Czytaj książkę: «Преступления экстремистского характера»

© О. Н. Коршунова, 2006

© Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2006

Введение

На современном этапе развития, как это ни печально, перед цивилизованными странами, обществом в целом и отдельными государствами в частности, со всей серьезностью встала проблема эффективного противодействия экстремизму, преступлениям экстремистского характера. Преступления указанной группы таят в себе огромную опасность, всегда носят агрессивный характер, в большинстве случаев совершаются группой лиц, что существенно повышает их общественную опасность, создает условия для причинения более значительного вреда, увеличения количества пострадавших, усложняет раскрытие и расследование как отдельно взятого преступления, так и группы взаимосвязанных.

Вся история человеческого общества представляет собой череду конфликтов. Как и любой другой процесс, конфликты зарождаются, развиваются и заканчиваются. Зарождаются конфликты как результат ранее возникших противоречий – между отдельными личностями, группами лиц, государствами и т. д. Развиваются конфликты по-разному и не всегда их следует рассматривать только как негативное явление. Иногда только в развитии конфликта оказывается возможным отыскать принципиально новые решения, именно те, которые позволят разрешить ранее существовавшие противоречия путем компромисса или консенсуса. В то же время следует помнить, что в других случаях конфликт ведет к усилению противоречий, мешает урегулированию отношений, приносит большой вред не только участникам конфликта, но и иным субъектам. Особую опасность представляют те из них, которые, развиваясь по нарастающей, вовлекают в свою орбиту все новых и новых участников.

У каждого человека, в каждой группе людей, в каждом обществе своя иерархия ценностей. Однако различия в ценностях не обязательно ведут к конфликтам. В случае, когда имеющиеся различия не оказывают существенного влияния на взаимоотношения людей, когда участники отношений не посягают на ценности, принадлежащие другой стороне, конфликт не возникает.

Человеческое общество уже достаточно давно пришло к выводу о необходимости осуществления защиты своих интересов, своих прав. При этом не имеет значения, являются эти права реальными либо мнимыми. Одним из важнейших средств защиты прав и интересов человека со временем стало право. На определенном этапе развития общества возникла необходимость и возможность выделения и закрепления в законе основных прав и свобод человека и гражданина. Сегодня в цивилизованных странах соблюдение основных прав и свобод человека и гражданина рассматривается в качестве непременной составляющей безопасности общества.

Равенство людей перед законом и судом, равенство их прав и свобод независимо от пола, возраста, расы, национальности, языка, отношения к религии, принадлежности к тем или иным социальным группам признается большинством государств. Вместе с тем, регулируя отношения в рассматриваемой сфере, следует помнить, что праву одного лица (группы лиц) должны соответствовать обязанности другого лица (других лиц). Эти обязанности могут быть связаны с соблюдением существующих прав, их защитой от посягательств и т. д.

К числу наиболее опасных посягательств на права и законные интересы человека (группы лиц) следует относить те, в основе которых лежат ненависть, агрессия, для совершения которых достаточно столь незначительного повода, как принадлежность (либо непринадлежность) к определенной расе, национальности, религии, социальной группе. Именно к числу таких наиболее опасных для человечества посягательств относятся преступления экстремистского характера, деятельность, охватываемая понятием «экстремизм» («экстремистская деятельность»).

Отсутствие должного реагирования со стороны государства, институтов гражданского общества на проявления нетерпимости, ненависти или вражды по отношению к тем или иным членам общества может привести и приводит к весьма печальным результатам. Наиболее ярким примером могут служить события во Франции в октябре-ноябре 2005 г., когда несчастный случай с подростками – детьми эмигрантов вызвал массовые беспорядки, продолжавшиеся около месяца и причинившие огромный материальный и моральный ущерб.

Практика применения Закона РФ «О противодействии экстремистской деятельности», а также соответствующих норм, содержащихся в Уголовном кодексе РФ, свидетельствует о том, что многие вопросы, связанные с противодействием экстремизму в нашей стране, решаются. Вместе с тем анализ процессов их решения и получаемых результатов лишний раз подтверждает, что речь идет о весьма подвижной и одновременно деликатной сфере человеческих отношений.

Изменение законодательной базы диктует необходимость разработки научно обоснованных методических рекомендаций, обеспечивающих возможность и эффективность применения закона. Существующее законодательство позволяет оказывать достаточно эффективное противодействие экстремизму, как в рамках уголовного, так и в рамках гражданского судопроизводства. Не умаляя важности и значимости вопросов, решаемых в порядке гражданского процесса, считаем необходимым остановиться на тех наиболее важных проблемах, которые возникают на различных стадиях и этапах уголовного судопроизводства.

