Czytaj książkę: «Расцвет магии»

Czcionka:

Посвящается Брюсу и семье,
которую мы создали вместе.

Свобода

Свобода древле обитала
На высях гор; в сияньи звезд.
Над нею небо трепетало,
Под ней дробился гром окрест.

ЛОРД АЛЬФРЕД ТЕННИСОН¹

Пролог

На одну из семи созданных в незапамятные времена завес, призванных сдерживать натиск тьмы, упала капля крови, ослабив тем самым защиту.

Зло терпеливо выжидало, как паук в паутине, пока под землей и травой десятилетиями расползалась зараза.

В последний день года былого мира хороший, ни о чем не подозревавший мужчина разрушил щит, прорвал завесу и выпустил на волю тьму. Та наградила освободителя смертельной болезнью, которая передалась его жене, а затем начала распространяться от родителей к детям, от незнакомца к незнакомцу.

Пока погибавший мир качался между жизнью и смертью, его опоры – правительства, технологии, законодательства, системы транспорта и коммуникаций – рушились одна за другой, точно кирпичная кладка, обращаясь в пыль.

Человечество умирало в судорогах и мучениях, истекая кровью, переполненное ужасом. Кассир вручал сдачу покупателям, мать укачивала ребенка, бизнесмен пожимал руку при заключении сделки – все эти и многие другие прикосновения привели к распространению смертельного вируса, который окутал мир отравленным облаком, погубив миллиарды человек.

Болезнь окрестили Приговором – подходящее название для убийственно быстрой заразы без возможности излечения, которая не делала разницы между злодеями и невиновными, между чиновниками и анархистами, между богатыми и бедными, унося их жизни с одинаковой радостью.

Пока миллиарды зараженных умирали, обладавшие иммунитетом боролись за выживание, за возможность протянуть следующий день: найти еду, защитить свое пристанище и избежать вспышек жестокости, которые больше никто не контролировал. Потому что даже в эти отчаянные времена некоторые находили извращенное удовольствие в поджогах, грабежах, изнасилованиях и убийствах.

Но даже сквозь клубы отравленного облака, окутавшего мир, воссияла искра света, пробудив дремавшие дотоле силы и заставив тьму содрогнуться. Выжившие сделали свой выбор, чью сторону занять: в душах у одних вспыхнул свет, у других – поселилась мгла. Каждый подарил частицу себя магии. И она проросла, распустилась, расцвела.

Некоторые приняли чудо, но многие испугались. Кто-то же и вовсе возненавидел.

Непохожесть часто порождает враждебность в сердцах. Тем, кого впоследствии назвали Уникумами, пришлось столкнуться с проявлениями злобы и страха, подвергнуться гонениям. Обладавшие властью в стремлении удержать ее охотились за магами, брали их в плен и ставили над ними эксперименты.

Уникумы же прятались или сражались против тех, кто поклонялся жестоким и темным богам с помощью пыток и жертвоприношений, против тех, кто сплелся с ненавистью и фанатизмом, как самые пылкие любовники.

И против тех, в чьих душах расцвела мгла.

В одну из ночей, когда бушевала буря, сделало первый вдох дитя погибшего мужчины, отдавшего жизнь, чтобы дочь могла появиться на свет. Ее породили любовь и самопожертвование, надежда и борьба, сила и горе.

С младенческим криком, с пролитыми слезами матери, с прикосновением рук ставшего ей отцом мужчины, Избранная – воительница, предводительница и спасительница мира – сделала первый шаг навстречу своей судьбе.

И сердце магии забилось.

В последующие годы развернулись сражения между людьми, между светом и тьмой, между теми, кто стремился жить и создавать, и теми, кто хотел лишь уничтожать и править на руинах.

Девочка росла, росли и ее силы. Она делала шаг за шагом, обучаясь, совершая ошибки, терпя поражения и добиваясь побед, чтобы затем превратиться во вместилище веры и света, кому было предначертано войти в пламя, поднять щит и меч. Кому было предначертано стать Избранной.

Кому было предначертано привести к расцвету магии.

