Czytaj książkę: «Чернильные души»

Оксана Заугольная

Czcionka:

* * *

Часть I
Соня

Глава 1

Первое же пятно появилось на лице. Оно распустилось неопрятным цветком от уголка губ на левую щеку.

«Теперь со мной точно никто целоваться не станет», – машинально подумала Соня и запоздало испугалась.

Пятно? У неё? Разве это справедливо? Она всегда возвращалась домой засветло, помогала маме, не прогуливала уроки. Выпускной класс, она строила столько планов, а теперь?

И ладно бы клякса была на спине или на пятке. Когда она бы ещё разрослась настолько, чтобы заметили другие! А теперь все узнают.

Всего лишь одна вечеринка у Линды, на которой даже весело не было!

Соня почувствовала, как слёзы потекли по щекам раньше, чем заметила их в своём отражении. Оно помутнело от застывшей влаги в глазах, искривилось, и можно было подумать, будто и пятно всего лишь привиделось.

Вытерев слёзы, Соня следующие полчаса потратила на попытки оттереть пятно с лица. Колючей мочалкой, мылом, зубной пастой и даже средством для мытья посуды. Ничего не помогало. Да и не могло помочь.

Только с виду похожие на тёмно-фиолетовые чернила, эти пятна имели совсем другое происхождение, и избавиться от них было не под силу никому. Поговаривали – сама Соня только слышала, но не видела, – что кто-то даже пытался срезать пятно, а то и отрубить ногу или руку, если оно расползалось на конечности. Не помогало. Совсем.

Ну, а даже если бы и помогало, для Сони это был не выход. Уж слишком заметным было заражение.

Почему именно ей так не повезло? Ладно, в конце концов, она могла бы и смириться с самим пятном. Позже. Другие же как-то живут с ними. Но почему именно на лице? Столько людей тщательно скрывает разрастающуюся на теле кляксу, делают вид, что всё хорошо, а ей даже этого не досталось!

Соня вытащила свою косметичку, потом мамину. Обе вытряхнула на столик перед зеркалом и принялась судорожно рыться в груде тюбиков и баночек. Может, тональный крем хоть ненадолго скроет это уродство? Или пудра…

Теперь она снова ревела. Размазывала по лицу тоналку, нанося её сочными густыми мазками, и бессильно наблюдала, как через них проступает проклятое пятно. Глаза припухли от слёз, но лицо всё равно оставалось симпатичным.

И нос у неё довольно аккуратный, и рот красивый, только сейчас изуродованный фиолетовыми подтёками пятна… Соня отбросила бесполезный тюбик с кремом и разрыдалась ещё громче. Затопала ногами, даже швырнула пустую косметичку на пол. Может себе позволить – всё равно не жилец.

Никто не знал, откуда и почему появились эти чернильные пятна. Кто-то утверждал, будто это такое проклятие: в разных оккультных газетах и журналах появлялись жуткие статьи, в которых журналисты пытались определить, кто и зачем проклял их город. Правда, даже там то и дело с проклятия сбивались на происки инопланетян, но Соня всё равно не верила ни в одну из этих версий.

Многие считали, что всё дело в плохой экологии. Рядом море, в него что-то обязательно сбрасывали, а потом море возвратило всё сполна. Эта версия Соне казалась куда более вероятной. Так или иначе, проклятие или экология, но заражало это нечто только молодых юношей и девушек.

Какие-то учёные-энтузиасты даже вывели примерную формулу, по которой пик риска заражения приходился на пятнадцать-шестнадцать лет и медленно спадал к девятнадцати-двадцати. Может, и были те, кто заразился позже, да пойди узнай это. Болезнь у всех протекала по-разному, а показывать пятна, которые можно скрыть одеждой, никто не торопился. Конечно, врачи в один голос утверждали, что чернильная болезнь не заразна. Но верили им немногие. Потому что эти же врачи понятия не имели, как она появляется и что из себя представляет. Ясно было одно – с ней долго не живут. Но чтобы это понять, не нужно быть врачом. Достаточно жить в их городе.

