Czytaj książkę: «Восхождение на Голгофу. Детектив»

Czcionka:

ISBN 978-5-4485-1771-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Иногда я сомневаюсь, как назвать новую книгу и перебираю в голове различные варианты. Потом обращаюсь за помощью к маме. Мама даже не догадывается, о чем она будет, а я все равно спрашиваю ее: «Какое название лучше»? Она предлагает свои варианты или соглашается с предложенным мной.

В тот день я не знала, почему именно так мне захотелось назвать эту книгу, но название пришло мгновенно, и у меня даже не было сомнения, что она должна называется по-другому. Я подумала, судя по названию, это будет книга с непростым сюжетом, ведь Голгофа ничего хорошего не сулит. Как мне хотелось облегчить жизнь героев и придать им сил, чтобы они преодолели все трудности. Но именно благодаря испытаниям полностью раскрываются характеры героев и их сущность.

Я написала страниц двадцать книги. Как мне не хотелось расставаться со своим детищем, но я улетала в Испанию. Ноутбук с собой брать не хотелось. Я понимала, что сюжет меня не отпустит, и будет следовать за мной по пятам, не даст не вздохнуть, не отдохнуть. В голове вырисовались картины, и герои вели свои многочисленные диалоги. Я горела желанием сесть и написать книгу, но какие-то неведомые силы останавливали меня.

Я разложила перед поездкой карты Ленорман, чтобы понять, а что же ожидает меня в солнечной Испании. Я толком не поняла, что же за открытия ждут меня, но картам я привыкла доверять и если они «говорят», что будет, так этого не миновать.

В Испании время пролетало незаметно, день за днем. Необъятное море, пляжи с голубым флагом, необычайно красивая природа, новые знакомства и незабываемые впечатления. Я проходила, каждый день без устали несколько километров, и морской воздух пьянил голову. Я смотрела на бескрайнее море и ощущала его мощь и бесконечную силу. Я постепенно превращалась в ленивого созерцателя божественной красоты. Я напрочь забыла о раскладе и просто отдыхала. Я будто набиралась сил перед рывком.

Когда оставался один день до отъезда, я поехала на экскурсию и зашла в кафедральный собор. Время на осмотр собора дается двадцать минут. Собор громадный и гид за такое короткое время должен рассказать и показать самое основное, и я бы наверняка прошла мимо, если бы не ее легкий взмах руки и секундная остановка у картины – А это «Восхождение на Голгофу» – и тогда все встало на свои места. Я поняла, почему именно это название пришло мне в голову и не знаю, сама я ее так назвала или это был знак продиктованный свыше. Я даже не хочу это анализировать. Я хочу писать и открывать новое в себе и в людях.

* * *

Вероника нервно расхаживала по комнате, гневно поглядывая на неподвижно сидевшую Ларису. Лариса сидела на полу и смотрела в одну точку. – Нашла мне тоже время заниматься медитацией. Не видишь, что со мной происходит!

– А что?

– Я в бешенстве! Я готова рвать и метать.

– Это не ко мне, – и Лариса села в другую позу, сложив руки на коленях.

– Ларис, я тебя не узнаю. Ты стала совсем другим человеком после посещения студии. Чему Вас там учат? Я так понимаю, как отречься от бренного мира. Я что-то слышала про нирвану.

– Зачем тебе все это? У тебя же внутренний конфликт, а нирвана, это гармония, которая предполагает отсутствие конфликта с окружающим, в частности отсутствие противостояния объекта и субъекта. Вообще об этом можно долго говорить, но вряд ли тебе будет это интересно.

– Почему ты так решила? Если ты сможешь меня убедить на личном примере, тогда я примкну в твои ряды.

– Знаешь, я никого не собираюсь агитировать. Каждый должен сам к этому прийти, как к Богу.

– О, этот путь мне ни за что не осилить. Это все равно, что восхождение на Голгофу.

– А как ты хотела? Разве в жизни что-то достается легко, даже появление на свет неразрывно связано с болью.

