Марк Шагал. «Библейское послание». Маленькие рассказы о большом успехе

© Николай Яковлевич Надеждин, 2024

ISBN 978-5-0064-4172-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Николай Надеждин

«Маленькие рассказы о большом успехе»

Марк

Шагал
«Библейское послание»

2024

Введение

Припомнилась одна давняя история…

Дело было ещё в перестроечные 80-е. По залам художественного музея бродил хорошо одетый человек. Вокруг него – целая свита молодых и не очень живописцев, жаждущих похвалы или приговора. Этот человек важно осматривал каждую выставленную картину и, на минуту задумавшись, давал свою оценку.

Возле одного из полотен, на котором была изображена полуразрушенная изба под струями осеннего дождя, эксперт остановился. Долго рассматривал картину. Потом изрёк:

– Хорошо. Очень хорошо. Только жизни не хватает… Кто автор?

Из толпы выдвинулся довольно пожилой мужчина со всклокоченной бородой.

– Замечательно, – сказал эксперт, критически осмотрев фигуру художника. – Но вы, пожалуйста, добавьте какую-нибудь деталь. Ну, собаку, что ли, подрисуйте.

Художник уныло кивнул – мол, подрисую…

Битый час эта необыкновенная компания расхаживала около выставленных картин. И вдруг наступила мёртвая тишина… Мне стало любопытно. Я принялся разыскивать эксперта и его свиту.

Этот чиновник от искусства, может, даже какой-нибудь художественный академик, завернул не в тот зал. Он стоял перед картиной Шагала и всматривался в фигуры летающих людей. И – молчал. Помалкивала и его свита.

Потом он обернулся, посмотрел влажными глазами на сопровождающих и сдавленным голосом произнёс:

– Каково, а?

Махнул рукой и… удалился.

1. Витебск

Есть на северо-западе современной Белоруссии старинный город Витебск. В конце XVIII столетия по указу царицы Екатерины II была определена «черта оседлости», которая определяла места проживания еврейского населения, перешедшего к Российской империи после раздела Польше. Этот царский указ, вышедший 28 декабря 1791 года, и стал началом нашей истории…

Небольшой город на берегах трёх рек – Западной Двины и её притоков Витьбы и Лучёса – Витебск в конце XIX века был тихим уютным губернским центром. Он же был и городом, в котором проживала большая часть из 175 с половиной тысяч евреев Витебской губернии. В этом городе на 17 православных храмов и 2 костела приходилась 51 синагога. Хотя общее количество еврейского населения по отношению к другим национальностям не превышало 15 процентов…

Эта статистика не внушает оптимизма. «Черта оседлости», ограничение гражданских прав (свободы передвижения, запрет на профессии и на образование) по национальному признаку – одна из позорных страниц нашей истории. Но… что было, то было.

Здесь в Витебске было много еврейской бедноты. К ней относилось и семейство Шагалов. Молодой Хацкель-Мордух Шагал работал приказчиком в рыбном магазине в Песковатиках, еврейском районе города. А его молодая супруга Фэйгэ-Итэ сидела дома – ждала первенца.

Жили очень скромно – тем более что совсем недавно, едва справив свадьбу, молодые перебрались в Витебск из местечка Лиозно. А любой переезд подобен стихийному бедствию.

2. Семья

Вообще, ясности в этом вопросе нет. Где родился художник Марк Шагал – в Витебске или в Лиозно? То есть родила Фэйге Шагал первого сына уже в Витебске или ещё дома, в родном Лиозно? Сам Марк Захарович (его настоящее отчество Хацкелевич, но Захарович для русского слуха звучит привычней) говорил: «Отец мой с детских лет был приказчиком в складе сельдей». Мог ли этот склад находиться в заштатном Лиозно? А если мог, что стало причиной переезда его приказчика (то есть помощника, кладовщика) в город?

Как бы там ни было, но 7 июля 1887 года в Витебске или в Лиозно, которое располагалось в 40 километрах от губернского центра, на свет божий появился мальчик, которого назвали Мойшей или Марком (это натурализованное русское имя Шагала).

