Czytaj książkę: «Земля, моря», strona 5

День гнева

Античные мифы грустны и жестоки,

И Тартара бездна нас всех ожидает,

И тем нас накажут, чего мы не просим,

И вырвут из рук наших край одеянья.

Зачем ты цеплялась, жена? Скоро будет

Нам вера иная – ответ всем страданьям.

Но слишком жесток он, и гонит, и судит –

Старинного храма тот новый хозяин.

Куда нам податься? Жалка наша доля,

И смена ярма – вот вся наша свобода.

Мы люди простые. Какая тут воля?

Всегда будет небо тиранить народы.

Живем мы от смерти до смерти, немые,

И видно, собою миры оскорбляем

Настолько, что вовсе не сходят нарывы,

И язв ни одно зелье не заживляет.

Ничтожны мы – прокляты каждым божочком,

Жрецом да поэтом. Но страшная месть им

Грядет. Отдавай же, маманя, сыночка!

Разучит он с нами жестокие песни.

Рукой недрожащей потянется к богу

И вырвет из мраморной плоти ком сердца…

Осталось – недолго. Их будет – немного.

А нас – тьмы и тьмы. Не щади и младенца!

Мы верим в один только мрак неминучий,

И бог наш – всевластье, всесилье, всесмертье.

Пощады вам нет – упасет только случай

От нас. Да и он – ненадолго, поверьте.

Визит дамы

Пришла ко мне дама Драма.

Сказала: ты мне перечишь!

Закон я мирам издавна,

А ты – только человечек!

Пардон, королева хлама,

Ответствовал я степенно;

Закончим мы все бесславно,

Чтоб ты пребыла нетленной –

Но может быть, все неплохо,

Пока я вбиваю вешки,

И нет на меня ни рока,

Ни тлеющей головешки,

Ни пятерни татарской,

Ни табунов монгольских…

Ну что ты еще мне с барских

Пожалуешь плеч сегодня?

А дом мой стоит высоко,

А путь мой в ночи железен,

И я не беру оброка,

Который мне бесполезен,

И я не прощаю ярость,

Которая – не со мною,

И мне не нужны и даром

Дома, что крушу волною,

И милых немного в мире

Моим помраченным взглядам,

И даже к священной лире

Иду я не небом – адом.

Глушите меня баграми!

Тащите меня на берег!

Сожгите меня кострами!

Раздайте всем вместо денег!

Присядь же со мною рядом –

Не ты, а иной, нездешний,

Кого мне для жизни надо

Сильней, чем потопов вешних!

Сюжет для тебя, старушка:

Был – демон, а стал – ребенок.

Полна подаяний кружка,

Пусты вороха пеленок.

Орленок взмывает к небу,

Напоенный Ганимедом –

И гневно швыряет Геба

Свой кубок, и плачет следом.

Ступай же, о дама Драма!

Ведь ждет у крыльца карета.

Наверное, в дальних странах

С восторгом тебя приветят…

А я, бесконечно страшный,

Пребуду с мечтой о свете,

Выхоженном под градом

Юношей Ганимедом.

Русский дух

Отшатнется от нас

Бог –

Заготовим зерна

Впрок.

Будем зиму с тобой

Бдеть

И раздолью отбой

Петь,

И терять за трубой –

Медь,

И не верить, что мы –

Тьма,

И тащить из воды

Сеть,

Не заботясь ценой

Льда.

Позовет нас на тот

Свет

Звонкий голос – бежим

Врозь.

Я смотрю через дым

Лет –

Вижу пса и его

Кость.

Вижу мертвых, и ты –

Там,

Ты готовишься мне

Петь…

Ну, неплохо в огне –

Нам.

Но куда же детей

Деть?

Отвернулся от нас

Сын,

И отец, и святой

Дух.

Я подправлю на час

Тын –

Но уйдет на другой

Круг

Провожатый из тьмы

В свет:

Знать, возиться со мной –

Швах.

И на днище сумы

Бед

Затеряется мой

Прах.

Благодарность

Спасибо вам всем.

Спасибо, спасибо, спасибо.

Да будет рассвет

Алеть в моих окнах разбитых.

И лезвие дней

К себе обращая, я знаю:

Нет в мире сильней

Того, кто его покидает.

Спасибо, друзья.

От самого сердца спасибо

За то, что не я,

Не вы – только глупая юность навеки погибла.

За то, что в седле

Держались легко и небрежно,

За то, что во зле

Не видели вы ничего, что могло быть полезно.

Навеки в ночи

Сплотились мы – жаркой, бездумной, трепещущей плотью.

Что, ангел, молчишь?

Иль бог не бродил твой по пыльным дорогам в лохмотьях?

Я знаю – бродил;

И медные гроши кидали ему живодеры…

Но он не грустил,

И шел, в небеса озарен возвращением скорым.

Трудно быть богом

Обаяние дикости

И косматых богов…

Я влекусь к невеликости

Твоих тихих шагов.

Открываюсь нажимом я

Негрубых лишь рук,

И не та мне родимая

Даль, где передых – сук

Да петля, небом вставлены

В раму дальних холмов…

Грузно златом оправленных

Византийских томов

Мне читальня – не по сердцу:

Везде – по колу,

Чтоб учился проворнее

Уму неделух…

Там я предан был многажды –

И сам предавал,

Там все глуше в заложниках

Бряцал мой кимвал,

И все глубже, до черного

Я дна забирал…

Обходил прокаженного

Меня стар и мал.

Я оставлен, затравленный,

В пене дней издыхать.

Мне бы пламя нетварное,

Мне б твою благодать!

