Czytaj książkę: «Останься со мной», strona 4

Пять

Я пуленепробиваем, но она медленно прошивает каждую часть меня.

Оливер Мастерс

Уйти из комнаты Олли было куда сложнее, чем ввалиться сюда. Будь тут мебель, было бы куда проще выбраться. Ребята разработали целую систему: забирались друг на дружку, а потом тот, кто залез наверх первым, подтягивал остальных.

Сразу после шести утра я добралась до душевой и включила воду в последней кабинке. Прошло не больше минуты, прежде чем вода нагрелась, и я зашла внутрь и задвинула шторку. Я все рассчитала. Олли всегда уходил до того, как я приходила, и мне удавалось избежать утренней толкучки. Если я заходила в душевую в шесть десять и уходила не позднее шести двадцати пяти.

Но не успела я смыть шампунь, как шторка распахнулась, и я увидела рассерженную Брию.

– Вот черт. Ты меня испугала. – Я смахнула с глаз воду.

Брия скрестила на груди руки и нахмурилась.

– Чего тебе, Брия?

– Оставь Олли в покое.

Я закатила глаза и продолжила смывать с волос шампунь.

– Я серьезно, Америка. Найди себе другую игрушку. Олли и Айзек мои.

– А я думала, что все, что происходит в комнате Олли, там и остается.

Брия думала, что сможет меня смутить, раз решила поговорить со мной в душе. Но на самом деле я гораздо комфортнее чувствовала себя голой. Брия не шевелилась, явно ожидая моей реакции.

– Ты идиотка. – Я схватила с крючка полотенце и завернулась в него, а потом прошла мимо Брии.

– Прошу прощения? – Она последовала за мной к зеркалу, и я достала из корзинки зубную пасту.

– Теория реактивного сопротивления. Ты отговариваешь кого-то что-то сделать, они чувствуют угрозу своей свободе и будут еще упорнее добиваться прежнего, чтобы вернуть себе контроль. – Я вытащила изо рта щетку и развернулась к девушке. – Запретный плод сладок.

Она перенесла вес на другую ногу и выпрямилась. Ее короткие волосы не топорщились во все стороны, как обычно. Она походила на темную версию феи Динь-Динь, только вооружена была не фейской пыльцой, а пулями.

– Лучше бы ты ничего не говорила, – добавила я.

– Просто… держись от него подальше.

Я сплюнула пасту и указала на Брию щеткой.

– Ты только что бросила мне вызов, Брия, и лучшая часть в том, что мне нечего терять.

Мы с Брией мерились взглядами несколько секунд, а потом она наконец развернулась и ушла. Я ненавидела драму, но, в то же время, мне нравилось ставить девчонок на место. Мне не было дела до Олли. Черт, мне вообще ни до кого не было дела. Но Брию словно против шерсти погладили. Она могла потерять свою «игрушку», и ей это не нравилось. А мне – еще как. Отличное утро.

Неспособность сочувствовать всегда хранила меня от чего-то серьезного.

Я попыталась однажды, просто чтобы проверить, насколько далеко могут зайти наши отношения, во что они превратятся. Но ничего. Любовь – всего лишь миф. То, что корпорации производят ради выгоды. Если верить онлайн-словарю, то «любить» – означает «проявлять привязанность». Определение «привязанности» – это любовь. Что и требовалось доказать.

Однажды в старшей школе я опросила пятьдесят человек на предмет того, что же значит для них любовь. Пятьдесят человек – пятьдесят разных мнений. Никто не мог дать точное определение. А что случалось, когда что-то нельзя было доказать? Результаты выходили неточными.

Я верила в химию и комфорт. Рядом с человеком можно чувствовать себя в безопасности, поэтому мы и проводим с ним столько времени. Возьми моего отца и Диану. Отец находил в ней какое-то утешение – потому и женился. Их свела химия, но остаться заставило именно это ощущение безопасности и комфорта. Довольно простое объяснение. А вот что онлайн-словарю стоило бы написать:

любить (гл.)

[л’убит’] испытывать идеальное соотношение комфорта и химии

В столовой я присела за свой обычный стол и погоняла по тарелке яичницу, наблюдая за тем, как мои ребята рассаживаются за своим столом. Джейк мне помахал, но я отвернулась. Хватит с меня их компании.

Скоро пришел и Олли – он отодвинул стул, а потом отыскал меня взглядом. Он за секунду умудрился напомнить мне о событиях прошлой ночи, и я закусила щеку, чтобы перебить пружину у себя в груди. Олли сонно мне улыбнулся, но я отвела взгляд.

