Czytaj książkę: «Надежда. Как спасение уличных собак изменило жизнь человека», strona 2

– Иди к черту, гребаный придурок! – в ярости выкрикивал я все ругательства, которые приходили мне на ум. – Я тут пытаюсь хоть чему-то научиться, а ты можешь засунуть свою гребаную школу себе в задницу!

После года учебы в школе-интернате меня попросили уйти и оттуда тоже. Вот так я оказался в возрасте семнадцати лет без образования за плечами, без планов и совершенно без понятия, что делать со своей жизнью.

Два
Работа на кухне – верный путь к катастрофе для начинающего алкоголика

Мама всегда любила и поддерживала меня, но маленькая Вероника требовала от нее много внимания и заботы.

Мой прекрасный папа никогда на меня не сердился, хотя имел на это все основания. Уверен, он был страшно разочарован во мне и беспокоился о моем будущем. Папе хотелось, чтобы я освоил какое-нибудь дело и мог сам себя обеспечивать, поэтому он посоветовал мне поступить в кулинарный колледж в Дублине, в то время как мои одногодки подбирали себе университеты. Папа был заядлым кулинаром, и в какой-то момент я тоже проявил интерес к готовке. Я частенько рассматривал одну из его старых кулинарных книг и обнаружил, что даже приготовление обыкновенной пасты с курицей может иметь терапевтический эффект. Все это нарезание, помешивание и приготовление чего-нибудь вкусненького усмиряло пчелиный рой в моей голове.

Мы приняли решение, и я полетел в Ирландию на интервью. Сидя в самолете в папином старом костюме и отчаянно пытаясь заучить названия кухонных принадлежностей, я чувствовал себя глупо. Я понятия не имел, какие мне будут задавать вопросы, однако мне не следовало волноваться, поскольку меня уже приняли в Дублинский колледж общественного питания. Это означало, что мне предстояло тяжелое прощание с моим близким другом Шоном и моей девушкой Кейт. Мы с Кейт встречались несколько месяцев, и вечеринка, которую она организовала по случаю моего отъезда, стала одним из самых приятных сюрпризов в моей жизни. Мы думали, как сохранить наше общение, ведь я буду в Дублине, а она в Берлине, но вскоре расстояние поставило на наших отношениях крест.

Тем летом перед началом учебы я жил у бабушки в Северной Ирландии и подрабатывал в местном ресторане. Мне платили один фунт в час, скорее всего, незаконно. Я накладывал индейку с ветчиной на свадьбах и вслушивался в выкрикиваемые поручения, пока переминал картошку в пюре. Такая работа пришлась мне по душе. Это было гораздо лучше учебы в школе, и меня распирало от гордости, когда в конце недели мне вручили крафтовый конвертик с пятьюдесятью фунтами. Держать в руках заработанные честным трудом деньги – это бесценно.

Их можно было потратить на сидр, сигареты, самогон и чипсы. На работе я завел новых друзей – таких же молодых и горячих парней, – и мы вместе ходили развлекаться. Однажды я перепил пива и бросил камень в общественный фонтан, а когда меня задержал местный полицейский, притворился, что говорю только по-французски. В другой раз я устроил танцы прямо на чьем-то автомобиле. Должен вам признаться, после этой выходки я получил от бабушки серьезный выговор.

А еще тем летом я впервые попробовал травку. Всего несколько затяжек чужим косяком вынесли меня напрочь, поэтому от наркотиков я на какое-то время отказался. Зато по-настоящему пристрастился к выпивке.

Внезапно я почувствовал себя совсем взрослым, и мне не хотелось ничего портить, как это было в школьные времена. К тому времени, когда я поступил в колледж общественного питания, я был полон решимости преуспеть. У меня не было конкретного плана, но благодаря летней подработке и прочитанным кулинарным книгам мне хватило уверенности зайти с черного хода в один из немногих отмеченных звездами Мишлен ресторанов под названием Peacock Alley и устроиться там на весьма скромную работу.

