Czytaj książkę: «Многоточия», strona 7

Глава 9

Если все же решишь выходить из привычного круга.

Конверт лежал на столе, и не смотреть на него было просто невозможно. Яна правда старалась отвлечься: заварила свежего чая, достала из шкафчика зерновые хлебцы и горький шоколад, думая о том, что мама не приветствовала поздние перекусы. Но мамы ведь здесь не было. Или была?

Яна поставила кружку на стол так резко, что чай расплескался. Она смотрела на коричневую лужицу, подбирающуюся к конверту, и мечтала, чтобы бумага растворилась в горячем чае, как маршмеллоу, остатки которого еще плавали в кружке. Еще мечтала о том, чтобы у нее хватило духу не убрать письмо и позволить ему намокнуть.

За секунду до того, как чай достиг примятого уголка, Яна схватила конверт. Не выпуская его из рук, сходила за тряпкой и вытерла стол, а потом без сил опустилась на табуретку. Мелькнула мысль позвонить Диме, но она вспомнила, что сегодня он уже совершил подвиг, согласившись на поездку с ней в качестве водителя. Большего требовать она была не вправе. Потом она подумала о Роме и даже взяла с края стола телефон, но так и не позвонила. Потому что, хоть Роман и предложил свои услуги в качестве советчика, утешителя и еще бог знает кого, на деле они ведь не были друзьями, и выставлять перед ним свою семью в еще более плохом свете, чем это было сейчас, совсем не хотелось.

Оказывается, ей хотелось гордиться своей семьей. Отцом, который смог с нуля сколотить компанию и не рассориться с другом и партнером. Матерью, которая смогла ее вырастить и обеспечить ей достойную жизнь. Вот только правда, стоявшая за этими красивыми формулировками, была до того неприглядной, что добавлять новые факты к ней Яне до смерти не хотелось.

Медленно, по миллиметру она оторвала край конверта по всей длине. Почти ожидала, что оттуда выскочит какое-нибудь мерзкое насекомое, которое можно будет просто раздавить и забыть, но, разумеется, ничего подобного не произошло. В конверте оказался сложенный вдвое листок в клеточку, на котором знакомым почерком было написано:

«Здравствуй, золотко!

Знаю, что у тебя все хорошо. За меня тоже не волнуйся. Я в порядке. Только безумно по тебе соскучилась. Вижу тебя во сне каждую ночь. Очень тебя люблю.

Мама…»

Яна перечитала письмо несколько раз, пытаясь уловить подтекст. Но у нее ничего не выходило. Взгляд выхватывал слова «соскучилась», «люблю», «вижу во сне». Она всматривалась в листок и твердила себе, что это должно что-то означать и что нужно позвонить или Сергею, или Льву Константиновичу, или сразу в полицию.

«Люблю», «соскучилась». На смятый листок в клеточку упала крупная капля. Прямо на слово «мама». Яна сжала письмо в кулаке и согнулась, словно ее ударили в живот. Она плакала беззвучно, как будто мама была в соседней комнате и могла услышать, прийти, начать выпытывать, что случилось. А маму ведь нельзя было волновать, она столько для Яны сделала.

Вдруг оказалось, что последние месяцы были лишь иллюзией. Самостоятельность не берется из ниоткуда, если ты всю жизнь жил по чьей-то указке.

Яна направилась в мамину спальню. Она долго бродила по комнате, брала со столика то флакон с любимыми мамиными духами, которые оставляли на пальцах едва уловимый запах, то пудреницу, то крем. Засунутый в задний карман листок в клеточку будто обжигал кожу даже через ткань джинсов. В конце концов Яна достала его и вновь перечитала письмо. Ничего не изменилось. Строчки были все теми же, а взгляд снова выхватывал все те же слова.

Яна так и уснула на маминой кровати, скрутившись в клубок поверх покрывала и сжав в кулаке письмо. В первый раз в жизни она спала не раздеваясь. Даже не умылась перед сном. Мама бы такое не одобрила.

Утром письмо уже не выглядело так страшно. Сходив в душ, Яна устроилась на кухне и, разгладив на столе основательно измятый листок, принялась решать, что делать дальше.