На протяжении некоторого времени автором изучались проблемы расследования преступлений террористического характера, а также преступлений, совершаемых на почве вражды и ненависти. Понимая важность решений, принимаемых судом, позже исследовались проблемы поддержания государственного обвинения как значимой составляющей уголовного преследования лиц, совершивших преступления указанных групп.

Проведенные исследования позволили разработать методические рекомендации, направленные на оптимизацию и повышение эффективности организации деятельности соответствующих субъектов по расследованию преступлений указанных групп и поддержанию государственного обвинения в отношении лиц, их совершивших. Одновременно они показали, что структура преступлений исследуемых групп имеет много общего, дающего основание рассматривать их в качестве частных разновидностей общей группы преступлений экстремистского характера.

Кроме того, изучение особенностей деятельности субъектов по исследованию события преступления для принятия законных и обоснованных решений в досудебных и судебных стадиях показало, что саму деятельность по расследованию преступления и поддержанию государственного обвинения в суде следует рассматривать как составляющие единого процесса уголовного преследования. Выделенные в ходе исследования общие закономерности осуществления этой деятельности позволили автору сформулировать методические рекомендации, направленные на повышение ее эффективности, принятие законных и обоснованных решений процессуального и тактико-методического характера на различных стадиях и этапах.

Глава 1
Уголовное преследование как познавательный процесс

§ 1. Уголовное преследование: понятие, виды и классификации

С момента зарождения криминалистика является наукой, обеспечивающей достижение целей уголовного судопроизводства. Традиционно сложилось так, что криминалистика была ориентирована прежде всего на решение задач, возникающих на досудебных стадиях, т. е. при раскрытии и расследовании преступлений. Это было обусловлено рядом причин. В том числе и существовавшими подходами к определению содержания деятельности тех государственных органов и лиц, которые должны были выявлять, расследовать преступления, принимать предусмотренные законом меры к привлечению виновных в их совершении лиц к уголовной ответственности.

Вместе с тем на протяжении уже нескольких десятилетий предпринимаются весьма удачные попытки использования криминалистических знаний и рекомендаций, разработанных криминалистикой методов и средств в деятельности, осуществляемой в судебных стадиях. В настоящее время все чаще деятельность правоохранительных органов в различных стадиях уголовного процесса рассматривается в едином контексте. Наличие общих целей и задач позволяет рассматривать уголовное преследование как систему взаимосвязанных и взаимообусловленных действий.

Современное законодательство и тенденции его развития, определяющие новое соотношение функций суда и органов, осуществляющих уголовное преследование на различных стадиях уголовного судопроизводства, диктуют необходимость нового подхода к вопросам, связанным с возможностью и необходимостью использования достижений криминалистики на протяжении всего процесса уголовного преследования.

Понятие уголовного преследования не является новым для российского законодательства. Тем не менее на протяжении многих лет существовавшее как теоретическая конструкция либо переходившее в практическую плоскость уголовное преследование привлекает внимание ученых, вызывает серьезные размышления и дискуссии.

Основное внимание учеными уделялось и уделяется процессуальному аспекту проблемы, в меньшей степени исследованной представляется гносеологическая сущность уголовного преследования. Выступая в качестве формы и содержания, они тесно взаимосвязаны. Трудно переоценить значение каждого из них. Форма предопределяет содержание деятельности, в свою очередь результаты исследования деятельности могут не только выступить в качестве основы для выработки наиболее эффективных средств, способов и методов ее осуществления, но и стимулировать совершенствование формы.

Поскольку наиболее полное представление об объекте можно получить только с учетом результатов изучения исторического аспекта проблемы, то исследование уголовного преследования как уголовно-процессуальной категории ряд ученых начинают с определения того момента в истории государства и права, с которым связано появление уголовного преследования в России. Следует отметить, что в литературе нет единого мнения о моменте начала использования данного понятия в российской юридической технике. Впервые собственно понятие уголовного преследования (точнее, судебного преследования) законодатель использовал в Уставе уголовного судопроизводства (20 ноября 1864 г.).

