Czytaj książkę: «Черная медведица»
Знакомые руки тянулись к ней сквозь мглу. Они хватали за накидку, тянули за волосы, вязали ноги, затрудняя бег. Темнота казалась живой – она струилась и клубилась сгустками энергии, – черной, тягучей, плотной и невероятно цепкой. Она прилипала к коже, цеплялась невидимыми присосками, тянула страшные щупальца, превращающиеся в покрытые шрамами руки.
Найрани казалось, что она бежит очень медленно. Ноги налились чугунной тяжестью и еле двигались, словно увязшие в болоте. Каждый шаг давался с трудом. Горло словно парализовало.
Она пыталась звать на помощь, но с губ срывались только сдавленные хрипы. А щупальца-руки нагоняли, стремясь вырвать у нее из рук драгоценный сверток. Маленькая кудрявая каштановая головка прижималась к ее плечу. «Мама, мамочка!» – плотнее обвивали шею пухлые ручонки.
Найрани металась и изворачивалась, закрывая собой ребенка. Шупальца-руки ухватились за край покрывальца, обернутого вокруг маленького тельца. Ноша сразу стала в разы тяжелее. Почему не получается держать крепче? Крик ребенка резал тишину, резал темноту, резал сознание. Мгновение – и руки Найрани судорожно сомкнулись в пустоте.
−
Он теперь мой!!! Он мой!!! – шипела тьма знакомым с отрочества голосом, поглощая детский крик.
Найрани вздрогнула и проснулась. Казалось, сердце колотилось где-то в горле. Судорожное дыхание смешивалось с всхлипами.
Она вскочила и подхватила с прикроватной тумбы догорающую свечу. В лучах еле забрезжившего рассвета темным силуэтом выделялась напротив беленой стены детская кроватка. Найрани склонилась над ней, рассматривая спящего сына. Маленький кулачок покоился на подушке под пухлой щечкой. Найрани погладила каштановую головку и поправила одеяльце.
Сердце все еще бешено стучало.
Снова этот сон. К чему он? Найрани узнала голос из сна. Но ведь его обладатель мертв уже больше трех лет. Нечего опасаться. Щит вокруг деревни усилен. Но почему тогда она по-прежнему не может спать спокойно? Чего боится? Или она настолько зациклена на прошлом, что не в состоянии радоваться настоящему?
Найрани вернулась в кровать. Спящий рядом муж тут же сквозь сон обхватил ее за талию и притянул к себе. Тяжесть теплой крупной руки успокаивала. Айгир что-то пробормотал в полудреме и зарылся носом в волосы жены. Ощущая позади себя мерное дыхание, Найрани чувствовала, как успокаивается пульс.
Тревога сидела где-то в глубине души, не давая расслабиться. Найрани медитировала, просила помощи у земли, но беспокойство словно сломанный задравшийся ноготь, торчало из глубины сознания, цепляясь за повседневные мысли и заботы.
Порой Найрани казалось, что она победила, и на несколько дней поганое чувство тревоги отступало. Найрани успокаивалась, пока очередной кошмар не стряхивал с ее души верхний наносной слой спокойствия и безмятежности.
Найрани не хотела беспокоить мужа. Ей было немного стыдно перед ним за свое настроение. Ну, в самом деле… Найрани отругала себя за мнительность. Утром она сходит к Уле и посоветуется.
При мысли о подруге потеплело на душе. Она первая приняла Найрани, когда та появилась в горной деревне напуганная и растерянная. Ула поддерживала и учила ее. Ула помогала ей в родах. А недавно Ула стала для Найрани еще и приемной матерью. И теперь уже Найрани в ответ помогала отцу и Уле устраивать семейное гнездышко. Ула очень добрая и мудрая. Она наверняка подскажет, что делать. Найрани задремала, успокоившись в объятиях мужа.
Тариэль налил в свой золоченый кубок вина. Посмаковав на языке ароматную бордовую жидкость, глотнул и наполнил второй кубок. Сегодня начался обратный отсчет до печального для Тариэля события. Пять боев, включая сегодняшний. Всего пять поединков и его лучший боец завершит свой контракт и получит свободу. А вместе с контрактом закончится и поток прибыли.