Соня прошла в ванную, тщательно умылась холодной водой, тщетно пытаясь перестать всхлипывать. По уму, стоило давно уехать. Да только задним умом все крепки. Вообще, если подумать, город давно должен был опустеть, с такой-то заразой. Но нет. Все надеялись проскочить.

Взрослым людям эта болезнь не угрожала, и срываться с места, если у них не было детей или они были ещё совсем маленькие… никому не хотелось. Продать жилье в городе было немыслимо сложно – информация о смертельно опасных чернильных пятнах быстро просочилась в прессу, и в город к ним приезжали разве что туристы – поглазеть издалека на больных да на холодное серое море.

А бросать дом и работу из-за призрачной опасности оказаться среди тех, кто заразился… это как бросить курить из-за того, что на пачку сигарет наклеили картинку с раком лёгких.

Соня невесело рассмеялась.

Теперь она может начать курить. И пить. Да что угодно делать! Умереть от рака она уже не успеет – фиолетовый чернильный цветок сожрёт её раньше.

Она смеялась, пока не начала икать. И только когда снова окунула лицо в холодную воду, собранную в ладони, смогла успокоиться. Вовремя.

В двери заскрежетал ключ.

Соня до боли сжала челюсти и снова уставилась в зеркало. Мелькнула мысль закрыть дверь в ванную и хоть немного оттянуть встречу с матерью. Но девушка отмахнулась от этого сиюминутного проявления слабости. Хватит того, что она и так расклеилась, прятаться она не станет.

Мать шуршала в коридоре, снимая куртку и ставя туфли в угол. Соня ждала. Челюсти уже ныли, но ей казалось, что стоит их расслабить, как она снова расплачется.

– Соня, ты дома? – Мягкий голос матери заставил её крепче сжать зубы и кулаки. Прижать к рубашке сильно, до боли. Только не реветь! – Пообедала?..

Мама замолчала. Она наконец подошла к ванной, а Соня как раз посмотрела в зеркало и встретилась с ней взглядом. Правда, ненадолго: взгляд матери немедленно прикипел к пятну. Соне то ли казалось, то ли пятно и впрямь стало больше за последние пару часов.

– Соня… – Голос матери дрогнул, она вся словно съёжилась и посерела. Даже выглядеть стала старее. – Как же так, Соня?

Соня молчала. Почему-то думала, что мама будет ругаться. Припомнит ей эту дурацкую вечеринку, закричит, что она говорила, может, заплачет.

Но мама просто повторила:

– Как же так, Соня? – И наконец заплакала.

Она почти осела на пол рядом с дверью, и Соня по-настоящему испугалась. Её собственная смерть лишь маячила на горизонте, сколько там до неё, неделя, месяц? Может, полгода? А матери было плохо прямо сейчас.

Пальцы промахивались, когда Соня пыталась набрать номер скорой помощи. Почему-то в голове крепко засел 9-1-1, который, кажется, был в Америке, но не работал в их городе. Ноль-три на её телефоне тоже не набирался, она всё думала, что умрёт прямо тут, пока наконец не дозвонилась, сидя рядом с матерью на полу.

Когда в дверь постучали, она сорвалась в места, уже не понимая, как можно было рыдать из-за какого-то пятна. Были вещи и пострашнее.

За дверью оказались двое. Парень помоложе дёрнулся при одном взгляде на лицо Сони.

– Это не лечится, ты не знаешь, что ли? – Его голос под конец стал выше, отчего парень смутился и отступил на шаг.

– Дебил, – веско произнёс в его сторону второй и обратился к Соне. – Мать, отец, оба?

– Мама. – Соня всхлипнула и разрыдалась. Сейчас, когда рядом оказался пусть чужой, но надёжный взрослый, она больше не могла и не хотела оставаться сильной.

– Разберёмся сейчас, – спокойно произнёс врач, быстро проходя в квартиру и безошибочно поворачивая в сторону ванной комнаты, где по-прежнему находилась осевшая кулём мать. – Игнат, девчушке пока успокоительного накапай!

Он выверенными движениями проверил пульс и зачем-то заглянул под веки Сониной матери, потом достал шприц, какие-то бутыльки, тонометр… Соня из-за его спины не видела, что он делает, и бесилась от того, что он будто медлит. Маму нужно было в больницу, и скорее. У неё инфаркт или инсульт. Или и то и другое!