В письме не было ничего компрометирующего. Никакой информации, за которую могли бы зацепиться правоохранительные органы. Разве что оно указывало на возвращение мамы в Москву. Но если она действительно где-то поблизости, то рано или поздно объявится сама и попадет в поле зрения полиции. От этой мысли Янин желудок болезненно сжался. Впрочем, это было лучше, чем доносить самой. Да и нечего пока доносить. Нечего же?

Яна сжала виски руками и четко произнесла:

– Я не буду никому ничего говорить. Пока.

Последнее слово она добавила поспешно, как будто рядом стоял кто-то, кто мог ее осудить.

– Но откуда взялось письмо, нужно выяснить.

Желудок снова сжался. Только отступать было некуда.

Яна сварила безмолочную несладкую кашу, отстраненно понимая, что, несмотря на свободу, продолжает питаться так, как было заведено при маме, наскоро позавтракала и, прихватив письмо, отправилась к консьержу. У нее был отличный план: выяснить, кто и когда принес злосчастный конверт.

Обращаться к консьержу не очень хотелось, потому что это сразу напоминало о неловкой ситуации, в которой она оказалась спустя месяц после исчезновения мамы. Тогда выяснилось, что нужно ежемесячно сдавать дополнительные деньги в общедомовой фонд, и Яна едва не провалилась под землю со стыда, увидев номер своей квартиры в списках должников. Тогда она впервые столкнулась с Игорем Вячеславовичем, выяснила, что, оказывается, еще существует домовой чат, соврала о том, что мама на время уехала к родственникам, и сообщила, что теперь все вопросы нужно решать с ней, а тем же вечером принесла консьержу бутылку коньяка и набор элитного кофе. Чувствовала она себя при этом жутко неловко. И вот сегодня, снова вооружившись тем же набором из коньяка и кофе, чтобы отблагодарить за потенциальную помощь, Яна вышла из квартиры, потопталась и вернула пакет в прихожую, решив, что лучше занесет потом, чтобы это не выглядело подкупом, подавила в себе желание постучаться лбом о стену и спустилась на первый этаж, думая, что мама правда оберегала ее от всех проблем и этого сейчас очень не хватает.

Игорь Вячеславович дежурно сообщил, что ничего не видел, не знает и все запросы на просмотр камер только через обращение в полицию. Кажется, пакет с коньяком все-таки стоило взять с собой. Вдруг получилось бы посмотреть камеры, минуя запрос в полицию? Потому что писать в запросе Яне было нечего. Можно было бы, конечно, соврать: мол, есть подозрения, что кто-то пытался вскрыть ее квартиру. Только они ведь могли попросить доказательств. Расковырять самой замок? Подкупить свидетелей?

На мысли о подкупе свидетелей Яна сдулась, потому что это означало бы преступить закон и сделало бы ее на шаг ближе к маминой модели поведения.

Яна ушла от консьержа ни с чем, растерянная и задумчивая. Такой ее и застал у почтовых ящиков несостоявшийся маньяк Данила.

– Привет, – улыбнулся он, войдя в подъезд и придержав для Яны дверь.

Вероятно, он подумал, что она собирается выходить на улицу.

– Привет, – кивнула Яна и послушно вышла, хотя и не собиралась.

Однако не успела она пройти и пяти шагов, как дверь позади хлопнула и вновь раздался голос Данилы:

– Что-то случилось?

Яна обернулась и оглядела его с ног до головы. Сегодня на нем были вполне приличная куртка, светло-серые джинсы и кроссовки с белой подошвой. У Яны была пара кроссовок с белой подошвой, и она примерно представляла, сколько сил уходит на то, чтобы они выглядели нормально, а не так, будто в них кто-то тонул в болоте пять минут назад. Так что она оценила его аккуратность и мысленно признала, что вчера погорячилась с выводами: если бы ее кто-то выдернул из квартиры в двенадцать ночи, она тоже наверняка выглядела бы непрезентабельно.

Яна продолжала молча разглядывать соседа по одной простой причине: ей совершенно нечего было ответить на его вопрос. Ну не скажешь же практически незнакомому человеку, что он вчера передал письмо от мамы, которая сбежала несколько месяцев назад, предварительно подстроив несчастный случай в офисных помещениях, в результате чего едва не погибли два студента плюс сама Яна.

– Нормально все, – соврала она и собралась было уйти, но Данила неожиданно склонил голову набок и прищурился за стеклами очков.

– Врешь, – сказал он и, не успела Яна возмутиться, добавил: – Помочь могу?

