Czytaj książkę: «Квантовиты. Книга 3. Рубец», strona 14
– Будешь моей нянькой? – глаза Рене весело блеснули.
– Да какой уж нянькой? В твоем возрасте разве что сиделка полагается, – напомнил Алистер.
– Перестаньте, – закатила глаза Инна. – Вы оба ведете себя как дети. Между прочим, мы сюда не просто так пришли. Я по-прежнему хочу поговорить с Годардом. Мне кажется, что Ромина удерживает его против воли. К тому же он уже триста лет прожил, многое знает, не исключено, что что-то полезное.
– Я согласна, – встряла Мизуки. – Этот Годард может нам пригодится. Я слышала, как он отвечал на уроке в интернате – этот парень гений. А если ему и в самом деле триста лет, то он умнее нас всех вместе взятых. Но рисковать нам ни к чему. Андмор непременно попытается схватить любого из нас. А вот Рене, – она повернулась к мужчине. – Если он брат Ромины, то может спокойно войти в дом и поговорить с ним, в то время как вы двое, – она посмотрела на Инну с Алистером. – Вы двое разберетесь с ресивером, который мы нашли. По-моему, он как-то связан с этим парнем – не просто же так на нем сохранены фотографии женщины, которые он еще и в бумажном виде в рамку ставит.
– Рене нельзя пускать туда одного, – заметил Вебер. – Он там закроется и все, можно забыть про умного Годарда.
– Да я и не думаю, что Ромина разрешит мне с ним пообщаться, если я не предъявлю консервант, – вставил Рене.
Инна задумчиво посмотрела на Алистера. Конечно, они могли увидеть содержимое нейроресивера, но будет ли информация на нем полной? Да и связан ли этот гаджет с Годардом? Мало ли почему фотографии женщины совпадают. Она может быть просто общей знакомой Годарда и владельца ресивера и вообще не иметь отношения к делу. А Годард проявил себя как умный человек, к которому даже ависоны за помощью обращались.
– Давайте рискнем, – предложила она. – Ну, останется там с ней Рене – скатертью дорожка. Когда мир снова начнет функционировать, мы с ним разберемся. А сами займемся ресивером.
В глазах Алистера она увидела сомнение, но остальные кивнули. Инна сжала руку мужчины и тихо произнесла:
– Все будет хорошо.
Тот слабо улыбнулся:
– Конечно.
Глава 23
Когда Алистер зашел в дом Инны, ему показалось, что он не был здесь лет сто. Удивительно, сколько всего может произойти за каких-то пару дней. Он вдохнул полной грудью, чувствуя, что невольно расслабляется – в помещении не так страшно, что тебя загрызут.
– Так, Мизуки, – громко сказал Мартин. – Мне рассказали о том, как безрассудно Вы подключили этот гаджет к своему мозгу, и, хотя внешне с Вами все в порядке, мой долг как врача Вас осмотреть.
Мизуки скривилась, но Инна его поддержала:
– Ты уже который день ходишь не обследованная. Твоя основа несовместима с этим прибором. Нужно убедиться, что с тобой все в порядке. Все равно ты ничего сейчас сделать не сможешь.
– Ладно уж, – проворчала Мизуки.
Они с Мартином удалились на кухню. Алистер проводил их взглядом и направился в гостиную. Инна последовала за ним.
– Иди, поспи, – посоветовал мужчина. – Я тут и один справлюсь.
– Я могла бы тебе помочь, – запротестовала девушка.
– Тебе нужно отдохнуть, – мягко сказал он. – А я и сам смогу во всем разобраться.
Ей явно не хотелось уходить от него, но все же она кивнула.
– А тебе не нужно спать?
– Я поспал, когда летел сюда. А еще регенерационную процедуру прошел – это так бодрит!
Инна слабо улыбнулась:
– Я тоже прошла регенерацию. Ощущения восхитительные. Но ты прав, я устала. Пожалуй, пойду, вздремну. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Алистер напоследок легонько сжал ее руку и нехотя отпустил. Инна улыбнулась и направилась к себе. В этот момент Алистеру почему-то стало очень одиноко. Но девушка устала. Ей лучше поспать, чем копаться в нейроресивере.