Глава 1

Бушевал шторм. Он ярился вокруг нее, бросая в лицо порывы ветра вперемешку с каплями дождя, освещаясь зарницами молний и гремя раскатами грома. Буря бушевала и в душе Фэллон, хотя она понимала, что поток гнева следовало усмирить.

Сегодня она будет сеять смерть: мечом, магией, приказами. Каждая пролитая нынче капля крови будет на ее совести: таков удел предводителя. Избранная приняла эту судьбу и смирилась.

Ей еще не исполнилось и двадцати лет.

Фэллон Свифт прикоснулась к браслету, который вырезала из обломков дерева, уничтоженного ею в порыве ярости. Он служил напоминанием никогда больше не действовать под влиянием гнева.

Надпись на украшении гласила: «Solas don Saol».

Свет ради жизни.

Сегодня она будет сеять смерть, но это поможет спасти множество жизней.

Вглядываясь в шторм, Фэллон внимательно рассматривала огороженный комплекс. Ее наставник Маллик привел ученицу к похожему зданию на ее четырнадцатый день рождения. Вот только оно оказалось заброшенным, удалось обнаружить лишь обугленные останки мертвых, вонь черной магии и навсегда впечатанные в стены крики пленников, которых подвергали пыткам. Сегодня же перед группой освободителей находился обитаемый комплекс, где двести восемьдесят сотрудников содержали триста тридцать два заключенных, сорок семь из которых были детьми до двенадцати лет, согласно данным разведки.

Фэллон хранила информацию о каждом дюйме карантинного центра – расположение всех помещений, всех коридоров, всех камер и сигнализации – у себя в голове, составив подробнейшую карту после нескольких месяцев планирования спасательной операции.

За три года с тех пор, как семья Свифтов покинула ферму, чтобы начать вербовать армию, и отправилась в сторону Нью-Хоуп, это будет самая масштабная миссия по освобождению, предпринятая силами сопротивления.

Если она не удастся…

Почувствовав чье-то ободрительное прикосновение к плечу, Фэллон обернулась и взглянула на отца, который всегда ее поддерживал.

– У нас все получится, – кивнул он.

– Наложить чары на камеры наблюдения, – тихо пробормотала предводительница, мысленно дублируя приказ эльфам, чтобы те передали распоряжение дальше. Теперь охранники, следившие за мониторами, увидят только деревья, дождь и заболоченную землю. – Убрать сигнализацию, – прошептала Фэллон и вместе с другими ведьмами принялась мучительно медленно наводить чары на системы оповещения, прикрываясь бушующим штормом, а после получения подтверждения, что все сработало, поморщилась и велела: – Лучники, за дело.

Требовалось быстро и бесшумно обезвредить часовых на сторожевых вышках. Тоня, начальник стрелкового отряда, подруга и наследница крови Туат Де Дананн, натянула лук и отпустила тетиву.

Фэллон сосредоточенно следила за полетом едва заметного снаряда, который пронзил охранника на ближайшей из вышек, возведенных по четырем углам тюремной стены. Мужчина упал.

Избранная сосредоточилась и магией обезвредила электронику входных ворот, сделав знак наземным отрядам направиться внутрь. Эльфы бесшумно перебирались через ограждение, оборотни перепрыгивали во двор, помогая себе зубами и когтями, феи скользили по воздуху, едва шевеля крыльями.

Главное было точно скоординировать атаку, чтобы напасть с трех сторон одновременно. Фэллон отдала последние приказы Тоне через Флинна, начальника отряда эльфов. Все группы после прорыва сосредоточатся на выполнении собственных поручений: уничтожить системы коммуникации, обезвредить охрану, захватить оружейный склад, обеспечить изоляцию лаборатории. И – самое важное – позаботиться о безопасности всех пленников.

Кинув последний взгляд на отца, чтобы еще раз увидеть отвагу и решимость на лице человека, которому безоглядно доверяла, Фэллон отдала приказ начинать наступление, вскинула меч, снесла входные двери в здание, после чего быстро проникла внутрь и взмахом запястья распахнула внутренние створки.

