Эскадра

Трёхдюймовки катеров посылали в разозлённые до крайности миноносцы снаряд за снарядом, которые рвались как десятидюймовые бомбы! А крупнокалиберные пулемёты опустошали мостики неосторожно приблизившихся преследователей. Ошеломлённые таким неожиданным отпором японцы осадили и отвернули назад под крылышко своих броненосцев, но лучше бы они этого не делали.

Три чудовищных взрыва почти одновременно потрясли пространство. Никакая броня не выдержит взрыв 3,5 тонн модифицированной взрывчатки под бортом.

«Микасу» накрыла убийственная вспышка, и броненосец буквально разорвало по миделю. Обе половины растащила и накрыла взрывная волна. Через минуту японский флагман исчез с поверхности, оставив на волнах мусор, трупы и разное барахло.

Торпеда ударила шедший третьим «Асахи» в переднюю треть корпуса и к жуткому взрыву торпедного заряда через мгновение добавился взрыв шимозы в погребах носовой башни главного калибра. Обломки железа и осколки швырнуло вверх на полверсты. Оставшуюся корму броненосца буквально выбросило взрывом из воды, а потом она нырнула в кипящее море, показав вращающиеся винты.

Третий чудовищный взрыв зацепил корму «Яшимы» самым краем, повредив ходовую часть. Броненосец нырнул вперёд и потом развернулся под прямым углом. Всё, что могло сдвинуться на том корабле, всё сдвинулось и превратилось в хаотичное месиво. Теперь вместо грозного корабля, волны от взрыва качали полную железного хлама большую бронированную коробку.

«Волк» спешил всадить свою торпеду в отвернувшую вправо «Сикисиму», а ему навстречу на разных дистанциях мчались три миноносца стотонника. Их носовые орудия стреляли непрерывно, но поднявшееся от торпедных взрывов волнение и ярость мешали прицеливанию, и японские канониры отчаянно мазали. Но вот и попали. Под мостиком вспыхнул взрыв 100-мм снаряда. Катер тряхнуло и чуть сбило с курса, веером брызнули осколки, и ветром снесло назад тёмный дым. Отличное бронирование выдержало удар. И лейтенант Басов машинально перекрестился, поблагодарив бога, что снаряд не попал в одну из двух торпед.

– Валера, – крикнул он сигнальщику, вставшему к пулемёту «Корд», – врежь гадам в морду покрепче. Бей по мостикам и орудийным расчётам.

Через пару секунд загрохотал крупнокалиберный «Корд», будто косой смерти прошедшийся по миноносцам, мостики которых опустели, а стоящие открыто орудия заткнулись. С затихших миноносцев донёсся одинокий истошный вопль.

Ветер отнёс дым в сторону моря, и в мутной дымке показался контур убегающей «Сикисимы». Под таким углом стрелять нельзя, и Басов увеличив скорость до максимальной в 48 узлов рванул в обгон слева. Вокруг продолжали взлетать редкие столбы воды от ожившей артиллерии миноносцев, которые всё больше отдалялись, оставаясь за кормой.

– Орудие, по миноносцам противника огонь!! – крикнул, повернувшись на секунду назад, Басов и продолжил следить за вражеским броненосцем. – Не уйдёшь, япона мама, – проворчал сквозь зубы лейтенант, грудь которого распирал азарт и гордость за своих ребят.

Ретирадное орудие «Волка» и трёх других катеров своими особыми фугасами навели такой ужас на японских миноносников, что потеряв два корабля, они бросились под защиту предпоследнего броненосца «Хатцусе». А тому было вовсе не до них, развернувшись боком, он всеми своими орудиями приготовился встретить летящего на 35 узлах «Тура», который как бог неотвратимого возмездия вынырнул из серой дымки горизонта. Все орудия японского броненосца нацелились на врага, приготовившись к бою, хотя и капитан, и офицеры, и последний палубный матрос понимали, что шансов у них нет. Все видели и непробиваемую броню, и мощь орудий «Демона Преисподней», как прозвали наш крейсер японцы, а картина гибели «Фудзи» и крейсеров до сих пор стояла у них перед глазами. Про себя они истово молились богине Аматерасу о ниспослании быстрой смерти.

