Czytaj książkę: ««Вернусь только с Победой…» Фронтовые письма 1941—1945 гг.»

Живым и мертвым военнослужащим Красной Армии, победившим фашизм, их родным и близким

посвящается

Федеральное казенное учреждение Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ)

Ответственный составитель, автор предисловия и примечаний доктор исторических наук Н.К. Петрова

Рекомендован к печати Научным советом РГАСПИ 16 октября 2019 г.

© РГАСПИ, 2020

© Петрова Н.К. составление, предисловие, примечания, 2020

© ООО «Издательство «Вече», 2020

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2020

Сайт издательства www.veche.ru

Предисловие
ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА…

Сколько горя и мук, сколько печали и радости заключено в этих трех словах, которые мы часто произносим, вспоминая 1941–1945 годы.

Сменились поколения, сменились эпохи и названия государств, но одно остается без изменения: Великая Отечественная война. Были и остаются попытки изменить это название, и в первую очередь это касалось понятия «Великая Отечественная». А разве она не была такой? Вспомните, кто забыл, а кто не знает, то узнайте, что 22 июня 1941 г., после сообщения о вероломном нападении гитлеровской Германии на Советский Союз, когда в 4.00 часа утра начали бомбить мирные города и села, когда фашистские части начали наступление на западных границах страны, первой реакцией у народа было чувство растерянности. Почему это случилось?

Как это могло произойти после подписания Договора о ненападении в августе 1939 г., торгово-кредитного соглашения, которое предусматривало предоставление СССР 200-миллионного кредита на пять лет при 4,5 % годовых? Помимо этого были заключены хозяйственные договоры между Германией и СССР от 11 февраля 1940 г. и 10 января 1941 г., которые предусматривали дальнейшее развитие отношений и т. д. И после всего этого – вероломное нападение на Советский Союз.

22 июня 1941 г. разрушило мирную жизнь страны. Что же теперь делать? И вот ответ на этот последний вопрос каждый решал для себя сам. Документы свидетельствуют, а живые очевидцы тех дней подтверждают, что единый порыв народа был заключен в желании вооружаться и бить, громить врага, сделать все, чтобы защитить Родину, а это значит защитить своих детей, родных, все, что сделано и делалось на благо Родины. Первая растерянность от неожиданности того, что произошло, сменилась желанием влиться в ряды Красной Армии. В военкоматы пошли добровольцы, началась мобилизация в ряды Красной Армии, эвакуация мирного населения, промышленных объектов…

«Была бы Родина…» – вот что было главным для тех, кто хотел воевать, кто рвался на фронт. Таким был и поэт М. Кульчицкий, 1919 г. рождения, студент Литературного института, который ушел на фронт в декабре 1942 г. и погиб в 1943 г.

 
Я раньше думал «лейтенант»
звучит: «налейте нам!»
И, зная топографию,
он топает по гравию.
Война ж совсем не фейерверк,
а просто – трудная работа,
когда,
черна от пота,
вверх
скользит по пахоте пехота.
Марш!
И глина в чавкающем топоте
до мозга костей промерзших ног
наворачивается на чёботы
весом хлеба в месячный паек.
На бойцах и пуговицы вроде
чешуи тяжелых орденов.
Не до ордена.
Была бы Родина
с ежедневными Бородино¹.
 

Начало войны потребовало перестройки всей жизни общества. Мобилизация в Красную Армию, эвакуация населения, перестройка промышленности на военный лад и т. д. Не будем забывать, что в это время потребовалась организация агитации и пропаганды на необходимость борьбы с внешним врагом. Но внутри страны были и те, кто в душе радовался сложившейся ситуации и ожидал прихода врага. И об этом тоже не должны были забывать все: и организаторы защиты, и само население.

Несмотря на огромные трудности, созданный Государственный Комитет Обороны взял под контроль все направления в жизни государства, обеспечив защиту народу, организацию на борьбу с фашистским агрессором. Об этом созданы многотомные труды, монографии и статьи отечественных и зарубежных исследователей. Время свидетельствует, что еще не все проблемы и не до конца изучены. Они ждут своих исследователей, тем более в процессе рассекречивания архивных материалов открываются новые источники и новые данные.

