Кресло, постепенно замедлившись, перестало качаться. Её рядом уже не было. Через открытое окно падала в комнату полоса света.
Теперь ты знаешь, что делать?
…
Да, я знаю. Спасибо.
Пятница, 16 сентября.
Отдельная комната бара "Ночное небо", тускло светящая лампа под потолком, Майкл в кресле хозяина и два бокала с шампанским перед ним. Со дна бокалов поднимаются пузырьки. Раздаётся скрип металлической двери.
– Я полагаю, Око, четверо в фуражках в зале совершенно случайно.
– Йохансон старший – Майул вздохнул – присаживайтесь, побеседуем.
Тот, напряженно разглядывая комнату, остался на месте. Майкл с интересом следил за его взглядом.
– Ты вооружён?
– Я поставил железную дверь, чтобы надобность в оружии отпала.
– А я взял с собой ствол. Считаю нужным сообщить.
Он сел на диванчик подальше от Майкла, положив на стол перед собой револьвер. Майкл пожал плечами.
– Наверное, я на вашем месте поступил бы так же. В любом случае, он не понадобится. Это свои копы, они обеспечат нам безопасность от государства.
– Зачем они сюда приглашены?
Майкл достал пачку, предложил гостю закурить. Тот согласился. Майкл убрал пачку в стол.
– Вы взяли с собой всех, кто был вам дорог?
– Я держу слово.
– И всех тех, кому не нравились ирландские лидеры?
Гость нахмурился, выпустив облако дыма, поймал взгляд Майкла.
– Ты хочешь, чтобы я сообщил копам место нашего сбора. Ты избавишься от врагов и продвинешь своих фуражек по службе.
– В точку – тот пожал плечами – И вам это тоже выгодно.
– Каким боком?
– Скоро большая война. Итальянцы перестанут терпеть ваши выходки и начнут стрелять направо и налево. Вы живёте разбоем, а он начнёт приносить вам больше трупов, чем денег. Будет и война за территорию, вам перестанут платить дань все, кто это делают.
– Я понимаю, что будет война – он говорил совершенно стальным голосом – чего я не понимаю, так это того, зачем нам ещё и терять большую часть людей.
Майкл задумчиво стучал пальцами по столу.
– Они думают как бандиты – Майкл перенял манеру гостя чеканить слова – Они не понимают системы, они устарели. Югу нужен новый лидер. Кто-то, кто будет лучше соображать.
– Кто-то, кто будет связан с тобой семейными узами – Йохансон откинулся на спинку дивана – Теперь понимаю. Ты получаешь повышение для своих людей, я получаю власть на юге.
– Это не всё.
Майкл взял бокал и сделал пару глотков.
– Не забывай, зачем мы здесь. Твой сын, как я понимаю, хочет жениться на моей сестре.
– Я считаю так – Йохансон тоже немного отпил – Они уже не дети, пусть делают, что хотят.
– Разумеется, пусть. Но я одобряю их выбор.
– Для приличия понаседаю сынку на мозги, но его чувства мне на пользу.
Майкл улыбнулся.
– Значит, друзья?
Гость, подумав, кивнул. Они обменялись рукопожатиями.
***
– Говорят, машину принца обстреляли с улицы.
– С какой?
– Где-то на Манхэттене
– На Манхэттене?
– Да, там же макаронники. Ну они его и обстреляли.
– Зачем это им? Хотят взять нашу землю?
– Я-то откуда знаю. Будем ждать, что скажут Хоукс.
– Ты, кстати, зря зовешь его принцем.
– Это почему?
– А он коронован теперь. Я в газетах видел, с фотографиями.
– Поменьше газет читай, там и не в такое поверишь. Вот мне жена тоже говорит..
Я захожу уже не в первое заведение, и в каждом обсуждает стрельбу по принцу. И почти в каждом обвиняют в этом итальянцев Манхэттена. Очевидно, Майкл решил в этой войне поддержать Бруклин. Столь же очевидно, что он сам и провёл покушение, и теперь юному Джастину придётся покинуть город, а Майкл получит абсолютную власть. Этим вечером судьба Джерси Сити круто меняется. А за окном рывками, когда на него не смотришь, темнеет небо, горят уличные фонари и сверкают фарами потоки машин. Люди замечают изменения, но жизнь продолжается, как если бы всё осталось по-прежнему. Я встаю со своего места, снимаю с вешалки пальто и выхожу из заведения.
…
Через минут пятнадцать захожу в другое.