Сам Алистер усталым себя не чувствовал. Нужно признать, эти регенерационные кабины – настоящее чудо. Вообще-то мужчина бы не рискнул ей воспользоваться, если бы к прибытию в Женеву его бы не тошнило так, как будто он чем-то отравился. Мартин все продолжал твердить, что ему требуется постельный режим, но Алистер знал, что не может себе этого позволить. А потому пришлось все-таки рискнуть. Он боялся, что кабина сломалась, как и вся остальная техника, но все прошло на удивление хорошо. Даже странно.
Алистер вошел в гостиную и включил свет. Он тоже работал, хотя должен уже по идее перестать. И вообще, теперь, когда сотрясение его больше не донимало, Алистер осознал, что подозрительно хорошо себя чувствует для человека, у которого атомы должны постепенно отходить друг от друга.
Тут он заметил, что вместе с ним пошел Рави.
– Ты тоже отдохни, – сказал Алистер.
– Я совсем не устал и хочу помочь, – заявил парень.
– А как же Мизуки? Может, тебе тогда ее проведать?
Парень немного посмотрел на него так, как будто в чем-то подозревал, но все же кивнул, развернулся и ушел. Алистер нахмурился. Инна же не стала бы всем рассказывать, что он думал о самоубийстве? Да нет, конечно же, не стала бы. Просто Рави не понимает, почему он не хочет сейчас компании.
И вот, он остался один. Теперь Алистер позволил себе сгорбиться и направился к столу, на котором пару дней назад оставил разобранный нейроресивер. Пододвинул стул, осторожно опустился на него и принялся за работу.
Дело продвигалось медленно, потому что раньше Алистеру не приходилось иметь дело с такими моделями, но в институте в рамках истории информационных технологий они проходили спецкурс по нейроресиверам. А сейчас, когда он прошел регенерационную процедуру, его мозг работал лучше, чем когда-либо, и мужчина начал потихоньку вспоминать разные вещи. Однако его по-прежнему беспокоили проблемы с концентрацией внимания. Сосредоточиться было трудно, и он мог по несколько минут сидеть, пытаясь понять, что же ему сейчас нужно сделать. Наверное, поэтому он не заметил, что в комнату вошли.
– Здравствуй, Алистер, – раздался женский голос.
Он поднял голову и увидел Селию Риччи, главного психиатра Фориса. Склонив голову, женщина тихо стояла у входа, и с интересом наблюдала за тем, как он работает.
– Здравствуйте, доктор Риччи, – вежливо поздоровался Алистер. – Не ждал Вас так поздно. Как добрались? Разве не опасно сейчас на улице? Хищные белки нападают на людей.
– Нет, мне никто не встретился.
«Вот что значит психиатр – ее даже белки боятся. Хотя что удивительного – она за свою профессиональную карьеру этих «белочек» разогнала немало» – усмехнулся про себя Алистер.
– Мне не спалось, я увидела, как ты заходишь в дом Инны, и решила тебя проведать. Все-таки ты мой пациент.
Внутренне мужчина чертыхнулся, но вслух сказал только:
– Большое спасибо, доктор Риччи, что стараетесь мне помочь. Знаете, мне уже гораздо лучше, и…
– Алистер, перестань, – психиатр посмотрела на него с укором. – Возможно, в последние дни ты не лежал в постели, но депрессия – это болезнь, которая не вылечивается по щелчку пальцев. Я допускаю, что тебе стало немного лучше, когда ты снова начал общаться с Инной. Но тебе все еще требуется помощь.
– А разве вы мне уже не помогли? – даже несколько удивился Алистер. – Я следую Вашим рекомендациям, а вот насчет таблеток, я бы все-таки предпочел обойтись без них…
Риччи с сомнением на него посмотрела и подошла к одному из кресел. Медленно села, не сводя глаз с Алистера, который смотрел на одну из деталей и никак не мог понять, для чего она предназначена. В общем-то, да, он врал, ему по-прежнему было плохо. В груди болело из-за недавних потерь, да и ситуация с Инной до сих пор его беспокоила. Но он больше не мог позволить себе просто лежать. Ему нужно было работать, да и признаваться в своей слабости не хотелось.
– Алистер, нет ничего страшного в том, что ты подавлен, – мягко произнесла Риччи. – Ты потерял лучшего друга и бывшую жену. И времени с их смерти прошло не так много.