Краем сознания она продолжала сравнивать нынешнюю ситуацию с произошедшим в тюрьме на мысе Хаттерас, которую посетила в четырнадцать лет. Очень многое казалось таким схожим.

Но здесь пока были расквартированы солдаты, и они уже тянулись к оружию. Когда раздались первые выстрелы, Фэллон швырнула в нападавших сгусток пламени, опалив охранникам руки и заставив закричать от боли, а потом взмахнула мечом и прикрылась щитом, прорезая себе путь сквозь вражеские ряды.

Из-за запертых стальных дверей камер доносились стоны, мольбы и возгласы заключенных. Избранная ощущала также исходившие от них волны страха, надежды, боли и замешательства. Едва не утопая в эмоциях пленников, Фэллон едва успела сразить охранника, который уже подбежал к интеркому, и послала разряд молнии, вырубая всю систему.

Выбросив сноп искр и последний раз моргнув, мониторы стали черными.

По металлическим ступеням прогрохотали тяжелые башмаки, и новые солдаты устремились навстречу смерти в виде разящих стрел. Фэллон загородилась щитом от пули и отправила ее обратно, поворачиваясь к металлической внутренней двери, которая каким-то образом уцелела, и взрывая ее. После чего молниеносным выпадом достала двух охранников, стоявших у входа, перепрыгнула через дымящиеся ошметки железа, нанизала на меч третьего солдата и побежала по лестнице вниз.

Следом летели боевые выкрики. Другие группы повстанцев должны были уже проникнуть в здание и начать занимать кабинеты, казармы, столовую, медотсек, но именно отряд Избранной отвечал за атаку на лабораторию или, как ее называли, комнату пыток. Вот там, за еще одной стальной дверью. Фэллон уже начала собирать силы, чтобы снести преграду, но ощутила прямо за ней нечто темное, смертельно опасное, и вскинула руку, давая знак отряду замереть. Затем, стараясь демонстрировать выдержку и спокойствие, пристально вгляделась горящими от магии глазами в металлическую створку, выискивая причину беспокойства.

– Все немедленно отойдите, – велела девушка, вскинув голову и становясь будто выше ростом, который и без того подчеркивали сделанные руками эльфов сапоги и кожаный приталенный жилет, после чего убрала меч в ножны, поставила щит, пригладила короткие черные волосы и прижала ладони к толстой стальной двери прямо над замка́ми. – Заминировано. Если попытаться проникнуть внутрь силой, то все взлетит на воздух. Не приближайтесь.

– Фэллон…

– Не приближайтесь, – упрямо повторила она отцу. – Я могу обезвредить ловушку, но это займет слишком много времени. – Избранная снова вскинула меч и загородилась щитом. – Через три, две…

И она высвободила магию. Свет столкнулся с тьмой, и дверь взорвалась, извергая языки пламени, разбрасывая горящие куски металла, которые врезались в щит, обогнули его и вонзились в стену позади предводительницы отряда. Она сама, не теряя времени, прыгнула в поток бушующего огня.

К смотровому столу был прикован обнаженный мужчина с пустым выражением лица и остекленевшими глазами. Еще один в лабораторном халате молниеносно отпрыгнул назад и вскарабкался по дальней стене.

Фэллон метнула сгусток энергии в беглеца, отчего тот бесформенной грудой повалился на пол. Вошедший в помещение Саймон увернулся от удара скальпелем, который попытался нанести третий мужчина в белом халате, и вырубил противника по-военному коротким и точным выпадом.

– Обыскать, не осталось ли еще кого-то, – приказала Фэллон. – Конфисковать все записи. Двух часовых поставить охранять этот сектор, а остальных отправить зачищать этаж. – Она подошла к прикованному мужчине и спросила: – Можете говорить?

Вместо слов в ее сознании раздался почти бессвязный поток речи.

«Они пытали меня. Не могу пошевелиться. Помогите. Вы же мне поможете?»

– Мы пришли вас освободить, – подтвердила Фэллон, внимательно наблюдая за собеседником, пока убирала в ножны меч, затем постаралась отвлечься от шума сражения, которое шло на верхнем этаже, чтобы уловить мысли пленника.