Это весьма отрадный факт. Но в то же время происходит потеря других источников, в частности речь идет о фронтовых письмах 1941–1945 гг. История их собирания ведет свое начало еще с военных лет, но… Источники личного происхождения, в первую очередь письма и дневники, продолжительное время были вне поля зрения архивов, а следовательно, и исследователей.

Начало собранию документов рядовых участников войны положили журналисты и писатели, отсылая в архивы собранные или присланные им материалы. Это то, что получило впоследствии название «устной истории». Поэтому уже в годы войны интересные письма времен Великой Отечественной войны отложились в материалах выставки ЦК ВЛКСМ «Ленинско-Сталинский комсомол 1942–1953 гг.»², а также в архивах Владимирской, Московской, Ростовской областей, а также г. Москвы. Фронтовые письма – это особые документы. Герой Советского Союза, генерал армии П.И. Батов считал, что человек, «научившийся смотреть смерти в глаза, не лжет, и поэтому каждая строчка фронтового “треугольника” – правдива. Нам и нашим потомкам эти строки, нередко оборванные пулей, многое открывают в психологии старших поколений»³. Те, кто писал их, не думали, что эти письма когда-нибудь увидят свет. Под свист пуль и осколков солдаты спешили поведать о своих мыслях и чувствах, желаниях и мечтах. Первое время в тыл шли открытки, это были короткие сообщения: жив, здоров, пишите, и, если позволяло место, то поклоны и приветы родным и любимым. Затем появилась другая форма фронтового письма, их называли «секретки», в форме «треугольника», всего одна страничка, написанная карандашом. Много ли там можно было написать? Да и почерк у каждого был разный, но каждая строка «треугольника» была искренней. Как правило, воины регулярно, раз в 3–4 дня, как они сами сообщали в своих письмах, отсылали в тыл немудреные письма и тем самым сообщали о том, что адресат «жив и здоров», и того же желали своим близким. Но война есть война. И многие из писем остались неоконченными, оборванными пулей или осколком. Среди таких писем, которые сохранились, есть письма, написанные перед боем, но которые их авторы не успели отправить. Их нередко обнаруживали в карманах гимнастерок погибших, и затем членами похоронных команд, как правило, отправлялись указанным адресатам.

В Российском Государственном архиве социально-политической истории хранятся две уникальных коллекции фронтовых писем: письма-воспоминания участников Великой Отечественной войны, поступившие в редакцию «Комсомольской правды» в 1961–1965 гг. и переданные в архив спустя 30 лет. Это около 2 тыс. писем, свыше 22 тыс. листов, хранятся в Ф. М-98. Незначительная часть этих писем, полученных в ходе собирания писем, была опубликована на страницах «Комсомольской правды» в 1961–1965 гг. А ведь авторы этих писем, отсылая их в редакцию газеты, верили и надеялись, как им обещали организаторы акции по собиранию писем-воспоминаний, что письма будут опубликованы и изданы отдельной книгой. Только в ХХI веке письма, написанные участниками Великой Отечественной войны, тружениками тыла, бывшими детьми, которые испытали ужасы войны, увидели свет. Вышли в свет четыре сборника, в которые вошли письма, освещающие наименее известные события и их детали⁴.

Вторая бесценная коллекция РГАСПИ – это документы рядовых участников войны и членов их семей, поступившие в процессе поисковой операции «Фронтовое письмо» в 1980-е годы. Преимущественно это солдатские письма и письма младших офицеров. В обществе понимали, что далеко не все письма, которые хранились в домашних архивах, сданы в государственные архивы или музеи. Понимали, что с каждым годом из жизни уходит все больше людей, воевавших за Победу, а с ними уходят и неизвестные эпизоды войны. Поэтому в Советском Союзе в 1980-е годы по инициативе ЦК ВЛКСМ прошла акция под названием «Фронтовое письмо». ЦК ВЛКСМ совместно с редколлегией журнала «Юность» провели читательскую экспедицию под названием «Память» по сбору фронтовых писем и фотографий периода Великой Отечественной войны, которая имела широкий отклик у населения. Присылали личные письма, письма своих фронтовых друзей, которые рассказывают о массовом героизме советского народа, о связи тружеников тыла с фронтовиками, о вере в Победу.

