Czytaj książkę: «Серебряный. Отголоски Судьбы», strona 15
Секретарь склонил голову.
– Через полсэта вам принесут обед, сэй.
Полсэта.
Дим устало вышел из-за стола. Только сейчас понял, что на нем все еще форма гвардейца. Праздничное шествие, взрыв башен, бой с советниками, неожиданная помощь Лиарена все это было всего лишь сутки назад.
Полсэта это очень хорошо. Есть время на что-то очень важное. Он без сил рухнул на диван и закрыл глаза.
Глава 17
К одному из домов, стоящих почти на самой окраине поселения подъехал экипаж. Из него вышли двое мужчин одетые в серые просторные штаны, рубахи и такие же серые куртки.
– Помнишь приказ? – не глядя на напарника, спросил один из них.
Тот кивнул.
– Не пугать, никакого насилия, все должно быть тихо и аккуратно.
– Помню я, помню, – проворчал второй.
– Слишком много проколов в последнее время.
Порыв ветра откинул воротник куртки, на котором был вышито серебряное око с длинными острыми как мечи ресницами.
Первый поднял руку и решительно постучал в дверь. Из дома вышла молодая женщина в просторном платье, которое уже не скрывало интересного положения своей хозяйки.
– Кира Диксеритти? – вежливо улыбнулся гость.
– Да, – женщина настороженно улыбнулась в ответ.
– Не волнуйтесь, – все так же мягко произнес мужчина, – мы всего лишь хотим спросить о вашем избраннике.
– Что с ним?
– Думаю, что у него проблемы, – с сочувствием произнес посетитель.
Линора непроизвольно положила руки на живот.
– И я думаю, вы можете ему помочь.
– Я? – она чуть отступила назад в дом, – он сказал, что я должна быть здесь. Ждать его. Я…
– Мы ваши друзья, мы хотим помочь, – настойчиво повторил гость.
Хозяйка дома слегка покачала головой и отступила еще на шаг.
– Когда вы в последний раз его видели? – проникновенно спросил мужчина. – Сколько времени прошло с того дня как он вам что-то говорил?
– Больше минора, – женщина остановилась.
– Вы не представляете, сколько всего случилось за это время. Думаю, ваш избранник в опасности. И вы тоже.
Она опять положила руки на живот. Мужчина перехватил глазами ее жест и горестно кивнул.
– Почему я должна верить вам?
– А как бы мы еще смогли найти вас, Линора? Мы друзья. Именно Виррон рассказал нам об этом месте. Если вы поедете с нами, мы сможем защитить вас. Чуть позже и он сам присоединится к нам.
Женщина еще чуть поколебалась, потом слегка качнула головой.
– Тогда в путь! – бодро произнес приезжий.
– Прямо сейчас?!
Посланник улыбнулся и обернулся в сторону экипажа.
– Линора? – из комнаты вышел мужчина, пробежав быстрым взглядом по незваному гостю. – Что происходит? Кто это?
– Дарин, это приехали от Виррона. У него неприятности. Я должна ехать к нему.
– Да?! – мужчина скривил губы. – Даже так?
– Я думаю…
– Я думаю, тебе не стоит никуда ехать.
– Дарин.
– Линора. Иди в дом.
Мужчина повернулся к приезжему.
– Я поговорю с нашим гостем.
– Кира Диксеритти, – вновь заговорил тот, видя, что хозяйка дома опять растеряла всю готовность ехать, – это ненадолго. Вам всего лишь надо сесть в экипаж. Вы сами решите, чего вы хотите. Мы привезем вас назад, как только вы скажете.
Дарин сделал шаг к посетителю, угрожающе положив руку на пояс штанов, где у него явно было спрятано оружие. Из-за спины посланника вышел второй, одетый в серую форму.
– Проблемы?
Линора вышла во двор.
– Я больше не желаю этих ненужных споров. За несколько сэтов со мной ничего не случится, но если я смогу помочь Виррону, это будет стоить целой жизни.
Она пошла к экипажу.
– Тогда я с тобой, – бросив злой взгляд на приезжих, произнес Дарин. – В вашей карете хватит места для всех? Я тоже хочу помочь другу.
Первый бросил настороженный взгляд на неожиданного попутчика.