– Ты всерьез думаешь, что я вывалю свои проблемы первому встречному? – Яна сложила руки на груди.

– Проблемы можешь не вываливать. Но если вдруг придумаешь их решение и нужна будет помощь, свисти.

– Я не умею свистеть, – улыбнулась она.

– То есть как? – Данила сделал вид, что удивился. – Любой уважающий себя человек должен уметь свистеть. Это же первый навык, чтобы позвать на помощь.

Не успела Яна ничего ответить, как он вдруг свистнул так громко, что у нее заложило уши.

– Спасибо! – Она потрясла головой. – Надеюсь, этот навык мне не пригодится.

– Вы что тут устроили? – раздалось с крыльца.

Игорь Вячеславович смотрел на них, как директор в бывшей Яниной школе на тех, кого грозились отчислить за неуспеваемость.

– Так, сваливаем по-быстрому. – Данила подхватил Яну под локоть и потянул через детскую площадку к выходу со двора. Первые несколько шагов они просто шли, а потом Данила побежал, и Яна почему-то побежала вместе с ним.

В последний раз она бегала не на беговой дорожке, когда они с Димой и Ромой спасались от пожара в офисе. Воспоминания неожиданно не были неприятными. Наоборот, тогда она чувствовала поддержку ребят и была частью их сумасшедшей группы, пытавшейся выжить в безнадежной ситуации.

Данила выпустил ее локоть и схватил за руку, продолжая тянуть за собой. Яна не успела оглянуться, как они перебежали дорогу в неположенном месте, свернули за угол и оказались у входа в кафе.

– Стой! – Она остановилась, и Даниле пришлось последовать ее примеру. – Куда мы бежим?

– Просто. – Он пожал плечами. – Ты давно бегала?

– Что? – Яне вдруг показалось, что мир немножко свихнулся. Или она в нем свихнулась.

– Бегала давно? – невозмутимо повторил Данила. В отличие от нее, он дышал почти нормально.

Вопрос был забавным, учитывая, что именно о своем последнем забеге Яна только что вспоминала.

– Я бегаю дважды в неделю на беговой дорожке, – отрезала она и вдруг услышала в своем голосе мамины интонации.

– Пф. Тут парк рядом и набережная. А ты бегаешь на беговой дорожке? Немудрено, что ты немного… это…

– Что «это»? – Яна снова сложила руки на груди.

– Странная немного, – весело произнес Данила и примирительно поднял ладони. – Не обижайся. Я просто пытаюсь тебя отвлечь.

– От чего? – скептически уточнила Яна.

– От невеселых мыслей. Бег – лучшее средство не только от инфаркта, но и от невеселых мыслей.

– Откуда ты только взялся такой умный?

– Я твой сосед, – очень серьезно ответил он, будто она могла забыть. – Вчера тебе конвертик отдавал. Караулил до ночи, чтобы не пропустить твое возвращение.

Яна нахмурилась.

– Звучит маньячно.

– Сказал человек, который думает о зомби-апокалипсисе, – усмехнулся он. – Ладно. Пойдем в кафе. Заодно, может, созреешь рассказать, что у тебя стряслось.

Яна не собиралась созревать и в кафе не собиралась, но спустя десять минут уже пила ароматный капучино за маленьким столиком, наблюдая за тем, как едва знакомый мужчина уминает двойную порцию сырников и агитирует ее за то, чтобы начать бегать с ним по утрам.

Бегать она, конечно же, тоже не собиралась. Но почему-то некстати вспомнился разговор с Романом о том, что у нее совсем нет друзей и что она не может придумать, где и с кем знакомиться. А тут вот оно – знакомство, само идет в руки. Почему бы и нет?

Она разглядывала Данилу и так и этак, пытаясь отыскать доводы, чтобы отказаться от его предложения. Отказаться, конечно, можно было и просто так, но ей почему-то важно было найти причину хотя бы для себя. Причина не находилась, потому что Данила, в сущности, был прав. Совместная пробежка ни к чему не обязывала. Зато так проще было войти в бег. А это все-таки отличное хобби, полезно для здоровья, да и компания опять же.