Мне бы слово нежданное

Услыхать до зари –

От спасенного старого

И от малых земли,

Мне бы плыть в невесомости

Ходом ангельских стоп –

Точно дух, с тихим стоном

Покидающий плоть…

Я ж окован приличьями,

И обличьями лжи

Весь облеплен – а лишнего

Тут не кажи.

Я смирился с обычьями

Этих диких планет…

Но богов – невеличие! –

Некосматых! – мне свет.

Я иду в незаставленный

Безумьем проход.

Ангел новопреставленных

Мне легонько сожмет

Руку, насмерть уставшую

От отравленных шпаг,

Без разбору каравшую

Всех – кто друг и кто враг,

Махом облачно-перистым

Понесет нас к земле

Небывалой, затерянной

От востока во мгле –

Потому что труднее им

Добираться до нас,

Потому что неслышимо

Бьет судьбинный им час,

Потому что косматый – там;

Туда – путь; и меч,

Пусть неправдой запятнанный,

Там найдет свою сечь.

Последний дракон

Я чувствую соль –

На губах, на снегу,

Я чувствую боль,

Я идти не могу.

Но надо идти.

Надо встать. Надо встать.

Хотя бы – ползти.

Но с чего-то – начать.

Пробит этот снег

До земли, до корней,

И холод во мне –

Единение с ней.

Но – чем он пробит?

Что упало с небес?

Каков он на вид,

Тот заоблачный бес,

Что рухнул в снега,

Распластался в лесах,

И дух его – гарь,

И огонь – его прах?

Не видно его…

Только люди – ко мне –

Бегут из лесов,

И швыряют на снег,

И в лицах их – страх,

И читаю «дракон»

У них на губах

Я, стреножен, как слон.

И грузно валюсь

Я на землю, и гром

Гремит, в коем грусть

С размозженным крылом

Влачится, камней

Стронув дремлющий склон…

И с ней в мир теней

Я уйду, сокрушен.

Черти, человек,

Следы на снегу,

Скажи, человек,

Что я – не смогу,

На камне набей,

Что здесь погребен –

С толпою людей –

Последний дракон.

Искушение

Человеческое счастье – простое,

А несчастье все – от ангелов черных:

Им отрада – вихрь крылатого боя,

И не спрятаться от рук их проворных,

Что вылавливают, глаз,

Что высматривают,

От ларцов под дверью: нас

Все задабривают…

Тихо травят они нас –

Громко стравливают,

А потом берут – за час –

И задавливают.

Заберут – на час; воротишься – к старости.

Хорошо еще, признают, поверят

Люди добрые, что был их сын, дочь была…

Но – иначе – сам себя – будешь мерить.

Человеческое счастье – простое:

Это в лес ходить-гулять, рядом – тоже кто…

А как влезешь к ним, где в крыльях – пробоина,

То с ночи к тебе их будет уже за сто.

Так и вывалят они глаза-карбункулы,

Так и выкатят их на тебя – жерлами,

И покажутся все люди – гомункулами,

И покажется все золото – серым.

И захочется тебе в эту стаю –

Сапожки испанские тьфу вам!

Только – запашки там витают:

Порченный, прогорклый фимиам.

Я ходил тогда на речку веселый,

Я ходил тогда на поле счастливый…

Налетели, закружили – и воли

Не видал я больше: так мне тоскливо

На душе вдруг стало, так зло и тяжко,

Будто я один черною полночью

В ад иду. Флажки да фуражки.

А вдали – парады рокочут.

А еще оттуда – речь наплывает:

Что никто, и никогда, и ни разу,

А вот что наоборот – да, бывает,

И чем наша, нет сильнее заразы…

Затоскуешь ты тогда, человек-мил,

Да запросишься обратно на солнышко –

А они тебе: ты с нами – ходил? бил?

Подшивал себе тайком вранье перышко?

Подливал всем вражью злобу в причастие?

Заносился да гордился величием?

Одолели тебя, братец, напасти –

Так на выход сразу? Жалкая личина!

А ведь славно было вместе со всеми

Налетать, крушить, ломать, сеять панику –

А потом на стеке ставить насечки:

Клеветал, чернил, сдавал, выколачивал!

Вот какой ты был красавец, красавица –

А, неважно! Нам в штаны не заглядывать!

Мы пришли сюда со всеми расправиться,

А не ребусы людские разгадывать.

Вот и ангелы тебе, вот и ангелы!

Вот и помыслов замах – на Вселенную!

Эй, кому там бурю чувств? Что ж вы падкие

На паденье все, на сладость – поддельную?

Я найду тебя зимой, подо льдом, дружок –

Будешь биться, бледной ручкой карябать

И кричать: спаси! я жив! жив же, видит Бог!

Но обратное оскал твой покажет.

Песня

Кто плох – тот побоку.

Кто славен – внятен.

К чему нам опытный

В фитах и в ятях?

Кто отжил – в нежити.

Что в лоб, что – по лбу.

На злачных пажитях

Покойся, добрый,

Близнец зареванный,

В век революций

И вер, оторванных

От резолюций.

Я – свет из облака

И яблок искус;

Ты – боль от облика

И балок низкость.

Я – кость тончайшая

Запястий узких;

Ты – величайшее

Из бедствий русских.

Пронзенный ножиком

Царевич Дмитрий,

В пальтишке кожаном

Чекистик хитрый…

Ничто не кончено,

Пока не спето;

И носит ноченька

Моя мне – ветра,

Сынишку вольного

Под лункой сердца.

И там, где больно нам –

Там легче спеться.