Капитан «Тура» Супрунов и не собирался топить японца, отметив, что в этом направлении на всех порах спешит порт-артурская эскадра. Он решил взять «Хатцусе» в плен и подарить русским морякам. На дистанции в 3 мили по его приказу канониры специально положили спецбоеприпас в трёх кабельтовых перед носом японца, предупреждая о бесполезности сопротивления. Гигантский взрыв погнал и воздушную и морскую взрывные волны, крепко толкнув японца в обе скулы. От такой затрещины вряд ли кто-то смог удержаться на ногах. А когда японцы кое-как очухались, то воочию увидели смерть, смотрящую на них через жерла орудий «Демона Преисподней», который нагонял жуткий ужас одними своими чудовищными размерами и видом, не говоря уже об адских снарядах.

Световым ратьером с «Тура» заморгала передача по-японски: «сопротивление бесполезно, жизнь экипажа гарантируем, сдача не позор, а акт уважения и гуманизма, ждём ответ десять минут, потом открываем огонь на поражение».

Через восемь минут броненосец отработал «стоп-машины», спустил боевой флаг и вымпел. Со стороны Порт-Артура уже спешила русская эскадра, поэтому капитан Супрунов не стал задерживаться и погнал линкор навстречу балкеру.

Никто из нас не желал встречи и объяснений с адмиралом Старком, нам был не интересен этот никчемный и бездарный флотоводец. Да, и с остальным порт-артурским бомондом встречаться пока было рано.

Утром на батарее Электрического утёса ударил всполох. Сотни солдатских ног затопали по ведущим к орудиям тропинкам и проходящей мимо городской дороге. Отовсюду раздавались зычные команды фейерверкеров и унтеров. В расположенных за утёсом складах, казармах и флигелях засуетился тыл.

Не смотря на хмурую промозглую погоду с высоты 44 саженей слева на горизонте просматривалось множество дымов, замутивших и без того нечёткий виднокрай. Стоящие у серого гранитного бруствера два офицера, сдвинув папахи на затылок, не отнимали от глаз бинокли. Первый худощавый болезненного вида капитан с узким потемневшим от солнца лицом и обмотанной толстым шарфом шеей – командир батареи десятидюймовок Жуковский Николай Васильевич. Другой – его заместитель огромный человек с могучими плечами и суровым упрямым выражением обветренного лица поручик Борейко Борис Дмитриевич.

– Никак сам Того пожаловал, как вы считаете Борис Дмитриевич? – озабоченно хрипло проговорил капитан.

– А, кому ещё тут воду мутить. Как пожаловал, так и проводим. А ну, бездельники, к орудиям!! – громовым голосом крикнул поручик, и из устроенных между орудиями укрытий и блиндажей высыпали солдаты и бросились к огромным пушкам. – Дальномерщик, расстояние до цели!

– Далеко пока, ваше благородие. Подале девяти миль.

– Пойдёмте, Николай Васильевич, – поручик лениво потянулся, – этим корытам ползти не менее получаса, успеем горячего чайку попить. А то вскочили ни свет, ни заря, а вам с вашим здоровьем надо питаться регулярно. Да и я лафитничек для сугрева приму.

– Ах, нет, Борис Дмитриевич, оставьте. Губите вы себя водкой, будь она неладна. Что-то мне нынче на душе неспокойно. Давайте останемся. Эй, любезный, – крикнул он пробегающему солдату, – позови-ка мне сюда штабс-капитана.

– Невозможно, ваше благородие, – ухмыльнулся солдат, поправляя овчинный кожушок и поглубже надвигая такую же овчинную шапку, – штабс-капитан Чиж животом приболеть изволили, воевать не в состоянии.

– Иди уж, – проворчал Жуковский, – скалится, мерзавец, никакого уважения к офицеру.

– За что его уважать? – рыкнул Борейко, сверкнув глазами, – За зуботычины, трусость? А давеча я проверял хозяйство фельфебеля Пахомова, так там серьёзная недостача, и не исключено соучастие штабс-капитана. Так-то.