По мере поступления писем обсуждался вопрос о создании общесоюзного хранилища фронтовых писем, но юридически оно так создано и не было. Но, к сожалению, этого не случилось: в стране начался этап, который получил название «Перестройка», и вопрос о сохранности фронтовых писем отошел на неопределенное время на второй план. Таким образом, местом, где хранятся фронтовые письма, дневники, воспоминания, фотографии, собранные в 1981–1985 гг., в ходе операции «Фронтовое письмо», является РГАСПИ. В архивохранилище № 2, в Фонде М-33 хранится свыше 1480 ед. хр. Это более 15 тысяч писем и 31 ед. хр. воспоминаний.

Свыше 50 писем отобрала себе редакция журнала «Юность», и на их основе в течении 1980–1981 гг. был сделан ряд публикаций в разделе журнала под названием «Подвиг». Эти письма, частично обнародованные, в архив не вернулись. А дальше время вносило свои коррективы в собирание и использование фронтовых писем.

В 2019 г. в издательстве «Вече» вышла книга «Милые мои, ждите! Я вернусь… Фронтовые письма 1941–1945 гг.», в которой подробно говорится о том, как проходил сбор фронтовых писем в 1980-е годы. Проделана была большая работа. Но… слишком поздно.

Мы все потеряли огромное наследие, утратив огромное количество фронтовых писем. По официальным данным, в действующую армию ежемесячно доставлялось до 70 млн писем. В действующую армию в годы войны было адресовано около 40 % всех писем страны через гражданские отделения связи⁵. По данным Управления военно-полевой почты, в годы Великой Отечественной войны в тыл было отправлено 2 млрд 794 млн писем, не считая денежных переводов и посылок⁶.

Напомним, что в годы Великой Отечественной войны для поездов с почтой из тыла предоставляли «зеленый путь», никаких задержек, как поездам особой важности. Связь воинов с тылом, их душевное состояние играли большую роль. К сожалению, из-за бомбежек часть писем пропадала, но по прибытии почтовых поездов к месту назначения вагоны немедленно разгружались, и почта доставлялась к месту назначения. Почтальоны были только мужчины, потому что упаковки с письмами были не под силу женским плечам⁷.

Фронтовые письма несли в себе радость побед и боль утрат, заботу о далеких родных и близких, пожелания и соболезнования с потерями, и главное – уверенность, что враг будет не только разбит, он будет уничтожен, а воины Красной Армии вернутся домой, обязательно вернутся, и только с Победой.

Но среди писем погибших встречаются письма-завещания детям. А также письма-записки, написанные в последние минуты жизни с полным пониманием, что осталось жить несколько мгновений. И вот эти и многие другие фронтовые письма могут рассказать именно то, что не в состоянии рассказать официальные документы военных ведомств. Бесспорно, что письма фронтовиков представляют огромную духовную ценность.

Далеко не все письма военных лет сохранились: одни не дошли до адресатов из-за нерадивости работников почты в тылу, другие по недомыслию детей ушли на растопку печей, или на них рисовали из-за нехватки бумаги маленькие дети. Письма терялись в процессе поиска адресата во время эвакуации и др. Но то, что сохранилось, мы – хранители памяти о ВОЙНЕ, не все собрали, а сейчас то, что собрано, угасает от времени и условий хранения. Может, полезно будет вспомнить всем, от кого зависит спасение фронтовых писем 1941–1945 гг., что писал Владимир Даль в «Толковом словаре живого великорусского языка» о том, что такое память: «Память относительно прошлого, то же, что заключенье, догадка и воображенье относительно будущего»⁸.