– Мне так будет спокойнее, – произнесла женщина.
Гость кивнул. Дарин снял с шеи красный платок и привязал его к длинному шесту, лежащему во дворе у дома. Рывком воткнул его в землю.
– Это еще зачем?
– Знак, что хозяев нет дома.
– Убери, – тихо произнес гость, глядя на мужчину.
– Таков обычай, – тот простецки улыбнулся.
Посланник выдернул шест из земли и, швырнув на землю, пошел к экипажу вслед за женщиной.
– Мы сняли этого арбалетчика сразу. Он сидел на одном из деревьев в нескольких метрах от дома, – Клит вытянувшись по струнке, стоял посреди кабинета.
Димостэнис вышел из-за стола, молча прошелся из угла в угол, остановившись в полушаге от своего помощника.
– В моем понимании «сразу» это еще до того, как он успел сделать выстрел. А не после того, как он нашпиговал болтами всех важных свидетелей.
Помощник сжался.
– Там густые леса. Мы почти сутки прочесывали местность, не было даже намека, что за нами следят.
– Как ты мог позволить ему подать знак?
– Тряпка эта была наверху всего несколько мен, – Клит поднял глаза на начальство, – этот Диксеритти всего лишь пешка. Он не главный. Те, кто стоят за ним знали его слабость и подстраховались, в случае если мы попытаемся достать его. Все было заранее спланировано. Избранница Диксеритти не должна была попасть к нам в руки.
Дим издевательски захлопал в ладоши.
– Молодец! Я бы сам не догадался. Может, ты заодно скажешь, кто стоит за этим бунтарем?
Клит опять понурился.
– Как вы умудрились упустить обоих?
– С арбалетчиком перестарались. Сразу не поняли, кто его цель и тут же сняли. Тот второй, кто был с Линорой в доме, всадил в Эшира кинжал и сиганул со скалы.
– Те, кто приносят в жертву невинных девиц, не заканчивают жизнь самоубийством, – холодно произнес Иланди, – у него там был приготовлен путь к отступлению. Вы не проверили? Я должен сам ездить за каждой девицей и каждым свидетелем? Я должен все делать сам? Зачем тогда мне вы?!
– Мы не стали брать поселение в оцепление. Вы сами сказали, что должно быть тихо.
Димостэнис продолжил ходить из угла в угол, на всякий случай, отойдя как можно дальше от помощника. Нервы что-то в последнее время не те.
– Я сказал, что вам надо привезти девчонку, не привлекая к себе внимания. Народ не должен бояться властей. Люди не должны ждать нового всплеска репрессий, как было тридцать аров назад, когда убили императора. Город же пуст, жители не выходят на улицы или ночами тайно покидают его пределы. Мы не можем позволить себе дать ни малейшего повода. Любое действие станет той самой искрой, которая разожжет огонь восстаний.
Клит провел рукой по волосам, опустился на шею. Куртка слегка распахнулась, и на глаза главы службы попалась нашивка. Это все же прорвало поток еле контролируемой ярости.
– Значков понаделали! – Димостэнис схватил помощника за воротник. – Что он означает?
Тот понуро молчал.
– Что???
– Все видим и стоим на защите.
– Вот именно!!! – заорал Дим. – На ЗА-ЩИ-ТЕ! Мы должны охранять империю, нашего правителя, подданных его величества! Вы же одну девчонку уберечь не смогли!
Зло выдохнув, он отпустил помощника и отвернулся, тяжело положив руки на стол.
– С глаз долой! На сегодня с меня хватит!
За спиной едва слышно прикрылась дверь. Постояв так еще несколько мгновений, Димостэнис стал швырять со стола все, что попадалось ему под руку, выплескивая злость. Бумаги, карандаши, перья, фарфоровую чернильницу, которая, не выдержав столь бурного проявления чувств, рассыпалась на мелкие осколки, забрызгав пол, одежду. Это вызвало новый всплеск ярости, и он, круто развернувшись, стал искать глазами на что еще можно ее вылить.
– Сэй, – раздался осторожный голос за его спиной, – как я вижу, вы уже закончили на сегодня?
Кир Холливер с абсолютно бесстрастным лицом замер возле дверей.
– Не хотите травяной настойки?