– Вы, Борис Дмитриевич, о том помалкивайте. И так начальство с нас три шкуры снимает, а тут, не дай бог, такое. Я сам как-нибудь разберусь. Смотрите, а ведь и впрямь вся эскадра Того здесь, а может и не она одна. Чую, что-то подлое японцы затеяли.

– На дальномере! – Заорал Борейко, – дистанция до головного?

– Пять тысяч пятьсот.

– Докладывать постоянно, – скомандовал Жуковский, закашлялся и повернулся к Борейко, – Борис Дмитриевич, голубчик, командуйте, у меня голоса не хватает.

– Пять тысяч четыреста. Пять тысяч триста пятьдесят.

– Батарея к бою!! – проревел поручик, и стоящие около орудий солдаты молнией метнулись по своим боевым постам. – Первое и пятое орудия! Бронебойным! По головному! Возвышение максимальное! Наводить в нос судна! Огонь!! – крикнул Борейко, орудия рявкнули, и оба офицера приложились к окулярам. Через шесть секунд с явным недолётом в три-четыре кабельтова в море поднялись водяные столбы.

– Далеко, – прорычал Борейко, – идут за пределом нашего огня. Броненосцы отдельной кильватерной колонной, а крейсера сзади мористее.

– Гляньте-ка левее, Борис Дмитриевич, – проговорил Жуковский, – Мне мнится, или, в самом деле, за крейсерами милях в трёх что-то едва видимое, но очень большое.

– Вы правы, там корабль похожий на броненосец, но формы весьма необычные и размеры поболее. Точно не японец, у Того таких нет. Сам огромный, а контур всё время пестрит и расплывается, никак выделить не могу. Оригинально окрасили. А флаг то у него… красный! Ох, Николай Васильевич, чую, что-то сейчас будет.

Не успел Борейко договорить, как японские броненосцы открыли беглый огонь по порту и городу. На внешнем рейде, на Тигровом хвосте и в бухте вспухли и громыхнули взрывы. И почти одновременно возле шедшего последним японского крейсера поднялись четыре водяных столба.

– Гляньте, Николай Васильевич, что происходит!! – взревел медведем Борейко, – серый здоровяк обстрелял японца и сразу накрытие! Да он попал! На корме пожар!!

– Непонятно, кто там объявился, – задумчиво проговорил Жуковский, – ни на один известный броненосец он не похож. Но раз сцепился с японцами, значит наш. Ничего не понимаю.

– Но каков…

Борейко не успел договорить. Вдоль крейсерской колонны взметнулись в небо четыре чудовищных взрыва! Казалось, вздыбилось само море, на минуту скрывшее два последних крейсера! Но глазастый Борейко всё-таки разглядел вспышку на корме идущего последним японца, после чего задняя треть корабля разлетелась кусками железа. Два взрыва перемешали сотни тонн воды с дымом и воздухом, а четвёртый разорвал шкафут следующего крейсера, которого буквально подбросило, перевернуло.

Едва вода и дым рассеялись, как стало видно, что замыкающий крейсер, задрав нос, уже исчезает с поверхности. А предпоследний перевернулся оверкиль и медленно тонет.

Батарею сотряс вопль полутора сотен глоток восхищённых артиллеристов, высыпавших на бруствер и облепивших орудия.

– Боже мой! Матерь Божия, Господи Исусе, спаси и помилуй нас грешных, – причитал капитан и истово крестился под рёв восхищённых, машущих папахами солдат. – Если бы не видел своими глазами, ни за что не поверил бы.

– Уф-ф, – выдохнул Борейко, вытирая папахой разгорячённое лицо, – Верил бы в бога, тоже перекрестился. Такого зрелища и представить себе невозможно. Это чем же он их долбанул то? Не меньше тонны взрывчатки, – задумчиво пробормотал поручик, надевая папаху. – Это какой же у него калибр?! По выстрелу так 12 дюймов, а по результату – чёрт его знает что.