Химия – тот еще дьявол.

Прозвенел звонок. Я поднялась, схватила поднос и поспешила из столовки вместе с потоком. Шла куда быстрее, чем вообще стоило ходить так рано утром. Мне просто не хотелось, чтобы меня догнал Джейк. Или кто угодно. Я повернула за угол в левом крыле, и меня тут же схватили за локоть и втащили в пустую комнату.

Мои глаза столкнулись со взглядом знакомых зеленых. Он припер меня к стенке. В комнате было темно, не считая бледных утренних лучей, льющихся сквозь окошко. Олли склонился надо мной и положил ладони по обе стороны от моего лица. Он облизал губы и я снова почуяла запах мяты, а спустя секунду увидела зажатую в его зубах жвачку.

– Не могу перестать думать о прошлой ночи, – признался он. – Я проснулся трезвым, но чего-то во мне все равно не хватало.

Я открыла рот, но промолчала и закрыла его. Дыхание Олли участилось. И мое тоже. Я видела, как вздымалась и опадала его грудь, и не могла оторвать от него взгляда.

– Ты сказала, что это пройдет, но оно не прошло. А в столовой ты на меня даже не посмотрела… но я хочу, чтобы ты на меня смотрела, Мия. – Его взгляд пробежался по моему лицу. – Мне это нравится.

– Тебе нравится, когда на тебя смотрят?

Наконец-то! Слова!

Я не потеряла дар речи.

Он приподнял бровь.

– Нарциссизм подпитывает, да, но с тобой все по-другому. – Он отлепил от стены руку. – Хотя ты утверждаешь, что это опасно.

Я распрямилась и протиснулась мимо него, к двери, прижав к груди книги. Он запомнил каждую деталь – и мои правила, и опасность пересечения черты… и попытался использовать их против меня. Он играл с огнем, и в конце концов Олли обожжется.

Я зашла в класс латыни и поняла, что все здесь сумасшедшие. И Брия, и Олли расхаживали тут с правилами вроде «никаких обид», но сами не могли им следовать. Мне стоило об этом догадаться. Все, что происходит в комнате Олли, никогда не останется только там. Но мне не стоило переживать об обидах – как обидеть ту, кто ничего не чувствует? Я решила повеселиться, и, когда все полетит к чертям, последней смеяться буду я.

Я заняла место позади Лиама. Он был младше меня на несколько лет и полным придурком, но мне это нравилось. С затянутыми в пучок светлыми волосами и такими пухлыми губами… неудивительно, что девчонки вокруг него вьются. Мы с ним были похожи. Во многом. Может, потому я и держалась поближе к нему по вторникам и четвергам.

Мы вместе шли на обед, но я не садилась с ним и его друзьями. Обычно к таким людям притягивалась старая я, но какая-то часть меня хотела перемен. Я продолжала убеждать себя, что мне неважно, окажусь я в психушке или нет, но где-то глубоко внутри я очень не хотела туда отправляться. А если бы я оказалась в группе Лиама, я бы никогда не выбралась отсюда живой.

– Какие планы на завтра? – спросил меня он, когда мы стояли в очереди за едой.

– Не знаю… домашка, наверное. А что еще делать по пятницам?

Лиам закинул руку мне на плечо и повернул в сторону студентов, рассевшихся в столовой. Он указал на спортивных качков – даже форменные рубашки Долора не могли скрыть их мускулатуры.

– Каждую пятницу они играют в футбол во дворе. – Он заставил меня обратить внимание на группку девчонок, которые не сводили взглядов с качков. Одну я знала по имени – Гвен. Она откинула свое короткие светлые волосы назад и прошептала что-то в ухо своей соседке.

Лиам продолжил:

– Девчонки сидят на скамейках и хлопают своими прелестными глазками. – Его палец указал на стол с шестью огромными чуваками. – А эти играют в покер, 10 фунтов за вход.

Лиам перевел взгляд на Олли. Тот сжал зубы, когда парень склонился к моему уху.

– А эти отправляются в лес и… вообще-то никто не знает, что они там делают. Настоящий мусор.

– А как же ты? – Я отвела взгляд от напрягшегося Олли.

Лиам усмехнулся и притянул меня к себе.

– Встретимся после завтрака и посмотрим, а?

Мне понравился его выбор слов.

– Я подумаю.