Однако отдельные авторы считают возможным в связи с исследуемым понятием упоминать более ранний законодательный акт – «Краткое изображение процессов или судебных тяжеб» (март 1715 г.).¹

По мнению М. Ф. Владимирского-Буданова, в «Кратком изображении» нашло место «полное применение понятия следственного (инквизиционного) процесса…»² Тем не менее отдельные элементы состязательности, существовавшей ранее, все же сохраняются: возможность для сторон проявлять некоторую инициативу в движении дела, обмен челобитной и ответом, определение круга спорных вопросов и доказательств и др.³ Закон закрепляет достаточно стройную систему судебных органов России, т. е. специальных органов для осуществления правосудия, но они еще не отделены полностью от администрации. Нет и деления на судебные и следственные органы.⁴

Указанный документ действительно дает основную схему судоустройства и определяет некоторые общие положения процесса⁵, вместе с тем термина «уголовное преследование» не содержит, более того, законодатель пока еще не различает гражданский и уголовный процессы. Таким образом, указанный законодательный акт можно рассматривать лишь как первый шаг законодателя в урегулировании вопросов, связанных с тем, что позже будет именоваться уголовным преследованием.

Существенные изменения в систему и полномочия органов, связанных в той или иной степени с уголовным преследованием, внесла судебная реформа 1864 г. Первым из законодательных актов реформы было «Учреждение судебных установлений» (20 ноября 1864 г.). Этот акт не только ввел новую систему судов в России, но и закрепил ее принципиальное отличие от дореформенной системы – всесословность⁶. Он также содержал нормы, достаточно подробно в отличие от предыдущих актов регулирующие организацию и деятельность прокуратуры в самостоятельном разделе третьем – «О лицах прокурорского надзора», где были закреплены строгая иерархическая дисциплина, единоначалие и независимость прокуроров от каких бы то ни было местных, административных и судебных органов (ст. 129).

Задачи прокуратуры в соответствии с Учреждением судебных установлений охватывали надзор за единообразным соблюдением законов, возбуждение уголовного преследования, участие в уголовном и гражданском судопроизводствах.⁷

Эти положения получили свое развитие в Уставе уголовного судопроизводства (20 ноября 1864 г.), после принятия которого на смену инквизиционному процессу приходит состязательный. Именно в этом законодательном акте появляется впервые термин «уголовное преследование» («судебное преследование») – в ст. 1 Общих положений Устава. Закреплены были и такие важные процессуальные положения, как возможность возбуждать судебное преследование как должностными, так и частными лицами (ст. 2), право поддерживать частное обвинение в мировых судах потерпевшими (ст. 3), обязанность прокуроров и их товарищей поддерживать обвинение по уголовным делам, подведомственным общим судебным установлениям (ст. 4) и др.⁸

Самостоятельный раздел второй Устава посвящен предварительному следствию. При этом полиции вменялось в обязанность сообщать о происшествии, содержащем признаки преступления, судебному следователю и прокурору (или его товарищу) (ст. 250), а также производить дознание (ст. 252). Полномочия прокурора закреплены статьями, объединенными в отделение третье главы первой раздела второго Устава. Прокурор в соответствии с Уставом не производил расследования, но давал «предложения судебному следователю» и постоянно наблюдал «за производством сих следствий» (ст. 278). По производству же дознания полицейские чины состояли в непосредственной зависимости от прокуроров и их товарищей (ст. 279). Прокурор имел право присутствовать при производстве следственных действий (ст. 280), судебный следователь исполнял все законные требования прокурора по всем «предметам, относящимся к исследованию преступления и к собиранию доказательств» (ст. 281)⁹.

Таким образом, многие и ныне действующие положения, связанные с осуществлением уголовного преследования и лицами, которые его осуществляют, их полномочиями и взаимоотношениями, были установлены еще в ходе судебной реформы 1864 г.

В послеоктябрьский период Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1923 г. также использовал понятие «уголовное преследование». Но в УПК РСФСР 1961 г. этот термин уже отсутствовал и вновь появился в уголовно-процессуальном законодательстве в начале XXI в. с введением Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Существенные изменения законодательства не могли не вызывать интереса ученых к исследованию проблем, связанных с уголовным преследованием. Эти проблемы рассматривали в своих работах такие видные отечественные ученые, как С. И. Викторский, Д. Т. Тальберг, И. Я. Фойницкий.¹⁰ Разработкой теории уголовного преследования активно занимались М. С. Строгович, М. А. Чельцов-Бебутов, Н. Н. Полянский, Ф. Н. Фаткуллин, П. С. Элькинд, А. М. Ларин и др.¹¹ Этими проблемами в настоящее время занимаются А. Б. Соловьев, М. Е. Токарева, С. П. Щерба, А. Г. Халиуллин, Н. А. Якубович, А. П. Лобанов, О. Я. Баев и др¹².

