более метра, даже чтобы разглядеть камень под ногами, надо согнуться. Вся группа сгрудилась, около часа выжидала, не начнется ли ветер. Крик разносился легко во все стороны, нигде не отталкиваясь от каменных стен. Карты показывали, что в паре сотен метров от них начинается противоположный довольно пологий крупноглыбовый склон, по которому нетрудно спуститься даже в тумане. Компасов не было – в горах они обычно бывали ни к чему. Надо было идти, и группа сбилась в кучку, чтобы не выпустить никого из вида. Аркадий, привязав к лямке рюкзака веревку, которую другие держали в руках, двигался мелкими шажками на несколько метров впереди всех, постукивая перед собой палкой, как слепой тростью.
Через какое-то время Аркадий понял, что прошли они уже больше сотни метров, а значит, сбились с прямого направления. Впрочем, подумал он, это не так страшно – не такое тут большое пространство, чтобы кружить, как по лесу, и выйти к оставшейся сзади и сбоку отвесной стенке. И тут он поймал себя на мысли, что палка уже не брякает по камню, а ударяет, кажется, по мху. Да и под ногами уже будто не камень, а что-то другое. Он поднял ногу для следующего шага и тут почувствовал на себе теплое и легкое дыхание, словно мудрый отец обдал усталым вздохом расшалившегося на коленях малыша.
Собственно, это было одно лишь мягкое одобряющее дуновение – на долю секунды он оказался в мизерном пронесшемся при полном безветрии разрыве в облаке. Он стоял на краю того самого давно мечтающего отправиться в отвесный полет крошечного ледяного карниза, до края отделяли всего полтора шага. В полукилометре под ним голубело озеро, на противоположном берегу которого он еще недавно стоял и смеялся, глядя на этот карниз. Доля секунды – и разрыв в облаке унеся куда-то, оставив его снова в мутной непроглядной пелене. Аркадий затормозил так, что тяжелый рюкзак склонил его голову почти до уровня колен. На секунду он, растопырив для равновесия руки, замер в такой позе, потом в несколько скачков назад оказался на каменной поверхности, на которую упал на дрожащие колени, чтобы вглядеться и убедиться, что это уже не страшный лед.
Он развернул группу, из которой никто не видел того, что с ним произошло, спустя несколько минут нащупал противоположный пологий склон, и вскоре все они уже спускались, выходя из облака. Он никому ничего не рассказал, и долго молчал, все переживая произошедшее. Поднимающиеся вдоль отвесной стенки струи воздуха вдруг рванули облако? Но в чувствах запечатлелось какое-то теплое дыхание сверху, словно прямо на тебя.
– Что, сам раскланялся без уговоров? – терлась в голове мысль, оставляя ощущение, что Бог и посмеялся над ним, и в то же время, сжалившись над неразумностью, сам и послал дыханием своим еще годы жизни. – Бог дохнул на меня, а для чего?
Он никогда не считал себя верующим, но эта мысль изредка вспыхивала в нем почти каждый год, словно остановившееся сердце вдруг давало толчок еще живой крови. Вглядываясь в лица тех, кого приходилось хоронить, или проезжая мимо раскореженных в аварии автомобилей, Аркадий с грустным удивлением ощущал, что снова кто-то рядом с ним стал жертвой вечно нелепой смерти, и ничто не спасло даже в самый последний момент… А вот для него Бог снизошел до дарующего жизнь дыхания своего, и еще, может быть, много раз незаметно сохранял его мягким дыханием. А для чего? Чтобы он стал одним из богатейших людей на планете?
А вокруг сновали люди, на каждого из которых тоже когда-то в какой-то момент дохнул Бог, но они не придали этому значения, и наверное, даже забыли о таких моментах, раз живут с угрюмой суете… Но он-то помнит об этом каждый день, даже никогда никому не рассказав. Значит, он не имеет права провести жизнь как нудный киносеанс по дармовому билету…
Значит, рано или поздно ему выпадет в жизни сделать или увидеть то, ради чего было это дыхание. Особенно оживало это ощущение здесь, в созданной им «Сказке для избранных», и сидя с ружьем в рассветный час, он улыбался: несмотря на годы, впереди есть еще что-то неизведанное, раз он еще жив…
И настал день, когда дыхание Бога снова мягко пронеслось где-то рядом. Значит, есть то, ради чего его ничтожная жизнь была многократно дарована ему. А когда через несколько дней раздался звонок телефона и брат начал сообщать о резких переменах в своем здоровье, Аркадий улыбнулся смиренной улыбкой послушника в монастыре. Это действительно Бог тогда мягко вразумил его одним лишь краем дыхания своего. И дыхание это живет в мире людей.