Тариэль встал, подхватил оба кубка в руки и вышел из кабинета. Дорогу до заветной комнаты он мог бы вспомнить и на ощупь в полной темноте. Третья дверь по коридору. Молчаливый слуга на страже у двери. Тариэль потихоньку приоткрыл смотровое окошко и заглянул в комнату.
Факелы на стенах освещали скудную обстановку. Узкая кровать возле дальней стены, шерстяное покрывало и подушка, ярко выделявшаяся белым квадратом на темно-сером покрывале. В центре комнаты стоял прямоугольный железный стол. Женщина стояла спиной к двери возле стола.
Тариэль любил смотреть, как она готовится к бою. Крепкие пальцы энергичными движениями намазывали маслом голые ноги.
Тариэль смотрел, как завороженный. Развитые икры и ягодицы, жилистые бедра, узкая талия, рельефные мышцы спины, коротко стриженый затылок. Крепкая ладная фигура. Много раз Тариэль представлял ее облокотившейся на этот стол, а себя – сжимающего руками упругий женский зад.
Он никогда не осмелился бы нагнуть ее к столу. Он понимал, что она не дастся просто так. Убивать, конечно, она не станет, ведь при гибели хозяина рабский ошейник убьет и ее. А она хочет жить. Она любить жизнь. А вот яйца оторвет запросто. И наказание ее не испугает. Ведь она прекрасно знает, что она нужна ему. И он знает, что она нужна ему. И что она растворится без следа, как только закончится ее последний бой.
Он не готов был отпустить ее.
– Я слышу, как ты дышишь, Тар, – она закрыла баночку с маслом и ополоснула руки в тазу.
– Привет, я принес тебе вина, – Тариэль вошел в дверь, открытую слугой.
– Перед боем не буду…
– Знаю, знаю… – Тариэль поставил кубок на стол и пригладил ладонью свои красиво зачесанные назад волнистые волосы. – Готова к бою? Сегодня против тебя будет тот громила из Карвика.
– Готова… – женщина скривилась. Нахмурились четко очерченные брови. – Опять человек? Хоть в последние-то бои мог бы найти мне равного противника? Вервольфа или, на крайний случай, великана.
– Дорогуша, у меня человеческие бои…
– Но я-то не человек.
– Брось, ты же здесь звезда! Ты лучшая!
– Я не лучшая. Я дерусь с теми, кто заведомо проиграет. Ты мошенник, а все мои победы не настоящие.
– А ты понимаешь, что против оборотня ты не выстоишь, если будешь принимать зелье? А без зелья все сразу поймут твою истинную природу.
– Значит, я сдохну в «Круге». Но хоть не буду чувствовать себя дерьмом, сражаясь с цыплятами.
– Ну, не горячись. Всего пять боев осталось. Кстати, у меня есть к тебе предложение, – Тариэль уселся на кровать и закинул ногу на ногу. Полы его халата распахнулись, открывая идеально-белые шелковые штаны.
Он пялился, ничуть не стесняясь. Бойцы выходили в «Круг» обнаженными. И мужчины, и женщины. Смазанная маслом кожа женщины отливала бронзой в свете факелов. Большинство мужчин-зрителей находило ее слишком жилистой для представительницы слабого пола. Ее тело было лишено той женской мягкости и округлости, которая была так притягательна для большинства. Но Тариэль заводился при виде абсолютно плоского живота с прорисованным рельефом мышц.
– Не хочешь остаться здесь после окончания твоего контракта? Будешь драться уже как вольная, а за каждый бой получать плату.
Женщина сверлила его взглядом.
– Опять откусывать головы твоим цыплятам?
– Мы найдем тебе кого-то посильнее.
– Сомневаюсь, что среди людей есть интересные противники. Хотя, я готова остаться, если стану совладелицей «Круга», – она ухмыльнулась и сцепила руки на голой груди.
Тариэль поперхнулся вином, откашлялся и удивленно посмотрел на женщину. Она ухмылялась. Знала, что он не согласится поделиться куском своего пирога с кем-либо и сказала просто, чтоб поддеть.
– Хотя, знаешь, если выставить тебя как человека против оборотня, мы заработаем очень много денег.