Каждый вечер после учебы в колледже я шел в Peacock Alley и вкалывал там. Это был совершенно другой мир по сравнению с местами проведения свадеб, где я подрабатывал летом. В то время Peacock Alley считался лучшим рестораном в городе, и на его кухне орудовали огромными ножами и сковородками двадцать четыре грязных, волосатых и переполненных тестостероном парня. Там отмечались все крупные события, и все знаменитости, вроде Ронана Китинга и Мэрайи Кэри, обедали у нас. Я был очарован блеском и гламуром этого места.

Я выполнял неблагодарную работенку, вроде отламывания стеблей шпината, чистки чеснока или приготовления гарниров. Если я осмеливался покинуть отведенный мне столик, то получал тычок в живот. Боги, какие непристойности звучали на той кухне! Такому бы я нигде больше не научился. Там был рассадник женоненавистников и «мужицких мужиков», а среди них я – тощий маленький иностранец с одутловатым лицом. Но я наслаждался каждой секундой этого безумного окружения, впитывая навыки, как губка.

Как-то раз два французских шеф-повара накинулись на меня.

– Этот чертов мальчишка ничего не смыслит! – воскликнул один из них.

Честно говоря, по части техники в приготовлении блюд я и правда никогда не преуспевал. Но был достаточно дерзок, чтобы подшучивать над другими парнями. Мне безумно нравилось отвечать им с идеальным французским акцентом и видеть, как вытягиваются их лица. Меня держали там скорее благодаря моему энтузиазму, нежели хорошим способностям.

Шеф-поваром у нас был харизматичный гигант по имени Конрад Галлахер, отдаленно напоминающий Гордона Рамзи. Ростом под два метра, он стоял у прохода – в той части кухни, где блюда передаются обслуживающему персоналу, – и кивал всем знаменитостям, попутно деловитым голосом выкрикивая нам заказы. Если что-то не соответствовало его правилам, он мог вспылить и начать швыряться тарелками по всей кухне. Я быстро смекнул, что нужно как можно меньше попадаться ему на глаза и как можно усерднее работать. В общении с ним я вел себя немного вызывающе – не грубил, но и не пресмыкался, и у нас сложились неплохие отношения. Работники побаивались его переменчивого нрава, а я разряжал обстановку, подтрунивая над ним.

– Ну же, Конрад, где эта чертова картошка?! – усмехался я.

Он притворно возмущался, но после мне подмигивал.

Шестнадцатичасовой рабочий день в те времена считался нормой, но мне приходилось наблюдать, как крепкие мужики плачут, не выдерживая такой нагрузки. Однако я был молод, хотел учиться и каким-то образом проработал в ресторане до окончания обучения в Колледже общественного питания. К тому времени диплом для меня уже ничего не значил. Если кто-то в индустрии общественного питания захочет проверить, умеете ли вы готовить, вас просто отправят на кухню на четыре часа. Никому нет дела до ваших документов. И все же я радовался, что сумел чего-то достичь и папа мог мной гордиться. Я наконец что-то довел до конца.

Но если я упорно трудился все эти годы, то веселился я еще упорнее. После рабочей смены я был по-прежнему полон сил и готов развлекаться. Шон к тому времени вернулся в Ирландию, как и другие мои школьные товарищи, приехавшие учиться в Дублинский университет. Я встречался с ними после работы, одержимый желанием «наверстать упущенное» во время общих попоек.

Что такого изысканного я пил в те дни? Двойную порцию водки с энергетиком или тройную порцию водки с тоником. В попытке выпить столько, сколько в меня влезет, я порой шатался по залу с тремя бокалами в руках. Нет смысла тратить время на пиво, когда нужно поскорее напиться, не так ли?