– Значит, ты предлагаешь мне страдать?

– Это твой выбор. Нирвана – это состояние покоя.

– Понятно, то есть я твой раздражитель и не даю тебе погрузиться в нирвану.

– Причем тут ты! Я сама еще далека от этого состояния. Я можно сказать только в начале пути.

– А ты встречалась с теми, кто достиг этого?

– Встречала, это особенные люди, не от мира сего.

– И как же они живут в нашем мире?

– И я хотела бы это знать.

* * *

Лариса открыла книгу «Медитация на практике» и погрузилась в чтение. Вероника выпила две чашки чая и обратилась к Ларисе. – Я вообще-то с работы пришла. Может, обратишь на меня внимание.

– Я сейчас занята и мне не до тебя. Включи телевизор или почитай.

– Но мне хочется поболтать с тобой о жизни, а у тебя одна цель – нирвана.

– Только не надо меня отговаривать.

– Я и не думала. Я поняла, что это бесполезное занятие.

– Давно бы так. И о чем ты хочешь поговорить?

– Об отце. Может, поедешь со мной и расскажешь ему о бессмертие души и вечной жизни на земле.

– Я бы рада, да не могу. У меня другие планы на это время.

– И как я ему объясню твое отсутствие? Он же ждет тебя. Выкрой, хотя бы часок. Ты же его любимица.

– Не придумывай. Он любит нас одинаково. Откуси любой палец, какой будет больнее?

– Ты меня не убедила.

– А я и не собиралась. Это бесполезное занятие. У тебя на все своя точка зрения.

– Как и у тебя. Послушай меня хоть раз, сделай это ради отца.

– Ты же обещала, что не будешь на меня давить. Вероника вздохнула и ушла в свою комнату.

* * *

Вероника достала ключи и открыла дверь загородного дома отца. Она остановилась на дорожке, ведущей к дому. С двух сторон также росли цветы, и ей почудилось, что мать встречает ее на крыльце. Она помахала ей рукой и видение сразу исчезло. У Вероники защемило сердце от воспоминаний. После смерти матери, она редко бывала у отца. Она не могла переступить порог дома. Все стены были пропитаны любовью матери, и на одной из них висел ее портрет, где она, улыбаясь, смотрела на мир. Прошло уже десять лет, как ее не стало, а Вероника все не могла смириться с ее потерей. Она каждый вечер ждала, что мать позвонит и спросит: «Как дела? Что у тебя нового? Как прошел день»? – но телефон молчал. Вероника снимала трубку и думала: «Кому бы позвонить?» – и услышав протяжные гудки, вешала ее обратно. Она знала, что никто не заменит ей мать.

Она вошла в дом. Все здесь напоминало Веронике о матери и об их лучших годах, проведенных вместе. Вероника вспомнила, как подбегала к ней клала голову на колени и лежала, закрыв глаза. Мать ласково гладила ее по волосам и пела романс. Она знала их несчетное количество. Вероника с грустью подумала, что так и не записала ни одной материной песни. Почему мы все откладываем на потом? Ведь достаточно произнести добрые слова от сердца, а мы так скупимся произносить их при жизни, утирая слезы на могиле. Жизнь пролетает, как мгновение перед глазами, а мы ловим ускользающие картинки, пытаясь запечатлеть и остановить кадры киноленты. Мы смотрим немое кино и не можем не вырезать, не вставить нужный кадр.