– Найди мне оборотня хотя бы на последний бой. Обещаю, я убью его раньше, чем он догадается, кто я.
– Я подумаю, дорогуша, – Тариэль встал. – Тебе пора в «Круг». И не забудь выпить зелье. Мы ведь не хотим, чтоб твоя медведица высунула свою клыкастую морду перед всеми зрителями.
Тариэль допил вино из второго кубка и вышел из комнаты.
Трибуны были заполнены до отказа. Так было всегда на ее боях. Тариэль развалился на алых подушках в центральной ложе. Он взял с серебряного подноса крупную виноградину и отправил себе в рот. С хозяйского места он замечательно видел все, что происходило в «Круге». По бокам от его ложи и в первых рядах находились места для элиты города. Дальше за ними располагались более простые граждане.
Входной билет в «Круг» был не дешевым. Здесь собирались самые зажиточные жители и гости города. Люди и не люди, спускавшие на тотализаторе немыслимые суммы денег. Круглая арена, поделенная на две половины – белую и черную, была отгорожена от зрителей внушительной куполообразной клеткой. Под самой ее вершиной были привязаны два флага: черный и белый. Еще одна решетка отделяла зону первого класса от остальных зрителей.
Тариэль окинул хозяйским взглядом пустую еще арену, рассевшихся на парчовых подушках зажиточных гостей, снующих между столиками полураздетых служанок, столик управляющего, принимающего все новые ставки.
Сначала на арену вышли менее известные бойцы. На них ставки гораздо более скромные. Четыре боя для разогрева публики уже прошли. Главный бой вечера будет завершать программу. Ставки разделились вполне ожидаемо. Примерно две трети посетителей поставили на свою любимицу. Остальные понадеялись на пришлого бойца из Карвика, которого привез давнишний знакомый Тариэля работорговец Лурис.
Верил ли в победу женщины сам Тариэль? Да, верил.
Сегодня выручка «Круга» будет снова высокой. Эта черная бестия позаботится о том, чтобы сделать хорошее шоу.
У Тариэля было много бойцов. Мужчин и женщин. Были неплохие и совсем новички, но подобного ей даже близко не было. Она умела создать зрелище, растянуть победу, посмаковать ее. Без показной бравады или пафоса. Эта способность драться хитро, коварно, подлавливая соперника на обманных маневрах, выводить его из себя, заставлять делать ошибки словно родилась вместе с ней. Тариэль любил говорить, что она родилась для арены. Зрители ее любили. Зрители останутся довольны и в этот раз.
Тариэль допивал уже третий бокал вина. Настроение было ниже среднего, несмотря на всеобщее оживление.
Он должен придумать, как удержать ее. Пара идей уже есть, и сегодня после боя он попытается претворить их в жизнь.
– Эй, Тариэль! Как там твоя девка? Не померла еще от страха перед таким-то бойцом? – подвыпивший Лурис кивнул в сторону арены, на которую тем временем уже выпустили первого бойца. Огромный бритоголовый мужик расхаживал по своей половине арены, приветственно вскидывая мощные руки.
– Вот эта неповоротливая глыба – твой лучший боец? – поддел соперника Тариэль, брезгливо скривив губы. – Да она расколет его, как яичко, и съест. Даже скорлупки не останется.
– Ха-ха! А давай поспорим: если выиграет мой боец, перед тем как убить, он трахнет твою девку прямо на арене. А все мы сделаем ставку, как быстро она кончит. Эй, народ! Кто хочет посмотреть, как она будет извиваться и кричать под этим жеребцом?
Зрители одобрительно заулюлюкали.
– Фу, Лурис. У тебя что, рабыни кончились, что ты на подглядывание перешел?
– Что, боишься?
– На что поспорим?
– Выиграет мой боец – я заберу твою девку живой и бочку лучшего вина из твоей кладовой.
– А если выиграет она?
– Тогда ты забирай моего бойца.
– А зачем он мне нужен будет дохлый-то?
– Тогда, что ты хочешь?
– Отдай мне Церата.
– Нет, он дороже твоей девки.
– Ты отдашь мне Церата и пять лучших гончих, или можешь забирать своего дохлого громилу и валить в свой Карвик.