Данила несколько раз поднимал на нее вопросительный взгляд, будто проверяя, созрела ли она, чтобы поделиться личным. А может, просто не привык к таким молчаливым девушкам. Яна же думала о том, что до этого ни разу не была в кафе с малознакомыми людьми. Ну разве что с Димой. Но там ей было дико интересно его слушать, на него смотреть, потому что он был ее братом и ей очень хотелось получше его узнать. Да и просто нравилось быть рядом. С Данилой такого не было и близко. Он ощущался посторонним человеком, но при этом не вызывал неприятных эмоций, и Яна не понимала, как поступить. На работе она постоянно общалась с незнакомыми людьми: в переписках, в созвонах, в личных встречах. В конце концов, она работала ассистентом руководителя, а Лев Константинович был очень деятельным боссом. Но на работе все было иначе: у Яны был четкий алгоритм, выработанный еще под руководством мамы. Она была вежлива, готова помочь в разрешении спорных моментов, но при этом оставалась отстраненной и, главное, знала, что в нерабочее время никогда не пересечется ни с кем из партнеров и конкурентов Крестовского. Здесь же перед ней сидел сосед, с которым она видится уже второй раз за последние двенадцать часов. И как быть?

Данила неожиданно встал и направился к барной стойке. Яна проследила за ним с недоумением, потому что свой завтрак он все еще не доел, но, похоже, уже пошел за добавкой. Еще большее недоумение она испытала, когда спустя пару минут к столику подошла официантка и поставила тарелку с румяными сырниками уже перед Яной. Рядом выстроились розетки с клубничным джемом, шоколадным сиропом, сметаной и корзинка со свежими ягодами.

– Просто поешь – и утро исправится. Поверь, – невозмутимо сказал Данила, стоило официантке отойти.

Эта неуклюжая, но такая уверенная забота со стороны Данилы неожиданно ее согрела. Яна поймала ложечкой от кофе чернику в корзиночке и засунула в рот.

– Ты странный, – заметила она.

На что он молча отхлебнул из большой чашки черный чай.

Спустя два сырника со сметаной и корзиночку ягод Яна неожиданно решилась.

– Я сегодня ходила к консьержу, чтобы посмотреть записи с камер наблюдения.

Данила поставил локти на столик и уперся подбородком в сцепленные кисти. Взгляд за стеклами очков стал очень серьезным.

– Та-ак, – протянул он, когда Яна замолчала, сомневаясь, продолжать или нет.

Человек с таким взглядом явно мог помочь. Хотя бы идеей. В конце концов, она же не собирается рассказывать ему все.

– Мне нужно знать, кто принес тот конверт, который ты передал мне вчера.

Сказав это, Яна испугалась, что он начнет допытываться, что в конверте, и тогда она точно не станет продолжать этот разговор, но Данила лишь уточнил:

– А как ты собиралась понять, кто именно пронес конверт? Я нашел его у двери. Чем тебе поможет камера у входа?

Яна нахмурилась. Этот момент она не учла. А ведь правда, вряд ли мама принесла письмо сама.

– Я думала, что, может быть, увижу кого-то знакомого.

– Хм, не мое, конечно, дело, но мне кажется, в конверте что-то, что тебя не обрадовало. А значит, вряд ли тот, кто написал это письмо, принес бы его сам, рискуя столкнуться с тобой.

– Думаешь? – зачем-то спросила Яна, хотя сама считала точно так же.

– Предположу, что это как-то связано с твоим бывшим. Вряд ли ты все еще позволяешь ему отслеживать свои перемещения… Или он у тебя крутой хакер? – Данила прищурился, а Яна неопределенно хмыкнула, думая, что среди маминых знакомых может быть кто угодно. – Значит, он не мог знать наверняка, что тебя нет дома. В общем, я ставлю на то, что это был какой-то случайный курьер.

– Но как он попал в подъезд?

– Открыл кто-нибудь, – пожал плечами Данила и, видя растерянность Яны, пояснил: – Да даже я мог открыть. Днем периодически звонят курьеры и просят впустить, если консьерж отошел куда-то.

– И ты впускаешь? – удивилась Яна.

– Ну да, – пожал плечами он.

– Так они же могут быть… ворами.

– Да господи, какие воры в многоквартирном доме, напичканном камерами? К тому же у нас не настолько элитная публика, чтобы сюда вламываться.

Логика в его рассуждениях, на взгляд Яны, проседала, но она допускала, что человек с таким отношением к жизни запросто мог пустить в подъезд кого угодно, а Игорь Вячеславович действительно, бывало, отлучался.