Дим бросил на секретаря бешеный взгляд и почти выбежал из кабинета. Дойдя до императорских покоев, он немного остыл, а когда гвардейцы распахнули перед ним дверь, он почти уже был в норме. Правда в последнее время Димостэнис и сам не знал, что считать нормой.
К сожалению, пока сбывались самые худшие прогнозы Олайи. Прошло уже два семидневья с тех пор как император находился в состоянии восстановительного сна. Эти неизмеримо долгие дни утонули в вязкой трясине бесконечных встреч, ворохе бумаг, проблем, которые как снежные ком росли день ото дня. Решение о дружбе с киром Холливером было верным и приносило свои плоды. Никто лучше него не разбирался в необъятных стопках бумаг и бесчисленных количеств папок, которыми был завален внушительных размеров стол. Он умел выявлять самое важное и отсекать не нужное, разгребал прошения и отсылал многих жалобщиков и других мелких чиновников в ведомства, которые могли решить вопросы без вмешательства главного советника.
Как оказалось, быть императором совсем не весело. И что только в этом находит Аурино?
Глядя в худое, почти бескровное лицо друга, Дим мечтал получить ответ на этот вопрос. Однако в эту ночь, как и многие другие до нее чуда не случилось.
– Доброй ночи, – тихий голос за спиной.
– Я не видел тебя уже целую вечность, – мужчина повернулся. – Я каждый вечер прихожу сюда.
Олайя легко пожала плечами.
– Я живу по графику его величества. Когда ему не нужна моя помощь, я ухожу к себе в покои. Ночами у него самый крепкий сон.
Девушка опять скрылась за соседней дверью.
– Хочешь травяной настойки? – позвала она его.
– Успокоительной, как обычно? – спросил Димостэнис, идя следом за ней.
– Нет. Скорее всего наоборот – бодрящей.
– Скорее всего? – он удивлено приподнял брови. – Ты сама не знаешь, что готовишь?
Олайя засмеялась.
– Это все Джерис.
– Джерис?
– Тот молодой травник, которого ты мне дал в ассистенты.
Дим в отчаянии прикрыл глаза. Когда она попросила помощника, в суматохе первых дней под руку попался лишь тот перепуганный парнишка, которого привели в покои его величества. А потом он просто… Стыдно было даже об этом думать.
– Прости, Лала, – прошептал Дим, – это моя вина… я…
Олайя беспечно махнула рукой.
– Он отличный мальчик. И большая умница.
Димостэнис скривил губы и сел на диван.
– И чем же он такой примечательный?
– Я же сказала, он – травник.
– Завидую.
Она повернулась. Мягко провела ладонями по своим косам, перекидывая их со спины на грудь.
– Мне показалось, что ревнуешь.
Дим отвернулся и прикусил губу, слушая ее тихий смех.
– Он один из лучших учеников сэя Пантерри. Я столько много нового узнала об этой области врачевания. И поняла, какие у меня большие пробелы. Обязательно их восполню, когда появится свободное время, – она налила вскипевшую воду в тонкие высокие кружки. – Представляешь, оказывается, что все травы заменяемые.
– Очень познавательно.
– Правда! Я раньше, когда делала заказ травникам на какие-то мази или лекарства особенно редкие, очень часто слышала, что сейчас нет компонентов и надо ждать. Джерис объяснил мне, что опытный травник-целитель никогда не скажет такого. Что всегда одну траву можно заменить набором других. Главное знать все их свойства и уметь отделять одно от другого. Я обязательно, обязательно этому научусь!
Димостэнис замер.
– Абсолютно любую? Даже ту, которой уже давно нет? Я имею в виду, например, по каким-то причинам исчезла как вид. Вымерла. Или что там еще бывает с растениями?
– Если ты знаешь ее свойства, на что она действовала и как, то – да. Любую, – Олайя хмыкнула, – правда здесь должен быть травник высокого уровня. Как целительство, это должно быть твоей сутью.
– А Бриндан?
Девушка с удивлением посмотрела на него.
– Ты как думаешь, почему род Пантерри считается лучшими в этом деле уже столько аров?
– Мастера, – выдохнул Дим.
Забери их Бездна!
Олайя протянула ему одну из кружек. Он осторожно взял горячий сосуд, слегка прикоснувшись к ее пальцам.