***
Обратный путь из «Сказки» в мир обыденности все преодолели, почти не разговаривая друг с другом. Андрей изменил своей обычной напористости в речи, не пускался ни с кем в разговор, отвечал односложно и просто. Остальные приняли не свойственную им в жизни позицию наблюдателя: не ввязывались в беседу с Игорем, хотя наблюдали за ним. Бойцов пребывал словно в сдержанной торжествующей напряженности. Молчал и Семен, всем своим видом стараясь показать, что он вовсе не хотел быть зачинщиком того, чтобы люди его круга имели какие-то перемены в жизни. Даже желание просидеть вечер с Игорем на берегу реки, тихо беседуя, он решил в себе пока подавить. Так что остаток времени в «Сказке» Игорь провел почти один.
– Ну ладно, двух человек этот Светлый как-то «зацепил», – размышлял Семен. – Сейчас можно ожидать, что даже как-то это проявят. Посмотрим, какое брожение вызовет добавление в нашу кашу такого бродильного фермента, как способности этого молодого человека. Каша стала, признаться, закисать… Заменим процесс гниения благородным процессом приобретения спиртовой крепости. Хотя настоящий коньяк из ерундового сырья все равно не получить. Но, как известно, из вина плохого хороший уксус может получиться…
Отчаянность его индивидуализма требовала хотя бы каких-то перемен в ставшей примитивной от ее предсказуемости жизни. Своим чутьем непризнанного гения он чувствовал, что подобное чувство зародилось в каждом из тех, кто имел разговор с Игорем. Однако открыто брать на себя роль заводилы в заварушке он не хотел – это глупо, несовременно, да и как бы виноватым не оказаться. Про нелишнюю осторожность он подумал, когда на следующий день услышал об отставке того, кому Игорь предложил «снять маску».
Семен подвел итог. Итак, один из беседовавших с Игорем круто поменял свою жизнь. Остальные – крайне заинтересованы в его персоне и, похоже, не прочь продолжить знакомство наедине. И один – Бойцов – похоже, уже сейчас готов стать адептом новоявленного провидца, приложив к делу свои капиталы. Другим интересно, но и совета типа «снимай маску» получить страшно. Вот если бы на месте Андрея оказался тот человек со скрипучим голосом…
Семен вздрогнул, встряхнулся. Словно в детстве стоишь в уголке сада рядом с зарослями цветущей сирени, вдыхаешь послегрозовой озон и чувствуешь, что любое ненастье и прекрасно тем, что можно ожидать вот этот момент умиротворенного возрождения природы к тихой радостной жизни.
Пусть, сказал себе Семен, как можно больше самых состоятельных людей этой страны встретится с этим странным Светлым. Тот заронит в них сомнение в неуязвимости – как раз то, чего всем им катастрофически не хватает. Дальше – будь что будет. Провозгласит ли он какое-нибудь учение, поставит ли он резко сразу многих перед каким-то выбором, увлечет какой-то сверхидеей – не столь важно. Может, даже закостенелые лицедеи отвлекутся от своих серых будней. Семен мягко приложит руку к тому, чтобы талант и слова Светлого были потрачены на максимально влиятельных людей. Если резко начать такую цепную реакцию, то можно ждать интересного эффекта.
– Если, конечно, всем нам не успеют вправить мозги, – подытожил Семен.
***
– А ты совсем не такой, как на экране, – наконец, кивнув в сторону стоящего на тумбочке телевизора, сказала она Андрею.
Даже кивнула она по-своему мягко, подумал тот, сначала наклонила голову, потом легко повела ею, словно ласкающаяся к хозяину кошка. Почему в фантастических фильмах женщин-кошек изображают всегда какими-то диковатыми, с изогнуто-выпуклыми формами? В жизни они не такие: с мягким чуть дрожащим голосом, с медленной озаряющей лицо улыбкой в ответ на твою речь. От этой улыбки сразу появляется чувство, что вы с ней храните какую-то радостную тайну. С тонкими чертами лица и скромной изящностью пусть не идеальных форм и жестов, смелыми глазами и бесподобным легким дыханием всего их мироощущения, даже если жизнь в настоящий момент и не думает баловать.