– Нашли женщину, – донесся оклик Саймона. – Накачана наркотиками, изрезана, но пока дышит.

«Они истязают нас, пытают. Помогите!»

– Обязательно, – кивнула Фэллон и положила руку на один из железных браслетов, заставляя его открыться. – Вы давно уже здесь находитесь?

«Не знаю. Не знаю. Пожалуйста. Пожалуйста».

Фэллон обошла стол, чтобы разомкнуть оковы на другом запястье пленника. Затем поинтересовалась:

– Вы приняли тьму до того, как оказались здесь, или после?

Мужчина резко вскинулся. В его глазах вспыхнуло мрачное торжество, а с пальцев сорвались черные молнии. Фэллон небрежно отразила их щитом, испепеляя нападавшего его же собственной злой магией, и пробормотала себе под нос:

– Похоже, этого мы никогда уже не узнаем.

– Боже мой, дочка! – воскликнул Саймон, который стоял на пороге, одной рукой сжимая пистолет, а другой придерживая висевшую на плече женщину.

– Мне требовалось убедиться. Отнесешь ее к медикам?

– Конечно.

– А мы пока зачистим все помещения.

Когда их группа закончила проверять этаж, для транспортировки набралось сорок три пленника. Оставшихся нужно будет похоронить. Вызванные лекари занялись оказанием помощи пострадавшим с обеих сторон, пока Фэллон приступила к нелегкому процессу осмотра заключенных, чтобы обнаружить подобных тому мужчине из лаборатории. Другие тоже могли представлять опасность, если длительное заключение привело к безумию.

– Сделай перерыв, – мягко произнес Саймон спустя некоторое время и протянул дочери стакан с кофе.

– Есть несколько серьезно пострадавших, – вздохнула она, делая глоток горячего напитка и внимательно рассматривая отца. Он стер следы крови, а глаза орехового цвета выглядели ясными и спокойными. Военный в прошлой жизни, он снова стал солдатом в этой войне. – Нужно будет отправить их в один из лечебных центров, прежде чем отпускать. Почему мне всегда кажется, что мы снова делаем их пленниками?

– Это не так. Некоторые никогда не сумеют оправиться от пережитого, Фэллон, но мы все равно позволим им уйти, если только они не будут представлять угрозы для окружающих. А теперь скажи, как ты узнала, что тот прикованный гад – один из темных?

– Во-первых, он был вовсе не таким сильным магом, каким себя считал, поэтому часть намерений просочилась. Но даже если рассуждать логически, то заряд на двери поставил черный колдун. Второй Уникум в лаборатории оказался эльфом. Темным эльфом, – с полуулыбкой добавила Фэллон. – Вот только они хорошо умеют вскрывать замки́, а не зачаровывать их. Первый импульс я ощутила, когда освободила одну из рук пленника. Магия бы не почувствовалась, если бы его накачали наркотиком.

– Но ты все равно сняла оковы и с другой руки.

– Он и сам мог бы это сделать, – пожала плечами девушка. – Я надеялась допросить его, но… Что ж. – Допив кофе, она благословила про себя мать и других ведьм, которые создали зону тропиков и вырастили зерна. – Есть новости о женщине, которую ты нашел?

– Фея. Летать больше она не сможет, так как почти все левое крыло отрезано, но жить будет. Твоя мама занимается ею в передвижном медпункте.

– Хорошо. Бедняжке повезло, что ее не убили, а всего лишь вышвырнули. Когда я закончу проверять тех, кого мы взяли в плен, ты мог бы их допросить? Полагаю, что тебе это нелегко дается, – мягко добавила Фэллон. – Они солдаты и в большинстве своем просто выполняли приказы.

– Они солдаты, – согласился Саймон, – которые ничего не предпринимали или даже содействовали, пока заключенных истязали. Пока детей держали в камерах и морили голодом. Нет, дочка, мне совсем несложно допрашивать таких.

– Я могла бы сделать это сама, потому что обязана проверить всех пленных, но не слишком представляю, каким образом нужно вести дознание.