Мама зашевелилась и села ровнее. Соня снова сжала кулаки, но на этот раз не от злости, а загадывая, чтобы с матерью всё было хорошо.

– Так, смотри, Игнат, и запоминай. – Врач поднялся на ноги. – Когда поступает звонок от чернильного подростка, сразу нужно проверять родителей и других родственников. Даже если кажется, будто лишь обморок, необходимо свозить в больницу и проверить дополнительно. Ближайшие несколько недель у человека будут непростые. А вы, девушка, не плачьте так. С мамой вашей хорошо всё. Просто обморок. Мы ещё проверим, но я почти уверен, что уже сегодня она будет ночевать дома.

Мама даже не плакала, а тонко поскуливала, но её лицо порозовело, и Соня кивнула. Пусть проверят, да. Ей самой плакать больше не хотелось.

Соня включила ноутбук и до самого возвращения матери бездумно листала социальные сети, просматривая страницы друзей, врагов и загоняя в поисковик все варианты запросов про чернильную болезнь.

Ничего нового она не нашла. Про болезнь писали много и с удовольствием, да только здоровые люди. Сами пятнистые делиться своими впечатлениями и ощущениями не спешили. Конечно, некоторые из них попадали в больницы, у них брали кровь, соскобы кожи… Соня морщилась, пока читала всё это. Противно и бесполезно – никаких изменений, кроме фиолетового пигмента, замечено не было. А люди умирали.

Точнее, исчезали. Просто в один совсем не прекрасный момент они начинали словно истончаться, пока совсем не пропадали. Хоронили обычно одежду, которая оставалась на месте их исчезновения, и это казалось особенно жутким.

Да, и не спросить никого. Пятнистые не торопились делиться своими знаниями с чужими.

Палец Сони замер на мышке. Какая же она дура! Она теперь одна из них.

На этот раз, зная, что ей нужно, Соня нашла несколько закрытых сообществ – пожалуй, даже слишком много для их не такого уж огромного города.

Она без раздумий отмела сообщество с аватаркой из мультфильма про далматинцев «Пятнашки», в котором состояло всего шесть человек. «Да и то не все из них сейчас живы», – цинично подумала она.

Пара групп «Пятнистые» и «Камуфляж» тоже остались висеть открытыми. А вот группа «Кальмары» привлекла куда сильнее.

Конечно, Соня в глубине души считала, что название не соответствует действительности, ведь чернила кальмаров – черные, тогда как её пятно было густо-фиолетовым. Но аватарка сообщества до того привлекательно смотрелась со всеми этими щупальцами, что Соня, чуть помедлив, нажала кнопку, отправляя запрос на добавление в сообщество.

Она не успела даже испугаться своей решимости или передумать, как в личных сообщениях тонко тренькнуло новое письмо.

«Привет, детка!»

По нику под аватаркой Соня определила, что отвечает ей модератор кальмаров. Её покоробило такое обращение, но она продолжила читать дальше.

«Пришли фотку пятна. Не обессудь, у нас фейс-контроль. А если пятно не на фейсе, всё равно присылай!» – И горстка смайлов.

Соня закрыла сообщение, чувствуя, как ей становится жарко от злости и обиды. Даже знакомым она не позволяла так с тобой разговаривать, а тут какой-то… кальмар!

Снова тренькнуло.

«А если пятно на заднице или ещё в каком местечке и ты стесняешься, то не тушуйся. Пятна быстро расползаются у одиночек. Скинешь фотку, когда до коленок дойдёт».

Он решил, что Соня стесняется! Вот уж чего она не собиралась никому спускать, так это подобного мнения о себе. Она не стесняшка и не трусиха!

В голове пронеслась мысль, что именно так она попала на дурацкую вечеринку Линды, но Соня от неё отмахнулась. Достала телефон и сделала селфи, увеличивая резкость на пятне, идущем от края губы.

Странно, она обычно не нравилась себе на фотографиях, а в этот раз получилась чудесно, как назло. Глаза уже не были красными от слез, но словно стали больше, а злая усмешка ей шла. Ну надо же.