Вот Она – это настоящая женщина-кошка. Когда Андрей подошел к ней на улице перед ее подъездом и молча протянул букет хризантем, она смогла его взять так же молча. А потом, сдержанно оценив аромат белых цветов, откинула в сторону прядь волос и сказала просто, словно они расстались какой-то год назад: «Ну, заходи». И даже зашла в квартиру впереди него, не говоря ни слова. И вот сейчас он сидит в ее квартирке и наблюдает за тем, как она ставит эти цветы в какую-то вазу, и даже один взгляд на нее порождает легкое течение свежих мыслей. Наверное, женщина должна не только рожать детей своему мужчине, но и каждодневно сознательно порождать ему основу для идей и невидимые мотивы поступков… Сколько всяких оригинальных идей не посетило его и сколько достойных поступков не совершил он за последние двадцать лет только лишь потому, что ее не было рядом… Вместо этого… впрочем, плевать на прошлое.
Как хорошо вот так просто смотреть на нее и думать что-то хорошее. Он так отвык получать наслаждение от мыслительной работы…
– А там не я был. Так, маска. А на днях я встретил человека, который взял и сказал мне, что маску пора снимать.
– И ты ее снял.
– Не сразу. Распрощался со своим рабочим местом, вышел на улицу. И снял.
– И больше не наденешь?
– Не хочу. Но ведь надо найти, чего там под маской-то осталось. Я без тебя это не смогу. Поехали уедем куда-нибудь навсегда.
– Ну, вот так и сразу. Чего раньше таким смелым не был? Сейчас для начала хотя бы о глупостях каких-то поболтал, – она смущенно улыбнулась поддерживающей улыбкой верного товарища.
Тот тоже смущенно улыбнулся, развел руками, взъерошил пальцами прическу.
– А вот кот у тебя мордастый, но морда глупая… – показал он на недовольно взирающую на него из угла домашнюю живность, явно опасающуюся, что пришелец приживется и с ним придется делиться куском хлеба.
– За то и зову Пендерем. Имечко заслужил – сокращение от «пень деревянный». Иди сюда, Пендеря! Он молодой, до него у меня старый мощный котяра жил, я его Баобабом звала.
– И по весне Баобаб превращался в Бабо…люба?
Она улыбнулась в ответ той самой медленно озаряющей лицо улыбкой, которую и мечтал увидеть ее неожиданный гость.
***
– Ты, знаешь, я сразу поверила, что если ты так сказал, то это, ну, в общем, не просто так. Я сейчас уже почти сама ходить могу, еще немного, и смогу приехать к вам с Антоном. Я только поговорю немного и уеду. И даже спрашивать ни о чем не буду.
Странно, Ольга только сейчас впервые сама позвонила с того момента, как ее брат с Игорем уехали из их маленького городка. Прошло немало времени, а им до сих пор кажется, что все еще только начинается. Антон передал телефон Игорю, тот минуту слушал, улыбаясь.
– И ты до сих пор не звонила?
– Я крепилась.
– Ты на самом деле крепкая.
– А там, где вы, наверное, уже много народа так вот крепятся, как я? – рассмеялась Ольга.
– Не знаю. На чем крепиться? Я же не провозглашаю какое-то учение.
– Но я же поверила и без всякого учения. Пусть там тоже верят!
– И что я им дам по вере их?
– А мне врач сказал, что случай клинический у меня примечательный. Такое бывает, когда от разбойника с ножом неходячие вскакивают и убегают. Они, дескать, от страха позабыли про свою инвалидность, вот у них что-то и пробило в организме.
– И когда приедешь, скажешь, как врач, что там у меня самого пробило…
…Когда Игорь передал замолчавшую трубку Антону, тот сказал:
– Ну, теперь давай садись и слушай, чего мы с Владимиром в твое отсутствие думали-надумали. Или ты это наперед знаешь?
– Не спрашивай меня больше так.