– Скучаю по тебе, – тихо произнес мужчина, не глядя на нее, – каждую мену, каждое мгновение. Все время представляю, что я рядом с тобой. На берегу озера или на спине ярха. Тяжелее всего дома. Мне даже кажется, что я ощущаю твой запах и чувствую тебя.
– Дим, – прошептала Олайя. В ее голосе он явно услышал мольбу и тоску и только сейчас понял, что вся ее беспечность, беззаботная веселость, бравурность – маска. Которую она надела ради него. Поддерживая, скрывая тревогу, страх, горечь вынужденной разлуки.
– Ты самый настоящий ангел, – он поднял на нее глаза.
– Скажи мне, что скоро все закончится и вновь вернется на круги своя. Что я смогу опять видеть тебя каждый день, прятаться в твоих объятиях, чувствовать твои губы на своих.
– Так и будет, златовласка, – Димостэнис ободряюще улыбнулся, – еще чуть-чуть и начнется сезон дождей, а за ним придет Бал Цветов, а за ним храм Зелоса, где наши дороги навсегда соединятся, и мы всю жизнь будем идти рука об руку.
– Ради этого стоит еще немного подождать.
Олайя легко легко, едва касаясь, провела губами по его губам.
– Вот, – она протянула ему маленький шелковый мешочек. – Так тебе легче будет ощущать, что я рядом.
Дим потянул за шнуровку, вытаскивая длинную золотистую прядь.
– Спасибо, – прошептал он, чувствуя, как забилось сердце.
– И еще, – девушка вновь накинула на себя вуаль бравурности, – мне кажется, что кто-то совсем не отдыхает. Вы, когда спали в последний раз, сэй Иланди?
– Зачем тогда вот это? – подстраиваясь под ее тон, он указал на кружку.
Общение с ней придали сил и бодрости, и он решил, что перед тем как идти домой, надо заглянуть в штаб и еще раз поговорить с Клитом. Сон пока можно отложить.
– Кстати, Лала, хочу спросить тебя кое о чем.
– Да?
– В нашу первую встречу, когда ты врачевала меня, почему рана затянулась так легко?
Олайя вздохнула.
– Я сидела с тобой до самых рассветных сэтов. Постоянно направляя твои внутренние потоки по нужному пути, к тому же подпитывала тебя внешней энергией.
Димостэнис тяжело провел рукой по лицу.
– Я непроходимый тупица, Лала.
– Скорее – любимый мужчина.
– Очень надеюсь, что для тебя это не равнозначно.
На этот раз она засмеялась совсем искренне.
– А как ты сделала так, что моя рана стала неощутима для других целителей?
Взгляд, которым одарила его Олайя после этого вопроса, заставил его задуматься о неравнозначности в ее голове двух выше озвученных понятий.
– Никак, милый, – ее тон стал похож больше на тот, каким разговаривают с детьми. – Я не могу такого сделать. Ни один целитель не может. Да и зачем? Это равносильно смерти для врачуемого.
– Но…?
– Целительство – это не волшебство. Целительство – это возможности тела любого живого существа. Мы лишь помощники. Ни один организм не справится со смертельной раной за несколько сэтов. Если была бы возможность как-то это скрыть, то больной просто умер бы от того, что целитель не смог найти у него причины недомогания. А как же тогда внутренние болезни?
Дим откинулся на спинку дивана. Что происходит в этом мире? Чем больше он пытается найти ответы на старые вопросы, тем больше возникает новых.
Невесомо, совсем легко пальцы Олайи прошлись по его волосам. Эти горячие, ставшие такими привычными прикосновения заставили его закрыть глаза от удовольствия, позволяя стае мурашек пробежаться от шеи за самого конца позвоночника, вернуться обратно, замерев где-то на уровне макушки, изгоняя из головы все мысли.
– Тебе надо отдохнуть, – мягко произнесла целительница.
Дим попытался открыть глаза, но тяжелые веки не желали слушаться.
– Всего несколько сэтов сна.
Пальцы второй руки присоединились к первой и от висков к скулам, шеи, груди разлилось тепло, сладкой тягучей массой придавливая его к дивану, лишая всякой возможности сопротивления.