"Ночное небо" встречает гостей шумом и весельем на танцполе и нервным ожиданием у барной стойки. Как обычно. Но на этот раз один из сидящих у стойки – сам Майкл Око Хит.
– И какие новости?
– Да никаких, Майк, всё по плану. Заходит ирландец в бар и получает из винчестера в лицо. Большая часть арестована, остатки мы отстреляли. Копы, участвовавшие в арес
те, получат повышение.
– Том, ты молодец. Теперь от тебя не требуется ничего, можешь отдохнуть. Джастина вывезли?
– Да, да, завтра утром он и мать отплывают в Европу.
– Значит, он в безопасности. Это хорошо.
– Навестишь королевскую семью перед отбытием?
– Навещу, не волнуйся. Можешь идти развлекаться.
Том, похлопав его по плечу, взял со стойки свой коктейль и пошёл к танцполу. Я занял его место. Майкл ждал, что я скажу, я же заказал виски и с неудовольствием заметил, что на танцполе в основном молодые парочки.
– Вы пренебрежительно относитесь к юности, Эдвард. А ведь ещё не слишком старый.
– Мне тридцать два.
– Тогда понятно – он вздохнул – как идёт ваше расследование?
– Неплохо, очень неплохо. Я ищу у местных копов друзей на Манхэттене. К телу никого не пускают, так что доказать чью-то вину невозможно. Я пытаюсь узнать, кто дал им приказ так действовать.
– Продолжайте в том же духе, все расходы я оплачу.
– Сможете завтра подкинуть меня в Нью-Йорк?
– Не обижайтесь, но я хочу в кои то веки побыть наедине с собой. Днём нажрусь, вечером погуляю где-нибудь в тишине.
Он задумчиво потягивал свой коктейль. Я коротко кивнул бармену, и он налил мне того же.
– Я раньше очень любил погулять ночью на природе. Или в маленьком городке, почти деревеньке, обязательно с церковью.
– Христианин?
Я покачал головой.
– Мне нравится думать, что днём люди оставляют на улицах и в зданиях свои мечты и те желания, о которых не говорят близким. Особенно это касается церкви.
– Я не думаю, что бог существует. А если бы существовал, вряд ли обращал внимание на каждого мелкого человечка, как бы он не плакался.
– Да, я думаю примерно так же. Но есть богатые люди, получившие уже всё. Они добиваются признания, известности. Может и бог хочет, чтобы в него верили.
Он недолго задумчиво помолчал, потом залпом осушил свой стакан.
– Знаешь, Эдвард, я иногда просто уверен, что бог есть. И уверен, что он смотрит именно на меня.
– На тебя так действует ночь. Только и всего.
– На меня так действует виски – он улыбнулся – Раньше я и правда видел ночь И слвшал тоже. Поверь, алкоголь и громкая музыка лучше.
Я пожал плечами.
– Эдвард, мне двадцать пять. Юность уходит, я бы даже сказал, убегает. Пора остепениться и успокоиться, заняться чем-то.
– Ну так займись.
Оба стакана снова стояли полными.
– У меня не было возможности перебеситься, Эд, нельзя стать взрослым, не побывав подростком. Раньше мне нельзя было "хотеть", потому что я был беден. Я должен был заботиться о себе и сестре, поверь, было не до веселья. Теперь я не могу хотеть, потому что я богат. Всё здесь делается с оглядкой на меня, всем от меня что-то нужно, в моей жизни уже есть всё, и дальше идти некуда. В фильме с добрым концом, Эдвард, что идёт после титров?
Я снова отвечаю на вопросы.
– Ничего. Фильм заканчивается.
– Именно. А жизнь идёт дальше, хотя в ней нет и не будет никаких событий. Усни в холоде и пыли, проснись в теплом и уютном особняке, на третий день тебе уже не захочется жить. Я видел нищету и трущобы, Эдвард Уилсон, я видел куда больше дерьма, чем ты. И я плыл по этому дерьму, пока не выбрался. И что мне делать теперь? Дай совет, тридцатидвухлетний старикан, поделись опытом. Ну же?
Я встал и вышел в темноту улицы, хлопнув дверью. Стакан оставил нетронутым. Пахло влагой, накрапывал легкий дождь. Машин на дороге было удивительно мало. В основном все запаркованы. Рука сама нырнула во внутренний карман пальто, дважды сухо щелкнула зажигалка. В отражении луж на асфальте заплясал крохотный красный огонёк.
***
– Мне чуть пулю в голову не всадили, ты понимаешь?