– Хорошо, откинем грех искушения без нужды.. Слушай наши прикиды и делай, где надо, откиды!
Они сидели на веранде, где Игорь обычно беседовал с кем-то. Раскладывать свои выводы и предположения начал Владимир, выложив на стол даже несколько листов бумаги, на которых были изображены основные схемы возможных вариантов развития фонда «Свет».
Итак, количество тех, кто приходит встретиться с ним, растет. Но многие, один раз побеседовав с Игорем, уходят навсегда, а порой и в полном недоумении. Иные приходят, совершенно не понимая, чего им надо. В общем, для формирования устойчивого круга адептов срочно нужно какое-то учение, свод заповедей и т.п. Подготовить их не так уж и сложно. Не обязательно набирать на листочках какое-то словоблудие и раздавать эти листки с фотографиями – это давно устарело, хотя для старшего поколения вполне можно сделать несколько брошюр.
Вместо этого следовало бы сделать свой сайт в таком духе, чтобы он был скорее занимательным, чем рекламным. Ненавязчиво на нем можно выставить печатный текст нескольких ярких отрывков из бесед без конкретизации личностей, видеосъемку ряда эпизодов речи Игоря, да и высказываний тех, кто рассказал бы о результатах своего знакомства со Светлым. Главное – никакой навязчивости.
– Все это делается запросто, – добавил Антон. – Но что делать с толпой новообращенных, ваше Светлейшество? Их и так уже немало. Или придется тебе от зари до зари толковать тут с ними о жизни. Или поднимать сильно плату за посещение. Или мне каску с черным плащом одевать и мечом световым идущих с темной стороны силы отгонять. Но это как-то некрасиво, разит за версту коммерцией, да и результат за деньги большие будут требовать гарантированный, а у пациента, может быть, никаких склонностей к исправлению своей личности нет… Как бы не начались проблемы, да разборки! Клиент должен по самоличному разумению деньгу жертвовать, дабы потом обиду не таил.
– Но это – только программа-минимум, простенькая и примитивная. Ты же не Святослав какой-нибудь, – добавил Владимир. – Мне вообще порой кажется странным, что мы пытаемся что-то для тебя придумать вместо того, чтобы просто плыть по течению, благоговейно держась за полы твоих белых одежд… Не сочти шуткой.
Самое главное, о чем размышлял Владимир, – как построить отношения с неожиданно приплывшими акулами капитализма. Ну, привел их какой-то запах растворенной в море капли крови. А кормить-то их чем, чтоб удержать около себя?
– Многие богатеи, конечно, особенно в провинции имеют и своих духовников среди священников. Бизнес устоялся, жизнь спокойна, удовольствия и разговоры приелись… Вот на пятом-шестом десятке лет и начинается тихий поиск: а с кем бы поговорить втайне о смысле жития? И чем берут таковых за живое? Во-первых, убежденностью непоколебимой и отсутствием заискивания. Во-вторых, они умеют явить чудо, пусть только словами. Вот и все, страшилки апокалипсные – это для низшего сословия! Родственничек у меня дальний в городишке одном решил новое здание своей конторы освятить на открытии. Позвал местного батюшку, тот походил с кадилом как положено. На фуршет его после этого сразу завели, думали легкое напутствие услышать да распрощаться с ним. А батюшка хлопнул пятьдесят граммов и вместо напутствия выдает: «О каком же я чуде вспомнил, на вас глядючи!» Через час – еще пятьдесят граммов и «А вот же еще какое чудо рассказывали мне!» До ночи так и просидели с открытыми ртами вместо попойки обычной. Понимаешь, раньше же им всю жизнь твердили, что чудес не бывает. Сколько потом денег мой родственничек после личных задушевных бесед с тем батюшкой пожертвовал на церковные нужды…
– Так вот, – продолжил Владимир, – Ты явил ему чудо, покажи ему и убежденность свою, чтобы увлечь его чем-то. Поэтому нам срочно нужно свое учение. Мы долго думали, из какой идеи его развить. Вон один тип в Америке полвека назад умело развил древнюю идею о том, что, дескать, наша боль – это всего лишь представление о боли. Не думай, мол, о том, что палец дверью прижал, он и не заболит. И тому подобное. И ведь миллионером стал со своей карманной религией! Катался спокойно на яхте по морям, а народ изучал сию мудрость смотрителя шестой палаты.