– Немного отдыха. Несколько сэтов. Тебе нужен сон. Всего лишь несколько сэтов. Сон…
Слова целительницы проникали в него, подчиняя себе.
Олайя подложила ему подушку под голову, поцеловала в уголок губ.
– Всего несколько сэтов сна, милый, еще никому не повредили.
Девушка погасила огневики и вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Глава 18
Прислужник проводил Димостэниса до кабинета, расположенного в глубине дома и почтительно распахнул дверь.
– Приветствую тебя, Димостэнис, – хозяин обители откинулся в кресле, ожидая пока он войдет. – Ждал тебя. Не возражаешь, что я так к тебе обращаюсь? Думаю, мы обойдемся без лишнего официоза.
– Это как вам будет угодно, сэй Пантерри, – сухо ответил Дим, усевшись в кресло, в которое ему указали. – Я пришел узнать, зачем вы это сделали?
Бриндан Пантерри – самый молодой из Совета Пяти, ему не было и пятидесяти. Сейчас без лишней пафосности и всего наносного в виде регалий, знаков отличий, в обычной одежде и открытым приветливым лицом, целитель выглядел даже дружелюбно.
– Что именно? – усмехнулся советник. – Прикрыл тебя перед Дайонте, не рассказав, о твоей страшной ране или потратил на тебя очень редкое противоядие?
– Предварительно угостив меня этим самым ядом. Кстати, откуда он у вас?
– У меня его нет.
– Тогда зачем вам лекарство против него?
– Чтобы спасти чью-то жизнь. Возможно твою.
Димостэнис фыркнул.
– Я его не пил.
Бриндан не удержался от ответной насмешки.
– Ты имеешь в виду ту настойку, которую я дал твоей сестре, чтобы она поила тебя? Это было всего лишь потогонное средство, чтобы выводить все последствия из твоего организма с небольшой добавкой успокоительных трав.
Дим даже не моргнул, про себя отметив, что несмотря на все дружелюбие и кажущуюся легкость общения, разговор предстоит тяжелый. Впрочем, разве он рассчитывал на что-то иное, идя в дом к одному из советников?
– Противоядие мы с Лауренте влили в тебя в первую же ночь, когда пришли к тебе. Правда, буду с тобой честен – помогло тебе не оно. Ни один шакт не выдержит столько времени, когда в его организм попадает этот яд.
– И что же мне помогло? Просветите?
– Твое серебро, – спокойно ответил Пантерри, вставая из-за стола. – И уже не в первый раз. Что-нибудь выпьешь? Вина? Бренди?
Дим отрицательно покачал головой.
– Надеюсь, не из-за опасений, что я могу тебя отравить?
– Вы надеюсь тоже, не думаете, что раз вы вдруг стали со мной откровенны, я без оглядки буду вам доверять?
Бриндан поставил на стол бутылку вина и два бокала.
– Кстати, из погребов вашего имения. Лауренте мне подарил. Я никогда не был против тебя, Димостэнис. Я всегда ждал, когда ты познаешь себя.
Дим едва сдержался, чтобы не рассмеяться советнику в лицо. Где-то он уже это слышал.
– Я знаю, – тем не менее продолжил целитель, – что ты ждешь от меня правду о своем даре. К сожалению, я мало что знаю. Только то, что он уникален и что, если пришел одаренный наделенный энергией Таллы, значит, миру это было надо. Мы целители, истинные, – не без некоторого снобизма уточнил Пантерри, – чувствуем суть стихий чуть сильнее, мы ближе к источнику мироздания, чем другие одаренные. Что же касается твоего дара, спроси у своего отца. Ведь именно он – Иланди.
– Что-то он не торопится длиться со мной секретами, – заметил Дим.
– Я не понимаю Лауренте. Он зачем-то держит свое слово, данное более двадцати аров назад.
Димостэнис несколько раз хлопнул в ладоши.
– Действительно, – едко проронил он, – что такое слово в нашей жизни? Честь. Верность. Долг. Когда есть деньги, могущество, всевластие.
Пантерри не отреагировал на его выпад. Он вообще сделал вид, что не заметил этого ехидного замечания.
