Objętość 387 stron
2013 rok
Нота. Жизнь Рудольфа Баршая, рассказанная им в фильме Олега Дормана
O książce
Дирижер Рудольф Баршай принадлежал к плеяде великих музыкантов ХХ века. Созданный им в конце пятидесятых Московский камерный оркестр покорил публику во всем мире. Постоянными партнерами оркестра были Святослав Рихтер, Давид Ойстрах, Эмиль Гилельс. На пике карьеры в 1977 году Баршай уехал на Запад, чтобы играть сочинения, которые были запрещены в СССР. Он руководил оркестрами в Израиле и Великобритании, Канаде и Франции, Швейцарии и Японии. На склоне лет, в Швейцарии, перед камерой кинорежиссера Олега Дормана Баршай вспоминает о своем скитальческом детстве, о юности в годы войны, о любви и потерях, о своих легендарных учителях, друзьях, коллегах – Д. Шостаковиче, И. Менухине, М. Ростроповиче, И. Стравинском, – о трудностях эмиграции и счастливых десятилетиях свободного творчества.
Книга создана по документальному фильму “Нота”, снятому в 2010 году Олегом Дорманом, автором “Подстрочника”, и представляет собой исповедальный монолог маэстро за месяц до его кончины.
Хочу приобрести эту книгу в бумажном варианте. Замечательная! Жанр мемуарный и документальный остаётся моим самым любимым на сегодняшний момент. Узнавать талантливых людей – это ли не счастье?
Я, к своему стыду, ничего не слышала о Рудольфе Баршае до этой книги. Есть вероятность, что и о Лилианне Лунгиной я до "Подстрочника" не знала. И низкий поклон Олегу Дорману за такой вот ликбез - без снисходительности, без укора, без расчёта на аудиторию высоколобую, знающую. "Нота" - это мемуары, какими они должны быть всегда. Воспоминания человека незаурядного, но! здесь практически нет "я", здесь рассказы о других людях, сопровождавших Баршая в жизни. И ни одного плохого слова. Даже о личностях сомнительных - с иронией, о страшных - деликатно, о неприятных - коротко. Зато о любимых, близких, хороших - не скупясь на комплименты - да комплименты ли? Когда он называет своих музыкантов гениальными - верю, так и считает, просто констатирует, как если б назвал их высокими или блондинами. И мало-редко о себе, потому что, видимо, о себе вообще думал нечасто. А самоотдача! Ещё раз убеждаешься, что по-настоящему любимым делом заставлять себя заниматься не нужно - без него просто никак. Я ничего не понимаю в музыке, полный чайник, рассказы о "сибемоле" и "сильной позиции ля" мне ничего не говорят, но читала не прерываясь. В два вечера, несколько чашек чая, сколько-то слёз. Описание отъезда из страны что-то сломило внутри - даже плакать было трудно. Ох, какая жизнь, какая личность. Чувствуешь себя мелкой сошкой со своими страстишками и мелкими желаниями. И хочется научиться этой правильности, этой безусловной, непроговариваемой любви к миру, доброте по умолчанию. Так должно быть у всех, наверно. Давайте все учиться у Баршая.
Дивная, дивная книга. Как это Дорману удаётся, а? Что Лунгина, что Баршай - не оторваться, настроение повышается в процессе чтения в разы. В музыке я не очень хорошо разбираюсь, но почему-то даже чисто технические рассказы про работу дирижера с оркестром было интересно читать. Не говоря уж про случаи из жизни. В общем, это мемуары, которые можно и нужно читать всякому; книга, исполненная любовью к музыке настолько, что хочется сразу бежать и покупать абонемент в консерваторию. Ну, или хотя бы радио Орфей включить:-)
Я не большой любитель мемуарной литературы, часто это скучное чтение, предполагающее, что читателю ну на столько хочется узнать вот эту частную точку зрения, что он (читатель) продерётся сквозь скучищу.
"Нота" – совсем другое дело. Читал с огромным увлечением. Баршай умудряется обсуждать сугубо технические вещи так ясно, что понятно даже мне (не владеющему нотной грамотой вообще!). И важное обстоятельство: некоторые места из фильма становятся гораздо интереснее и ярче после чтения книги.
Рекомендую абсолюно всем.
Книга читается на одном дыхании, написана талантливым человеком о талантливом человеке.
В простом народе, знаете, в деревнях, очень много людей и занятных, и приятных, и остроумных по-своему. И нет оснований над их остроумием посмеиваться свысока, можно только восхищаться им.
Помню такую историю, например. Кнушевицкий возвращался после премьеры из Большого. Он играл соло виолончели, потом был банкет, на котором хорошо выпили. И вот он идет по ночной улице Горького, несет виолончель и думает: а зачем я ее несу? Я же разумный человек, зачем я несу такую тяжесть? Надо ее кому-нибудь подарить. Решено. Тут, возле Центрального телеграфа, навстречу прохожий. Какой-то, показалось Кнушевицкому, интеллигентный человек. Кнушевицкий к нему. “Добрый вечер, – говорит. – Не хотите ли виолончель в подарок?” – “Конечно, – отвечает человек. – Хочу. Хорошая?” – “Страдивари”, – говорит Кнушевицкий. Виолончель действительно была Страдивари. Человек забирает виолончель, пожимает руку Свету и удаляется. Кнушевицкий, испытывая приятную легкость, не спеша идет домой. Жена открывает ему дверь… В общем, оказалось, ему повезло. Человек, которого он встретил на улице, его сразу узнал. Может, и сам шел с той же премьеры. Во всяком случае, понял ситуацию. Поэтому взял виолончель и наутро принес в проходную Большого театра.
...час музыки в школе может перевесить любую идеологию.
Чем сильнее чувство собственного достоинства, тем, я заметил, скромнее человек.
...Однажды его сын — тоже композитор, как и все сыновья Баха, — пришел домой очень довольный: он давал концерт и имел колоссальный успех. А наутро отец ему сказал: «Ты имел вчера большой успех у толпы — значит, ты плох. Надо сочинять не для масс, а для знатоков. Если у знатоков будешь иметь успех, тогда станешь великим композитором».
Recenzje, 12 recenzje12