– И вы сели и написали Новейший Завет?
– Во-первых, мы рассмотрели несколько вариантов. Итак, вот эти варианты.
Первый: мистический. Головоломное учение вроде еврейской каббалы или «Книги перемен» Конфуция. Типа цифры указывают на стечение событий, углы между звездами предопределяют выбор, знамения сберегут от катастрофы и подобное с приложением обрядов и фокусов. Головоломность кажется прикольной, что привлекает немало представителей искусства. Если толком ничего и не поймешь, то хотя бы выпендришься.
Второй: тоталитарный. Безграничное уважение к главе Ордена Света как пророку и черпателю информации из всемирного энергоинформационного поля. Обязательно при этом предсказание чего-то нехорошего в будущем, чтобы чада духовные были постоянно рядом. Дескать, если и не спасет, то предупредит, чтобы перед концом света покаяться да нагрешить вволю успели. А то, глядишь, и единственных изо всего мира в рай определит, потому как только вы самые правильные и кроме вашего духовного отца никто путей к спасению не ведает. Плюс выкрикивание каких-то блаженных лозунгов, рассказы о чудесах и проклятиях… Это привлекает обычно людей, перенесших какую-то утрату, моральную травму, разочарование и т.д. Действует и на молодежь неприкаянную.
Третий: перетолкователи Писания. Центр группы занимается методической работой: выхватывает цитаты из Библии и сочиняет упрощенное оригинальное толкование их как инструкции на все случаи жизни. Задача: сделать прикладной свод правил на каждый день, в котором все конкретно по Писанию, но оригинально и в то же время очень доступно. Своего рода соединение таинственности христианского и конкретности мусульманского вероучений. Мобильные группы инструкторов воплощают теорию в практику: проводят собрания-тренинги с прихожанами, через них и сами вербуют новых прихожан. Вербовка ненавязчива: приходите, послушайте, давайте ваши мнения-поступки проанализируем с конкретно-библейской точки зрения… Идея: мы – самые правильные, мы – общность, друг друга поддерживаем благодаря углубленности в вере. Собирают деньги в кассу взаимопомощи. Порой как свой лейбл создают образ какой-нибудь современной святой тетки, на которую снизошло-де откровение. Увы, в основном все это увлекает упрощенные умы, то есть людей не сильно состоятельных, туго соображающих, да и обычно не молодых. Действует и на паталогически склонную к отрицанию привычных устоев молодежь.
Четвертое: фокусники. За счет приемов мелкого гипноза умело создают зрелища массового психоза. Собирают толпы для этих процедур, которые проводит главный фокусник – пророк. Помогают во всем хорошие ассистенты. Народ воет, падает шеренгами и трясет головами, изгоняя из себя чертиков, в общем, шизеет от восторга и не думает, что ему пора в вытрезвитель. Цель: произвести толпу фанатичных поклонников, живущих в восторженно-напуганном угаре. Те готовы продать все и следовать за фокусником. Может, у них от процедур зависимость наркотическая вырабатывается, кто знает? Действует и на молодежь хулиганистую.
Пятый: полубезумные попы. Начинает им везде чертовщина мерещиться, и от безделья и пустых думок развивается мания величия. Благодаря своей одержимости выбирают они из толпы людей чем-то надломленных, заплетают им совсем мозги. Со временем все больше переходят на мистику, начинают про конец света толковать. Воображают себя суперстарцами, тащат народ в леса и болота создавать общину и так далее. Цель – удержать около себя толпу, лишь бы жить за счет нее морально и материально. Доходы обычно невелики, все уходит на сегодняшний день, а не на накопления. Из молодежи действует на сильно пораженных комплексами неполноценности.
– А для молодых и полноценных что-то есть?