Не давая себе отвлечься самолюбованием, Соня быстро скинула фото в личку кальмару. В этот раз ответа пришлось ждать дольше. Минуты две или три всего, но изнервничавшейся Соне казалось, что куда дольше.

«Угораздило тебя на лице получить. – Смайликов в новом сообщении не было, отчего тон, казалось, изменился. – Сочувствую. Сообщество открыто, заходи. Если что, обращайся ко мне. Я Влад Суббота. Может, слыхала».

Соня ойкнула и коснулась ладонями щёк. Кто в их школе не знал Влада Субботу!

«Спасибо», – коротко ответила она и захлопнула ноутбук. Потом посмотрит. Время пусть немного, но есть.

Глава 2

Если бы Соня не догадалась найти в интернете товарищей по несчастью, она вряд ли пошла бы следующим утром в школу.

Как и обещал врач, имя которого она так и не узнала, мама вернулась уже вечером. И прямо с порога начала причитать и плакать. А потом и вовсе вытащила альбом с детскими фотографиями и позвала Соню их смотреть. И, конечно, снова ревела. И Соня тоже, с ней за компанию. Потому что, может, кто и может спокойно смотреть, как мама из-за тебя слёзы льёт, то только не она.

Но хуже всего было дальше.

– У нас ни одной свежей фотографии твоей нет! – вдруг спохватилась мама. – Крупной.

Вот не стоило ничего отвечать, Соня как чувствовала. Нет бы пойти на кухню, чайник поставить, бутербродов нарезать. А она телефон вытащила и показала новенькое селфи.

– Вот, есть! – радостно так ещё ответила. Дура.

– Не подойдёт, тут уже это… пятно, – еле выдавила из себя мама и снова расплакалась. Так себя накрутила, что чуть снова не пришлось скорую вызывать.

А Соня уже и не радовалась, что мама в больнице не задержалась. Сейчас, когда первый ужас прошёл, казалось, что так было бы лучше. Хоть не приходилось бы думать, что мама фотографию на памятник подбирает.

– Я у Васильича на паспорт фотографировалась, – нехотя произнесла Соня, всё ещё надеясь, что ошиблась. – Он обещал, что негативы десять лет хранит, а прошло всего года четыре только.

– Точно! – Мама так искренне обрадовалась, прежде чем снова расплакаться, что Соне стало противно. Появилась горечь во рту, словно утром после того, как она возле школы на спор выпила две бутылки пива. Пить в обед, да ещё и на заднем дворе школы, было глупо до невозможности, но что делать в городе, где небезопасно появляться на улице после наступления сумерек? Только творить глупости при свете дня. Один раз она оступилась – и тотчас попалась. Разве так должно быть? Это просто нечестно.

Зато она познакомилась с Субботой, что тоже немало.

Влад Суббота стал известной личностью до того, как заразился чернильной болезнью, а уж после – он стал просто легендой.

Во-первых, он уже почти год не исчезал с момента, как о его пятнах стало известно. Невероятный срок! А во-вторых, всё это время он торчал в школе, время от времени появляясь на занятиях, хотя пятна появились у него в одиннадцатом классе. И это только те, о которых известно! Ходили сплетни, что он мог оказаться одним из первых заражённых.

Его не гнали – кто станет связываться с умирающим? А Суббота возомнил себя королём мира или как минимум этой школы. Почти все пятнистые, да и многие здоровые старшеклассники, кучковались рядом с Владом все перемены, а иногда и прогуливали уроки, если королю вдруг приходило в голову покинуть школьную территорию.

Так что на учёбу она шла с высоко поднятой головой и старалась не замечать испуганных взглядов встречающихся знакомых и незнакомых прохожих.

В школе лучше не стало. Никто ничего не спрашивал – не принято было, но смотрели так… словно хотели коснуться её лица. Неприятное ощущение.

К счастью, Суббота с другими пятнистыми уже был в школе. Они сидели на длинном подоконнике в коридоре второго этажа, как раз там, где проходили уроки у Сони.