– Я нахожусь здесь для того, чтобы тебе и не пришлось учиться, – заверил Саймон, целуя дочь в лоб.

Успокоенная, она отправилась побеседовать с обладавшими способностями детьми, которых поместили отдельно от немагических отцов и матерей, и воссоединила две семьи: одна из них была создана благодаря кровному родству, а другая – благодаря стечению обстоятельств.

Затем Фэллон переговорила с освобожденными: кого-то держали в камерах годами, кого-то привезли всего несколько дней назад.

Она просмотрела все тщательно задокументированные дела заключенных, где ныне покойный начальник тюрьмы скрупулезно описывал кошмарные эксперименты, которые проводили в лаборатории.

Оба Темных Уникума – эльф и колдун – работали в карантинном центре, скрывая свою сущность, поэтому полученные Фэллон разведданные и не содержали информации о присутствии обладавших магией среди сотрудников комплекса.

Рассудив, что в любых сведениях есть неточности, девушка внесла пометки о смерти черного колдуна и захвате эльфа.

К тому моменту как она отправилась на последний обход помещений, гроза уже миновала, а на горизонте забрезжил рассвет. Бригады по уборке уже оттерли кровь, которая пятнала бетонные полы, стены и лестницы. Команда по снабжению подготовила к транспортировке все самое необходимое: сухпайки, оборудование, машины, оружие, одежду, обувь, медикаменты. Впоследствии припасы рассортируют и отправят туда, где в них нуждаются, либо поместят на склад, пока не возникнет потребность.

Группа по захоронениям выкопала могилы. Слишком много могил, как показалось Фэллон, когда она вышла наружу, тут же увязнув по щиколотку в грязи. Но сегодня ни одна из зиявших в земле ям не предназначалась для людей из Нью-Хоуп, поэтому следовало считать эту спасательную операцию успешной.

Навстречу Избранной из-за деревьев скользнул Флинн. Его, как всегда, сопровождал верный волк Люпа.

– Семерым из пленных требуется серьезная медицинская помощь, – доложил командир эльфов. – Лана организует их транспортировку в Сидарвилль – ближайший город с больницей, чей персонал сможет заняться подобными ранами. Остальные захваченные уже отправлены в центр заключения на мысе Хаттерас.

– Хорошо, – кивнула Фэллон, разглядывая собеседника. Быстрый, как все эльфы, и крайне эффективный, Флинн стал отличным заместителем, хотя был гораздо старше и знал ее родителей еще до того, как погиб Макс. – Хаттерас почти заполнен, поэтому нам нужно будет занять этот комплекс. Проблема заключается в том, что сюда могут прислать проверку, если не сумеют связаться, либо же привезти новую партию пленных. – И она перечислила имена тех, кому планировала поручить заняться этой задачей, включая старшего из троих братьев.

– Я все организую, – пообещал Флинн. – Только Колин пострадал в ходе операции…

– Что? – перебила Фэллон, резко подскакивая к заместителю и сжимая его руку, как в тисках. – Почему я только сейчас узнаю об этом?

– Ты, конечно, Избранная, но твоя мать, прости, пострашнее будет, поэтому когда она велит держать язык за зубами, я так и поступаю. У Колина все в порядке, – поспешно добавил Флинн. – Пуля попала в правое предплечье, но прошла навылет, и он уже поправляется под присмотром целителей. Думаешь, Лана бы занялась транспортировкой пленных, если бы ее сын нуждался в серьезном лечении?

– Нет, но…

– Она не хотела отвлекать тебя от проведения спасательной операции. Как и твой брат. Он, кстати, выглядел скорее разозленным ранением, чем страдающим от боли. Твой отец уже заставил его отправиться в Нью-Хоуп вместе с другими пациентами.

– Ладно, – вздохнула Фэллон, раздраженно проводя рукой по коротко остриженным волосам. – Черт побери!

– Мы освободили триста тридцать два пленника, не потеряв ни единого воина, – напомнил высокий и поджарый Флинн, переводя взгляд ярко-зеленых глаз на здание. – В этой дыре больше не будут никого пытать. Насладись победой и отправляйся домой, Фэллон. Мы здесь в безопасности.