– В тот день двадцать два ара назад четыре советника приехали в ваше имение, чтобы проверить, как поживает наш подопечный. Обычная поверка, которую мы совершали каждый ар до его полного становления. И каково же было наше состояние, когда вместо цветущего и радостного наследника престола пред наши очи предстал окровавленный, в изодранной в клочья одежде мальчишка с глазами полными ужаса, тащивший на себе другого мальчишку? – Пантерри открыл бутылку и наполнил бокал темно-рубиновой жидкостью. – Мало будет сказать, что мы были поражены. Впрочем, все наши эмоции: удивление, испуг, ошеломление, быстро ушли на второй план. Мы увидели Серебряного. На наших глазах менялась страница истории. Для кого-то это был страх перед неизбежностью, для кого-то крах всех достижений.
Бриндан прервался. Несколько мгновений молчал, отвернувшись в окно.
– Кем бы ты ни был, но ты уже умер. Ни на тебе, ни в тебе не было ни одного живого места. Твоя жизнь теплилась лишь на кончиках этих чертовых серебристых иголок. Трое других отвернулись, вынося тебе приговор. А я думал лишь о том, что этот умирающий мальчик мое спасение и я не могу упустить такой шанс. Лауренте не понял моей заминки и решил, что я раздумываю о том, как мне поступить. Тогда он сказал, что если ты не будешь ничего знать о своем даре, то Серебряным стать не сможешь. И поклялся, что никогда ничего тебе не расскажет.
– От чего же я должен был вас спасти?
– От судьбы. Наследия. Собственного бессилия.
Димостэнис сложил на груди руки, чувствуя растущую в нем злость. Вместо четких ясных ответов его опять кормят сказками, которым он почему-то просто обязан в очередной раз поверить.
– И все же откуда у вас яд?
– Я же тебе сказал, у меня его нет.
– Аурино поведал, что вы лично рассказали ему об этом веществе. И сказали, что противоядие столь же редко, как сама отрава. У вас есть одно, а второго нет?
– Тогда, наверное, он должен был сказать тебе, что всю траву из которого его делали, уничтожили так давно, что никто даже не помнит ее название.
– Вы же истинный целитель, сэй Пантерри. Наверное, вам легко было найти другую основу, заменив ею ту, что была сотни аров назад.
Бриндан восхищенно поцокал языком.
– Не легко, Димостэнис, – развел он руками, – очень нелегко. Тогда я был еще мальчишкой, немногим старше своего сына. Мне было чуть больше двадцати. И единственное, о чем я мечтал – это творить. Я хотел изобретать новые лекарства, мази, пусть даже яды. Я был помешан на этом. У меня ушло несколько аров, но я сделал его.
– Поздравляю, – сухо произнес Дим, – сотворить оружие против самого себя же.
– Я его уничтожил, – целитель вдруг весь сник, обмяк. Пальцы в бессилие проскользили по поверхности стола, – когда… когда случилось одно несчастье.
Димостэнис почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Он выпрямился в кресле, в висках стучало.
– Уж не об убийстве ли его величества Стефана Эллетери вы сейчас рассказываете?
Бриндан долго, не отводя глаз, смотрел на своего собеседника.
– Какие страшные вещи ты говоришь, Димостэнис. Какой же верноподданный осмелится причинить вред своему повелителю?
– А что если я докажу? – проникновенно поинтересовался глава тайной службы. – Аурино очень хочет знать, кто убил его семью. Как вы думаете, что он сделает с убийцами?
– Я не знаю, – Пантерри уже совершенно спокойно пожал плечами, – мы не убивали ни его величество Стефана, ни покушались на жизнь его величество Аурино.
Димостэнис открыто ухмыльнулся. Положил локти на стол, подставив пальцы под подбородок.
– Чего вы хотите, целитель? Ведь вы меня ждали не для того, чтобы рассказать очередную красивую историю и надеяться, что я в нее поверю.
– Мой отец умер в кресле советника. Он был самый старший. Тогда уже заняли свои места и твой отец, и Олафури, и Элсмиретте, и даже Талал, самый молодой из всех сменивших своих отцов. Я же мечтал быть всего лишь целителем, ученым, изобретателем. Бывший глава Дома Пантерри хотел власти и до конца жизни быть в Совете. Наши с ним желания полностью сходились, и мы жили, так как нас устраивало.