– Вот этот вариант у нас и не вырисовывается. Но учти, что как и типы характеров – холерик, меланхолик и прочее два – эти общие типы сетей для человеков в жизни редко существуют в чистом виде. К ним я не отнес мелких ремесленников: всяких колдунов, светлых магов – сочинителей гороскопов, спиритов и тому подобных. Хотя некоторые из них благодаря удачно проведенным пиар-акциям становятся популярны и стригут бабки с солидной клиентуры. Но стиль работы – или полная бредятина, или просто демонстрация того, чего и сам не понимает. Ведь кто объяснит, почему блюдечко на столе, напитавшись энергией от кончиков пальцев пяти человек, вдруг само начинает ездить? Я по молодости сам пробовал так гадать на Святки в общежитии студенческом – действительно, если все пятеро настроены как следует, оно начинает ездить, даже само на пальцы давит, когда пробуешь остановить. Однокурсницы у меня были очень энергетические… Правда, ничего дельного и правдивого из того, что блюдечко своей меткой на круге из букв указало, не прочиталось. Так что ну их всех… Нашему человеку идею нужно, это англичане безыдейные таскаются по спиритам да столы двигают кончиками пальцев. Чего с них взять, если у них даже замок без привидений неполноценным считается.
– И какой из вариантов вам больше понравился?
– Не спеши. Кроме основных типов, как и везде, есть исключения из правил. Это личности, к которым с общей меркой не подойдешь. Это те, кто действует искренне и не думая о последствиях. Вот Гриша Распутин. Приперся в начале двадцатого века мужичище из Сибири к царю во дворец, другом стал, молитвой запои останавливал у царя и кровотечения у его больного сына. Обладал дикими способностями: мог сутки пьянствовать и ужасать благочестивых сограждан поведением, а после этого сразу и не спамши чуть ли не сутки молился с таким же пристрастием. В общем, кто его святым считал, кто – сатаной явившимся. А сам он не додумывался сформировать благочестивый образ, не следил за тем, как на него глядят те, кто тоже близко к престолу стоит. Влияние на царя он заимел, но по деревенской своей убогости не понимал, что настоящие правители властвуют втайне. Безоглядный и бесшабашный этакий мужичище был, хотя и с большими способностями. В итоге за выпендреж его тихонько грохнули доброжелатели, дескать, как бы чего не вышло.
– А без насильственной смерти примечательные личности никак обойтись не могут?
– Могут! – вступил в разговор Антон, встряхнувший в руке парой проштудированных им книг. – Те случаи, когда они жили долго и счастливо, я изучал. Ну вот, слушай. Жил примерно в одно время с Распутиным Иоанн Кронштадский. Тоже из простых людей вышел и другим путем пошел прямо в святые. Прославился благочестивостью и редкостной искренностью, ближним помогал со страшной силой: надо – сапоги снимет и отдаст. Служил в соборе в Кронштадте, только к нему единственному в мире одновременно приходило исповедоваться по несколько тысяч человек, и он их исповедовал запросто. Представляешь, тысяча человек пред ним одновременно о своих грехах говорит, а он умело дирижирует: ну-ка, вон в том углу плохо каетесь, а вот там фальшивите! И все каялись и плакали, как на страшном суде. По всей России в каждом почти доме его портретики висели, люди радовались, что есть святые заступники на земле русской. Конечно, деньги текли немалые, но не бежать же ему с пожертвованиями на добрые дела в Америку? Хотя со Львом Толстым они друг другу очень не нравились…
– Это все изученные тобой примеры?
– Нет, конечно, это присказка – не сказка. Сказка о современных пророках будет впереди. Например, во времена Ивана Грозного на Руси был чудовищно смелый оригинал, который, насмотревшись на реки крови, объявил себя вернувшимся Христом, собрал двенадцать апостолов и пошел проповедовать любовь к ближнему.. Апостолам повезло: им, в общем, просто головы посрубали без лишних выяснений…
– Ты же хотел рассказать о тех, кто жил долго и счастливо.
– Есть такой пример. Девяносто лет прожил и ушел в мир иной всего четверть века назад Джидду Кришнамурти. Родился в Индии в семье брахмана, с малых лет прославился тем, что впадал в восторженный экстаз при мысли о боге. Причем он не с радостью вбивал в себе в голову что-то заученное, как всякие «здравствуй, дерево», в которых заколотили, как гвоздь в полено, бредятину, что какой-то из богов в их джунглях по крови стосковался. Они и счастливы чего-нибудь взорвать. Это уже не рабы божии, а холуи перед идолищем – чем оно диковатее и жесточе, тем лучше: больше и им этого же самого позволяет.