Она кивнула и зашагала к лесу, вдыхая по пути запах влажной земли и омытой дождем листвы. В местной заболоченной области Виргинии, неподалеку от границы с Каролиной, насекомые с жужжанием неотступно следовали повсюду, а какое-то растение, напоминавшее сумах, возвышалось плотной стеной.

Фэллон раздвинула стебли, вышла на открытое пространство и призвала Леоха. Он спланировал вниз, широко раскинув огромные серебристые крылья. Рог сверкал в лучах утреннего солнца.

Фэллон позволила себе на секунду прижаться к гордой шее единорога и прикрыть дымчато-серые глаза, потому что испытывала опустошающую усталость, несмотря на победу. В этот момент Избранная уступила место простой девчонке, покрытой синяками и кровью с головы до ног.

Затем Фэллон запрыгнула на скакуна верхом и выпрямилась в седле из золоченой кожи. Для управления единорогом не требовались поводья и шпоры.

– Baile, – шепнула девушка в белое ухо. – Летим домой.

Леох забил крыльями и вознесся в голубое утреннее небо.

Когда Фэллон добралась до большого строения между казармами Нью-Хауп и фермой, где Эдди и Фред растили детей и урожай, то обнаружила, что отец уже ждет на крыльце, держа в руках чашку ароматного кофе и закинув ноги в сапогах на перила.

Фэллон отметила, что Саймон успел помыться, так как в его густой каштановой шевелюре блестели капли воды. Он встал, подошел к дочери и похлопал единорога по холке.

– Ступай, проведай брата. Он пока спит, но тебе сразу станет легче. А я позабочусь о Леохе. Потом вместе позавтракаем: еда стоит в духовке, чтобы не остыть.

– Ты знал, что Колин ранен.

– Знал. Как знал и то, что с ним все в порядке. – Саймон замолчал, пока дочь спешивалась. – Лана просила не сообщать тебе, пока операция по освобождению не завершится. А когда твоя мать просит…

– Остается только послушаться, – вздохнула Фэллон. – Мне нужно привести себя в порядок. Принять душ. А потом и завтрак не помешал бы. Как Трэвис и Итан?

– Трэвис в казармах с недавно прибывшими новобранцами. Итан на ферме у Эдди и Фрэд помогает им ухаживать за животными.

– Ладно.

Теперь, зная, что с младшими братьями все хорошо, Фэллон отправилась проведать старшего.

Она вошла внутрь и зашагала по лестнице. Строение служило их семье пристанищем уже больше двух лет, но оно никогда не станет настоящим домом. Это звание всегда будет принадлежать ферме, где Фэллон родилась и выросла. А здесь, как и в лесной хижине, где обучал ее Маллик, предстояло лишь пробыть какое-то время, пока того требовала ситуация.

Девушка вошла в комнату Колина. Он лежал на кровати в заношенных едва ли не до дыр боксерах и доблестно храпел.

Фэллон приблизилась к брату и занесла ладонь – осторожно, не касаясь кожи – над его правым предплечьем. Рана еще болела, но была чистой и уже заживала.

Пришлось напомнить себе о значительном опыте Ланы в целительском искусстве. И все же, являясь старшей сестрой, Фэллон не смогла уйти сразу. Она прикоснулась к светлым, чуть темнее, чем у матери, волосам Колина. Недавно он завел моду заплетать свою густую гриву в короткую косу, которую считал подобающей воину.

В отличие от прически, тело брата действительно принадлежало воину: мускулистое и натренированное. На левой лопатке виднелась татуировка в виде свернувшейся змеи, которую Колин сделал в шестнадцать лет без разрешения родителей.

Фэллон осмотрелась по сторонам: в спальне царил полнейший хаос. Брат все еще собирал мелочи, которые считал сокровищами. Старые монеты, замысловатые камни, осколки стекла, обрывки проволоки, пыльные бутылки. А еще он, похоже, так и не научился складывать и убирать в шкаф одежду.

Из троих братьев Колин был единственным, кто не обладал магическими способностями. И единственным, кто стремился стать солдатом.