Помимо исторического аспекта проблемы наиболее существенные споры связаны с определением содержания указанного понятия и моментом его начала в уголовном процессе. Не ставя задачи детального исследования процессуальных проблем, связанных с уголовным преследованием, представляется необходимым проанализировать некоторые наиболее значимые спорные положения.

В зависимости от подхода к определению процессуального понятия уголовного преследования существующие в литературе точки зрения можно объединить прежде всего в две группы.

Достаточно распространенной в начале XX в. и сохранившей актуальность позже является точка зрения, в соответствии с которой понятия «уголовное преследование» и «обвинение» тождественны. В разные годы такую позицию высказывали в своих работах А. Я. Фойницкий, который отождествлял эти понятия, рассматривая их в качестве синонимов¹³, М. С. Строгович, писавший, что «уголовное преследование – это обвинение как уголовно-процессуальная функция, т. е. обвинительная деятельность»¹⁴, А. М. Ларин, рассматривавший уголовное преследование как уголовно-процессуальную деятельность, состоящую в формулировании и обосновании вывода о совершении конкретным лицом конкретного общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом¹⁵.

Другая группа ученых обосновывала в той или иной мере тезис, согласно которому понятие «уголовное преследование» шире, чем понятие «обвинение», что рассматриваемые понятия соотносятся как общее и частное. К этой группе следует отнести Н. Н. Полянского¹⁶, П. С. Элькинд¹⁷, Д. С. Карева¹⁸, Н. А. Якубович¹⁹, А. Б. Соловьева, М. Е. Токареву, А. Г. Халиуллина²⁰ и др.²¹ Указанная позиция представляется более приемлемой на данном этапе развития теории уголовного преследования по нескольким причинам. Прежде всего следует учитывать, что отождествление уголовного преследования с обвинением неизбежно приводит к выводу о том, что основным содержанием уголовного преследования является предъявление и поддержание обвинения конкретного лица. На самом деле представляется, что основным содержанием уголовного преследования является такой процесс изучения обстоятельств преступления, который приводит к законному и обоснованному выводу о совершении этого преступления определенным лицом (лицами). Этот вывод на различных этапах уголовного процесса формулируется в постановлениях о привлечении лица в качестве обвиняемого, обвинительном заключении и обвинительном приговоре. Сложность и многофакторность процесса исследования обстоятельств преступления объективно на том или ином этапе может привести к ошибочному выводу о виновности лица. Объем доказательств, достаточный для предъявления обвинения на одном этапе уголовного преследования, может оказаться совсем недостаточным для передачи уголовного дела в суд и тем более для вынесения обвинительного приговора. Отказ от обвинения конкретного лица, ранее привлеченного в качестве обвиняемого, не означает безусловное прекращение уголовного преследования с целью отыскания того, кто фактически совершил преступление.

Справедливым представляется мнение о том, что обвинение является неотъемлемым и существенным элементом уголовного преследования, но не является его синонимом²².

Определение того, каким именно образом соотносятся исследуемые понятия, теснейшим образом связано с тем, с каким моментом уголовного судопроизводства связывается начало уголовного преследования.

Этот вопрос также на протяжении длительного времени является дискуссионным в науке уголовного процесса. Большинство авторов склонны связывать начало уголовного преследования с возбуждением уголовного дела. В разные годы эту точку зрения поддерживали: С. Н. Алексеев, М. А. Ворончихин, В. В. Гаврилов, З. З. Зинатуллин, З. Д. Еникеев, З. Ф. Коврига, Е. Л. Никитин, Ю. И. Скуратов, М. Б. Улищенко, Г. П. Химичева и др.²³ С возбуждением уголовного дела связывает как с отправной точкой начало уголовного преследования и М. С. Строгович, когда пишет, что возбуждение уголовного дела происходит в самом начале следствия, непосредственно за возбуждением дела и принятием его следователем к своему производству.²⁴

Вывод об отождествлении законодателем уголовного преследования с возбуждением уголовного дела, по мнению ряда авторов, следует, в том числе, и из положений ст. 23 УПК РФ²⁵.