– Хорошо, по рукам. Церат и пять псов за твою девку и бочку вина.
Они как раз ударили по рукам, когда объявили выход женщины.
Десятки раз она выходила на эту арену.
Десятки раз выигрывала.
Осталось немного. Всего несколько боев.
Сейчас главное – не расслабляться. Не делать ошибок. Свобода так близко. Столько лет она мечтала о ней. Еще небольшое усилие, и она исчезнет сразу, как только с нее снимут ошейник. Может быть, отправится путешествовать, посмотрит мир, посмотрит, как живут люди за пределами «Круга». А, может быть, уйдет в леса и будет там жить в тишине. Никаких людей, никаких боев. Или же она может отыскать оборотней и попытается узнать что-то о своем роде. Она решит после.
А пока она еще здесь. В этом пахнущем алкоголем, потом и кровью проклятом месте.
Она ненавидела запах арены. Он заставлял ее медведицу всегда беспокоиться. Ее сложно было держать под контролем в «Круге». Если бы не зелье, махинацию Тара уже давно бы кто-нибудь раскрыл. И тогда «Кругу» пришел бы конец. Тара лишили бы всего имущества и с позором выгнали бы из города. А его бойцов продали бы. Кого-то другим владельцам бойцовских арен, кого-то обычным рабовладельцам. Первым везло больше. Хоть счет их побед и обнулялся при переходе к новому хозяину, но возможность обрести свободу все же была. Вторым же приходилось работать пожизненно, надеясь на то, что хозяин смилостивится и отпустит.
Женщина взяла бутылек с зельем с подноса слуги и опустошила его залпом.
Мерзкое пойло. От него медвежья половина сущности страдала не меньше, чем от невозможности полноценно проявляться. Даже несмотря на действие зелья, звериная часть сущности рвалась на волю. Она предчувствовала скорую драку. Сердце колотилось возбужденно. Все тело словно намагнитилось от желания выпустить когти, зарычать, встряхнуться. Нужно обязательно позволить медведице набегаться в лесах и поохотиться по-настоящему вместо того, чтоб рвать уже остывшие освежеванные туши, которые изредка бросали ей по приказу Тара.
Здесь в «Круге» у нее даже имени нет. А ведь когда-то было. И она его еще помнила.
Ей нужно убить всего пятерых бойцов. Этого сегодняшнего и еще четверых несчастных.
Не сложно.
Не много.
А потом – прощай «Круг» и все, что с ним связано. Сейчас откроются ворота, и она выйдет на эту арену.
– Эй, там Хозяин на тебя поспорил, – служитель арены забрал у нее из рук бутылек и спрятал в карман. Женщина скривила губы. Тар частенько держал пари на ее победы.
– Я слышал, что этот боец из Карвика – левша. Будь осторожна.
– Буду… – она привычным движением зарыла пальцы ног в песок, которым был усыпан пол. Она всегда так делала перед выходом в «Круг». Маленький ритуал на удачу.
А сейчас на черную сторону «Круга» выйдет великолепная беспощадная, непобедимая любимица публики и самой судьбы! Встречайте! Легенда «Круга» – Черная Медведица!
Трибуны взорвались аплодисментами и приветственными криками. Служитель арены потянул на себя кованые створки ворот, и женщина шагнула на арену.
Все как всегда: горящие азартом глаза зрителей, горящие на решетках арены факелы, надрывающийся ведущий, старательно расписывающий достоинства обоих бойцов.
– Почтенная публика! Сегодня для вас будет особенное зрелище! Сможет ли боец из Карвика поставить эту женщину на колени? Если он победит, сможет взять ее прямо здесь. Если Черная Медведица окажется сильней, она будет решать его судьбу! Если она проиграет, то перейдет в собственность Луриса из Карвика!
Зрители загалдели еще громче. Со всех сторон слышались скабрезные выкрики.
– Где твои сиськи, крошка?
– Это же мальчик, только без пениса!
– Да, плевать, что тощая и жилистая, между ног-то у нее все по-женски!
– Лучше сразу вставай на четвереньки, девка!
– Эй, громила, езжай в свой Карвик, пока яйца целы!
– Маловат у тебя дружок для этой лапочки!