– Да, я подавлен, – признал мужчина. – Любой был бы подавлен на моем месте.
– В этом ты прав. Но в твоем случае дело не только в потерях, – задумчиво произнесла Риччи. – Ты потерял лучшего друга, но в депрессию после этого не впал. Да, тебе было плохо, но ты как-то справлялся. Депрессия началась у тебя примерно две недели назад. Тогда умерла Эшли. Но ты сам говорил, что твои чувства к ней уже почти прошли, и она уже не значила для тебя того же, что и раньше. Вряд ли ее смерть могла тебя добить. Еще на Земле погибла большая часть населения, но ведь они для тебя, во-первых, чужие люди, а во-вторых, вообще жители другой планеты. С какой стати тебе так расстраиваться из-за этого, чтобы впадать в депрессию?
– Что? – мужчина слабо улыбнулся от нелепости этого предположения. – Как это я могу не расстроиться из-за гибели миллионов? Разве я отмороженный какой-то?
– Я этого не говорила. Гибель людей расстраивает всех, но депрессия… у нее более глубокие причины. И знаешь, кажется, я поняла, в чем дело, – Риччи немного наклонилась вперед и понизила голос. – Алистер, ты любишь Инну. Как женщину. И ты расстроен из-за того, что не можешь быть с ней вместе.
Мужчина неловко рассмеялся. Сделав глубокий вдох, он повернулся к психиатру и проворчал:
– Ну что за глупости? Это не так.
Риччи прищурилась:
– Алистер, никогда не пытайся обмануть психиатра. Я прекрасно вижу, когда люди мне врут. К тому же тебе нечего стесняться. То, что ты чувствуешь – совершенно нормально.
Алистер понял, что притворяться больше нет смысла.
– Ну хорошо, может быть, я что-то и чувствую к ней. Но это все неважно, потому что мы все равно не можем быть вместе.
– Почему же?
– Ну, может, потому, что у нас большая разница в возрасте, а еще она – дочь моего лучшего друга, – напомнил Алистер.
– Да, конечно, – кивнула Риччи. – Ну и что?
– Как это что? – мужчина растерялся. – Если мы решим с Инной быть вместе, то это должно быть уже на всю жизнь. Я же не смогу уйти от дочери своего лучшего друга, которого уже нет в живых. Мне не позволит совесть. А вдруг я изменюсь с годами? Вдруг мои чувства изменятся? Но мне придется быть с ней, чтобы не чувствовать себя негодяем, который внушил девушке в трудной жизненной ситуации ложные надежды. А я этого не хочу.
– А, по-моему, дело не в этом. Давай рассуждать вместе. Судя по твоим рассказам, все те люди, которых ты любил и потерял, были более сильными личностями, чем ты. Они не просто любили тебя, они покровительствовали тебе, направляли по жизни, несли ответственность за взаимоотношения в большей степени, чем ты. Вот скажи мне, кто был лидером в твоих отношениях с мамой?
– Ну, пожалуй, мама, но ведь было бы странно, если бы было наоборот, – ответил Алистер.
– А кто был лидером в твоих отношениях с Эшли?
– Хм. Эшли.
– Почему ты так считаешь?
– Она была более эмоциональна, у нее всегда что-то происходило. Все время хотела то одного, то другого, а мне оставалось только это осуществлять.
– Ну а кто был главным в вашей дружбе с Рябининым?
– Конечно, Рябинин. Он был несколько старше, к тому же он был моим руководителем. В проекте мы работали над его идеями, а я только помогал.
– Вот видишь? С учетом всего этого, мне кажется, тебя сейчас пугает не то, что твои чувства могут пройти, а то, что Инна тоже не лидер по натуре, как и ты. Ты чувствуешь, что нуждаешься в некотором руководстве, и боишься, что Инна не сможет стать тебе опорой, и что тебе наоборот придется ее поддерживать. Подумай, ведь так?
– Да, я потрепанная жизнью тряпка, и мне нужен хозяин, – рассмеялся Алистер.
– Нет. Просто схема равноправных отношений тебе незнакома, и тебя это пугает. Ты ищешь защиту, а с Инной тебе самому придется стать защитником. Более того, ты уже им становишься. Но ты не должен этого бояться. Инна поможет тебе стать сильным самому, а это гораздо более ценно, чем всю жизнь искать в ком-то опору.