– Глядите, а незнакомец, похоже, вцепился в колонну! Кажется, знатный бой намечается! – воскликнул Жуковский, задорно блестя глазами. – Головной и мателот начали поворачивать влево, сейчас начнут дуэль, – понизил голос Жуковский, глядя как с «Серого» на полсотни метров выхлестнули четыре выстрела из башен главного калибра. Но через пять секунд стало ясно, что о дуэли и речи не может идти, поскольку вокруг головного японского крейсера опять вздыбилось море, а на его миделе сверкнул и вспух неописуемый взрыв, разорвавший корабль в клочья. И вскоре вместе с опадающей водой изуродованный крейсер исчез под взбаламученной поверхностью моря.

Ужасное зрелище моментального уничтожения мощного боевого корабля потрясло всех собравшихся на батарее. Солдаты замолкли, во все глаза всматриваясь в происходящее, чтобы навсегда запомнить и детям рассказать. А в это время суровая участь постигла и последний, удирающий крейсер, который скрылся из вида, попав между двух гигантских взрывов. Когда через пару минут вода опала и ветер отнёс дым, на поверхности моря плавало то, что осталось от красавца-крейсера с лёгким креном на нос и без признаков жизни.

На батарее разлилась тишина. За какие-то четверть часа исчезли три новейших японских крейсера, будто их ветром сдуло с поверхности моря, а четвёртый качался на взбаламученной воде куском мёртвого железа. Сотни глаз всё видели, а головы отказывались понимать увиденное.

– Господи, Великий Боже слава тебе во веки веков, – тихонько бормотал Жуковский. – Но гляньте-ка, Борис Дмитриевич. Если мне не изменяют глаза, незнакомец начал палить бортовым средним калибром. Неужто его атаковали?

– Всё может быть, там сейчас ад кромешный, – ответил Борейко, изредка бросая взгляд направо на вытягивающиеся с рейда в море корабли порт-артурской эскадры. Между тем быстроходные «Аскольд» и «Новик» в сопровождении четырёх миноносцев уже приближались к месту битвы. С внешнего рейда, густо дымя, набирали ход «Баян» и «Полтава», а по фарватеру уже проходили «Петропавловск» и «Севастополь».

И в этот момент под правым бортом незнакомца взметнулся огромный взрыв, явно от японской торпеды! Все находящиеся на батарее обречённо замерли, кто-то вскрикнул, офицеры затаили дыхание, ожидая самого неприятного. Однако… Вода спала, шимозный дым рассеялся, а незнакомец, как ни в чём не бывало остался на плаву, лишь на четверть боком развернулся. По берегу пронёсся облегчённый выдох. Канонада бортовых орудий «Серого» стала затихать и смолкла, а вот главный калибр опять грохнул, но теперь в восемь стволов! По батарее пронёсся гул. Народ чуть ли не вываливался за бруствер, вглядываясь в море.

Кильватерная колонна японских броненосцев уже фактически закончила поворот, когда вокруг последнего один за другим с интервалом в две-три секунды поднялись восемь водяных столбов от фугасных снарядов с «Серого».

– Начал пристрелку, – проговорил Борейко и замолчал, глядя исподлобья, и закусив губы, увидев, как выхлестнулось пламя выстрелов главных калибров японских броненосцев, сосредоточивших огонь на незнакомце. Вокруг неизвестного корабля поднялись десятки взрывов, скрыв на время его из виду. В таком аду выжить было невозможно, это понимали все. Но что это! Из завесы дыма и воды раздался дружный залп. Жив курилка!! Борейко вслух считал секунды. И вот опять невероятной мощи взрывы накрыли концевой броненосец. Три мимо, а один точно в корму! Японец сразу осел назад, задрал нос и остановился, медленно поворачиваясь на течении вправо. На остатках юта появился дым. Толпа солдат на берегу взорвалась воплями.

– Это чудесное событие, Борис Дмитриевич! – восторженно вскрикнул капитан, – Это настоящее чудо! Получаса не прошло, а половина эскадры Того отправилась дьяволу под хвост, простите за выражение!

– Да, такое можно увидеть только раз в жизни. И, похоже, что нашему незнакомцу всё нипочём! Вон смотрите, как разогнался вслед за япошками, не меньше тридцати узлов жмёт!! Да, кой тридцать! Все тридцать пять!! Кого же мы с вами видим, Николай Васильевич?! Поневоле в бога начну верить. Не иначе ангел смерти явился.

– Уж вы-то известный безбожник, но я с вами полностью согласен.