– Лурис, забери свою игрушку, пока девчонка его не сломала!
– Черная Медведица изучала своего сегодняшнего противника.
Ему явно понравился возможный бонус в случае его победы. Это ей на руку. Пусть напряжение в паху мешает ему думать. Широкая ладонь бойца потрогала начавший подниматься орган, сжала мошонку. На лице написаны похоть и агрессия. А нос ему уже ломали. И не один раз. Рассеченная когда-то бровь неровно срослась и почти не участвовала в мимике, ломая симметрию лица. Его голая кожа была также смазана маслом. Бочкообразная грудь, украшенная татуировками и шрамами, взбудоражено вздымалась. Его шея плавно перетекала в широченные плечи. Мощные ноги нетерпеливо мерили белую половину арены.
Медведица предположила, что скорость не является достоинством этого бойца в отличие от силы. Он тяжелый и рослый, пропусти она один удар этого огромного кулака, и ей не поздоровится. Да и сладкий пряник ему уже пообещали. Для него похоть сильнее страха смерти. Смерть бойцы видят каждый день, в отличие от голой женской груди.
От оружия боец отказался, заявив зрителям, что эту девку он возьмет голыми руками. Медведица исподлобья посмотрела на самонадеянного хвастуна и тоже не стала брать оружие.
Прозвучал гонг и схватка началась.
Лысый ринулся на Медведицу сразу. Легкая и верткая, она ловко уходила от его захватов. Человеку не сравниться с оборотнем ни в скорости, ни в силе. Несмотря на внешнее превосходство мужчины в силе и размере, сущность женщины давала ей абсолютное преимущество над ним.
Аккуратно! Нужно держать его близко, чтоб он был уверен, что следующий выпад ему удастся, но в руки не даваться. Публика это любит. Любит смотреть, как кого-то дразнят.
Мужчина начал терять терпение. Он выбросил вперед руку, стремясь поймать ее за горло. Она нырнула под руку, уходя вниз и в сторону, выставила ногу, и лысый рухнул всей массой, зарывшись лицом в песок. Толпа взорвалась хохотом. Гигант вскочил, отплевываясь и извергая проклятья. Едва продрав глаза, мужчина снова бросился на Медведицу.
И снова закружились по арене две фигуры. Одна рослая, тяжелая, белокожая; вторая жилистая, худая и смуглая.
Раззадоренный и уже разозленный мужчина удвоил натиск. Один раз она позволила ему поймать себя за руку. Затем она сорвала захват, снова выскользнув из его рук. Он бросил ей в лицо горсть песка, надеясь отвлечь. Не сработало. А следом она подловила его в момент выпада, схватила за запястья и упала на спину, увлекая его за собой. Быстро вылетела навстречу падающему тяжелому телу женская нога. Пятка метко ткнулась точно в пах лысому. Короткий вскрик, полет, и мужчина шлепнулся на спину, пробороздив песок. Лысый перевернулся на бок, схватившись руками за пах. Медведица наблюдала за ним, уперев руки себе в бока. Зрители уже выкрикивали требование прикончить его.
Отдышавшись, мужчина поднялся на ноги. В его взгляде похоть сменилась желанием убить.
Вот теперь будет поинтереснее.
Мужчина подошел к щиту с оружием и снял с него небольшой одноручный топор. К удивлению Медведицы, лысый очень ловко крутил топором для человека его размеров.
Уворачиваясь от ударов оружия, она, обойдя соперника по кругу, подхватила со щита короткую веревку не длиннее размаха ее рук. Веревка привычно легла ей в ладони, чуть провиснув между разведенными на ширину плеч руками. Концы веревки остались свободно болтаться.
Мужчина снова рванулся в атаку. Медведица ускользнула, выбросила руку вперед. Кончик веревки обернулся вокруг головы лысого и хлестнул его точно в глаз. Лысый в очередной раз занес топор над головой Медведицы. Она блокировала руку, скользнув чуть в сторону, резко выбросила согнутое колено и ударила в солнечное сплетение. Тут же она захватила запястье, выкрутила руку и дернула двигавшееся по инерции вслед за оружием тело. Гигант упал на одно колено. И в этот момент точным жестким движением Медведица ударила предплечьем свободной руки по вывернутому вверх локтю бойца.