– Так Вы что, предлагаете мне стать мужиком? – попытался съязвить Алистер.
– Просто не надо пренебрегать Инной. Она тоже будет тебе помогать. Ты не будешь один. Вы можете построить очень хороший союз на основе взаимопомощи друг другу. Инна будет поддерживать тебя, а ты ее. У вас все получится, – Риччи улыбнулась. – Ладно, знаю, у тебя много работы, поэтому не буду дальше тебя отвлекать. Напоследок скажу вот что. Что делать с Инной, решать тебе. Несомненно, есть способы выйти из депрессии и без отношений с ней. Но пойми одно. Павел Рябинин мертв. Это ужасно, но такова реальность. И ты никогда не узнаешь, что бы он сказал по поводу твоих чувств. Я не говорю, что нужно вообще забыть о нем, но… Не только ты любишь Инну, но и она тебя. И то, что ты ей отказываешь, ее мучает. Я верю в то, что вы двое могли бы быть счастливы вместе. Прежде чем принять решение, подумай об этом.
Закончив говорить, Селия Риччи встала с кресла и покинула гостиную. Алистер долго смотрел ей вслед, размышляя над последними словами. Он мучает Инну. Да, он это знал. Если бы не обещание позаботиться о ней, данное ее отцу, он бы ушел. Ушел бы туда, куда она не смогла бы за ним последовать. Возможно, она бы погоревала немного – но это же Инна. Она справится. Уйти от нее будет мучительно больно. Но разве это преступление – любить кого-то?
Алистер вздохнул и бросил взгляд в окно. Кажется, начинается рассвет. Нужно поторопиться. Так что он выкинул из головы все нехорошие мысли и сосредоточился на работе.
Рене был встревожен. Почему Андмор так и не вышел из дома, несмотря на то, что прямо перед его носом какое-то время болталась не только Инна, но и целая подборка вкусных людей? Неужели квантовит и в самом деле лег спать? В то время как мир подходил к концу? Как-то странно. Но времени размышлять об этом не осталось. Ему нужно забрать консервант и отнести его Ромине.
Так что Рене поспешил к тому месту, где он обнаружил корабль Феры. Интересно, что с ним стало? Может, Андмор его убил? Или взял в плен? Как бы то ни было, Рене это не касалось.
Мужчина вышел на нужную улочку и тут застыл. Даже в темноте можно было заметить очертания корабля, который почему-то перестал быть невидимым. Хм, возможно, консервант забрала Светлана. Мужчина приблизился к кораблю и открыл дверцу. Пусто. Видимо, забрала. Наверное, это хорошо. Или же нет? Неужели Светлана просто пошла к Ромине? Ведь все-таки его сестра президент, который официально объявил Светлану преступником. Впрочем, сейчас, конечно, не до формальностей. К тому же Рене был уверен, что Ромина только рада тому, что Земля оказалась в такой ситуации. Ведь это дало ей возможность стать президентом. И вряд ли она в глубине души считает поступок Светланы неправильным. Функционируй их небольшое государство до сих пор, возможно, Ромина и устроила бы показательную казнь, но сейчас в этом не было смысла.
Но считает ли так сама Светлана? Пошла ли она на такой риск? Может, она болтается где-то неподалеку вместе с консервантом, и ждет, пока Рене ее найдет. Сомнительно, конечно, потому что контейнер, в котором хранилось вещество, был очень тяжелым, но мало ли. В любом случае, нужно проверить. Если в окрестностях женщины не окажется, то он вернется к Ромине и попробует выяснить, что происходит.
Рене медленно двинулся по темным переулкам. Как всегда, довольно пустынно, и даже белки не урчали. Фонари давали совсем мало света, и приходилось ступать осторожно. Рене неожиданно подумал, что, возможно, они так плохо горят не потому, что мир разваливается, а потому, что давно никто не поставлял новое топливо, и подземные генераторы просто не вырабатывают достаточно энергии. Он недолго шел, и тут в полутьме разглядел лежащий на асфальте женский силуэт.
Рене почувствовал укол страха и осторожно приблизился. Неподвижная женщина была сильно истерзана – кто-то разорвал на ней одежду и вырвал куски плоти с рук, живота, ног. Лицо было заляпано кровью, но все же Рене смог узнать знакомые черты. Это была Светлана.