Как правило, моя миссия – надраться в хлам – была выполнена, и отходняки у меня были жестче, чем у Шона и компании. Поскольку обильное употребление алкоголя не осуждалось, мое пьянство меня мало заботило. Бывали ночи, когда я успевал поспать всего полчаса, а после отправлялся на работу, трезвый как стеклышко.

А что стало с тягой к азартным играм, проснувшейся в школе? Вскоре я начал оставлять бóльшую часть своей зарплаты в букмекерских конторах. Лошади, борзые, лотерейные билеты, футбольные ставки – меня все поглощало с головой.

Именно шеф-повар посоветовал мне вынюхать мою первую кокаиновую дорожку. В сфере общественного питания широко распространено употребление кокаина – он дает вам силы продержаться всю долгую смену. Я, однако, боялся наркотиков и сопротивлялся таким предложениям в течение нескольких лет.

– Да ладно, не будь слабаком! – подначивали меня сверстники, размахивая перед носом пакетиками с белым порошком и банкнотой, свернутой в трубочку.

В конце концов я поддался их давлению.

Примерно в тот период я впервые попробовал экстези. После тщетных попыток отказаться я все-таки закинулся – случилось это в старомодном ночном клубе в Дублине. Спустя полчаса я неистово вопил:

– Боже мой, вы были правы! Это невероятно!

Остаток вечера я танцевал под техно, наслаждаясь охватившей меня радостью и уверенностью в себе.

После той ночи у меня случались небольшие приступы наркотической зависимости: я мог два или три раза в неделю принять таблетки, а потом в течении полугода не притрагивался к ним, в полной мере осознавая, как это опасно для человека вроде меня. Я уже тогда опасался своей «темной стороны», поскольку знал, что я увлекающаяся натура.

Меня начали одолевать депрессивные состояния и тревога. Между психическим здоровьем и злоупотреблением алкоголем и наркотиками существует тесная связь, но в то время я этого не знал. Я даже не знал, что такое депрессия и тревога. В 1990-е годы об этом было не принято говорить, уж точно не среди молодежи, как это делается в наши дни.

Поэтому я никак не связывал свои мрачные состояния с образом жизни. Порой чувство опустошенности после ночной тревожности выводило меня из строя на целый день. Начиналось все со сжатых зубов. Из-за накатившей тревоги я не мог выйти в магазин или даже на прогулку. Меня мучала бессонница.

Тревога и пьянство усилились, когда в двадцать один год Конрад назначил меня шеф-поваром в свой новый ресторан Lloyd’s Brasserie. Для этой должности мне не хватало опыта; кроме того, я совсем в себе запутался. В семье мной гордились – я добился чего-то, хотя и не получил должного образования. Это тоже давило на меня и заставляло тревожиться. Мне казалось, что я всех обманываю. Я не знал, что делать со своей жизнью. Вскоре мои подчиненные меня возненавидели, поскольку считали, что я получил свою должность незаслуженно и вместо меня следовало назначить кого-то из них. Я чувствовал, что между нами нет никакого доверия, и отдавался алкоголю, чтобы унять стресс, но это только усугубило ситуацию. Как только «расслабляющий» эффект от первого глотка проходил, мне приходилось пить дальше, чтобы вновь его ощутить. Но алкоголь лишь подливал масла в огонь моих сомнений и страхов.

Моя первая паническая атака произошла в отпуске, который я проводил с Сабриной – прелестной девушкой, устроившейся в наш ресторан на подработку во время учебы. Мы отдыхали в Испании, и у меня внезапно заболело в груди.

– Поехали в больницу, – взвыл я, уверенный в своей скорейшей кончине.

Врачи осмотрели меня, дали для успокоения несколько таблеток и отпустили, поскольку я был совершенно здоров. За двадцать с небольшим лет я пять раз попадал в больницу с одними и теми же симптомами: стеснением в груди, стреляющей болью в руке и затрудненным дыханием. Но ЭКГ всегда была чистой. Никто ни разу не сказал мне, что это панические атаки – в течение многих лет я искренне верил, что у меня проблемы с сердцем. Знаю, что покажусь безумцем, но я по-прежнему не связывал это со своим разгульным образом жизни.