Рука лысого хрустнула. Топор выскользнул из его пальцев. Лысый взревел от боли.
Женщина не дала ему опомниться. Она накинула петлю веревки ему на шею и в мгновение ока примотала его сломанную согнутую руку к его же шее. Она пихнула его в спину и почти побежденный боец распростерся на песке, хрипя от боли.
Продолжая натягивать концы веревки, усиливая давление на сломанный сустав мужчины, Медведица обвела взглядом ряды зрителей. Работорговец из Карвика, вцепившись в подлокотники своего кресла, напряженно ожидал развязки боя. Прости, но сейчас твой боец превратится в гору бесполезного мяса. Тариэль торжествующе улыбался, покручивая в руках бокал вина. Зрители бесились – стоял оглушительный гвалт десятков голосов, – они вскакивали с мест, размахивали кулаками, яростно выкрикивая призыв: «Убить! Убить!».
«Я сделаю это быстро», – сказала Медведица лысому, затягивая веревку на его шее. Тело конвульсивно дергалось некоторое время. Наконец он затих.
Медведица спокойно сняла веревку с обмякшего тела и выпрямилась.
«Круг» скандировал ее прозвище. На арену летели монеты и украшения. Служители арены отвязали с верхушки клетки белый флаг и он мягко упал на песок. На вершине «Круга» теперь красовался один флаг – черный. Флаг победителя.
Медведица подняла руку в знак признательности публике и вышла в открытые для нее ворота.
Тариэль смотрел, как по двору перед «Кругом» ведут Церата – лучшего коня из конюшни Луриса. Черный как смоль жеребец с белой звездой на морде послушно прошел за конюхом в сторону конюшни.
– Гончих я отправлю тебе, как только вернусь в Карвик, – сказал Лурис, провожая взглядом своего бывшего скакуна.
– Привози еще своих мальчиков. Поспорим снова.
– Хорошо. Привезу. Когда твоя девка контракт свой закончит, привезу бойцов. И что ты будешь делать-то без нее? – хохотнул Лурис.
– Что-нибудь придумаю… А ты лучше иди поспи. Тебе завтра рано утром идти на городской рынок клячу себе покупать Или, может, одолжить тебе лошадку, чтоб до дома доехать?
– А хочешь, я продам тебе пару девок? Они утешат тебя, когда твоя баба со стальными яйцами помашет тебе ручкой с той стороны ворот «Круга»?
– Не помашет. Она останется здесь. Ей незачем уходить.
– Увидим, – осклабился Лурис.
Медведица оторопело осматривала свою комнату, которая изменилась до неузнаваемости за время отсутствия хозяйки. Небольшая серая комнатушка теперь походила на будуар куртизанки. На полу лежал пушистый ковер с узором из золотисто-алых цветов. Стены тоже были увешаны коврами. Окно теперь было задрапировано легкой прозрачной тканью и более плотной алой парчой с золотистой бахромой и кисточками по низу. Простой железный стол сменился на резное деревянное чудо с витыми ножками и полированной столешницей. На столике стояла золоченая посуда. Блюда ломились от яств. Сыры, вино, фрукты, куски мяса лежали на изящных тарелках. Узкая койка уступила место довольно широкой кровати с балдахином. На ней и вокруг нее были разложены разнообразные подушки и подушечки. Вся комната представляла собой теперь смесь красного и золотого.
– Тебе нравится? Это все для тебя! – промурлыкал Тариэль.
– Она обернулась. Хозяин «Круга» стоял в дверях, ощутимо покачиваясь от выпитого вина.
– Тар, ты зачем мне комнату испортил?
Ты снова победила сегодня.
– Да, я заметила.
– Ты только скажи, чего хочешь. Любые богатства… Не нравится золото, давай украсим тебе комнату синим фарийским шелком. Один компаньон прислал несколько рулонов в подарок. А можно шелк сочетать с серебряной тесьмой.
Она покачала головой.
– Тебе не нравится синий? Хорошо, выбери сама цвета и материал. Я пришлю к тебе мастеров с образцами.
– Тар!
– Нет, лучше я выделю тебе новую комнату. Побольше. Правильно, зачем тебе ютиться в этой клетке. Сегодня же тебе подберут несколько комнат. Выбери, какая понравится.