– Да, я вас под суд отдам, милостивый государь!! – орал адмирал Старк, вращая налитыми кровью глазами, – как посмели вы явиться с этаким требованием! Японцев вдвое больше!

– Ваше превосходительство, – впереди группы капитанов стоял Николай Оттович Эссен, ученик самого Макарова, не боящийся ни чёрта, ни дьявола, а уж тем более недоадмирала и труса Старка. – Если вы сейчас не отдадите приказ на выход эскадры, мы отправим Государю коллективную депешу о вашем недостойном поведении в то время, когда на подступах к порту уже завязался бой, а в город падают бомбы с японских броненосцев! – Лицо капитана презрительно скривилось.

Заметно испугавшись решительного вида десяти старших командиров эскадры, Старк сразу «сдулся». Было видно, что слова Эссена и решительный настрой капитанов выбили его из колеи. Демонстрируя отвратительную смесь страха и злобы, Старк забегал глазами, отвернулся и, не поворачиваясь проговорил:

– Приказываю атаковать японскую эскадру. Корабли поведёт адмирал Молас. Я вас не задерживаю, – последние слова прошелестели, как прошлогодняя листва.

– Трусливая скотина и редкостная сука, – процедил сквозь зубы, Эссен, сбегая по ступенькам вниз.

Переговариваясь на ходу, капитаны бросились к своим кораблям, которые уже развели пары и дрожали в ожидании команды «малый вперёд».

Последним на внешний рейд выполз «Севастополь» и пристроился в хвост кильватерной колонны, спешащей вслед японским броненосцам. А в это время лёгкие крейсера «Новик», «Аскольд» и «Боярин» на всех парах приближались к месту разгрома отряда крейсеров адмирала Дева.

– Николай Оттович, глядите, что творится! – От возбуждения вахтенный офицер закричал, – нам сейчас нельзя туда. Это же пекло какое-то!

В это время гигантский взрыв порвал и разбросал обломки флагманского крейсера «Читосе», и жуткое зрелище заставило русские корабли сбросить ход и отвернуть влево. Был «Читосе», да сгинул!

– Господа, я не знаю, кто перед нами, – задумчиво проговорил Эссен, – но этот непонятный корабль не мог быть построен ни на одной верфи мира. Я даже боюсь предположить, откуда он.

Жуткие взрывы, повредившие «Мацукусиму» обрушились водой и кусками железа вниз, но оставили её на плаву. Вид замершего вражеского корабля вывел всех из ступора и крейсера, нацелив орудия, на среднем ходу начали приближаться к подранку. Но на оглушённом японском крейсере не нашлось никого, способного к сопротивлению, и «Аскольд» с «Боярином» подошли к нему борт в борт. Русские моряки с ужасом смотрели на контуженную и полусумасшедшую японскую команду. Вокруг изуродованного крейсера витал тошнотворный запах смерти.

«Новик» не стал задерживаться и уже повернул в сторону незнакомого корабля, когда под бортом у незнакомца рванула торпеда. Находясь в пятнадцати кабельтовых, Эссен отлично видел, что торпеда ударила в самую середину корпуса, сердце капитана оборвалось, и он в отчаянии скрипнул зубами от ужасной несправедливости. От таких ударов спасения нет и быть не могло.

Но… потоки воды обрушились вниз, осела водяная пыль, неизвестный корабль покачнулся и лишь слегка развернулся к прежнему курсу боком. И только тогда Эссен разглядел этот невероятный корабль и ясно понял, что он не от мира сего. Мало того, что на нём не оказалось ни малейших признаков поражения, но и вид его приводил буквально в трепет, а разум отказывался понимать. Пятнистая громада в полтора раза большая самого крупного броненосца. Плавные обводы и скошенный форштевень явно говорили о его стремительности, которая никак не связывалась с размерами. Четыре линейно-возвышенные двухорудийные башни в 12 дюймов, потрясали воображение. А главное в голове не укладывалось, что из его двух огромных труб шёл не дым, а едва заметное мутное марево! Этот гигант совсем не дымил!! И наконец, невероятная неуязвимость. Это вообще выходило за все рамки понимания и здравого смысла! От благоговейного ужаса и восторга догадки сжалось сердце.