Пантерри тяжело вздохнул.
– Ты взял из дома Талала очень опасную вещь.
Димостэнис нахмурился. Он-то думал, что эта история уже позади. Однако советники до сих пор не могут успокоиться, холя и лелея мысль предъявить ему хоть что-то.
– В первую очередь для тебя, – добавил Бриндан, – Талал не успокоиться, пока не вернет ее. Ты должен знать, какие секреты хранит в себе эта книга. Это уничтожит Совет и изменит жизнь многих. В этом ведь твое предназначение.
– Вы имеете в виду кодекс? – наугад спросил Дим.
Пантерри горько усмехнулся.
– Конечно, ты не должен, да и не сможешь мне верить.
– Здесь вы правы.
– В Астрэйелле существуют три очень необычных приюта. Один из них здесь совсем недалеко от Эфранора, один на севере рядом с мерзлой границей, один на западе среди скал. Найти их будет не сложно. У них есть неофициальный герб: сердце с трещиной пополам. Многие выходцы этих учреждений делают себе такую же татуировку. Там ты найдешь ответы на многие свои вопросы. И даже больше чем ты мог себе представить.
– Сейчас вы мне, конечно же, не скажете? – с иронией уточнил Дим.
– Это будут всего лишь слова. Ты все равно, не поверишь, а разбрасываться подобными тайнами просто так слишком опасно.
Иланди покачал головой.
– Так напомните, сэй: зачем вы все это делаете?
Лицо собеседника скривилось.
– Я не хотел занимать место советника. Однако уйти мне не дали, сказали, что ни у кого из нас нет обратного пути. Тогда меня спас твой отец. Взял меня на поруки и заставил изменить взгляд на жизнь. Я хочу спасти своего сына. Он такой же как я. Если не будет Совета, то и он будет свободен.
Дим усмехнулся про себя. Что же все раньше-то молчали?! Если бы его величество знал, что у него столько сторонников, чтобы ликвидировать Совет Пяти, то уже давно бы создал коалицию и избавился от надоевшей проблемы.
– Свободен? – зло спросил он. – Для чего? Чтобы стать убийцей?
Советник дернулся. Дружелюбие стало сползать с него словно тающая восковая маска. Димостэнис хмыкнул. Слава Богам! А то он уже начал бояться, что еще чуть и у него совсем не останется врагов.
– Если можно смешать несколько травок и создать совершенный яд, то почему не соединить несколько элементов и не получить большой БАХ?
– Димостэнис, – несколько раздраженно вздохнул Бриндан, – я уже тебе говорил: мы не покушались на жизнь императора.
– И я уже говорил: я вам не верю. У вас есть для этого все возможности. И место, и время, и, – он постучал пальцем себе по лбу, – светлые головы.
Дим резко поднялся со своего кресла.
– Счастливо оставаться.
– Кстати, он не совершенен, – догнал его голос целителя.
– Кто?
– Яд.
Бриндан словно извиняясь, развел руками.
– Все же исходное вещество не оригинальное. Организм, один раз столкнувшись с ним, вырабатывает иммунитет. Второй раз последствия не столь разрушительны.
Димостэнис остановился в дверях.
– Это если останется, кому и чего вырабатывать.
– Да. Мою теорию на деле еще никто не подтвердил.
– Зачем вы мне это говорите?
– Я же сказал: ты мне нужен. Хочу, чтобы у тебя был шанс. Ты явно сбираешься очертя голову броситься на острие новых проблем.
– Вы мне угрожаете?
– Отстаиваю свой шкурный интерес.
Димостэнису очень хотелось в подробностях рассказать советнику, куда тот может идти со своим мнимым дружелюбием и пожеланиями. Тогда пришлось бы задержаться здесь еще на некоторое время. Это было уже совсем невыносимым и он, закрыв дверь, покинул имение Пантерри.
Прохладный вечер ночи остудил пылающую голову. Приюты. Татуировки с треснутыми сердцами. Он и сам уже шел по этому следу. Зачем Пантерри говорить ему об этом? Тем более если они хранят такие тайны?
Дим кусая губы, смотрел в ночное небо. Хмыкнул. Отвлечь его, заставить бежать по новому следу, ища то, чего он даже не знает. В это время советники придумают какую-нибудь пакость и будут отстаивать утерянные позиции.