– Тар, я не останусь здесь…
– Не хочешь жить в «Круге»? Тогда давай купим тебе дом в городе. Будешь жить там, а на бои приезжать сюда.
– Нет, я уйду из города. Я не буду больше драться в «Круге».
Тариэль сопел, поджав губы. Надо было давно обставить ей комнату получше, покупать ей украшения, наряды. Все бабы любят тряпки и золото. И она не исключение. Нужно придумать что-нибудь еще. Любого можно уговорить. Нужно только найти довод, который подействует.
Продлить контракт без согласия бойца или обнулить его победы можно было, только если прежний владелец был приговорен судом к конфискации имущества или к смерти. Поскольку умирать или отдавать свое имущество городу Тариэль не собирался, оставалось одно – договариваться.
Тариэль вздохнул и подошел ближе. Медведица спокойно смотрела ему в лицо, скрестив руки на груди. Тариэль медленно коснулся ее ключицы, обвел контур плеча, скользнул по рельефной руке к локтю, наслаждаясь ощущением плотных мышц под пальцами. К ее блестящей от пота и масла коже прилипли частицы песка с арены. Тариэль скользнул взглядом по голой груди с темными сосками, впалому животу, черному курчавому треугольнику между ее ног. С каким удовольствием он бы стряхнул светлые песчинки с ее бедер. В паху ощутимо потяжелело. Выпитое вино подогревало кровь, добавляя возбуждения.
– Мы еще позднее поговорим. Отдохни. Ты устала после боя.
Тариэль хлопнул в ладони и двое слуг внесли в комнату ванну. Слуги поставили ванну в центре. Они подносили все новые ведра с водой, от которой поднимался пар.
Довольно быстро ванна наполнилась. Рядом с ванной поставили крохотный туалетный столик, на который служанка торжественно водрузила поднос с разными бутыльками, баночками и кусками мыла. Другая служанка встала у изголовья ванны, держа в руках вышитый шелковый халат. Первая служанка взяла из нового шкафчика большое белоснежное полотнище и тоже встала возле ванны. Медведица следила за их маневрами с недоумением.
– Это теперь твои личные служанки. Они будут жить с тобой и служить тебе.
Медведица нахмурилась. Ей не хотелось делить свое пространство с кем-то еще. Служанки застыли с подобострастными лицами. Тариэль бросил на Медведицу последний масляный взгляд и направился к двери.
– Эй, Тар!
– Он обернулся.
– Забери этих, – она кивнула в сторону служанок.
– Почему? Ни у одного из моих бойцов больше нет личной прислуги.
– Вот и поэтому тоже… Забери.
Тариэль скорчил разочарованное лицо и сделал знак служанкам выйти. Они сложили халат и полотенце на стул и вышли. Хлопнула о дверной косяк тяжелая дверь. Лязгнул закрывшийся снаружи засов.
Медведица забралась в ванну. Какой смысл во всех этих тряпках и бахроме, если на двери по-прежнему засов? Зачем ей в этой конуре шелковый халат?
Она взяла один из бутыльков с подноса. Открыла его, понюхала. В нос ударил терпкий аромат каких-то трав и масла. Медведица поморщилась и вернула бутылек на место. Откинувшись на спинку ванны, она прикрыла глаза. Вот бы почувствовать, как пахнут в лугах настоящие травы.
И солнце.
Она уже много лет не чувствовала лучи солнца. Все, что у нее было, – узкое длинное окошко с кованой решеткой, выходившее на задний двор «Круга», огороженный высоким забором. На улицу бойцов не выпускают. «Круг» освещен всегда факелами. Бои проходят в основном по вечерам и ночью.
Когда она только начинала бойцовский путь, ее возили драться на другие арены. И тогда она могла сделать пару глотков настоящего свежего воздуха, пока ее не совали в закрытую повозку. Пока ее вели по двору, закованную в цепи, она всегда запрокидывала голову и смотрела в небо – темно-синее, усыпанное звездами, облачно-серое или ярко-голубое в зависимости от времени суток и погоды. И в эти мгновения зов ее медведицы становился мучительно требовательным. Звериная сущность беспокойно ворочалась где-то внутри самого существа девочки-подростка.