Витебск и сегодня один из красивейших городов Белоруссии. А тогда, в конце XIX века, при отсутствии промышленности, транспорта, многоэтажных домов, утопающий в садах и палисадниках городок был настоящим чудом. С раннего детства мальчишку окружала необыкновенная красота. Правда, большую часть времени он проводил в Лиозно – в доме деда. Здесь и воспитывался в ранние годы, поскольку матушка почти ежегодно приносила по ребёнку. Марк стал первым из десяти выживших детей семейства Шагалов.

Каким он был в детстве? Послушным, сосредоточенным, не по годам серьёзным мальчишкой. Но ещё никто не знал, что в этой совсем простой бедной семье растёт настоящий гений.

3. Старший из десяти

С появлением на свет Марка связана семейная легенда, которую Шагал, уже известный художник, с удовольствием рассказывал. В момент рождения Марка, в два часа дня, в районе Песковатики вспыхнул пожар – загорелись еврейские лавки. В считанные часы огонь охватил всю окраину Витебска – сильный ветер перенёс пламя на соседние дома. И еврейская окраина превратилась в сплошное пожарище. Марк Захарович потом говорил: «Может быть, поэтому я всегда постоянно взволнован».

Ранним образованием Марка занимался дедушка, мясник из Лиозно, отец матушки Фэйгэ. Человек в высшей степени религиозный и добропорядочный, он учил малыша Торе и ивриту, чтобы тот знал свои корни и язык предков (в семье Шагалов говорили на идиш и по-русски). Эти первые уроки сыграли в жизни будущего художника огромную роль. Тема религии станет одной из главных в его творчестве. Возникнет даже такой феномен – «Библия Шагала», объединившая огромное количество религиозных полотен художника.

Ещё одно несомненное последствие религиозного воспитания мальчика – Марк Захарович всю жизнь был верующим человеком. И это одно из важных обстоятельств, помогающих понять секрет успеха этого удивительного живописца, одного из лучших художников современности. Даже в самые тяжкие времена он не отчаивался. Этого не позволяла вера, ведь отчаяние – один из грехов. Всё надо принимать, как волю божью. В том числе и неудачи.

4. От папы и от мамы

До сих пор живы люди, которые знали Марка Захаровича Шагала лично. Шагал прожил огромную жизнь – почти 98 лет. И умер в 1985 году.

Так вот, друзья и знакомые Шагала всегда отмечали его лёгкий весёлый нрав, толерантность и необыкновенное трудолюбие. При том, что Шагал был мягким человеком, в принципиальных вопросах он был совершенно непреклонен. Не человек – железобетон! И если оппонент позволял себе необдуманные обвинения или оскорбления в адрес людей, которые были дороги Шагалу, то Марк Захарович тут же давал отпор.

Это необычное сочетание твёрдости и уживчивости досталось Шагалу от родителей. Отец Марка Хацкель-Мордух был человеком незлобивым, тихим, очень набожным и бесконечно добрым. Он никогда и ни за что не наказывал детей. Много и с большим удовольствием с ними возился. Собственно, многодетной семьёй Шагалы стали большей частью по желанию родителя Марка – Хацкель мечтал о семье большой, дружной, любящей.

А матушка Марка была женщиной другого склада. Среди витебских соседей Шагалов о весёлом нраве Фэйгэ-Иты ходили настоящие анекдоты – её цитировали, пересказывали, как пересказывают смешные фразы одесских «мамочек» м торговок и домохозяек. А ещё она была женщиной словоохотливой, властной и предприимчивой. Когда в семье возникала какая-либо опасная ситуация, нерешительный (и даже пугливый) отец полагался на мать. И матушка Фэйгэ всегда находила правильное решение.

5. Первая школа

В 1900 году Марку исполнилось 13 лет. И осенью того же года его отдали в Витебское ремесленное четырёхклассное училище.

Обычный для еврейского мальчика, уроженца местечка, путь – учёба в ремесленном училище, а потом работа рядом с отцом в лавке, либо самостоятельная «карьера», скажем, парикмахера. Другого и не подразумевалось. Поступить в высшее учебное заведение мог только человек с законченным средним образованием, а получить таковое в еврейском местечке было весьма проблематично. К тому же в высшую школу евреев принимали очень неохотно, в столичные вузы тем более, поскольку евреям (некупеческого и «неинтеллигентного» происхождения) проживать в столицах и крупных городах (был соответствующий перечень) без специального разрешения запрещалось.