Он опустился на колени и изучил тело. Судя по всему, ее кто-то покусал. Вероятно, одна из бешеных белок. Причем не просто покусал, а еще и сгрыз. Или это квантовит? Нет, квантовиты вот так не разбрасывались мясом. Если они что-то недоедали, то забирали к себе на корабль и складывали в холодильник. А это точно была белка.
Какая бесславная смерть. Рене вздохнул и закрыл Светлане глаза. Она была его другом, возможно, единственным на целой планете, но расстроиться почему-то не получалось. Грустно, да, но Светлана сама в этом виновата. Он не знал, откуда взялись эти белки, но наверняка это все результат убийства большей части населения Земли. Наглотались каких-нибудь химикатов без присмотра людей – и вот результат.
Вот только где же консервант? Рене встал и огляделся. В конце концов, он увидел вдалеке контейнер, в темноте почти сливающийся с окружающей обстановкой. Мужчина подошел и тут застыл. Крышка контейнера была открыта. Рене похолодел. Как он мог открыться? Неужели он с такой силой ударился об землю? Мужчина заглянул внутрь. Пусто. Внутри на самом дне он разглядел множество отработанных пусковых механизмов. Похоже, что в контейнере были капсулы с консервантом, которые, скорее всего, разнеслись по всей планете при помощи каких-то носителей, возможно, ракетного типа. Наверное, консервант уже доставлен во все части света и начал распространяться в атмосфере после взрыва капсул.
Рене постарался не поддаться панике. Взрыва он не слышал. Возможно, капсула взорвалась далеко от этого места, и консервант еще не долетел. А может, и не было никакого консерванта? Может, все это глупая страшилка, которую использовали военные, чтобы пугать политиков? Мужчина принюхался. В воздухе витал какой-то кисловатый запах. А кроме того – движения потихоньку становились тяжелыми. Пока несильно, но все же. Он пошевелил пальцами рук. Как много времени пройдет, прежде чем консервант превратит воздух в желе? В голове всплыла цифра «24». Двадцать четыре часа, и даже меньше, на то, чтобы как-то остановить воздействие вещества.
Они обречены.
Глава 24
Инна проснулась от того, что кто-то тряс ее за плечо. Девушка так устала, что ей совсем не хотелось вставать. Сил было мало, тело не желало двигаться. Она даже с трудом помнила, где находилась. Может, это Форис? Но потом ее так тряхнули, что ей пришлось открыть глаза и недовольно посмотреть на Мизуки.
– Что такое? – сонно пробормотала Инна.
– Рене вернулся, – сообщила подруга. – И у него очень скверные новости. Одевайся и приходи в гостиную.
После чего Мизуки вышла из комнаты. Инна вяло потянулась и посмотрела в окно. Темно-синяя ночь потихоньку отступала, у края неба появилась ярко-розовая полоса. Начался новый день, а мир до сих пор не взорвался. Это обнадеживало. Девушка попыталась встать, и тут обнаружила, что ее тело двигается как будто с трудом. Даже чтобы сделать самое простое действие, приходилось прикладывать нечеловеческое усилие. Возможно, нарушение связи между атомами добралось до мозга. Инна с минуту смотрела на свою руку, пытаясь понять, не стала ли она больше и мягче, но потом приказала себе не заниматься глупостями.
В гостиной ее ждали Мизуки, Алистер, Рави, Вебер и Рене. Последний стоял и бросал на присутствующих высокомерные взгляды. Инна с трудом пересекла комнату и опустилась в одно из кресел. Едва она это сделала, заговорила Мизуки:
– С Годардом Рене не поговорил, но он кое-что видел. Судя по всему, Светлана, – это имя подруга произнесла чуть ли не с ненавистью. – Решила забрать консервант и отнести его Ромине самостоятельно. Но по дороге на нее напали белки и загрызли до смерти.
– О, – Инна ошарашенно посмотрела на Рене. – Мне жаль.
– А мне нет, – отрезала Мизуки. – Эта женщина получила по заслугам. Но беда не в этом.