Я проглотила ужасный сырный сэндвич и достала из стопки книг «Убить пересмешника». Пусть книга отвлечет меня от Олли и его нарциссического поведения.

– Мия, ты опоздала. – Доктор Конуэй глянула на часы, висящие над диваном.

Я опустилась на кожаное кресло и протянула ей книгу.

– Я ее прочла. Отстой, а не книга. И стоило мне тратить на нее время?

Доктор Конуэй забрала у меня книгу и поставила обратно на полку.

– Это всего лишь разогрев. Расскажи, почему она тебе не понравилась.

– Вы ведь шутите? – Я откинулась на спинку кресла и провела пальцами по трещинам в его подлокотниках. – Начнем с того, что герой – обеспеченный мужчина средних лет, который хочет преподать урок своим детям, а потом называет жертву изнасилования вруньей и практически шлюхой. Писательница выкатилась на успешной теме расизма, которая тогда накрыла Америку, и продала миллионы копий книги, в которой жертвы насилия преподносятся как те, кто сами напрашивались и кого не стоит слушать. Поверить не могу, что этот бред изучают в школе.

Брови доктора Конуэй поползли вверх.

– Интересно… Так кто из персонажей тебе ближе всего?

– Чушь какая. И это что, мое следующее задание? – Я отвернулась и уставилась в окно на ворота перед зданием. О, сколько я всего отдала бы, чтобы оказаться сейчас на той стороне, как можно дальше отсюда.

– Задание будет письменным. – Доктор Конуэй повернулась на стуле, схватила бумажный планшет и передала мне. – Начиная с сегодняшнего дня, пиши в день двадцать минут. О чем угодно. Что только в голову придет. Неважно о чем. Возьми ручку и листочек, глубоко вдохни и пиши.

– На сегодня все?

Доктор Конуэй одарила меня тяжелым взглядом и сжала губы в тонкую линию, явно хорошенько подбирая свои следующие слова. Я снова отвернулась к окну. В комнате воцарилась тишина – только тикала минутная стрелка и шумела вентиляция.

– Что вы там хотели сказать? Говорите, – выдохнула я. – Я могу целый день здесь просидеть.

– Я хочу задать тебе вопрос, но отвечать на него не нужно. Просто хочу, чтобы ты об этом подумала… – Она отклонилась на стуле и скрестила руки, ноги у нее уже были скрещены. – Если бы сегодня был последний день твоей жизни, ты провела бы его не так, как всегда?

Я открыла было рот, но доктор Конуэй подняла руку.

– Не отвечай.

Забавно, но я в самом деле и понятия не имела, что сказать. Не могло же меня накрыть какое-то прозрение? Скорее всего, я съязвила бы. Не знаю, стала бы я что-то менять, сегодня у меня была встреча с два-толчка-и-кончил-Оскаром. Если я не проснусь завтра, хотела бы я, чтобы последние часы моя вагина провела именно с сэром Кряхтуном? Хотела ли я вообще заниматься с ним сексом?

Доктор Конуэй и ее дурацкий вопрос выбили меня из колеи. Я схватила книги и отвесила ей реверанс.

– До свиданьица, – бросила я через плечо, попытавшись сымитировать британский акцент.

Я завернула за угол в свое крыло и увидела замершего у моей двери Олли. У меня закружилась голова. До прихода Оскара оставалось минут пять.

– Что, нарциссизм твой сдает? Нужно, чтобы на тебя попялились? – Я улыбнулась и распахнула глаза.

Олли драматично схватился за грудь, словно мои слова ранили его эго, но тоже усмехнулся.

– Так что, вы теперь с Лиамом дружите?

– Мне не нужны друзья, так что нет. Предпочитаю одиночество.

Олли склонил голову и обвел меня скептическим взглядом. Вот он, тот самый взгляд, который у Олли получался и в пьяном, и в трезвом состоянии. Ничто не могло сбить его с курса, и мне это в нем нравилось.

Он был простым и понятным. Я не прятала свой яд, а он – свои эмоции. Мне не нужно было гадать, какой он человек, – он говорил и делал то, что думает. Сам Олли не был сложным, но вот эта штука между нами… еще какой.

– То есть ты думаешь, что сможешь улыбаться так, как сейчас, и в своей собственной компании? – спросил он.

Вот черт. Я даже не поняла, что улыбаюсь.

Я сжала губы.

– Не улыбаюсь я, – пробормотала я, проконтролировав все мышцы своего лица.

Олли закинул голову назад и провел рукой по лицу.