Письма поступали разные, не похожие одно на другое. Но каждое имело свою историю. Даже тогда, когда они были единичные, эти фронтовые письма. В этих случаях они были скорее информационные или обличительные, как, например, письмо от капитана в отставке Логинова А.А. о бесчеловечном отношении фашистов к раненым воинам Красной Армии. В конце января 1945 г. в 8 км юго-западнее г. Дунапентеле (Венгрия) около полузакрытой траншеи наступившие части Красной Армии нашли истерзанные немцами тела раненых советских воинов Несмелова Павла Михайловича и Стефанишина Тимофея (отчество не указано). Там же было последнее письмо-завещание раненого Павла Несмелова, который верил в Победу, которую он не увидит. Поэтому в конце он написал: «Желаю счастливо закончить войну и не попасть в такое несчастье как я.

Прощай друг. 21/I – 1945 г. Несмелов Павел»⁹.

У каждого из этих писем своя судьба. Есть письма, начатые перед боем, но дописанные после боя рукой командира. В семью Лихманова С.П. пришла похоронка и вместе с ней одно письмо, которое за него окончил его командир, лейтенант Дутов. Сын солдат успел написать перед боем: «Добрый день! Здравствуйте, дорогой отец! С горячим приветом к вам ваш сын Спартак… Сообщаю, что я жив, здоров чего и вам желаю. Теперь несколько слов о свой жизни, а живу я как и все фронтовики. А как? Дальше, дорогая мамаша и отец, я опишу вам как командир о моем бойце, т. к. Вам сын начал письмо писать, но не успел написать, пошел выполнять свой долг, долг перед Родиной: стоять на посту часовым на границе Советской территории, чтобы не допустить фашистских захватчиков… Ваш сын помер смертью славных на посту часовым. Его сразила фашистская пуля и отняла его молодую жизнь сразу без агонии, наповал, попаданием пули в голову. Мы, бойцы, командиры поклялись отомстить… И мы отомстим… Вы, дорогие родители, не печальтесь, настройтесь лучше работайте в тылу, отдайте все для Победы над фашистскими захватчиками. Ваш сын похоронен с честью воина.

С приветом к Вам лейтенант Дутов»¹⁰.

Ни один день Великой Отечественной войны не был похож на предыдущий. Это мнение всех ее участников. Тишина одного дня отличалась от тишины предыдущего дня. А уж день боев – это особая картина военной жизни, как пишут об этом участники тех далеких дней. Так и наша память о войне разнолика: у участников боев она одна, а у тех, кто ожидал этих участников в тылу, – другая. И вот эта другая память – она не менее долговечная и мучительная.

Уже после 9 мая 1945 г., после радости о Великой Победе во многих семьях вместе с радостью поселилась память о тех, кто не вернулся. И на этих воспоминаниях воспитывались поколения. Без громких фраз, без причитаний, из года в год в семьях погибших вспоминали павших.

Если проследить по письмам, пришедшим в архив, это было, как правило, 9 мая каждого года, после мая 1945 г. В одном из писем от семьи Беклемишевых из Уфы подробно описано, как это происходило. Своего дедушку Вяткина Николая Александровича 1895 г. рождения, внуки не видели, знали его только из рассказов мамы по его фронтовым письмам. «Когда мы были еще маленькими, – пишет его внучка, – особенно сильно помнили 9 мая, потому что в этот день мама обязательно читала письма своего отца и плакала, и сейчас, став взрослыми, мы обязательно собираемся в этот день у своих родителей, и мама читает нам письма дедушки»¹¹. Говорят, что надежда умирает последней. Может, и сейчас, в год 75-летия Победы, кто-то откликнется из тех, кто воевал вместе с Вяткиным Николаем Александровичем из Уфы. Эта семья, как и многие другие, отсылая письма в 1980-х годах, надеялись, что после их публикации найдутся товарищи, которые знали их родственников. Но… Эти письма тогда не были опубликованы.