– Судя по всему, во время нападения она как-то неудачно оттолкнула контейнер в сторону, и тот случайно открылся, – сообщил Рене. – Я заглянул внутрь – пусто. Либо там никогда ничего и не было, либо сработал пусковой механизм, и консервант разлетелся по миру. И, судя по тому, как трудно теперь стало двигаться, скорее второе.
Инна постаралась не паниковать:
– Существует ли способ остановить процесс, когда он начат?
– Если и существует, то мне о нем неизвестно, – сказал Рене.
Ну, вот и все. Она-то думала, что им грозит участь быть разорванным на атомы, но, похоже, вместо этого они превратятся в желе. Даже неизвестно, что хуже.
– Сколько у нас времени? – спросила Инна.
– Около суток. Но на самом деле мы уже не сможем двигаться часов через двенадцать, так что если мы собираемся что-то с этим делать, то нужно действовать быстро.
Быстро… Мысли в голове Инны двигались вяло, как будто консервант уже потихоньку замораживал ее способность думать. Даже паника не могла как следует пробиться через тонкую пелену безразличия, уже опускающуюся на нее. Девушка приказала себе собраться, но это было невероятно трудно. Наморщив лоб, она протянула:
– Значит, у нас двенадцать часов. Что ж… Рене, тебе известен состав этого вещества и как оно работает?
– В общих чертах, – голос Рене звучал необычайно растянуто.
– Нам нужен химик, – заключила Инна. – Рене, ты знаешь каких-нибудь ученых, которые могли бы помочь?
– В последние годы я мало с кем общался, – мужчина пожал плечами. – А полный список выживших есть только у Ромины. Можно попробовать все же проникнуть в ее дом, но я не уверен, что она пропустит нас без консерванта.
– Подождите, – перебила Мизуки. – Дети. Дети из интерната. Они невероятно умные, даже ависоны с ними консультировались. Наверняка они смогут нам помочь!
– Может быть, – кивнула Инна. – Но где же нам их взять? Ты говорила, что Ромина приказала им спрятаться. Наверняка мы знаем только местоположение Годарда.
– С чего вы взяли, что какие-то подростки смогут найти решение? – спросил Рене.
– Они не подростки, – пояснила Инна. – Годард сказал, что ему триста лет. Не исключено, что и все остальные в интернате на самом деле не дети, иначе с чего им быть такими умными?
– Ладно, попробовать можно, – решил Рене. – Но как их найти?
– Вряд ли они в Женеве, – предположил Вебер. – Возможно, прячутся где-то в Швейцарии. Или в одном из заповедников. А скорее всего, затерялись среди обычных людей в других интернатах. Думаю, надо слетать в них и проверить.
– Наверное, ничего другого нам не остается, – согласилась Инна и хотела встать, но Рене качнул головой:
– Нет, отправимся мы с Вебером. А вы с Кроссманом лучше разберитесь с этим нейроресивером. Зря, что ли, вы с ним столько возились. Взрыв вселенной никто не отменял.
– А мы с Рави сходим к дому Ромины и попробуем что-нибудь разузнать. Может, удастся с Годардом поговорить, – подала голос Мизуки. – Да и что-то Андмор затих, и мне это не нравится.
– Ни в коем случае! – возмутилась Инна. – Это слишком опасно.
– А что ты тогда предлагаешь мне делать? С нейроресивером я вам не помогу, и, если честно, я не верю в то, что нам удастся разыскать кого-то из других детей. Возможно, Годард – наш единственный шанс. К тому же Фера все еще там. Я должна узнать, что с ним случилось.
– А если Андмор тебя убьет?
– Может, он и хищник, но людей просто так не убивает. Вряд ли у него есть причины лишать меня жизни. К тому же со мной будет Рави, он проследит за тем, чтобы ничего опасного не случилось. Ну а если всего этого будет недостаточно, – Мизуки вздохнула. – Одна ты точно не останешься, – она посмотрела на Алистера.
Но Инна покачала головой:
– Ты мне тоже нужна. Мизуки, ты же моя подруга, как я могу тебя так просто отпустить к самому страшному созданию всех времен и народов?
– Тебе придется.
Мизуки встала со своего кресла и осторожно подошла к Инне. Потом посмотрела ей в глаза и сказала:
– Мир движется к концу. Мы, конечно, попробуем найти детей, но это будет очень трудно, и быстро это не сделаешь. Но нам точно известно, что Годард дома у Ромины. Он очень умный, Инна, я тебе точно говорю. Он бы смог нам помочь. Я должна сходить туда.