– Никакого у меня шанса, дорогая. Скажи-ка, когда ты в последний раз по-настоящему смеялась? Подожди-ка… смеялась ли ты вообще?

– А, так вот для чего нужны друзья? Думаешь, сможешь заставить меня рассмеяться?

– Мы с тобой, Мия, никогда не сможем остаться друзьями, но да, парочка шуток у меня найдется. – Олли чуть наклонился вперед. – Ты только никому об этом не рассказывай. Это подпортит мою репутацию.

Хорошо, что мы с ним оба понимали, что не сможем остаться друзьями… хотя, может, он имел в виду что-то другое?

Я перехватила книжки поудобнее, другой рукой, и вздохнула.

– Ладненько. Давай-ка их послушаем.

– Если я тебя рассмешу, впустишь меня в свою комнату? – спросил Олли, забирая у меня книги. – А я пока их подержу. Не стоит благодарности…

Улыбка его стала чуть самодовольной.

Я уперла руку в бок и опустила голову, чтобы он не увидел мою улыбку. Ему не удастся задуманное – к этому я готова.

– Тук-тук, – произнес он с самым нечитаемым лицом на свете, и я сжала губы.

Шутка про стук? Серьезно? Хотя ладно, одно только выражение его лица и дурацкие намерения могли меня достать. Это оказалось сложнее, чем я думала.

– Кто там?

– Спас.

– Кого?

– Спас Ибо.

Я повторила за ним одними губами и покачала головой.

– А я ведь говорил, что не стоит благодарности, но пожалуйста! – Олли заметил, что я делаю, и протянул мне руку, широко улыбнувшись.

Я закрыла лицо ладонью, чтобы он не увидел моей улыбки, и снова покачала головой. Олли потянулся к моей руке.

– Кажется, я заметил улыбку!

Я опустила взгляд.

– Да, улыбнуться ты меня заставил. Но я не засмеялась.

– Блин. Ладно, давай еще разок.

Я подняла вверх указательный палец – мне нужно было время, чтобы успокоиться.

Олли подождал, пока улыбка сойдет с моего лица, не спуская с меня глаз.

– Ну что, готова?

Я кивнула.

– Тук-тук.

– Кто там?

– Вода.

Я передразнила его акцент:

– Какая вода?

И вместе с этими словами изо рта моего выпал громкий смешок. Я тут же попыталась прикрыть рот, а Олли вскинул свободную руку.

– Это что? Твоя попытка в британский акцент? – Он тоже смеялся и указал двумя пальцами на свои глаза. – Это ужасно… ты все испортила!

Мне удалось отсмеяться, я выставила вперед руку.

– Вообще-то я сама себя рассмешила.

– Но результат один и тот же! – Олли подпер стенку и чуть выдвинул вперед ногу.

Лицо его приобрело мечтательное выражение.

– С таким смехом… тебе стоит смеяться почаще.

Оскар должен был появиться здесь в любую секунду, но мне почему-то совсем расхотелось его видеть. Я схватила Олли за руку и сама себя удивила, выпалив:

– Давай уберемся отсюда.

Мне не хотелось, чтобы сегодня меня лапал Оскар. Зато мне хотелось улыбаться.

В моей голове прозвучали слова доктор Конуэй: «Если бы сегодня был последний день твоей жизни, ты бы провела его не так, как всегда?»

Полагаю, что не так.

Я потащила Олли в сторону его комнаты. Как только мы оказались за закрытыми дверьми, я упала на его матрас, а Олли положил мои книжки у стены.

– А это не опасно? – спросил он, выпрямляясь. На его щеке снова появилась ямочка. Он провел рукой по волосам, а потом оглядел комнату, словно не понимал, что ему теперь делать.

– Еще как, но мне пока нельзя возвращаться в свою комнату. – Я сложила руки за голову и уставилась в потолок. – Я там задыхаюсь. Дьявол, да всюду тут задыхаюсь.

Олли опустился у кровати, поднял колени и положил на них руки.

– Понимаю, о чем ты, но нужно ведь и хорошее во всем видеть. Иначе с ума сойдешь.

– Да ну… и что же тут хорошего? – Я повернулась к нему, подперев голову рукой.

– Если бы этого места не было, где бы ты оказалась?

Где бы я оказалась? Какой сложный вопрос. Я могла бы жить на улицах Нью-Йорка. Я могла бы умереть и лежать сейчас в шести футах под землей, забытая всеми. Я могла бы попасть в тюрьму. Но самым вероятным сценарием было бы…

Я ответила не сразу, и Олли повернулся ко мне. Положил руку на матрас и потянулся, а потом, хорошенько в меня вглядевшись, приподнял бровь.