На войне бывали различные случаи, в частности, когда семья получала извещение о гибели, с указанием места захоронения, а спустя какое-то время оказывалось, к счастью, что человек этот жив. Так случилось и с Алябьевым Александром Захаровичем из Вологодской области, из деревни Кошкино. В годы войны он был наводчиком станкового пулемета Максима. Служил в пулеметной роте 2-го батальона 14-го стрелкового полка, 72-й стрелковой дивизии, 21-й армии 1-го Украинского фронта. В конце января 1945 г. во время наступления, уже на той стороне Одера был тяжело ранен в голову. Пуля вошла в мочку правого уха и вышла в левой части шеи.

Вместе с другими ранеными его подобрали и разместили в одном доме. В ходе боя наши части вынуждены были отступить, и раненые попали к немцам, которые их расстреляли: сидячих, лежачих, кто в каком положении находился. «По какой-то случайности я не был убит, – пишет Алябьев А.З. в своем письме. – И дождавшись ночи, пополз на зарево, думая, что там наши, но доползти до своих не хватило сил и рана в голове и еще оказалось, были обморожены обе ноги. Дождался я своих в одном из сараев, расположенных в поле»¹². После освобождения этой территории Алябьев А.З. попал в госпиталь, прошел лечение и был отправлен домой, где его уже никто не ожидал увидеть живым, потому что мать получила извещение за подписью зам. командира полка по политчасти, что «сын Ваш погиб и похоронен на кладбище дер. Булгасер». А в апреле 1945 г. родители получили похоронную из военкомата.

К счастью, это была ошибка. Наводчик Алябьев остался жив, но без обеих ног. Без всяких медалей и орденов за участие в этой операции, где чудом не погиб. И как он сам написал, что не награжден «за те бои, наверное, потому, что считался убитым». Но спустя 35 лет он написал «не из-за славы или награды», а потому что он, Алябьев А.З., инвалид Великой Отечественной, отец взрослых детей. И он хотел бы узнать, что «не один же, наверное, остался жив после того расстрела и если вы напечатаете это письмо, то может кто и откликнется…», и он им скажет: «Здравствуйте!…»

Но… письмо его, как и почти 2 тыс. других участников войны, которые получили в ходе акции «Фронтовое письмо», положили в архиве на полку. Сейчас текст письма включен в сборник, который вы держите в руках. Но сомневаюсь, что его увидит человек, о котором выше шла речь.

Готовя этот сборник фронтовых писем 1941–1945 гг., мы преследовали цель вспомнить о героизме не только авторов писем, но вспомнить и тех, о ком они писали, вспомнить их боевых друзей-товарищей. Из сегодняшнего XXI века они говорят им и нам: «Милые мои! Здравствуйте… С Победой!»

В то же время публикация фронтовых писем и воспоминаний – это «большое, хорошее и полезное дело». И оно будет «памятью, которую мы обязаны бережно хранить и передавать нашим детям, внукам, правнукам», как справедливо написал в сопроводительном письме сын фронтовика Виктор Головин, сам кадровый офицер, который служил в Воздушно-десантных войсках, для которого биография отца¹³ была примером выбора профессии. И он считал, что письма его отца, деда его сына, будут примером служения Родине. Такую точку зрения высказывали почти все, кто присылал письма родных участников Великой Отечественной войны.

Фронтовые письма 1941–1945 гг. – это письма не из далекого прошлого. Это письма-советы, письма-рассуждения о том, как надо планировать жизнь, чтобы она была лучше, радостнее, как воспитывать детей, чтобы выросли здоровыми, грамотными, полезными обществу, и др. Интересно, что эти и близкие им темы были предметом рассуждения людей разного возраста и национальности, разных гражданских профессий и независимо от образования.