Четыре года учёбы – Марк закончил училище весной 1905 года – в памяти Шагала не особо задержались. Что-то он, конечно, от этой школы получил. Художник, скульптор, мастер по созданию витражей, поэт, прозаик – всё это требует определённых навыков и знаний. А Шагал всегда был человеком мастеровым, как говорят, «рукастым».

Ну, а писательское ремесло (не говоря уже о поэзии) это, вообще, вопрос особый. Вряд ли в ремесленном преподавали высокую поэзию или хотя бы историю культуры. Это была начальная школа с упором именно на ремёсла. И готовили здесь не интеллектуалов, а скромных тружеников. Умеют читать и писать – и то славно.

6. Юрий Пэн

И в раннем детстве, и отрочестве, и в годы учёбы в ремесленном училище Марк постоянно рисовал. На его способности никто не обращал внимания, считая рисование всего лишь детской забавой. К тому же рисовал Марк необычно – его больше привлекали цветовые сочетания, чем форма. Даже в детских рисунках (которые, к слову, не сохранились) можно было обнаружить приёмы, которые характерны для зрелого Шагала – искажение перспективы, необычные сочетания цвета и фантастические сюжеты. Хотя начинал Марк Захарович, разумеется, как реалист.

В 1905 году в «полный рост» встал вопрос о будущем юноши. Марку исполнилось 17 лет. Возраст солидный, чтобы оставаться на попечении родителей. Но в том-то и была беда, что Марк совершенно не знал, что он, собственно, хочет от жизни. Но в любом случае он не мечтал о должности рабочего, мясника или парикмахера…

В те годы в Витебске жил удивительный художник Юрий Моисеевич (Юдель) Пэн. Ученик Репина, Пэн проучился два года в Петербургской академии живописи и вернулся в Витебск, чтобы организовать художественную школу. В его школе учились такие живописцы, как Реймонд Брайнин, Лазарь Лисицкий, Илья Мазель, Оскар Мещанинов, Ефим Минин.

Сюда же, в школу Пэна, в 1905 году пришёл и Марк Шагал. Его привела сюда матушка – единственная в большой семье, кто оценил художественные способности юноши и поверившая в него. С матерью у Марка были очень тёплые и близкие отношения… В конце концов, если ни мама, то кто же?!

7. Петербург

Главная проблема заключалась в том, что за обучение живописи нужно было платить. А отец по-прежнему работал «селёдочным управляющим», зарабатывая копейки. А мама вообще не работала. И в семье было 10 детей…

Деньги нашлись. Юноша стал учеником Юрия Пэна. И началась его главная школа… Увы, она продолжалась всего 2 месяца. Пэн как живописец звёзд с неба не хватал и был убеждённым поборником реализма. Он рисовал то, что видел и что любил – местечковый быт, витебские пейзажи, природу. Всё это было красиво, хорошо сделано, но Шагала… не интересовало. Ему хотелось большего.

Через 2 месяца занятий у лучшего витебского художника Марк заявил родителям, что должен уехать из города. Куда? Туда, где учатся «настоящие живописцы» – в Петербург. Доводы отца на юношу не подействовали. Да, легальным образом устроиться в Петербурге невозможно – местечковым евреям переезд в северную столицу заказан. Но есть же масса способов обойти дурацкий закон!

В конце концов, его отпустили. По воспоминаниям Марка «отец швырнул 27 рублей под стол» – по всей видимости посчитав желание старшего сына уехать из отчего дома предательством. Во всяком случае, довести миролюбивого Хацкеля Шагала до состояния гнева надо было очень постараться.

И Марк уехал в Петербург. Поначалу было очень тяжко. Ему надо было где-то жить, что-то есть и как-то одеваться. А у него ни знакомых, ни связей, ни работы. Наконец, удалось устроиться ретушёром к фотографу. Потом – рисовальщиком магазинных вывесок. С квартирой ничего не получилось – Марк ночевал в ночлежках для нищих, у случайных знакомых, на зиму нанимался сторожем на дачу.

8. Школа Рериха

Но все трудности меркли перед главной проблемой – поступить учиться в художественную школу. Впрочем, настойчивость Шагала была вознаграждена. Ему удалось стать слушателем Рисовальной школы Императорского Общества поощрения художеств, директором которой был Николай Рерих. Здесь он проучился два года.