– В психушке, – выдохнула я.

– Точно. – Он снова посмотрел на меня скептически. – Потому что ты убила свою мать.

Почему никто не верит в мою способность убивать?

Я прищурилась.

– Боишься, что я причиню тебе вред, Олли? Ты ведь веришь, что я на это способна?

Олли поднес свои пальцы к моим.

– Не так, как ты думаешь, – ответил он, но все мое внимание сосредоточено на его пальцах, которые чуть ли не касаются моих. Хочу ли я, чтобы они их касались? Или нет?

– А ты как здесь оказался? – спросила я, хотя мне было не особо интересно.

Но мне нужно было отвлечься от наших рук.

– Разговор для другого дня.

– Тогда пусть твои убеждения решают, – произнесла я, вспомнив о прошлой ночи. Он верил в то, что есть вещи сильнее науки, и я не могла его в этом винить. Большинство людей верили в эту хрень.

Олли пошарил под матрасом, достал айфон и передал его мне.

– Представь, что это шарик-восьмерка. Я нажму случайный порядок воспроизведения, и он ответит на наши вопросы словами песен. – Я глянула на Олли – он чуть подался назад, но наконец согласился. – Первый вопрос: как Олли здесь оказался?

Олли рассмеялся, а я нажала случайный порядок воспроизведения. Из динамиков полилась песня, которую я никогда прежде не слышала. Lean on Мейджор Лэйзера.

Я оторвала взгляд от экрана. Олли распахнул от удивления рот.

– Чертовски странно, – выдохнул он, посмотрев сначала на телефон, а потом на меня – словно я только что показала магический трюк.

– Что, не на кого положиться? – усмехнулась я.

Он выхватил телефон из моих рук.

– Говорить об этом мы не будем. Моя очередь. – Он подождал, когда во второй раз запоет хор, покачал головой, а затем продолжил: – О, шарик-восьмерка… на телефоне, стоит нам с Мией подняться и потанцевать?

Олли сверкнул в мою сторону хитрой улыбкой.

И нажал кнопку.

Заиграло начало Killing Me Softly группы The Fugees, и Олли удивленно распахнул глаза, а затем улыбнулся еще шире.

– Это ведь… придется тебе подняться, Мия. Нельзя отказывать этой группе. Таков закон.

Он встал и меня поднял с матраса. А потом мы оказались на середине комнаты.

Я покраснела, а Олли упал обратно на матрас и подпер рукой голову.

– Давай же, дорогая, – подначил меня он. – Мои убеждения требуют, чтобы ты танцевала.

И я начала танцевать. Задвигала бедрами в такт мелодии, потерялась в ритме. В венах моих бурлил адреналин – Олли следил за каждым моим движением. Его глаза встретились с моими. В них пылала лихорадка.

– Ты многое упускаешь! – полушутя протянула я.

Олли широко улыбнулся.

– Поверь мне, вовсе нет.

Песня еще не закончилась, но я уже выхватила телефон из его руки.

– О чем Олли сейчас думает? – выпалила я и нажала всемогущую кнопку.

Заиграла Sex on Fire группы King of Leon, и я дико расхохоталась. Олли уткнулся лицом в подушку, а у меня помутнело от смеха в глазах.

– Ты это подстроила, – протянул он, отчаянно краснея, а затем подскочил на ноги и навис надо мной, пытаясь забрать у меня телефон.

Я засмеялась еще громче, а он притянул меня к себе в попытках выхватить айфон, словно какой-то рестлер.

– Ну как, ты уже в огне, Олли? – проговорила я сквозь смех.

Ему таки удалось забрать у меня телефон, и он снова завалился на матрас, пока я подпевала песне и изображала в воздухе гитарные рифы и удары по барабанам. Рядом с Олли я чувствовала себя свободной. Я трясла головой и не заботилась о том, как выглядит мой танец. И Олли смотрел на меня как завороженный, и мне нравилось, как я на него действовала. Эта ямочка, эти покрасневшие щеки, эта сияющая улыбка… Все это стоило каждого моего неловкого движения. Олли смотрел только на меня.

– Мие пора уходить, или ей стоит остаться здесь? – осторожно спросил Олли и нажал на кнопку.

Этой песни я не знала. Он поднял на меня взгляд, словно ожидал моей реакции.