Как давно я здесь не была, но с тех пор ничего не изменилось. Все та же мебель и картины на стенах. Вероника задержала взгляд на фотографии матери. Она провела по ней рукой и сказала, – Здравствуй, мама, без тебя нет былого лоска и пол не блестит и люстры потускнели или мне просто так кажется. Мне хочется яркого света, ослепляющего глаза, музыки, шумной компании, как было в детстве, но теперь по истечении стольких лет это всего лишь сон или рассказ из чужой жизни. Как мы тогда с Лариской бегали по комнатам и прятались друг от друга. А вот старый диван, на котором мы прыгали до потолка. Почему отец до сих пор не избавился от него? Сейчас ему не до этого, а еще недавно он был полон сил и энергии. Эта дурацкая смертельная болезнь подкосила его. Почему врачи не дали ему никакого шанса, чтобы он мог бороться за жизнь? Все отказались от него, и он тогда обратился за помощью в церковь, но и там ему сказали только молиться. А разве молитва исцеляет? Ему с каждым днем становится все хуже и хуже и вот я здесь, чтобы увидеть его в последний раз и попрощаться с ним. Лариска так подвела меня и не поехала. Неужели она не хочет увидеть отца живым или она думает, что он будет жить вечно. Что за эгоизм такой. Когда она погрузилась в эту философию, она перестала интересоваться жизнью простых смертных. Она теперь думает о высоком, а пора бы спуститься на землю. Что мне с ней делать и как все это объяснить отцу. Хотя ему это знать и не надо. Пусть умрет со спокойной душой. Интересно, а он будет с неба наблюдать за нами. Не дай Бог! У него при жизни было достаточно разочарований.

Вероника вошла в комнату отца. Галя сиделка и медсестра в одном лице «клевала носом» возле кровати отца. Она услышала шаги и встрепенулась. – Вероника Львовна, извините, вторую ночь не сплю. Вероника с пониманием посмотрела на Галину и спросила, – Как он?

– В основном спит и ничего не ест. Он измучился от боли. Иногда приходит в себя вспоминает о Вас и опять проваливается в забытье. Губы у отца все потрескались, и из них сочилась кровь мелкие каплями. Галина намочила салфетку и нежно промокнула их. Отец, даже не пошевелился.

– Может его лучше в больницу?

– Я не вижу в этом смысла. Ему уже ничем не поможешь. Ему недолго мучиться осталось.

– Откуда Вы знаете?

– Но у меня все-таки медицинское образование.

– Галя Вы верите в Бога?

– Я агностик.

– А почему Вы тогда носите крест?

– Но я же сомневаюсь, а вдруг он все-таки существует.

– А что тогда это даст? Вы надеетесь, что попадете в рай?

– Я не знаю. Мне иногда кажется, что ад на земле и человек рожден, чтобы страдать и через страдание очищаться, а там, что нас ждет, кто знает. Вера Львовна, а почему Лариса Львовна не приехала?

– Не смогла. У нее семинар, но отцу это знать не надо. Я не хочу его расстраивать. Он этого не поймет.

– А что за семинар?

– А Вы еще не в курсе? Она теперь увлекается индийской философией, йогой и ее конечная цель нирвана.

– Бог ты мой! И кто ее надоумил этим заняться?

– Кто ж теперь знает, но точно не Николай. Он не в восторге от всего этого. Она говорит, что сама к этому пришла, но я в это не верю. Кто-то ее направил на путь истинный.

– Что-то мне волнительно за нее.

– Вы думаете, о том же, что и я. Я стараюсь гнать от себя черные мысли. Я не ясновидящая, но беспокоюсь за нее. Вы знаете, сколько сейчас сект, а у нас шикарная квартира в центре города и деньги водятся.

– Что же делать?

– Сама не знаю, как ее выцарапать из их лап. Мне кажется, они обладают гипнозом. Она уже столько денег туда пожертвовала, но им все мало. Она не любит на эту тему говорить. Она говорит, что это добровольный взнос на процветание студии, но слишком нам дорого эти посещения обходятся. Она продала все свои украшения. Лариса говорит, что они ей больше не понадобятся и не стоит захламлять пространство бесполезными никому ненужными вещами. Это, несмотря на то, что она прилично зарабатывает. Видно одной зарплаты, чтобы прокормить этих акул недостаточно. Меня она не слушает. Я устала вести с ней беседы.

– Может, стоит поговорить с Николаем, чтобы он вразумил ее?