Эссен наблюдал, как бортовые шестидюймовки незнакомца добили японского миноносца, и потом орудия главного калибра загрохотали в сторону уходящей эскадры Того. Там возле конечного броненосца поднялись султаны взрывов.

– Право на борт! – скомандовал Эссен, которого так и подмывало ввязаться в драку, – и полный вперёд! – Он подавил в себе желание подойти к удивительному кораблю поближе, и вовремя увёл «Новик» подальше. Не прошло и минуты, как вокруг незнакомца начали падать снаряды с японских броненосцев, от взрывов будто закипело море. Удаляясь от опасного соседства, Эссен видел, что в гиганта не менее трёх раз попали фугасные бомбы, и видел мощные взрывы. Но, казалось, он их даже не заметил, его орудия опять разрядились дружным залпом, и… такой страсти Эссен не мог даже представить в кошмарном сне. За последним японским броненосцем на полторы сотни сажен поднялись три чудовищных взрыва, а потом жуткая мощь четвёртого взрыва оторвала японцу всю корму.

Задумчивый Эссен повернул «Новик» к своим крейсерам, пытающимся взять «Мацукусиму» на буксир, оглянулся на незнакомца и чуть не лишился дара речи, когда увидел, как неизвестный корабль начал разгон. За какие-то десять минут он набрал 35 узлов и удалился вслед за японской эскадрой. Эссен потряс головой, сбрасывая наваждение. Этот гигант нёсся по морю быстрее любого скоростного миноносца! Не в силах сказать ни слова Эссен снял фуражку, перекрестился и перекрестил удаляющийся корабль.

Русские корабли спешили догнать японскую эскадру. Первым резал волну самый быстрый из броненосных крейсеров «Баян». Капитан первого ранга Роберт Николаевич Вирен из боевой рубки до боли в глазах всматривался вдаль, понимая, что не успевает.

Сильный грохот взрыва слева заставил его перейти к другой смотровой щели. Примерно в четырёх милях в облаке дыма и пара быстро тонул крейсер, а вдали на горизонте виднелись вспышки орудийной стрельбы большого калибра. С удивлением Вирен пытался разглядеть того, кто ведёт огонь, но за пороховым дымом и водяной дымкой ничего не увидел. Но взрыв торпеды перепутать было невозможно. Кого-то там крепко подбили. Но не прошло и пары минут, как с той стороны опять заговорили орудия. Странно. Неужто подорвали кого-то другого?

Серия разрывов по ходу заставила Вирена перейти к передним смотровым щелям. Где-то в пяти милях прямо по курсу поднялись столбы воды от падения крупных снарядов. Тот, кто вёл бой слева начал обстрел хвоста колонны японской эскадры.

– Носовые орудия к бою! – Отдал приказ Вирен, – машинное – самый полный вперёд!

Он отдал приказ и вскоре понял, что слегка поторопился, поскольку впереди вдруг рванули взрывы такой силы и мощи, что, не смотря на большую дистанцию, сбило дыхание и заложило уши. Вода, водяная пыль, какие-то обломки и дым взметнулись на невероятную высоту.

«Баян» шёл вперёд на пределе своих машин. Примерно через четверть часа Вирен увидел неподвижный броненосец «Фудзи», развороченная корма которого дымилась пожаром. По большой дуге Вирен подвёл «Баян» к вражескому броненосцу и убедился в том, что там почти нет жизни. На палубе лежали десятки мертвецов, и вяло шевелились выжившие.

Сердце сурового и хладнокровного капитана сжалось от предчувствия чего-то грандиозного и необъяснимого. А когда он разглядел, КТО в четырёх милях слева обгоняет его и на КАКОЙ скорости, у него от удивления открылся рот. Окрашенный в пятнистый серо-синий цвет гигантский корабль летел мимо «Баяна» будто тот стоял неподвижно. Потом орудия передней башни незнакомца грохнули выстрелами, и через шесть секунд за концевым японским броненосцем поднялся столб воды. Вирен даже потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения, но корабль быстро уходил вперёд, и это был факт. Капитан опустил бинокль и недоумённо оглянулся. Все, кто присутствовал в рубке, стояли будто замороженные. Никто ничего не понимал.