Я перестала смеяться и сосредоточилась на мелодии.

– Что это за песня?

Он улыбнулся.

– Погоди чуть-чуть.

Я уперла руки в бока, ожидая голоса, а когда он запел, я выхватила телефон из рук Олли.

Nice to Meet You Anyway Гэвина ДеГроу.

Какого черта?

Я кинула мобильник на матрас и повернулась, чтобы уйти. Таковы уж правила игры.

– Ага. И куда ты собралась?

Олли заключил меня в объятия и притянул к себе. Я взвизгнула и упала прямо на него.

– Пусть Гэвин говорит, что хочет, но я тебя не отпущу, – рассмеялся он.

Олли перевернул меня набок. Наши глаза встретились. Смех затих.

Мы лежали так близко, что его неровное дыхание обжигало мне губы. Пальцы его обнимали меня за талию, а взгляд блуждал от глаз до рта. Мне пришлось сосредоточиться на дыхании, чтобы понять, что я вообще дышу.

– Олли… – выдохнула я.

Он провел пальцами по моим рукам, и я не смогла пошевелиться. Он меня словно заколдовал. Теплая рука парня оторвалась от моей кожи и потянулась куда-то позади меня – к телефону, на котором все еще играл Гэвин Де Гроу.

Олли перевернулся на спину и помахал мобильником перед глазами. Он стрельнул глазами на меня, а потом посмотрел на айфон.

– Стоит ли мне поцеловать Мию? – спросил он и нажал на кнопку.

Я затаила дыхание.

Нам нельзя целоваться. Я не целуюсь.

Хуже идеи не придумать, но мне некуда было бежать. Да и хотела ли я? Хотела ли я его поцеловать? Не знаю, на что именно я надеялась.

Прошла целая вечность, прежде чем первые аккорды заполнили комнату. Хотя на самом деле наверняка прошло не больше секунды.

Эту песню я тоже не узнала. На экране высветилось Rhytm Inside Калума Скотта, и я не понимала, что происходит.

Олли закрыл глаза, сделал глубокий вдох, вслушиваясь в музыку… а потом поставил песню на паузу и подался вперед.

– Мия, это настоящее безумие. Я очень хочу тебя поцеловать… – Его взгляд снова заметался между моими глазами и моими губами. – Черт, я так хочу тебя поцеловать, но еще больше я хочу, чтобы ты послушала эту песню, потому что лучше я не смог бы выразиться и сам. Все, что он говорит, – это то, как я чувствую себя рядом с тобой.

Я попыталась сглотнуть. Олли снял песню с паузы и положил телефон между нами. Он снова повернулся набок, и теперь мы лежали лицом к лицу, а прекрасный голос Калума заполнял наши уши.

Олли убрал волосы с моего лица и произнес:

– Просто послушай.

И я прислушалась.

К середине песни я уже не могла отличить прошлое от будущего. Передо мной существовал лишь Олли – мое настоящее. С какого-то перепугу у меня все еще был пульс, а его взгляд выбивал из легких весь воздух. Таких глаз не было больше нигде.

Меня накрыло смесью паники и спокойствия… что за дела? Я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Меня потянуло вперед, и пальцы мои вплелись в его темно-коричневые волосы. Я прижалась лицом к его шее, и Олли обнял меня и прижал еще ближе.

От него пахло кокосом. Его дыхание смыло остатки паники, осталось только спокойствие. Я словно вернулась домой и переходила из комнаты в комнату после долгого отсутствия. Будто услышала последний звонок за день. Попила ледяной воды в июльской жаре.

Спокойствие.

Я могла представить многое из того, что могло произойти в этой комнате. Но объятий среди них не было.

Песня требовала от меня, чтобы я показала Олли, что я чувствую, и по какой-то необъяснимой причине я хотела быть с ним. Рядом с Олли во мне просыпались чувства, и у меня кружило голову. Не помню, когда я в последний раз кого-то обнимала, но в то же время мне никого больше и не хотелось обнимать. Я хотела чувствовать его руки на своей талии. Хотела, чтобы то чувство удовлетворения внутри меня задержалось надолго.

Олли медленно гладил меня по спине. Дыхание его щекотало мне шею. Мы держали друг друга, наши ноги сплелись – где начинался он, где заканчивалась я? Олли молчал, и никто из нас не протянул руку за телефоном, чтобы задать ему следующий вопрос. Мы лежали в его кровати, и Олли держал меня, а плейлист играл именно в том порядке, в котором и должен был.