Другие, анализируя уголовно-процессуальное законодательство, считают необходимым отметить, что не совсем удачно решен законодателем вопрос о начале реализации функции уголовного преследования. Поскольку, с одной стороны, процессуальная деятельность начинается с момента получения сообщения о преступлении, а с другой – речь идет о подозреваемом или обвиняемом, следовательно, до появления подозреваемого функции уголовного преследования нет. Таким образом, ученые приходят к выводу, что по буквальному толкованию получается, что функции уголовного преследования нет ни в стадии возбуждения уголовного дела, ни в стадии предварительного расследования до появления названных субъектов.²⁶

Из этого следует, что деятельность следователя, дознавателя и прокурора на этих стадиях и этапах является как бы бессистемной, «нефункциональной»²⁷. Согласиться с таким выводом не представляется возможным.

Еще в 1937 г. проф. М. А. Чельцов утверждал, что существует возможность осуществлять преследование не только индивидуально-определенного уже обвиняемого, но и не известного еще в момент возбуждения при наличии возможности определения его в будущем.²⁸

В трактовке п. 22 ст. 5 УПК РФ понятие «обвинение» ýже понятия «уголовное преследование», поскольку за его рамками остается деятельность по доказыванию, состоящая в собирании, проверке и оценке доказательств в целях установления обстоятельств, перечисленных ст. 73 УПК РФ.²⁹

Кроме того, в соответствии с ч. 2 ст. 21 УПК РФ в каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают предусмотренные настоящим Кодексом меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления. Другими словами, законодатель говорит о необходимости совершения действий, составляющих уголовное преследование. Это дополнительно подтверждает суждение, в соответствии с которым реализация функции уголовного преследования не может быть поставлена в зависимость от формального появления в уголовном процессе процессуальной фигуры обвиняемого или подозреваемого от момента возбуждения уголовного дела.

Принимая во внимание, что деятельность по осуществлению уголовного преследования многопланова и многоаспектна, полагаем, что следует согласиться с необходимостью различать процессуальное и фактическое уголовное преследование.³⁰

На современном этапе разработки указанного комплекса вопросов подавляющее большинство авторов рассматривают уголовное преследование исключительно как уголовно-процессуальную функцию и ограничиваются рамками уголовного процесса как специфической деятельности. Соглашаясь с необходимостью глубокого исследования процессуального аспекта проблемы, отметим, что представляется верной точка зрения, в соответствии с которой уголовное преследование – явление более широкое и не ограничивается рамками только уголовно-процессуальной деятельности.³¹

Представляется, что уголовное преследование как познавательный процесс начинается (не может не начинаться) еще на стадии возбуждения уголовного дела. Это сложная деятельность, в орбиту которой включены различные органы и лица, чьи права и обязанности в настоящее время необходимо рассматривать прежде всего в контексте действующего уголовно-процессуального закона.

Ранее при исследовании и обсуждении проблем, связанных с деятельностью по осуществлению уголовного преследования, как нам представляется, авторы исходили из необходимости разграничения стадий уголовного судопроизводства для определения целей и задач, стоящих перед участниками уголовного процесса. Самостоятельно исследовались проблемы применительно к досудебным стадиям, определенное внимание уделялось и изучению проблем поддержания государственного обвинения в суде.

С развитием принципа состязательности ситуация изменилась: на первый план выдвинулись иные проблемы, иные подходы к определению ролей и функций участников уголовного судопроизводства, а это требует переосмысления существовавших ранее подходов к определению понятия «уголовное преследование», его принципов и тех составляющих, которые были сформулированы и сложились в соответствии с ранее действовавшим законодательством, а также были предложены в его развитие учеными. Требуют переосмысления и подходы к определению содержания процесса познания. В настоящее время представляется возможным сосредоточить внимание на криминалистических проблемах, которые возникают в связи с организацией деятельности по осуществлению уголовного преследования.

Разработка основных методологических проблем уголовного преследования имеет большое теоретическое и практическое значение, поскольку должна быть создана теоретическая база для разработки новых и совершенствования уже имеющихся методов и методик организации деятельности участников уголовного преследования.

Несомненно, существуют некоторые общие закономерности, которые определяют характер и направления такой деятельности независимо от особенностей процессуального положения того или иного участника уголовного преследования. Исследование этих общих закономерностей в логической взаимосвязи с закономерностями более частного характера должно привести к созданию той теоретической базы, которая подпитает разработку системы научно обоснованных методов и методик. При этом в качестве частных закономерностей рассматриваются те, что отражают специфику деятельности различных участников уголовного преследования в зависимости от их процессуального положения и других особенностей.

Только при условии такого системного подхода может быть правильно понята криминалистическая сущность уголовного преследования, сформулированы его основные принципы и правила, созданы не только целесообразные, но и максимально эффективные методы осуществления деятельности рассматриваемого вида.