Ей было около четырнадцати лет, когда она впервые вышла на арену как боец. Еще восемь лет до этого она провела сначала в клетке для детей-рабов, а потом в подвале арены в каком-то далеком городе после того, как бывший хозяин заметил в ней бойцовские замашки.
Жизнь в подвале и свои первые тренировки она хорошо помнила.
Драться приходилось каждый день: за хлеб, за лучшее место в общей камере, за тюфяк поудобней. Она часто выходила победителем в этих жестких детских драках. Каждый день их – толпу одичавших детей – сгоняли в зал для тренировок. Тренировались они каждый день по несколько часов. Раз в неделю их выставляли голых во дворе строем – и мальчиков, и девочек, – окатывали из ведер водой и выдавали чистое рубище.
А потом бывший хозяин подарил ее и еще двух мальчишек Тариэлю как добавку к удачной сделке. И Тар после первого же пробного боя взялся тренировать ее особенно тщательно.
У Тариэля ей было намного лучше, чем у прежнего хозяина. Кормили лучше, и камера у нее была отдельная.
Вскоре проснулась ее медведица. Во время ее первого превращения Тариэль чуть не упал в обморок. Он был в шоке, но быстро сообразил, как сделать легкие деньги на маленькой особенности своего бойца. Так и появилась Черная Медведица.
У них с Тариэлем сложилось своего рода партнерство. Он делал ей поблажки, но она никогда не забывала, кто он такой по отношению к ней.
Горячая вода приятно окутывала теплом тело. Ванна – это, оказывается, хорошо. Не чета ее старому тазику и тряпочке. Медведица взяла с подноса кусок мыла наугад. Ароматная пена смывала с тела пот, масло и усталость.
Медведица вылезла из ванны, когда вода уже почти остыла. Насухо вытершись, она задула все свечи и залезла в новую кровать. Перина обволокла тело. Пуховые подушки, взбитые до состояния облаков, громоздились в изголовье.
Медведица поерзала под пуховым одеялом, укладываясь поудобнее. Мягко. Непривычно.
Покрутившись в постели довольно долго, она поняла, что не может спать ни на животе, ни на боку, потому что тонет лицом в пуховых подушках. Они мешают дышать. Медведица вытянулась, лежа на спине и попыталась заснуть.
Неудобно…
Большой балдахин над кроватью тоже мешал. Он нервировал, нависая своей бахромчатой массой. Он выделялся в темноте на фоне серого потолка темной громадиной. Помаявшись еще немного, она встала, сбросила с кровати гору подушек и перину. На их место прямо на доски легло одно из пуховых одеял. Оно не такое пышное и высокое, как перина. На одеяло легла простыня. Затем настала очередь балдахина. Повозившись немного, Медведица сообразила, как он отстегивается. Бессчетное количество развязанных тесемок спустя балдахин с мягким шелестом соскользнул с каркаса и лег вокруг кровати тяжелым кольцом, поблескивающим в дорожке лунного света золочеными нитями вышивки. Медведица юркнула на импровизированное ложе и накрылась другим одеялом.
Идеально. В меру мягко, но все же чувствуется твердая поверхность под собой. Медведица свернулась калачиком и закрыла глаза. Осталось четыре боя…
Осталось четыре боя.
Тариэль буравил взглядом поджарую женскую фигуру в «Круге».
Он уже все испробовал. Он дарил ей подарки, она отказалась от всех. Только ванну оставила. Новая комната ей не нужна. Даже не посмотрела. Пришлось переселить ее приказом. Подаренную одежду она почти не носит. Золотые украшения лежат в ее комнате нетронутые. Сладости изысканные не ест. Недавно Тариэль даже подарил ей Церата. Медведица предположила, что вместо освежеванных мертвых туш ей на обед наконец перепала живая добыча. Съесть! Такого жеребца! Когда Тариэль сказал ей, что это, чтоб она каталась на нем потом, когда станет вольной, Медведица бросила один из своих насмешливых взглядов на Тариэля и сказала, что медведи верхом на коне вряд ли ездят. Да и где ей кататься-то? По комнате из угла в угол?