Нельзя не вспомнить при этом сержанта Анатолия Марковича Цигельмана и его письма к своей дочери по имени Бебе, хотя писем сохранилось всего несколько штук. Письма датированы июлем 1942 г. из действующей армии, 324-й стрелковый полк, 1-й взвод, 1 рота. Лето 1942 г. – это очень напряженное время на фронте, когда шли бои на всех направлениях. И именно тогда сержант А.М. Цигельман, будучи уверенным, что победа будет за нами, пишет своей дочери 19 июля 1942 г.: «Мое счастье, моя родная доченька, Бебуся. Ты моя радость, как я рад, что получил твое письмо… Бебуся, нужно приложить все силы и старания, но поступить именно в этом году в медицинский. Ты меня этим осчастливишь. Помни, что это моя настоятельная просьба и требование. Помни, нужны врачи – это будет счастьем для тебя и для нас… Береги себя. Скучаю».

Эта же мысль о необходимости учиться – в письме от 22 июля 1942 г.: «Мое счастье, родная доченька Бебуся, твою открытку получил сегодня… Умоляю тебя, приложи все старания и все силы и обязательно поступи в этом году. Помни, что нужны кадры. Бебуся, ты меня, наверное, послушаешь: никаких отступлений… Поступай учиться. Я здоров, настроение хорошее… Крепко целую. Твой навеки папа». Это письмо-завещание было последним. 28 августа 1942 г. в боях за Новороссийск погиб А.М. Цигельман, отец двоих детей, бывший директором Артека в 1935–1937 гг.¹⁴

Фронтовые письма раскрывают характер тех, кто их писал, позволяют увидеть уровень образования, отслеживают отчасти национальность автора и т. д. Традиционное «Здравствуйте!..» или «Дорогие мои…» «Милые (милая) мои» иногда отсутствуют, и следует сразу изложение мыслей. Это бывает в двух случаях: письмо пишется короткое, так как впереди бой и нет времени, это во-первых, и, во-вторых, такая форма присуща тем письмам, где автор его недоволен лицом, которому адресует письмо. Но потом, излив недовольство, автор заканчивает письмо обычными фразами: перечислением лиц, кому адресованы приветы, поцелуями и просьбами писать много и часто.

В письмах семейных воинов много советов по хозяйству, по тому, как использовать деньги, и частые возражения, куда семья тратит деньги. «Я не знаю, Зинуся, как тебя еще просить. Ведь сколько раз тебе толковал, получила деньги, сообщи в письме просто “деньги получила”». А ты мне опять пытаешься представить целый финансовый отчет. Сколько я тебе выслал денег, не знаю, не подсчитывал и не собираюсь подсчитывать. Я доволен одним, что деньги, высланные тебе, нашли свое место. Чего и требовалось доказать», – подвел итог Борис Бубиновский в письме к своей жене весной 1942 г.

Стараясь придать бодрости своим далеким и любимым близким, которые были в глубоком тылу, авторы фронтовых писем не только обещали добиваться лучших результатов в боевой и политической подготовке, но высказывали предложение о соревновании. «… Я, как твой муж, а ты моя жена – вызываю тебя на социалистическое соревнование. Я буду беспощадно громить немецких гадов на временно оккупированной или вражеской территории, а ты обязана показывать образцы самопожертвования…

Милая Зинуля! Ты пишешь, что сильно соскучилась. А я-то как! Ты себе представить не можешь. Живу только одной надеждой, что скоро разгромим врага, и я вернусь. О! Это будет жизнь. Спокойная, семейная жизнь на долгие годы»¹⁵, – мечтал Борис Бубиновский в мае 1942 г., не зная о том, что в сентябре этого же года его семья получит извещение, что он пропал без вести во время военного десанта.

Отличительной, особой чертой фронтовых писем является то, что все они проникнуты надеждой на Победу, мечтой на возвращение домой. Это мы отмечаем в письмах, независимо от даты их написания: будь это осень – зима 1941 г. или весна 1945 г. Даже находясь в нелегких фронтовых условиях, наши близкие беспокоились о тех, кто остался в тылу и продолжает их трудовые дела. Это было присуще воинам независимо от их возраста. И как тут не вспомнить Яковенко Якова Федоровича 1901 г. рождения, уроженца Омской обл., село Там-Чилик. Он был призван на фронт в 1941 г. Погиб, т. е. пропал без вести в 1943 г. в боях под Ленинградом¹⁶.