Не помогло и то, что за день до нашего отпуска с Сабриной я проиграл накопленные совместно шестьсот евро – спустил все деньги за один день, поэтому пришлось брать кредит.

Моя зависимость от ставок постепенно уходила на второй план. Я совершал ужасные поступки – например, не приходил на встречи, поскольку был пьян, и Сабрина, как любой уважающий себя человек, меня бросила.

– Я так больше не могу, – со слезами на глазах сказала она в машине. – Не смогу, если ты продолжишь пить, Ниал.

Сабрина была первым человеком, всерьез предположившим, что у меня проблемы с алкоголем. И, разумеется, она стала не последней девушкой, бросившей меня по этой причине.

После разрыва я чувствовал себя ужасно. Я ненавидел свою работу шеф-поваром и каждое утро просыпался с тревогой. Шон и еще парочка парней по имени Барри и Киллиан выпускались из университетов и планировали поездку в Австралию. Поскольку в Дублине меня ничего особо не держало, я решил уволиться и отправиться вместе с ними.

Меня довольно легко приняли там на работу на кухню, и мы сняли в Мельбурне квартиру на четверых. Четверо молодых ирландцев, любителей выпить, закурить и вляпаться в какую-нибудь историю. Казалось, лучших обстоятельств, чтобы пережить расставание, и не придумаешь. Я с головой ушел в вечеринки.

В Мельбурне был круглосуточный ночной клуб «Револьвер». Однажды я уехал туда в пятницу, а вернулся в воскресенье вечером. За те выходные я принял пятнадцать таблеток экстази, запивая их литрами рома с колой. Как можно догадаться, отходняк был не из приятных. Я пять дней не вылезал из постели, и меня уволили. Парням это казалось забавным, но они не были зависимыми и не знали, какие тяжелые мысли теснились в моей голове. Чтобы добрести до туалета, мне требовалось около трех часов предварительной эмоциональной подготовки – просто для того, чтобы пересечь коридор.

Я устраивался шеф-поваром в новое место, но спустя три месяца неизбежно уходил в запой, и меня увольняли.

– Мне все равно там не очень нравилось, – говорил я своим приятелям и пожимал плечами. Мне было проще свести все к шутке. Все разы меня увольняли из-за пьянства.

Напиваясь до положения риз, я названивал Сабрине. Она сильно изменилась с момента нашего расставания. Я тоже хотел измениться, но окончательно сбился с пути.

Интернет стал только-только набирать популярность, и однажды я засел в небольшом интернет-кафе и просматривал вакансии, когда наткнулся на сезонную работу на горнолыжном курорте. Готовить я умел, и мне хотелось научиться ездить на сноуборде и сменить обстановку, так что я подумал: почему бы не отправиться в горы? Я отправился в Альпы.

Работа шеф-поваром в английском отеле заключалась в приготовлении завтрака, послеобеденного чая и простенького ужина. Я мог это делать с завязанными глазами, и у меня оставалось много свободного времени на сноуборд и апре-ски.³ Через пару недель я совсем перестал беспокоиться о готовке, приберегая силы для развлечений.

Честно – это было жестко.

В мои обязанности входило приготовление очень простой пищи, и я не видел ничего плохого в том, чтобы выпить кружку-другую пива, пока занимался куриной запеканкой или другими блюдами к завтраку. Впервые в жизни я начал выпивать в семь утра.

Ну а что такого?

Оказалось, что работа в лыжный сезон – подарок для любителей выпить. Послеобеденная кружка пива, глинтвейн, кофе с виски – возможностей было предостаточно. К тому же каждую неделю приезжала новая группа симпатичных девушек. И так раз за разом. Это был грязный и не шибко веселый период в моей жизни. Перед окончанием сезона я рассорился с начальником и уволился. Я продолжал бежать от ответственности, а демоны моих дурных привычек становились все сильнее.