– Я уже договорилась с ним встретиться. Он моя последняя надежда на спасение Ларисы.

– Дай Бог все образумится. В такие минуты начинаешь вспоминать о Боге.

– Да… Я согласна. Как же хочется верить, что он есть и мы находимся под ее надежной защитой.

Отец умер ночью, не приходя в сознание. Галина с Вероникой так и просидели всю ночь возле его кровати. Вероника вспоминала, как отец в детстве сидел возле ее кровати и читал сказки. Вероника держала его за руку и разговаривала с ним. Вероника рассказывала отцу анекдоты и была уверена, что он все слышит и смеется вместе с ней.

Вероника ночью не проронила ни одной слезинки, а утром дала волю слезам. Галя налила ей успокоительное и сказала, – Выпей. Тебе станет легче.

Галя сама валилась с ног от усталости, но виду не подавала. Что поделаешь такая у нее нелегкая работа. Она подумала, сколько людей нуждается в ее помощи и у нее защемило сердце. Здесь ее работа закончилась, и ее ждут другие больные. Она, даже не думала об отдыхе и о том, что не спала уже три ночи. Мать постоянно ругала ее, что она работает на износ, но она ничего с этим поделать не могла. Она считала, что отдохнет на том свете, если вообще есть то, о чем столько пишут и говорят, но она думала, что не стоит спешить с выводами и проверить эту информацию она всегда успеет. Лучше ад на земле, чем рай под землей, хотя говорят, что душа взмывает в небо. Она собрала вещи и вышла на улицу. Она в последний раз посмотрела на дом, где провела столько времени и мысленно помахала ему рукой. «Сколько счастливых и незабываемых дней я здесь провела. Трудно будет найти такую работу. Я получала достойную зарплату, но мне так и не удалось ничего скопить». Почти все деньги она отправляла матери, которая платила за обучение Вадика, брата Галины. Мать хотела, чтоб он стал хирургом, а чего хотел сам Вадик никто толком не знал.

* * *

Мать Николая, Надежда Викторовна вжалась в угол софы и непрерывно плакала. Она и подумать не могла, что глаза могут источать столько слезной жидкости. У нее начался насморк, и жутко болела голова. Где взять силы, чтобы пережить такое горе. Ее единственный сын Николай бездыханно лежал на полу, и вокруг него орудовала группа оперативников. У нее не было сил, чтобы подняться с софы и налить себе воды. Она закрыла глаза, но слезы все равно не переставая текли из ее глаз. Ноги затекли и левая рука онемела. Она попробовала размять ее, но лучше не стало. Тысячи иголок вонзались в тело и отдавались болью в голове. У нее все поплыло перед глазами, и комната стала раскачиваться из стороны в сторону, как маятник. Она пыталась ухватить его руками и остановить, но он был недосягаем. Когда последние силы покидали ее, она крикнула, – За что мне такое наказание? – но никто не смог ответить на этот вопрос, потому что вразумительного ответа на него нет, и никогда не будет. Верующие люди будут высказывать тысячу причин, но ни одна не устроит разум матери. Она все равно будем считать, что должна уйти раньше своего ребенка.

Скорая примчалась за считанные минуты. Максим с надеждой в голосе спросил у врача, – Она будет жить?

– Мы сделаем все возможное. Фраза звучала избито и заучено, но что он мог еще ему сказать. Максим подумал, что даже, если Надежда Викторовна выкарабкается, как она будет жить дальше, сознавая, что сына больше нет. Это ее крест теперь уже на всю жизнь, которой придется нести в одиночестве. Может для нее лучше пойти вслед за сыном. Максим решил гнать прочь такие мысли. Нет, она должна жить, но это не мне решать. Сколько раз Максим обращался к Богу, но его просьбы оставались без ответа и Максим решил, что Богу просто не до него. У него много своих задач, которые он ежедневно решает и, наверное, он не в силах выслушать и утолить потребности каждого, ведь он один, а просящих слишком много. Он в очередной раз попросил Бога, чтобы Надежда Викторовна выжила.