В одном из последних писем Яковенко через свою сестру Марию обратился к своим односельчанам-колхозникам: «Передай вслух на току. Спасибо вам, тов. колхозники, колхозницы, что вы меня вспоминаете, как инициатора полеводства. Привет вам, товарищи колхозники и колхозницы, я узнал, что богатый урожай убираете товарищи, я уже писал вам письмо, жду ответа с току. Маня, напиши и пусть работающие около тебя по строке черкнут. Ужас сейчас одно изучение военного дела. Охота была убирать богатый урожай. Но этот чертов гад Гитлер спортил жизнь. Я очень беспокоюсь обо всем и здесь и об уборке. Работай, Мария, за деньги и за трудодни, будь прилежной, передай почтение бригадиру Е.П. А.М. пишу уже темным вечером. До свидания, сестра Мария.

Твой брат Я.Ф.

…Пиши в письме как идет уборка, писать мне особо больше нечего, наше дело одно – защищать родину. Вы, наверное, читаете газеты, знаете, что враг лезет. Работая на току, особо следи за ворохами зерна, бери мой опыт, как я работал, потому что дожди. Почаще проверяйте… Передай привет тому, кто у нас на квартире, работайте, не скучайте. Нас здесь много таких как я.

С приветом Я. Яковенко. Привет Афанасию и всем колхозникам»¹⁷.

Что здесь можно добавить?! Это и сейчас он, Я.Ф. Яковенко, шлет нам привет из далеких фронтовых лет.

Письма с фронта, независимо от того, сколько лет было за плечами у авторов, наполнены беспредельной жаждой жизни, любовью к Родине и жгучей ненавистью к ордам фашистских варваров, разом оторвавших советских людей от мирной жизни, от творческих поисков и семейных радостей и заставивших их встать с оружием в руках на защиту своей страны. Эти письма пронизаны высокой гражданственностью, тревогой о близких, бесконечной любовью к женам, разлуку с которой они остро переживали. Для многих из них счастье было ярким, но несправедливо коротким. Война разбросала их за тысячи километров.

И словно мало было суровых невзгод военного времени и боли разлуки, солдаты и офицеры иногда по нескольку месяцев подряд не получали писем, хотя их близкие непрерывно писали, это было особенно мучительно, потому что письма были единственной связующей их ниточкой с близкими.

«27.05.1942 г. …Милая Кокалавка! Ты жалуешься, что редко получаешь от меня письмо. Я не знаю, прямо, что делается на этих почтах. Мало того, что воруют, что посылаешь, так и письма не могут доставить своевременно. Ведь я аккуратно каждую неделю писал тебе письмо. У меня рождается подозрение, что уж не образовалась ли в Акмолинске опять шайка воров-почтальонов, подобно шайке жуликов-почтальонов, раскрытой там в 1941 г. Помнишь, я рассказывал, что подвале помещения школы ФЗО обнаружили более 2000 писем и случайных корреспонденций, брошенных туда почтальонами после предварительной проверки их содержимого. Так, наверное, они опять бросают письма куда-нибудь в подвал»¹⁸.

А этих писем ведь так ждали и надеялись.

На фронте адаптация к суровой военной действительности проходила быстро. И молодое военное пополнение в своих письмах домой писало об обстрелах как об обычном явлении. «На нашу роту сегодня наступали эти гады, но мы наступление приостановили. И враг стоит. Но сильный ведет минометный огонь, но и наши не молчат. Оказывается, что было (какие были трудности не на войне) это пустяки, а здесь так тяжело приходится – все приходится переживать… Вот писал, вдруг. …упали несколько мин недалеко от меня. Но я цел. Возможно, следующая, упадет – ничего не поделаешь. Теперь уже такая пошла жизнь»¹⁹.