Наконец Фэллон вышла в коридор и спустилась по ступеням на цокольный этаж, где располагалась ее комната.

В отличие от спальни Колина, здесь царил безупречный порядок. На стенах висели карты: нарисованные вручную и печатные, старые и новые. В сундуке, который стоял в изножии кровати, хранились самые разные книги: романы, биографии, учебники истории, пособия по множеству научных отраслей, исследования по магии. На столе громоздились папки с досье на солдат и гражданских, с планами тренировок, с чертежами тюрем и карантинных центров, со списками продовольственных и медицинских припасов, с графиками часовых и смен.

На тумбочке в изголовье кровати лежали подарки от наставника: белая свеча и хрустальный шар.

Фэллон скинула одежду, бросила ее в бельевую корзину, чтобы постирать позднее, и со вздохом облегчения ступила под душ, смывая с себя кровь, пот, грязь и зловоние сражения.

Чистая и почти счастливая, девушка натянула вытертые на коленях джинсы, которые едва доходили до лодыжек длинных ног, и футболку, которая мешковато висела на худощавом теле. Затем обула вторую пару сапог. Те, которые были на ней в бою, следовало отчистить. Завершив наряд перевязью с мечом, Фэллон направилась на кухню, чтобы позавтракать с отцом.

– Твоя мать вернулась, – сообщил он, доставая тарелки с едой из духовки. – Пока еще в больнице, но уже приехала в город.

– После завтрака я как раз туда собиралась, – сказала Фэллон, вытаскивая из холодильника сок.

– Сначала тебе нужно поспать, дочка. Ты провела на ногах уже больше суток.

– Ты тоже, – подметила она, жадно набрасываясь на омлет и хрустящий бекон.

– Я немного подремал на обратном пути, а потом отлично покемарил, как любил говорить мой папа, на крыльце, пока ждал тебя.

– На мне ни царапины, – мрачно пробормотала Фэллон, расправляясь с остатками омлета. – Ни царапины! Тогда как те, кого я вела в бой, истекают кровью. Включая Колина.

– Тебя ранили раньше, – Саймон положил руку на плечо дочери, – и ранят еще не раз.

– Я должна навестить пострадавших, они должны увидеть меня. И спасенные тоже. А потом уже можно и поспать.

– Тогда я поеду с тобой.

– Тебе лучше остаться с Колином. – Она взглянула на потолок в направлении комнаты, где спал раненый солдат.

– Я схожу за Итаном. Пусть он посидит с братом. Лана уверяла, что после исцеления он не проснется как минимум до полудня.

– Хорошо. Расскажи мне о своих впечатлениях от допроса захваченных в плен.

– Сборная солянка, – вздохнул Саймон. – Некоторые, те что постарше, уже закоснели в ненависти и страхе по отношению к Уникумам, так что вряд ли удастся найти с ними общий язык. Но тех, что моложе, еще есть шанс переубедить.

– Нужно показать им видеозаписи экспериментов из лаборатории. Пусть своими глазами увидят, как несчастных заключенных привязывают, накачивают препаратами, истязают и кромсают на куски лишь потому, что те отличаются от тюремщиков. – Несмотря на то что материалы видеонаблюдений вызвали у Фэллон отвращение, она продолжала есть, запасаясь необходимой энергией. – Надеюсь, это поможет их переубедить.

– Согласен, – кивнул Саймон, отметив горечь в голосе дочери, и ободряюще погладил ее по плечу. – Но демонстрацию лучше отложить на несколько дней. Большинство взятых в плен ожидают пыток и казни. Думаю, следует показать, что мы обращаемся с заключенными по-человечески, как и полагается.

– Тогда видеозаписи послужат отличным контрастом, – закончила мысль Фэллон. – Хорошо. Но некоторые никогда не изменятся, так ведь?

– К сожалению, так.

– Нет смысла недоумевать, почему дела обстоят подобным образом, – вздохнула девушка, поднимаясь, убирая тарелки со стола и ставя их в раковину, – но я все время думаю об этом. Двадцать лет назад тот мир, который вы с мамой знали, рухнул. Миллиарды человек погибли страшной смертью от Приговора. Но немногие выжившие продолжают убивать друг друга.