– Машинное – малый вперёд, – подал команду Вирен и задумался. Потом он вышел на мостик и оглянулся. Ближайший броненосец «Петропавловск» густо дымил примерно в миле, и наверняка на нём и других кораблях видели то же, что наблюдал и Вирен. Ему вдруг нестерпимо захотелось с кем-нибудь поделиться впечатлениями, но он сдержался и снова надел маску невозмутимого солдафона.

Но эта маска слиняла, когда впереди в туманной дымке горизонта один за другим в небо поднялись, а потом ударили три гигантских взрыва, и воздух исказился от бегущей во все стороны волны. Вирен думал, что перед этим он видел самый большой взрыв, который поразил «Фудзи», но теперь ему показалось, что впереди разверзся сам ад. По морю прокатилась дрожь, отдавшаяся в корпус и в руки, и в ноги, и в головы ошеломлённых моряков.

Дождавшись броненосцев, «Баян» двинулся дальше. И каково же было удивление, вернее потрясение, Вирена, когда через пять миль из водяной дымки показался корпус броненосца «Хатцусе» со спущенным флагом. Непроницаемый взгляд сурового капитана сменился удивлённо-восторженным выражением юного гардемарина.

А тем временем вокруг балкера неожиданно разгорелась нешуточная баталия. Отправив в бой катера, «Фортуна» развернулась, приведя к бою все восемь 105-мм орудий. Время тянулось нестерпимо, но вот вдали за горизонтом справа началась и усилилась канонада, а потом грохнули мощные взрывы, ещё и ещё. Даже до «Фортуны, находящейся в полутора десятках миль добежала морская рябь и мелкая волна. В той стороне и без того мутный горизонт явно заволокло дымом. Постепенно стрельба и взрывы стали затихать, но вот опять неслабо грохнуло, чуть затихло, опять продолжилась канонада, и почти одновременно прогремели четыре жутких взрыва.

Грохот донёсся неописуемый. И, казалось, ничего более мощного и выдумать невозможно, но, когда в пяти милях рванули торпеды все находящиеся на балкере невольно присели. Это были не просто взрывы, а какое-то ужасное дыхание ада. Даже здесь в пяти милях от места боя вид чудовищных выбросов воды дыма и обломков и последующий за этим гулкие удары заставили сжаться сердце и сократиться мошонку. У всех моряков в головах крутился один и тот же вопрос: «как там наши катерники, выжили ли в таком пекле?».

С высоты рубки в бинокль вблизи горизонта просматривалась трагедия японских броненосцев. Но сейчас капитан Марычев внимательно следил лишь за манёвром «Сикисимы», забирающей всё дальше вправо. Насколько он понял, броненосец пытался уклониться от торпедной атаки.

– Внимание, – крикнул вахтенный, – наблюдаю приближение миноносцев противника. Идут веером с разных направлений и на разной дистанции! Сейчас посчитаю… семь единиц!

– Внимание всем комендорам, – громко скомандовал капитан, – огонь изо всех орудий по готовности! Стрелять по кораблям противника спецбоеприпасом, снарядов не жалеть! Вырвите им зоб, ребята! Огонь!!

Затворы сыто чавкнули, проглатывая снаряды, и через секунду загрохотали четыре орудия правого борта. В море поднялись мощные взрывы, как от десятидюймовок. Через несколько секунд снарядом разнесло надстройку ближайшего миноносца, на котором вспыхнул пожар. Чуть погодя в пламени мощного взрыва скрылся крайний миноносец. Видимо снаряд попал в мину, поскольку корабль разорвало в клочья и, он мгновенно исчез с поверхности моря. Вот загорелся ещё один. Другой завертелся на месте лишившись рулей.

Командир внимательно наблюдал за боем и отчётливо видел, что три миноносца, успевшие заскочить в мёртвую зону уже вышли на дистанцию торпедной атаки. Нет, уже два. Один из них, отставший после взрыва под бортом сильно запарил, потерял ход и развернулся боком. Оба пулемёта на правом крыле рубки надрывались, поливая очередями оба миноносца.