Олег устало посмотрел на Максима. – Я закончил. Жаль парня. Ранение было не смертельное. Он умер от потери крови.

– То есть работал не профессионал.

– Похоже на это.

– И это, скорее всего, не ограбление. Все на месте, ничего не тронуто.

Иван вошел в кухню и налил воды из-под крана.

– Не пей холодную воду.

– Ты прямо, как Полина. Еще скажи, что козленочком станешь.

– Только этого мне не хватало. В нашей жизни и так козлов больше, чем достаточно. Что дал обход соседей?

– Хочу тебя разочаровать. Никто ничего не слышал и не видел.

– Ну что ж и такое бывает.

– Путь на Голгофу нелегкий.

– Что ты сказал?

– Да так ничего. Просто посмотрел, что он читал в последнее время.

– Надеюсь, нам не придется делать четырнадцать остановок в пути.

– Кто знает?

* * *

Галина устроилась на работу в семью. Она ухаживала за парализованной женщиной. Ее муж Григорий Андреевич работал с утра до позднего вечера, а дети появлялись крайне редко. Они считали, что матери ничем не поможешь, а то, что ей необходимо их внимание и забота они даже не задумались. Они наняли для этого сиделку и платили ей исправно, а больше их ничто не волновало. Григорий Андреевич поначалу старался быть примерным семьянином, но эта роль ему быстро наскучила. Больная жена на его знаки внимания не реагировала, а вокруг столько красивых женщин, которые мечтали затащить его в свою постель. Григорий Андреевич стал бывать дома реже, и Галя не знала, когда он появится в следующий раз. Он ей докладывать был не обязан.

Все заботы об Ольге Ивановне легли на хрупкие плечи Галины. Ольга Ивановна, по сути, никому не была нужна, только Гале, которая переворачивала ее, мыла и вела бесконечные беседы о смысле жизни. Галя пыталась хоть иногда занять ее телевизором, но Ольга Ивановна капризничала, как ребенок, только ножкой топнуть она не могла, и Гале приходилось сразу его выключать. Галя понимала, что Ольга Ивановна не видит смысла в постоянных дебатах и бесконечных сериалах. Она худо, бедно прожила свою жизнь и поставила на ней крест. О выздоровлении речи и не шло. Тут задача была день простоять и ночь продержаться. Галя часто вспоминала дни и ночи, проведенные с Львом Александровичем. Она старалась гнать эти мысли прочь, понимая, что прошлое уже не вернуть.

Несмотря на постоянную усталость и регулярное отсутствие дома Григорий Андреевич невзначай появлялся, как ясно солнышко и умело подбивал клинья к Галине. Он появлялся на кухне, когда она готовила еду, и прижимался к ней всем телом и пыхтел. Галина хотела поставить его на место, но он сказал, – Деточка моя жена скоро умрет и тебе понадобится новая работа. Ты же не хочешь получить рекомендацию, с которой тебя потом не возьмут ни на одну работу. Галя поняла, что придется нести свой крест и молчать, и выполнять любые приказы и прихоти хозяина.

Ольга Ивановна мучилась недолго и Галя со спокойной душой покинула этот ненавистный для нее дом и перекрестилась. Григорий Андреевич сдержал слово и написал отличную рекомендацию, и Галя в очередной раз занялась поиском работы.