Фэллон заглянула в лицо порядочного мужчины, который помог ей появиться на свет, который любил ее как родную и сражался вместе с ней. В лицо военного, который стал фермером лишь для того, чтобы сейчас вновь вернуться к жизни солдата.

Он не обладал магическими способностями, но все равно являлся воплощением того, за что они сражались. Того, что представлял собой свет.

– Ты не ненавидел и не боялся, – продолжила Фэллон, – а вместо того пригласил в дом незнакомку и позволил ей стать частью твоей жизни. Ей, ведьме, за которой охотились темные силы. Ты мог бы прогнать ее вместе со мной во чреве, но не сделал этого. Почему?

Саймон взвесил множество вертевшихся на языке ответов, выбрал один:

– Она была настоящим чудом. Как и ты. А миру нужны чудеса.

– О, мир обязательно получит свои чудеса, – улыбнулась Фэллон. – Вне зависимости, готовы к этому его обитатели или нет.

Они с Саймоном поехали в город верхом на лошадях, которые скакали по зеленым летним лугам, усеянным полевыми цветами. Фэллон решила прокатиться на Грейс, чтобы дать кобыле возможность размяться и почувствовать внимание хозяйки. В воздухе витал аромат недавно возделанной земли, засаженной урожаем. От казарм, где тренировались новобранцы, доносились выкрики и бряцанье металла по металлу.

Чуть поодаль из леса вышло небольшое стадо оленей и потрусило вдоль кромки деревьев. Над головой небо красовалось глубокой синевой, особенно свежей после вчерашней грозы.

Уже перед самым городом путники выехали на извилистую дорогу, которую давно очистили от брошенных машин, отвезя их в ближайшую ремонтную мастерскую, чтобы починить или разобрать на запчасти.

Почти все дома́ в Нью-Хоуп теперь были заняты и выглядели чистыми и ухоженными. Как и в случае с машинами, их либо использовали, либо демонтировали: доски, трубы, проводка – все могло пригодиться где-то еще. Вокруг города почти на всех участках земли теперь паслись молочные и мясные коровы, козы, овцы и даже несколько лам. Лошади щипали траву за прочными ограждениями.

За поворотом Фэллон ощутила ровное сердцебиение магии, исходившее от тропической зоны, которую помогла создать Лана. Там росли ряды цитрусовых и оливковых деревьев, пальмы, кофе, перец и многие другие травы и приправы. Занятые сбором урожая работники выпрямились и помахали проезжавшей паре.

– Еще одно чудо, – прокомментировал Саймон.

Миновав контрольно-пропускной пункт, они оказались в Нью-Хоуп, где после Приговора обитали только смерть и привидения. Сейчас же город населяли более двух тысяч жителей. В центральном парке мемориальное дерево напоминало о погибших, жертвах двух вероломных нападений. Но жизнь продолжалась, принося плоды. Общественная столовая, которую Лана учредила еще до рождения дочери, ежедневно открывала двери, чтобы накормить всех желающих.

Также работали академия имени Макса Фэллона, родного отца Избранной, школы города, мэрия, больница, библиотека и магазины, где обменивались товарами. И все это благодаря усилиям, решимости и самоотверженности.

Разве не являлся возродившийся город еще одним чудом?

– Ты скучаешь по ферме, – заметила Фэллон, когда они направили лошадей через ворота к пункту назначения.

– Я еще туда вернусь.

– Ты скучаешь по ферме, – повторила она. – Вы с мамой решили бросить все и поехать со мной. Приближаясь к Нью-Хоуп, я каждый раз радуюсь, что здесь тоже отличное место. И добрые друзья.

Они с отцом спешились. Фэллон погладила гриву Грейс, набросила поводья на привязь и зашагала в сторону здания, которое когда-то служило начальной школой, а теперь стало городской больницей.

1.Альфред Теннисон, барон (1809–1892) – английский поэт, стихотворение «Свобода» в переводе Д. Е. Мина.