Три
Сбитый с курса

Следующей в голову мне пришла идея работать на яхтах. Чтобы проникнуть в этот мир, нужно было пройти «прогулку по докам». Она заключалась в том, чтобы бегать от дока к доку и оставлять свое резюме в попытке найти работу на сезон.

Я начал с малого – с пятидесятиметровой лодки, затем в течение пары лет перешел на суда побольше. Денежные обороты были немалые – даже аренда так называемых больших лодок обходилась в шестьдесят тысяч в неделю. В более крупных компаниях речь шла о миллионах.

Меня это более чем устраивало – работая на них, я зарабатывал около четырех тысяч евро в месяц плюс чаевые. Помимо прочего, я сильно экономил, поскольку проживание и питание было за счет компании. Даже я не смог бы пропить такие деньги, а азартные игры на борту были запрещены, так что я вкладывал часть своей зарплаты в акции.

Вначале мне повезло работать на одного поистине приятного бизнесмена с Мальты. Я был его личным шеф-поваром и кочевал вместе с ним из его особняка на яхту и обратно. Его вечеринки были высочайшего класса! Я готовил для его семьи, близких друзей и прочих гостей на его новогодней вечеринке в Грин-парке в Лондоне. В тот вечер мы оказались в безумно ярком ночном клубе, где около трех тысяч человек танцевали топлес. Это было безумно, но в то же время весело, и, конечно, я постоянно напивался. Мне было двадцать три, и моя голова шла кругом от богатства окружающих меня людей. Они меня ослепляли.

После я устроился на огромную яхту Octopus миллиардера Пола Аллена. Ее длина составляла сто двадцать пять метров. Пол вместе с Биллом Гейтсом основал Microsoft. Восемнадцать месяцев, что я у него проработал, были безумными. На борту были бассейн, баскетбольная площадка, кинотеатр и винный бар, а также парусная яхта и подводная лодка.

В основном я находился внизу, на нижней палубе, разбираясь с заказанной едой и сортируя припасы. Пол был очень замкнутым человеком и чаще общался по электронной почте, хотя находился не так уж далеко. Он никогда не заказывал еду из меню заранее – хотел сперва на нее посмотреть, поэтому мне приходилось готовить около десяти блюд к каждому приему пищи, чтобы Пол мог выбрать то, что ему приглянется. Он любил мороженое, так что в морозилке у нас хранились все его виды, которые только можно вообразить. Однажды он захотел персиковое, и именно его у нас не оказалось. Люди относятся к тебе иначе, если ты очень богат, и мы, вместо того чтобы сообщить Полу, что персикового мороженого нет (уверен, он бы с легкостью выбрал какое-нибудь другое), послали за персиковым мороженым вертолет. Можно сказать, что одна упаковка мороженого стоила нам тысячи долларов.

Рыбу для суши доставляли из Японии, трюфели – из Франции, а сыр моцарелла – из Италии. В то время разумное потребление не стояло на повестке дня, но, думаю, если ты настолько богат, именно так и живешь. На борту у нас был не один, а целых два вертолета, но Пол был порядочным человеком и всегда позволял работникам пользоваться ими в случае необходимости.

Однажды я готовил огромное барбекю на пляже по случаю празднования пятидесятилетия Билла Гейтса и случайно подслушал беседу Билла и его тогдашней жены Мелинды. Я был удивлен, насколько милыми и нормальными они оказались, разговаривая о том, как их дети занимаются конным спортом, и об их школьных успехах. Билл, несомненно, был гением, но при этом весьма дружелюбным; мы перекинулись парой фраз, когда я подавал ему стейк. После мы не виделись полгода, но при встрече он все равно приветствовал меня словами «Привет, ирландец!». Мне не верилось, что он еще помнит.