Соня пошла прямо к ним, с трудом избавившись от навязчивой мысли сделать вид, что идёт в класс, и свернуть, только если её позовут. Нет уж, это больше не её выбор. Хватит бояться, что о тебе подумают другие. Отбоялась своё.

Её страхи и впрямь были беспочвенными. Ещё издалека Суббота заметил её приближение и приветливо помахал рукой.

– А вот и наша новенькая, – поприветствовал он её и обратился к сидящим вокруг него пятнистым: – Прошу любить и не обижать, Соня теперь наша.

До чего приятно было такое услышать от самого Субботы! Соня даже чуть было не забыла про то, что скоро умрёт. Да и скоро ли? Её пятно даже не на всю щеку, а вот у того же Субботы давным-давно глубокого фиолетового цвета и руки, и шея, даже почти всё лицо! Только вокруг глаз, словно диковинная бабочка, ещё виднелась чистая кожа, да мочка уха вызывающе розовела на общем тёмном фоне.

Самое интересное, что подобный окрас вовсе не портил Субботу, как не портил и некоторых других ребят в его окружении. И почему Соня считала пятна уродливыми и всегда избегала общения с пятнистыми? Она и сама толком не могла этого объяснить.

Вот и сейчас она быстро кивнула каждому представившемуся, смутно понимая, что не запомнит их даже за несколько дней, а взгляд задержался на одном, Эдике.

В отличие от Субботы, Эдик выглядел совершенно здоровым, но при внимательном рассмотрении можно было заметить, что краешек пятна, словно несколько брызг чернил, выглядывает из-под длинного рукава. В этой компании вообще предпочитали носить закрытую одежду, словно можно было утаить то, что уже выплёскивалось за её пределы.

– Ну что, идём в наше кафе? – бодро поинтересовался Суббота, и вся группа спешно поднялась, будто только её и ждали, чтобы покинуть школу. Хотя, может, так оно и есть? Вот этого же Эдика она никогда раньше не видела, да и не похож он был на школьника.

Соня ещё колебалась, когда в класс мимо неё прошла Линда с парочкой подпевал. Они шептались и так на неё смотрели! С брезгливой жалостью, что ли.

Так что Соня решила, что из-за одного пропуска от неё не убудет. Всё равно она вряд ли доживёт до выпускных экзаменов, к чему зря тратить время? Жизнь коротка, и у чернильных – в самом буквальном смысле.

Нарочито, чтобы видела противная Линда, задержавшаяся у дверей прежде чем войти в класс, Соня уцепилась за подставленный локоть оказавшегося так кстати рядом Эдика и пошла к раздевалке.

Внутри её трясло, но она лишь надеялась, что это не заметно. Хотя бы всем остальным, кроме несчастного Эдика. Тот уже дважды косился на неё, бессильно повисшую на его руке, но хотя бы держал язык за зубами.

Раньше ей всегда было интересно, почему и на какие шиши пятнистые вечно торчат в кафе и покупают модные шмотки. Что же, теперь она знала. Утром мама вручила ей деньги: не слишком большую сумму, но превышающую обычные карманные деньги Сони за месяц. И, похоже, мать собиралась и дальше поступать именно так, скрашивая последние месяцы или недели жизни дочери. Соня никогда не понимала фразы «после нас хоть потоп», но ей это и не требовалось. Теперь она знала, что родители всех пятнистых так или иначе переиначивали это в «после них хоть потоп» и отдаривались деньгами, не в силах дать большего. Надежды у чернильных не было, любовь и ласку подростки получать не жаждали и будучи здоровыми. Оставались деньги.

Так что в кафе она сама заказала себе кофе со сливками и пирожное, оторвавшись наконец от Эдика. За столиком – до чего же неудобные крошечные столики, даже два подноса не поставить, нужно обязательно переставлять блюдце и чашку на стол и убирать поднос! – её ждал Суббота. Остальные расположились за соседними, пододвинув эти хрупкие конструкции так близко, что Соне казалось, что в шею ей кто-то дышит.

– Итак, теперь ты одна из нас.