Учёба началась с постижения азов. Будучи самоучкой, Шагал ко всему пришёл сугубо интуитивно, но многое, сам того не ведая, успел испортить. Ему заново пришлось осваивать технику живописи. Как говорят профессионалы – хочешь создавать оригинальные вещи, научись рисовать, как рисуют все.

Шагал начал путь в профессию достаточно поздно. И именно в годы обучения в Рисовальной школе сложился его неповторимый стиль. От классического рисунка, от традиционной манеры письма Шагал пришёл к примитивизму – к течению, которое станет основным в его творческой жизни.

Однако, сам путь был долгим и трудным. Мало того, что Марку мешали бытовые неудобства – ему негде и не на что было жить – он ещё не считался лучшим учеником. Сформировавшийся своеобразный живописный почерк Шагала выбивался за рамки устоявшихся традиций. Преподаватели живописи искренне считали, что Шагал попросту… не умеет рисовать.

Интересно, что они сказали, узнав, что Шагал стал преуспевающим и даже всемирно известным художником? Что его картины продаются за огромные деньги и стали предметом коллекционирования?

9. Лев Бакст

А Шагал упрямо шёл своей дорогой и никого не слушал. Отучившись два года в Рисовальной школе и скопив немного денег, Марк поступил в частную студию Зайденберга, где его педагогом стал театральный художник и график Мстислав Валерианович Добужинский.

И снова Шагал столкнулся с непониманием учителя. Да, Марк умел рисовать – Добужинский не ставил под сомнение его способности. Но вместо старательных «прописей» ученик упрямо продолжал рисовать свои местечковые пейзажи и… летающих людей.

Шагал начал поздно, да в профессии состоялся очень скоро. И то, что педагоги воспринимали за упрямство или нежелание постигать ремесло живописца, было уже почерком, манерой художественного письма, уникальным взглядом на жизнь.

От Добужинского пришлось уйти к Баксту. В 1909 году Шагал поступил в частную художественную школу Елены Николаевны Званцевой. На этот раз его педагогом стал Лев Самуилович Бакст. И… снова ненадолго. Тот же конфликт между учителем и учеником. То же «упрямство школяра, возомнившего себя состоявшимся художником». Положение молодого Шагала было ужасным… Он же обожал своих учителей. И не противился им. Просто иначе писать… не мог.

Старую истину – не мы выбираем профессию, профессия выбирает нас – в этом случае можно переиначить. Не мы выбираем свой почерк, почерк выбирает нас. Речь о манере Шагала, о его художественном штрихе, об особенностях его живописных работ. Это надо было понять и принять, ибо бороться с тем, что изменить нельзя, работа совершенно напрасная.

10. Нелегал

В те годы жилось Марку очень и очень тяжело. Он был даже не беден – нищ. Беспросветно, безнадёжно, трагически. Праздником становился тот день, когда он мог позавтракать. Кисти и краски ему дарили его учителя. Все деньги, что он зарабатывал в фотоателье, где Шагал работал ретушером, а потом в мастерской по оформлению магазинных витрин, Марк относил в школу, чтобы заплатить за обучение.

Он постоянно был голоден и оборван настолько, что несколько раз Добужинский и Бакст просто покупали ему одежду, не в силах видеть лохмотья своего ученика. Самое обидное было в том, что Шагалу не удалось продать ни одной своей картины, ни одного рисунка. Их просто не брали в художественных лавках, полагая, что это и не рисунки вовсе, а… «мазня».

Сколько пришлось вытерпеть этому упрямому человеку! И самым удивительным было то, что от голода и холода, от бесприютности и постоянных унижений (а что может быть унизительней нищеты?) Шагал не отчаялся, не опустил руки, не заболел. Он словно жил в ином измерении. Не чувствовал боли, не ощущал своего положения. А когда становилось совсем плохо, уезжал домой в Витебск. Немного отъедался на маминых харчах. И… снова возвращался в Петербург.

Самыми большими врагами Марка были столичные городовые, которые норовили проверить его «пачпорт». У Марка не было разрешения на проживание в столице. И ему постоянно приходилось выдумывать историю о больной тётушке, которую он приехал проведать из Витебска, да заблудился…