– Вижу две торпеды по направлению к правому борту!! – крикнул вахтенный.

– Всему экипажу закрепиться и приготовиться к взрыву торпед под бортом, – спокойно проговорил капитан и покрепче ухватился за поручень, – канонирам и пулемётчикам продолжать стрельбу. И достаньте мне этих ублюдков!! – он не успел договорить, как балкер содрогнулся от сильного взрыва под миделем и через секунду грянул взрыв под полубаком.

Он точно знал, что в мире пока нет боеприпаса, способного пробить десятисантиметровую модифицированную броню подводной части корпуса, по прочности равную метру крупповской брони. Но взрыв, есть взрыв, корабль сотрясся и наверняка что-то повредилось.

Едва спала вода, и успокоилось море, капитан взялся за общую внутреннюю связь:

– Всем осмотреться на боевых постах и рабочих местах, и доложить о результатах. Аварийным командам быть готовыми устранять повреждения.       Артиллеристам найти и убить гадов!

– Трюм один. Порядок.

– Машинное. Порядок.

– Трюмы три и четыре, в норме.

– Артиллерия работает.

– Десант. Без повреждений.

– Электрики. Лопнули несколько ламп и разошлись две линии энергообеспечения, через полчаса устраним.

– Пост связи, разбиты несколько ламп основной рации, повреждения устраняем. Через минут пятнадцать будет работать.

– Трюм семь. Сдвинулись торпеды на стеллажах. Угрозы взрыва нет, но нужна помощь.

– Аварийная команда, мухой в седьмой трюм, – прорычал капитан, прекрасно понимая, что с этими торпедами лучше не шутить. – Доклад каждые десять минут!

Пока шла эта перекличка, в море начал разгораться последний из японских миноносцев, напавших на наш боевой балкер с замечательным названием «Фортуна».

Лейтенант Басов по крутой дуге вывел торпедный катер на позицию атаки. Как ни старался броненосец «Сикисима», не смог управиться со своей массой и увернуться от него поворотом. Он и так уже практически шёл навстречу русской эскадре, дымившей в шести милях.

– Анатолий Петрович, – крикнул сигнальщик-пулемётчик Валерка, – а не взять ли нам японца в плен. Порт-артурцам подарим, пусть порадуются, – и засмеялся.

Басов ухмыльнулся, а потом его лицо стало серьёзным:

– Инициатива наказуема. Ты целый год изучал японский, так вот и иди к ратьеру, и пиши: «во избежание ненужных смертей, руководствуясь гуманными соображениями, предлагаю сдаться в плен. Подумайте о семьях сотен матросов, которые могут остаться без кормильца. На раздумье десять минут. При отсутствии любого ответа, начинаю торпедную атаку, которую вы не переживёте». Машинное, средний вперёд, – крикнул он в переговорное устройство, – быть готовым к самому полному. Лёня, – крикнул лейтенант рулевому, – так держать приготовься к повороту право на борт. Канонир, смотреть за морем.

– Командир, броненосец сбросил ход, останавливается. Ратьер с броненосца! – Ошеломлённо проговорил Валерка, – Читаю: «прошу полчаса для принятия решения».

– Ответь: «у вас полчаса и ни секундой больше».

– Ох и не верю я этим японоидам, – проворчал Валерка и уставился на тёмную громаду «Сикисимы».

Пока шло время, экипаж с тревогой вслушивался в грохот взрывов в той стороне, где остался балкер. Потом дважды полыхнуло и мощно бабахнуло. И снова грохот взрывов, но значительно реже, а вот и они стихли. Все моряки знали, что их балкер подбить невозможно, но всё равно волновались.

– Командир, время вышло. Ратьер с броненосца. Читаю: «на сдачу согласны высшему морскому начальству».

– Отвечай: «через полчаса к вам подойдёт эскадра Порт-Артура. В знак вашего согласия на сдачу, спустите боевые флаги во избежание фатального обстрела. Поздравляем с окончанием безумной и никому не нужной войны».

Медленно развернувшись, торпедный катер «Волк» разогнался почти до пятидесяти узлов и, словно радуясь победе, поднялся на подводные подкрылки и в облаке брызг растворился в туманной дымке.