Инне не хотелось разрешать ей идти. Мизуки была ее подругой с первых классов школы. Они дружили почти двадцать лет, а потому являлись важной частью жизни друг друга. Инна совсем недавно думала, что Алистер погиб, и теперь она прекрасно знала, что вряд ли сможет пережить это ощущение потери вновь. Но… мир двигался к своей гибели, и важно было сделать все возможное, чтобы это предотвратить.
– Хорошо, – согласилась Инна. – Но будь осторожна.
Мизуки кивнула, потянула молчаливого Рави за руку и, не прощаясь, вышла из гостиной. Рене тоже поспешно сказал:
– Нам пора. Если кого-нибудь обнаружим, постараемся привезти.
– Вряд ли телепорт мог перенести их куда-то далеко, – уверенно произнес Вебер. – Мы их найдем.
Когда все ушли, Инна с Алистером остались вдвоем. Девушка устало закрыла ладонями лицо. По правде говоря, ей было очень страшно и хотелось плакать от отчаяния, но нужно держать себя в руках. Сделав несколько глубоких вдохов и смахнув с лица пару одиноких слезинок, она повернулась к Алистеру:
– Тебе удалось перенести данные с ресивера на компьютер?
– Да, удалось, – мужчина кивнул. – И я уже даже немного их изучил. Большая часть сохраненных файлов, честно говоря, мусор – похоже, владелец гаджета был тем еще бабником. Что довольно удивительно, учитывая, что красавцем его не назовешь.
Алистер провел рукой по поверхности стола, и тогда на стене загорелся экран монитора. Инна увидела фотографию – почти такую же фотографию, как те, что она обнаружила в подвале. Девушка встала и подошла ближе – ну точно он, все такой же очкарик. И невзрачная, но довольная девушка тут как тут. Но было в очкарике что-то знакомое… что-то…
– Это же он, – вдруг поняла Инна. – Тот самый Годард из подвала. Ну, или, по крайней мере, его родственник. И в подвале Ромины полно подобных фотографий.
– Правда? – удивился Алистер. – Видимо, это его нейроресивер. Но вообще я хотел показать тебе эту женщину. Тебе она никого не напоминает?
Инна нахмурилась:
– Она кажется мне знакомой, но я никак не могу вспомнить, где я ее видела. Вообще-то в ней есть что-то похожее на Ромину, только у нашего президента лицо немного более изысканное. Родственница, наверное.
– Да это же Ромина и есть! – заявил Алистер.
– Что? – Инна рассмеялась. – Да ладно тебе! Они похожи совсем чуть-чуть. Да и женщина на фото, очевидно, подружка Годарда, и что-то мне не верится, что Ромина могла бы держать своего парня в подвале…
– Мизуки же рассказывала, как Ромина в панике прибежала в интернат и увезла его оттуда, – напомнил Алистер. – С какой стати ей так о нем беспокоиться, если он не ее парень?
– С чего ты взял, что это Ромина? – недоверчиво протянула Инна.
Она вновь посмотрела на фотографию. Тонкие жидкие волосы, затянутые в хвост, открывали резкое и тяжеловатое лицо. Серые глаза действительно походили на стальной цвет, присущий Ромине. Нос так называемого «греческого типа» все тот же. Женщина определенно была невысокого роста, как и президент. И ее фигура очень походила на фигуру Ромины, разве что грудь была чуть меньше. Но все же мисс Мюллер лишь слегка проступала из этого странного образа.
– Поначалу я и сам решил, что она лишь похожа, – продолжил Алистер. – К тому же в записях Годарда она упоминается, как Лорен. Некая Лорен Мартинез, «единственная из всех его девушек, которая могла заставить его искренне улыбнуться» – это я цитирую выдержку из его дневника.
– Ты еще и дневник его читал? – недовольно нахмурилась Инна.
– Знаю, это невежливо, но мне же нужно было разобраться, что это за человек, – пожал плечами Алистер. – Так вот, наш герой Годард вовсе не был ученым – он был фотографом, причем таким, который занимался экспериментами в этой области и делал снимки в различных нестандартных диапазонах и впоследствии открыл способ снять квантовую реальность – но об этом чуть позже. А вот Лорен Мартинез на момент их знакомства была подающим большие надежды квантовым физиком.