Как бы тяжело ни было на фронте, наши солдаты и офицеры независимо от пола и возраста ВСЕГДА старались в письмах успокоить своих родных и близких.

В августе 1941 г. краснофлотец Кайда Владимир из госпиталя писал домой: «Мама, милая Мама! Самое тяжелое чувство – чувство тревожной неизвестности. Но ничего, крепись, Мама! Наш народ, нашу Родину победить нельзя! Все равно, рано или поздно, но мы победим!»²⁰ Это чувство уверенности так много значило для тех, кто был на фронте и в тылу. Весной 1943 г. командир пулеметного расчета, младший лейтенант Перетокин Лев Михайлович писал: «Немец рвется, но мы сдерживаем свои рубежи, нанося ему очень большие потери. Мама, ждите с победой… Вперед на Запад! Враг будет разбит, победа будет за нами! Били, бьем и будем бить немца»²¹. Это было последнее письмо Льва Перетокина. Но он внес свой вклад в Победу в мае 1945 г.

Так думали и действовали все, кто включился в борьбу с «людоедом Гитлером», – как писал политрук Музуров Иван Михайлович. И он отмечал, что «настроение, конечно, сейчас воевать, побеждать, обеспечивать Советскому народу свободную, счастливую жизнь». Его жизненное кредо: «Кто хочет жить, чтобы его Родина была независимой, тот никогда смерти не боится»²². Жизнь доказала правоту его слов, но он погиб в бою в Калининской области недалеко от города Торопец.

Находясь на фронте, те, кто совсем недавно был школьником, по мере возможности поддерживали связь-переписку не только со своими родными, но и с товарищами, с учащимися той школы, в которой учились. Когда эти письма с фронта оставались без ответа, следовало повторное письмо: вежливое, без грубости, прочтя которое, вероятно, становилось стыдно нерадивым школьникам. Думаю, что сейчас такие письма вряд ли кто пишет. Вчитайтесь! Ниже провожу текст из письма Полонского В.А., который с 19 лет на фронте.

«10.04.1944 г. Здравствуйте, все учащиеся!

Простите, что я еще раз задерживаю ваше внимание на своих письмах, но вы в ответ мне ни разу не писали, а я хочу знать и рассказать своим друзьям, как учатся мои друзья по школе. Когда я уезжал, то мы договаривались, что вы будет писать все вместе и каждый в отдельности, не улыбайтесь, я ведь располагаю и местом, и временем, и у меня есть условия, чтобы писать вам (это письмо пишу лежа на соломе при мерцании горящего телефонного кабеля).

Эх, вы даже не знаете, как читаются ваши письма на фронте. Слова ваших писем пьют, как человек, которого измучила жажда, и он припал ртом к источнику. С каждым письмом вливаются мощные жизненные силы. А если нет долго писем или они не ласковые, то душа начинает болеть и думаешь, что тебя все позабыли. Читаете вы сейчас и думаете: “Ох, ты нюня!” О, нет, это не сердечная меланхолия, не слабость – это простое человеческое чувство каждого, кто стоит со мной рядом»²³.

Да! «Простое человеческое чувство каждого», к нему никогда и никто не мог привыкнуть на войне. Потеря товарищей, когда они падали сраженные пулей, вызывала (по словам фронтовиков) чувство мести, желание с удвоенной силой наступать, идти вперед, чтобы «быстрей дойти до цели».

Фронтовые письма… Трудно перечислить все темы, которые они затрагивают. В них и проблемы повседневного бытия, и рассуждения о смысле жизни вообще и о любви в частности, о девушках, о женах, о женщинах на войне. И очень много писем-мечтаний о будущем, хотя между строк, а иногда и прямо идет рассуждение о том, что не все доживут до Победы. А сколько слов высказано в адрес детей, как завидовали тем, у кого уже есть дети! Письма от фронтовиков в тыл – это была живая линия связи фронта с тылом, информация о себе и желание узнать о жизни своих товарищей.