Мы объездили весь мир. На яхте перебывали все, кто имел хоть какое-то значение: от членов королевской семьи до известных рэперов и кинозвезд, вроде Анджелины Джоли и Куба Гудинг-младшего, звезд спорта, вроде Лэнса Армстронга, и нереально богатых светских львиц, вроде Пэрис Хилтон. На яхте также была студия звукозаписи, так что я сталкивался с такими поп-звездами, как Шакира, Red Hot Chili Peppers и U2. Боно, узнав, что шеф-повар работал в Дублине, как-то раз попросил меня приготовить ирландский завтрак для сорока участников его группы.

В основном я сидел под палубой и чистил картошку или мидии, но часто старался подкрасться поближе и подглядеть за какими-нибудь знаменитостями. Больше всего меня поразил Саша Барон Коэн, поскольку Али Джи⁴ в то время был очень популярен. Помнится, мне показалось, что он выглядит чересчур серьезным, если не сказать несчастным. В конце концов, счастье за деньги не купишь.

В то время как богатые и знаменитые наслаждались роскошью, на нижней палубе царила лихорадочная суета. Конечно, мы были молоды и тоже прекрасно проводили досуг в нерабочее время. На многих яхтах отношения были запрещены из-за проблем, которые возникали, когда пары ссорились. Но люди все равно сходились и расходились.

Мы могли пить любые напитки, которые только можно пожелать, потому что яхта всегда была полностью укомплектована. Розовое шампанское, водка – все, что душе угодно. Однажды было заказано шампанского на сто пятьдесят тысяч евро, но гости оказались русскими православными и не выпили ни капли. Им предложили возместить расходы, но они только пожали плечами: «Отдайте персоналу». Так что все шампанское досталось нам. Мы даже по-декадентски наполнили им целое джакузи и купались – просто потому, что могли. Сумасшедшие.

Терять сознание после выпивки стало для меня обычным делом. У меня началась паранойя. Не ляпнул ли я чего? Не натворил ли глупостей? Не поругался ли с кем-нибудь?

Справляться с похмельем становилось все тяжелее. Чувствуя себя подавленным и ужасно встревоженным, я по электронной почте разослал всем членам экипажа сообщение, что я алкоголик, что я дико извиняюсь и покину судно на следующий день. Это был своеобразный крик о помощи – мне хотелось с кем-то поделиться своими опасениями, хотелось остановиться. Ужасно неловкая ситуация.

Мои старшие товарищи отозвали меня в сторону. Они были очень добры и сказали, что поддержат меня. Я был настолько подавлен этим письмом и вообще своим поведением, что после этого не выпивал несколько месяцев.

Однако я снова слетел с катушек, когда мы были на великолепном пляже в Сардинии. Все налегали на «Апероль-спритц». Выглядел он хорошо.

Да пошло все к черту, не стану же я сидеть тут и пить обычную воду! Все зааплодировали, когда я сделал глоток.

– О-о-о, он вернулся! – смеялись вокруг. Казалось невозможным не выпить в такой обстановке.

Тем временем мой отец, вернувшись в Бельгию, познакомился с очаровательной молодой ирландкой по имени Грейн, и я прилетел к ним на свадьбу на сутки. Я радовался, что папа нашел счастье, которого заслуживал (сейчас у них с Грейн уже двое прекрасных сыновей, Ной и Руад), но едва ли вспомню саму свадьбу, потому что был абсолютно пьян. Во время перелета назад я, еще одетый в свой парадный костюм, потерял сознание, и друзьям пришлось выносить меня из самолета. Некоторые из гостей яхты были свидетелями происходящего, и я чувствовал себя довольно неловко, обслуживая их несколько часов спустя.