– Квантовым физиком? Ну, тогда точно не Ромина, – отмахнулась Инна.
– Да она, она, – голос Алистера звучал довольно уверенно. – В общем, у них были общие знакомые, а потом они почувствовали влечение друг к другу и начали встречаться. Лорен на тот момент разрабатывала новый интерферометр, и вроде как намечался какой-то прорыв в области интерферометрии – Годард не уточнил, какой. А потом на одной из вечеринок они оба очень сильно напились. Вообще-то Лорен не пила, но в тот день Годарду что-то ударило в голову, и он решил уговорить ее отпраздновать намечающийся успех ее изобретения. Поначалу девушка отнекивалась, пыталась рассказать ему о том, насколько вреден алкоголь для клеток мозга… Но в конце концов он ее уломал. И вот, когда Лорен напилась, у нее развязался язык. Дальше Годард лишь смутно упомянул, что она рассказала ему какую-то страшную тайну. Он не сказал какую – то ли забыл, то ли боялся, что кто-то узнает, а потому не стал уточнять.
Следующая запись в дневнике была сделана только через месяц. Лорен в нем уже не упоминалась, у него появилась новая девушка – по имени Ромина Мюллер.
Алистер вновь провел рукой по столу, и фотография на экране сменилась. На этот раз Инна и в самом деле узнала нынешнего президента – она выглядела точь-в-точь, как сейчас, разве что в глазах было чуть больше теплоты.
– Ромина говорила мне, что ей шестьдесят восемь, – сообщила Инна.
– Значит, она соврала. Это фото было сделано в 2145 году. Нигде в нейроресивере об этом не упоминается, но я думаю, что примерно в это время изобрели регенерационные процедуры. Возможно, на тот момент их еще не использовали так массово, как сейчас, или же вообще это все было на уровне эксперимента, но очевидно, что она начала пользоваться технологией еще тогда. Как и Годард.
– Но почему Ромина выглядит как девушка чуть за двадцать, а Годард как подросток? – недоумевала Инна.
– Может, ему так захотелось, – пожал плечами Алистер.
– Не может такого быть, – возразила Инна. – Во-первых, я спрашивала у самого Годарда, и он сказал, что не хотел этого. А во-вторых, мне Рене говорил, что регенерация не позволяет тебе стать моложе. Она только фиксирует твой настоящий возраст и не дает состариться. А если верить этим фото, Годард был уже вполне взрослым человеком. Не мог он вдруг стать ребенком.
– Ну тогда я не знаю, – растерялся Алистер. – Ты уверена, что это он? Может, его отец?
– Но Годард сказал, что он не сын Ромины. Не знаю… как-то все странно, – задумчиво протянула Инна. – Ладно, оставим пока этот вопрос. Значит, Ромина сбросила себе пару сотен лет. Она встречалась с Годардом Буланже, тот ли это парень из подвала или его отец. Где доказательства, что она – это и есть Лорен?
– Если верить дневнику Годарда, Ромина Мюллер вела очень скромный образ жизни, старалась не высовываться, официальной работы у нее не было, как и семьи, друзей. Тебе не кажется это подозрительным? У меня такое ощущение, что она как будто что-то скрывала. А еще подозрительно то, что о Лорен Годард больше не сказал ни слова. А ведь она была любовью всей его жизни. Как это так – они расстались, и он совсем не грустил, не сравнивал ее с Роминой, не вспоминал о теплых моментах их отношений, или о ссорах? Я нахожу это в высшей степени странным. К тому же этот Годард – настоящий коллекционер, он описал каждую из тысячи двухсот тридцати шести девушек, что у него были – как познакомились, расстались, какие предпочтения имели в сексе… Почему же о расставании с Лорен и знакомстве с Роминой ни слова? Да и вообще про Ромину как-то маловато информации. Не знаю, конечно, это лишь догадка, но мне кажется, что, напившись, Лорен или рассказала ему о себе что-то опасное, что он по неосторожности выболтал, или совершила нечто уголовно наказуемое – и ей пришлось полностью сменить личность. По-моему, это имеет смысл.