Влад терпеливо дождался, когда Соня попробует пирожное, прежде чем начать говорить. И это сработало. Она немедленно забыла о своих беспокойствах по поводу усов от взбитых сливок или крошек пирожного на свитере. Да и кто бы там ни сопел ей в ухо, это уже было неважно. И пусть от этого тёплого дыхания у Сони дыбом вставали волоски на шее, ей казалось, причина кроется в том, что ей сейчас скажет Суббота.

– Да, – пискнула она и закашлялась, когда миндальная крошка попала не в то горло. Она покраснела не столько от кашля, сколько от смущения. Вот надо же именно сейчас было выбрать такое хрупкое пирожное. Захотела повыпендриваться! И, словно этого было мало, она дёрнулась, коленка стукнула по столешнице, и чашка дрогнула, едва не опрокинувшись. И только фиолетовые пальцы Влада удержали её на месте. – П-прости. Я нервничаю.

Сказала и сама испугалась. Сейчас отправят её к «Пятнашкам», чтобы не портила имидж серьёзной компании. Или засмеют.

– Это нормально, – без улыбки успокоил её Суббота. – Почти все сначала в нашей компании нервничали. Не переживай. Выдохни, попей кофе. Скажешь, когда будешь готова к разговору.

«Будешь готова к разговору»! Интересно, он издевался или всерьёз считал, что она сможет спокойно пить кофе, пока банда кальмаров терпеливо ждёт её? И какой ещё разговор? Почему-то Соня была уверена, что её просто примут в компанию и она будет иногда тусоваться с кальмарами, пока… ну… не придёт её время.

– Я… кх-кх… – Она снова закашлялась, да что ты будешь делать. Ладно хоть ухватилась руками за шаткий столик, и он не качнулся. – Я уже готова. Говори.

– Хорошо. – Суббота не стал переспрашивать и уточнять, уверена ли она. И это напугало Соню до чёртиков. Если он отложил витиеватые расшаркивания, которыми всегда славился, значит ли это, что их диалог действительно важен? Дыхание за спиной стало легче, словно все затаились и ждали. – Как я уже сказал, теперь ты с нами. У нас совсем немного правил, но их ни в коем случае нельзя нарушать.

Соня отпила кофе, упираясь локтями в столешницу, – так руки не дрожали, а без кофе ей удалось бы разве проскрипеть что-то в ответ, так пересохло горло.

– И какие же? – промямлила она, гипнотизируя поникшую шапку сливок.

– Никому никогда не рассказывать о том, что услышишь и увидишь с нами, – ответил Суббота и улыбнулся одними губами. Его серые глаза смотрели настороженно и почему-то зло. – А ты что подумала?

– Это типа как в бойцовском клубе? – неуверенно улыбнулась в ответ Соня и потёрла щеку, словно чернильное пятно на ней ощущалось. – А я думала, ритуальное убийство, чтобы связать кровью.

Когда Соня волновалась, она вслух несла всю чушь, что приходила ей в голову. Просто чтобы немного сбросить напряжение. Ну и сгрудившиеся вокруг кальмары не успокаивали, что и говорить.

– Вот это ты крутая! – присвистнул у самого уха кто-то, похоже, Эдик. – А я не додумался, пока меня на пустырь не привели.

Соня уставилась прямо в расширившиеся от удивления глаза Субботы. Впрочем, тот быстро пришёл в себя и снова прищурился.

– А она и не догадалась, Эд. Просто попала пальцем в небо, да, дорогая? – ласково прошептал он, наклонившись через хрупкий столик почти к самому лицу Сони. Столешница опасно накренилась, и ложечка жалобно тренькнула на блюдце.

– Я просто пошутила, – слабым голосом произнесла Соня, из последних усилий оставаясь на месте и не отшатываясь от Влада. Так близко его красивое, пусть и фиолетовое лицо пугало. Удерживал её лишь факт, что, отодвинувшись, она могла протоптаться по ногам Эдика и тех, кто сидел с ним рядом. – Это обязательно?

Влад словно очнулся. Он моргнул и снова сел ровно.

– К сожалению, да, – скучающим голосом произнёс он. – Если хочешь ещё немного пожить, конечно.

Соня хотела. Черт возьми, она никогда не думала, что настолько хочет жить!