* * *

Вероника похоронила отца и вернулась домой. Лариса так и не приехала на поминки. Она уехала на море заниматься йогой и даже не захотела слушать сестру о том, что умер отец и убили Николая. Лариса сказала: «У каждого свой путь на земле и свой крест. Отцу теперь ничем не поможешь. А Николая я просила не лезть в мою жизнь. Он пришел в студию, устроил скандал. Он хотел меня силой оттуда забрать. Я не ребенок. Я сама в состоянии решать, что я хочу от жизни». Она собрала сумку, и как ни в чем не бывало, уехала не попрощавшись. Вероника осталась стоять, как вкопанная посреди комнаты. Она была шокирована равнодушием сестры. Она не знала, как отвадить сестру от этой секты. Подруга Вероники Лера сказала ей: «Оставь ее в покое. Пусть занимается чем хочет. Вот увидишь, со временем она перебесится, и вернется к нормальной жизни. Разве у тебя не было увлечений, которые не нравились окружающим»? Вероника задумалась и стала вспоминать свои увлечения. Так на ум ей ничего и не пришло, но подруге, со стороны виднее, ведь мы за собой недостатки не замечаем. Она решила, что Лера права и стоит прислушаться к ее мнению. Лера предложила Веронике развеяться и сходить на концерт, а перед этим посидеть в кафе и отметить начало ее отпуска. Вероника подумала, что тоже не мешает хоть куда-нибудь съездить отдохнуть подальше от Москвы, ее грязного воздуха и выхлопных газов. В голову ничего не шло, и она решила посоветоваться на этот счет с Лерой, у которой был богатый опыт заядлого путешественника. А еще лучше открыть карту и ткнуть пальцем в небо и ехать, ехать, куда глаза глядят далеко, далеко от действительности. А разве возможно от нее убежать?

* * *

Галя устроилась на работу к женщине, у которой серьезно болела дочь. Леночка выглядела такой убогой, что у Галины сжалось сердце. Она подумала: «За что страдает ни в чем неповинный ребенок, который не успел согрешить». Говорят, что за грехи родителей, но Галя не могла этого понять. Почему кто-то должен страдать за чужие грехи, пусть и близких людей. Мать Лены Светлана Ивановна работала на двух работах и считала каждую копейку. Ее муж получил травму на производстве и стал инвалидом. Галя первый раз в жизни согласилась работать за такую мизерную зарплату. Ей просто стало жалко маленькую девочку, которая ничего не видела в жизни кроме больничной койки, бесконечных уколов и таблеток. Галя еще раз убедилась, что никакого Бога нет, и его придумали люди для устрашения, а церковь для выкачивания денег. Галя уже сама была на седьмом месяце беременности, и эта работа давалась ей с большим трудом. Она понимала, что скоро все равно придется уйти из этого дома, хотя бы на какое-то время. Леночка так к ней привязалась, что у Галины и мысли не было заикнуться Светлане Ивановне и сказать, что она не может больше работать. Но Бог услышал Галины молитвы, и Леночка пошла на поправку. Галя считала, что в этом есть и ее заслуга, ведь она день и ночь молилась о здоровье девочки, и Бог наконец-то услышал ее молитвы и дал добро на выздоровление. Светлана Ивановна больше не нуждалась в услугах сиделки, и она сразу распрощалась с Галиной, даже не оплатив ей за целый отработанный месяц. Галя привыкла не обращать внимание на такие мелочи. Она проработала в этом доме до самых родов. Галя была рада за Леночку и покидала этот дом со спокойным сердцем.

Галя родила здорового мальчика и назвала его Львом. Она опять вспомнила о Боге и попросила его, чтобы малыш рос здоровым и сильным и все горести, и страдания обошли его стороной, но при нашей жизни ей это показалось нереальным. Она понимала, что без отца его жизнь вряд ли будет безоблачной и счастливой.

Гале пришлось некоторое время жить у матери. Мать постоянно пилила ее и упрекала, что она не сделала аборт и родила ребенка без отца. Она говорила ей: «Посмотри, на что похожа моя жизнь. Я растила тебя и Вадика без отца и что из этого получилось. Ты решила повторить мою судьбу и жить в нищете». Галина молчала. Ей было некогда слушать причитания матери. Она постоянно занималась Львом и старалась не конфликтовать с матерью.

Мать постоянно говорила, чтобы Галина искала работу. Да и Галя сама это понимала. Только, где найти работу на полдня она не знала. Все хотели, чтобы она денно и нощно проводила время у постели больного. Наконец-то Галя нашла то, что искала.