Кроме того, что не менее важно, прочная теоретическая и методологическая основа обеспечивает возможность и целесообразность использования разработанных методов и методик в практической деятельности следователя, прокурора (в том числе государственного обвинителя) и т. д.

Следует отметить, что уже в Учреждении судебных установлений 1864 г. было закреплено правило, согласно которому «лица прокурорского надзора действуют единственно на основании своего убеждения и существующих законов» (ст. 130)³².

Обсуждение сложных вопросов организации криминалистической деятельности по обеспечению целей и задач уголовного преследования невозможно без решения ряда проблем общего характера. Поэтому прежде всего следует определить криминалистическое содержание понятия «уголовное преследование», то, как оно соотносится с понятием «уголовное судопроизводство» и т. п. При этом криминалистическое значение рассматриваемого понятия не противопоставляется и не может противопоставляться его процессуальному значению. Речь идет лишь о том, чтобы определить содержание этого понятия, исходя из криминалистических подходов к исследованию события преступления, к организации деятельности по осуществлению уголовного преследования лиц, совершивших преступление.

По нашему мнению, следует различать понятие «уголовное преследование», употребляемое в узком и широком смысле.

УПК РФ определяет уголовное судопроизводство как совокупность двух составляющих: досудебного и судебного производства. При этом досудебное производство – это уголовное судопроизводство с момента получения сообщения о преступлении до направления прокурором уголовного дела в суд для рассмотрения его по существу. В свою очередь, судебное разбирательство определяется как судебные заседания судов первой, второй и надзорной инстанций (п. 9, 51, 56 ч. 1 ст. 5 УПК РФ)

Под уголовным преследованием в узком (процессуальном) смысле следует понимать деятельность, осуществляемую стороной обвинения (прокурором, следователем, дознавателем, частным обвинителем, потерпевшим, его законным представителем и представителем, гражданским истцом и его представителем) в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления (п. 47, 55 ст. 5 УПК РФ).

Поскольку сторонами являются только те участники уголовного судопроизводства, которые выполняют на основе состязательности функцию либо обвинения (уголовного преследования), либо защиты от обвинения, то соответственно можно сказать, что сторону обвинения представляют те участники уголовного судопроизводства, которые выполняют функцию обвинения, т. е. выдвигают и обосновывают утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном Уголовно-процессуальным кодексом (п. 22 ч. 1 ст. 5 УПК РФ).

Бесспорным представляется то, что понятия «уголовное преследование» (в узком смысле) и «уголовное судопроизводство» соотносятся как частное и общее. Однако такое соотношение не позволяет определить содержание уголовного преследования в полном объеме.

На наш взгляд, право на уголовное преследование (и у государства, и у физических лиц) возникает с момента совершения преступления виновным, т. е. с момента совершения им деяния, за которое законодательством предусмотрена уголовная ответственность. Иными словами, такое право может возникнуть как с момента окончания преступления, так и с момента покушения на его совершение.

При этом отметим, что уголовное преследование может осуществляться правомерно либо неправомерно. Правомерным оно будет в том случае, если субъекты реализуют свое право и организуют деятельность в соответствии с теми требованиями и правилами, которые определены уголовно-процессуальным законодательством. Неправомерной либо противоправной такая деятельность будет, если субъект нарушит указанные правила, отступит от них по той или иной причине.

Причем независимо от целей, преследуемых субъектом, результаты неправомерно осуществляемого уголовного преследования не только не могут служить основой для принятия законного решения, но могут дать право другим субъектам на осуществление уголовного преследования по факту совершения нового преступления.

Правомерное уголовное преследование осуществляется с возбуждением уголовного дела, использованием процессуальных возможностей сбора, исследования и оценки доказательств, принятием законного решения (о привлечении к уголовной ответственности и передаче уголовного дела в суд, о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по тем основаниям, которые предусмотрены законом, и т. д.). Неправомерное может производиться как с фрагментарными нарушениями или отступлениями от требований закона (например, производство расследования при отсутствии согласия соответствующего прокурора на возбуждение уголовного дела, использование методов и средств, противоречащих букве и духу закона и т. п.), так и полностью противоправно (например, осуществление уголовного преследования ненадлежащими субъектами, вне рамок уголовного судопроизводства). При этом во втором из названных случаев преследование будет именоваться уголовным условно, только из-за того, что поводом и причиной его будет преступление, т. е. уголовно наказуемое деяние.