Нет, этот товарищ воспринимал религиозные образы как что-то живое и вовсе не кровожадное, что с ним беседует и учит его чему-то новому. Поэтому весьма чудно было всем взрослым дядям видеть, как дите им выдает такие речи, словно только что с неба спустилось, где с первоисточником толковало. Какой бог с ним говорит, ему было не очень важно. Экстазы, в которых Кришнамурти постигал божественную мудрость, были так сильны, что он иногда забывал о том, что надо как минимум что-то есть, чтоб не помереть. Его заметили и представители европейской цивилизации, увезли из Индии в Европу. Европейцам было в нем привлекательно то, что он умел получше пасторов убедить в существовании бога, задевал что-то такое в душе, чего давно ныло без использования.
В 17 лет Джидду был объявлен современным пророком, его поклонники создали всемирный Орден Звезды с центрами в Англии, Голландии, Индии, других странах. Интересно, что Кришнамурти хотел было поступить учиться в Оксфордский университет, но там испугались что ли такой ответственности – учить претендента на роль мирового Мессии. А люди не требовали от него много. Весьма молодой человек ездил по всему миру выступать с лекциями, на которые приходило по несколько тысяч человек. Он просто высказывал свои мысли, рассуждал вместе с теми, кто с ним говорил. Тут надо отметить редкостное обаяние этого человека. Все знавшие Кришнамурти говорили, что в комнате даже становится светлее, когда в нее входит Джидду. А сам он говорил, что в его сердце живет только любовь ко всем людям на свете, и нет того, кого бы он не любил.
От него не требовали сразу какой-то системы догм и обрядов новой религии – все понимали, что пророк еще элементарно молод. Людям было важно, что пророки существуют и с ними можно даже поговорить! Хотя, конечно, все ждали, что повзрослев и достигнув, например, возраста Христа – тридцати трех лет, он оформит, так сказать, свою Церковь.
В 30 лет Кришнамурти осознал, что в его видениях между Буддой и им самим уже нет разницы, что он сам может считать себя воплощением Будды или Христа на земле. В беседах его стала вырисовываться какая-то более четкая философия. Все ждали, что вот-вот появится новое систематизированное религиозное учение. Сотни членов Ордена слушали его размышления, затаив дыхание и считая, что звучит современная Нагорная проповедь. «Дух сошел и пребывает в нем. Мировой учитель здесь», – писали газеты.
Если бы Джидду дал тексты новых молитв и установил определенные обряды для тех, кто готов верить ему – его религия собрала бы миллионы единоверцев! Оставалось сделать крошечный шажок к тому, чтобы у человечества появилась новая вера! Полтора десятка лет Орден Звезды мечтал об этом моменте!
Но в 33 года Кришнамурти вдруг отказался быть пророком. 3 августа 1929 года на съезде Ордена он заявил о нежелании участвовать в любых религиозных организациях и роспуске Ордена.
Он сказал: «Когда Кришнамурти умрет – вы создадите религию, построите храм, заведете там церемонии, будете придумывать фразы, догмы, системы. И вы будете пойманы в этом храме, и вам понадобится другой учитель, чтобы прийти и выгнать вас из храма, выбить из вас эту узость, освободить вас. Но человеческий дух таков, что вы создадите другой храм вокруг него, и так будет дальше и дальше».
Многие, конечно, были разочарованы, но тех, кто видел в нем живое свидетельство существования вечно живого Бога, было вполне достаточно для безбедной жизни до 90 лет в состоянии вечной любви к человечеству. Люди все равно тянулись к нему. Ему никогда не приходилось трудиться в поте лица, почти в каждой стране у него были те, кто был готов выложить крупную сумму денег за возможность молча прогуляться вместе с современным Мессией среди сосен. Причем потом последние рассказывали, что за эти минуты пережили великое просветление, даже не услышав ни слова. Дни Кришнамурти проходили в спокойном созерцании, беседах, выступлениях с лекциями и прогулках. Отдыхал он в самых красивых местах мира. Читал только художественные книги, никогда не читал газет, журналов и научной и философской литературы. По этому поводу объяснял: «Живая жизнь и реакция на нее – вот все, что меня интересует». Очень он любил гулять по холмам, созерцая с одной стороны океан, с другой горные вершины. Немудрено в таких условиях осознавать единение с миром и наполняться восторженными чувствами даже к мерзкому человечеству…