Но все выпивали, поэтому мое пьянство было легко скрыть. Особенно бурная ночь произошла на Таити: после нее четырем работникам пришлось отправиться в больницу с травмами, полученными в пьяном состоянии. Когда старший офицер объявил, что всему персоналу запрещается пить, я вздохнул с облегчением.

* * *

Я решил, что после трех лет излишеств во всех смыслах пришла пора отойти от безумного мира яхт. Моей последней работой в этой отрасли была работа на небольшом судне в Карибском море, где я готовил еду для одной пожилой канадской пары. На яхте было запрещено пить, и меня это устраивало. Я уже много раз погуглил «Алкоголик ли я?» и выяснил, что так оно и есть.

Завязав с выпивкой, я почувствовал себя лучше умственно и физически, поэтому расчехлил свой цифровой фотоаппарат. Просто ради интереса я снял простенькое видео о том, как приготовить идеальный стейк, отредактировал его и выложил в только-только появившихся социальных сетях. Мой ролик набрал сто тысяч просмотров, что по тем временам было очень много.

Что-то в этом было.

К делу подключился мой деловой мозг. Я позвонил Шону, который к тому времени уже работал в банке, но по-прежнему был охоч до новых идей. Насколько круто было бы работать со своим лучшим другом!

– Будем снимать видео и выкладывать в интернет, это будущее кулинарии! – взволнованно сказал я ему. – Мы станем миллиардерами, как Пол Аллен!

Я вернулся в Дублин, заразил Шона своим энтузиазмом, и в 2007 году родилась компания iFoods. Идея состояла в том, чтобы предложить людям простые и доступные обучающие видеоролики: как приготовить идеальную курицу, взбить яйцо и тому подобное. Справедливости ради, социальные сети доказали, что сейчас подобные ролики на рынке вполне востребованы. Но на тот момент мы опередили свое время, и у нас не было под рукой нужных инструментов, вроде высокоскоростного интернета. Мы не продумали идею до конца, рассчитывая, что заработаем миллионы на будущих подписчиках. Во всяком случае таков был наш замысел.

Вместе с третьим партнером, шеф-поваром Питером, мы вложили по пятьдесят тысяч евро. Трудно описать, насколько я тогда был далек от ведения бизнеса. Когда я работал шеф-поваром, я все время проводил на кухне, и у меня не было необходимости разбираться в средствах массовой информации или осваивать новые технологии. Я наивно полагал, что деловую сторону вопроса возьмет на себя Шон, Питер вложит деньги, а я буду стоять перед камерой, как новый Джейми Оливер.⁵ Я теперь с содроганием вспоминаю все это.

Поначалу все шло легко и хорошо.

Мы привлекали к себе внимание, и Шон даже добился для нас участия в «Логове драконов» – популярном в то время телешоу. Мы потратили недели на подготовку площадки и, хотя «Драконы» не оказали нам инвестиционной поддержки, получили достойное публичное освещение. У нас брали интервью журналы, и у iFoods было приложение, доступное для пользователей Apple.

Но, будучи новичками, мы совершили все возможные ошибки в бизнесе и в процессе истратили все деньги. Количество подписчиков падало, мы ощущали давление, и все пошло прахом. Чем занимался я? Пил в огромных количествах вино, чтобы заглушить стресс.

Шон винил меня, я в свою очередь обвинял его. Мы драматично поругались и не общались два года, поскольку впали друг у друга в немилость. Мы думали, что идем к успеху, а нас ждал провал. Мне было неловко, что моя идея не выстрелила.

В то время социальные сети и ведение блога стали набирать большую популярность. Мне было двадцать семь, когда я начал переписываться с девушкой из Брайтона по имени Лорен Фишер. Мы обсуждали быстрое развитие социальных сетей и знали, что за ними будущее. Мы были молоды и взволнованы наступающей эрой новых технологий. Подвыпив (куда без этого), я пригласил ее в Дублин на выходные. Нам было легко друг с другом, мы решили вместе заняться бизнесом и вскоре влюбились друг в друга.