Если Пантерри на самом деле хочет записаться во временные союзники, то вынужден будет все рассказать здесь и сейчас. Димостэнис резко развернулся и вновь пошел к дому. Только услышав четкие ответы на свои вопросы, он решит, насколько важны тайны, хранящиеся в этих приютах, и стоит ли бежать за ними сломя голову?
Дим легко нашел дорогу до кабинета, не стучась, распахнул дверь. Поначалу ему показалось, что комната пуста. Однако, пробежав помещение глазами еще раз, увидел светлую макушку советника торчащую из-за стола.
Насторожившись, он подошел ближе, обойдя мебель, и понял, что ошибся. Макушка принадлежала Ривэну Пантерри, который стоял на коленях рядом с распростертым телом своего отца.
Парень медленно поднял голову и посмотрел на вошедшего.
– Решил вернуться и проверить довел ли свое дело до конца?
– Ты это о чем? – холодно поинтересовался Димостэнис.
– Я зашел к нему через несколько мен после твоего ухода, а он уже лежал вот так.
Иланди выругался сквозь сжатые зубы. Бросил взгляд на стол. Там все так же стояла бутылка вина, но уже не полная и слегка недопитый бокал. Сэй Пантерри, знали бы вы более тридцати аров назад, чем закончится для вас ваше же собственное гениальное изобретение.
Он распахнул окно, выбросил туда бокал и стал выливать содержимое сосуда.
– Избавляешься от улик? – Ривэн поднялся на ноги и глядел на него глазами полными ненависти.
Дим окинул мальчишку презрительным взглядом с головы до ног и вернул бутылку на место.
– О тебе забочусь, мальчик. Вдруг решишь запить свое горе, как твой почивший родитель, а заодно и прервать род Пантерри сегодняшней ночью. Но если ты против – пожалуйста, угощайся.
– Как вы можете вести себя подобным образом?! Вы издеваетесь над смертью моего отца! Вы топчите мое горе! Ты его убил!
Димостэнис закатил глаза и тяжело выдохнув, пошел к дверям. Вряд ли в течение следующих сэтов наследник Пантерри придет в себя. Ему же некогда лечить истерики и вытирать сопли. Собственно, он и не обязан.
Что-то острое ткнулось ему в плечо, проткнув тонкую ткань рубахи и поцарапав кожу.
– Я вызываю вас на дуэль! – зло процедил молодой человек. – Я заставлю тебя ответить за смерть моего отца!
Дим почувствовал, как в глубине его сущности что-то лопнуло. Это было его редкостное, почти безграничное в этот вечер терпение. Он медленно повернулся. Острие рапиры переместилось и стало упираться в него на уровне сердца.
Конечно же! О чем он еще мечтал в третьем сэте ночи, над телом отравленного советника, находясь в кабинете последнего, как поощрять попытки самоубийства одному очень горячему, но совершенно безмозглому сопляку?
Иланди потянулся к хьярту, освобождая часть своей энергии, как перчатку натягивая ее на кисть правой руки. Взялся пальцами за самый кончик клинка, смотря Ривэну прямо в глаза.
Сухой щелчок сломанного металла заставил мальчишку вздрогнуть.
Дим отбросил от себя ненужный наконечник рапиры и положил руку на следующую часть. Наследник Пантерри не моргая, смотрел, как под его пальцами исчезает острое лезвие.
Разделавшись с клинком, Димостэнис сбросил нити, защищавшие ладонь, и сжал кисть несостоявшегося дуэлянта все еще держащую рукоять. Первое время Ривэн зло смотрел на него, терпя и кусая губы, чтобы сдержать крик боли. Постепенно на его глаза стали наворачиваться слезы, и он, дергаясь и извиваясь, попытался выдернуть руку, пока не опустился на колени, жалобно всхлипывая.
– Дуэль окончена? – Дим разжал пальцы и отошел на шаг.
– Я не буду тебе врать, – глухо произнес он, – я не убивал твоего отца. Правда какого-либо переживания или сочувствия по поводу его преждевременной кончины тоже не испытываю. Каждый должен платить по своим счетам. И неважно кто предъявитель: человек, судьба, а может сама смерть.