– Заткнись. Молчишь? Хорошо. Этот конверт – от опьянения Майкла не осталось и следа, а может оно было для вида – слушай меня. Этот конверт ты распаковываешь, когда берега уже не видно, на своё усмотрение. Потом передашь его одному человеку.
– Какому?
– Заткни чем-нибудь свой рот и слушай меня очень внимательно – Майкл отвесил Джастину пощечину – про конверт ты понял. Большой пакет вообще не вскрывай, пока не приедешь в Европу. Там паспорта, бумаг
и, деньги на крайний случай. Всё, у меня ещё дела, пакуйся.
Джастин подровнял сложенную на столе кипу бумаг, пока Майкл шёл к двери.
– Спасибо.
Тот обернулся.
– Я не освоился в вашем деле и плохо понимаю, что происходит – он виновато смотрел в стол – но я вижу, что ты пытаешься мне помочь. Спасибо.
Майкл медленно кивнул.
– Ты понял, что должен сделать?
Джастин похлопал рукой по куче бумаг на столе.
– Хорошо. Ты устал за последние дни?
– Есть такое – он кисло улыбнулся.
– Ты многому научился. Не в плане бизнеса, а вообще – Майкл вздохнул – у вас есть деньги. Разберись с бумагами, организуй траты. Ты знаешь, что делать.
Джастин кивнул.
На крыльце о чём-то шептались влюблённые. Выходя, Майкл хлопнул дверью сильнее нужного. Те вздрогнули.
– Я присоединюсь?
Лейн, откашлявшись, направилась к дверям, напоследок осуждающе глянув на Майкла. Тот пожал плечами.
– Я тоже, наверное, пойду.
– Нет, ты останешься. Смотри, какой вечер, какие звёзды, а? Небось нет такого в Ирландии.
– Разумеется. У нас небо чище, а звёзды ярче.
Лейн, нарочно шумно вздохнув, ушла в дом. Из зала послышался тихий разговор. Майкл, выбросив окурок в кусты, снял пиджак и растянулся на дощатом полу. Звезды всё же были красивые. Несмотря на грязное небо. Он тихо засмеялся.
– Кажется, собственная сестра меня недолюбливает. Вот незадача.
Ирландец покачал головой.
– Она старается тебе не мешать, только и всего. Я вижу всё со стороны, поверь, она хорошая сестра.
– Да, я знаю – он согласно кивнул и прикрыл глаза – А вот я почему-то никогда не умел быть хорошим братом, в плане, дело не в деньгах. Я имею ввиду, что из меня вышла так себе эмоциональная опора. Понимаешь, о чем я?
– Да – ирландец, охая, тоже лёг – скорее да, чем нет.
– Может быть, ты станешь для неё этой опорой. Сделаешь то, чего не смог единственный родственник.
– Не единственный.
Где-то вдали гудел железнодорожный путь.
– Вот оно что – Майкл подложил руки под голову – какой месяц?
– Второй. Мы договорились сыграть свадьбу через пару недель. Ты будешь?
– Да, конечно. У кого вы ещё алкоголя купите.
– Нет, я серьёзно. Ты мог бы и отдохнуть. Сходить на праздник, развеяться. Мы с Лейн только что об этом говорили.
– Это здорово. Правда, здорово. Я буду.
Майкл тяжело поднялся. Йохансон младший положения не изменил.
– Бывай, ирландец. Мне надо провернуть ещё несколько дел этой ночью. Позаботься о Лейн.
Юноша спокойно кивнул, и Майк довольно спустился на садовую дорожку и направился к выходу, думая о том, что следующий день будет очень коротким и очень важным, а весь этот фарс наконец закончится.
Суббота, 17 сентября.
Порт. Холодная ветреная ночь. Сентябрь, похоже, наконец понял, что он осенний месяц. Я сижу, заведя руки назад, на каком-то ящике, и наблюдаю за разгоняемыми порывами ветра волнами. Справа от меня стоит человек. В его руке пистолет. Куда он целится? Неужели в меня? Черт, да, кажется, в меня. Я надеялся, что он захочет просто поговорить, но ничего страшного. Если детектив Эдвард Уилсон решил, что он с оружием может мне угрожать, это его право и его выбор. У нас демократия. Пусть делает, что хочет.
Пистолет предостерегающе щелкнул.
– Слезай оттуда, Майк. Надо поговорить.
Я не шевельнулся.
– Повторяю второй раз, третьего не будет. Слезай – он очень угрожающе взялся за пистолет и второй рукой.