– То есть никак не узнать?

– Ну камеры-то посмотреть можно для успокоения совести.

– Мне было сказано, что это только после заявления в полицию, – закатила глаза Яна.

– Не, без полиции мы, пожалуй, обойдемся. Ну ее. Давай допивай свой кофе и погнали.

– Куда?

– Камеры смотреть, – снова пожал плечами Данила.

Спустя тридцать минут они уже сидели на кухне в Яниной квартире, и Данила увлеченно стучал по клавишам принесенного из дома ноутбука. Яна стояла, прислонившись к подоконнику, и не могла понять, как такое случилось: еще вчера она смотрела на кроссовки Романа в прихожей и думала о том, что он – первый мужчина в их с мамой квартире. Но его она хотя бы хорошо знала, а тут привела человека, которого видит второй раз в жизни.

– Так, все, тут проскочили. – Данила постучал по столу, как будто боялся, что его сглазят.

Яна отлепилась от подоконника и, подойдя к нему, заглянула через плечо. Да так и замерла. На экран было выведено изображение с камеры наблюдения их подъезда. Ошибки быть не могло.

– Ты как это сделал?

– Ловкость рук и никакого мошенничества, – сказал он.

Яна уже слышала эту фразу от Льва Константиновича и от мамы. Вероятно, это была цитата, но откуда именно, она не знала.

– Ну что? Ищем твоего благоверного?

– Ищем… всех, – ответила Яна и присела рядом с ним на диванчик.

– Во сколько ты вчера ушла из дома?

– Примерно в семь вечера.

Картинка исчезла, и на ее месте появились датированные папки.

– Ты куда подключился? – прошептала Яна, вдруг испугавшись, что Данила взломал систему безопасности и сделал это с ее айпи-адреса. Вообще, в таких тонкостях она не слишком разбиралась, но знала, что специалисты легко могут отследить все эти перемещения.

Все-таки она повела себя как последняя дура. В который раз! Ну как у нее так получается?! На работе ведь она всегда ответственная, исполнительная и четко знает, что можно, а что нет, умеет отказывать, настаивать, отшивать «несунов-коробейников», как босс называет тех, кто пытается навязать свой продукт. А тут будто под гипноз попала.

– Это просто архив охраны. Не волнуйся. Мы сейчас просмотрим и отключимся. Никто не заметит.

– А нас не вычислят?

– Не-а, – самодовольно ухмыльнулся Данила, и наивная Яна почему-то ему поверила.

Данила запустил запись на ускоренной перемотке. Яна увидела, как они с Романом паркуются у дома, как она лихо закрывает машину и они идут к подъезду. Через некоторое время Роман из подъезда вышел, но тут же вернулся, чтобы помочь какой-то бабульке дотащить сумку. Вскоре он вышел из подъезда еще раз.

– Этот? – уточнил Данила, который, несомненно, узнал Яну.

– Нет, это мой… друг.

– А возвращался зачем?

– Сумки, наверное, бабушке до квартиры донес.

– М-м-да? – В голосе Данилы послышался скептицизм, и Яна на секунду подумала, что конверт мог подбросить Роман, но тогда зачем ему было возвращаться? Он ведь мог сделать это, не выходя из подъезда.

Да и вообще, Крестовский на побегушках у ее мамы? Правда, тут же в голову пришла мысль, что письмо может быть проверкой. Вдруг оно вовсе не от мамы? Вдруг это босс решил посмотреть, как поведет себя Яна, сообщит ли о своей находке?

Вот только в письме был мамин почерк и написано оно было очень по-маминому. Яна буквально слышала ее интонации, это «люблю». Или же ей просто очень хотелось услышать?

На экране мелькали картинки, а Яна думала о том, что она все-таки никудышный детектив, а еще о том, что у нее наконец появился знакомый хакер, которого ей так не хватало осенью. Ей по-прежнему было страшно, что она все-таки влетит в неприятности с этим взломом. Но самое обидное было в том, что все эти усилия оказались бессмысленными: мама снова ее переиграла. В подъезд входили и выходили люди, и мамы среди них ожидаемо не было. А это означало, что Данила прав: конверт мог принести кто угодно. Любой из тех, кто звонил в этот день в домофон. Ведь, оказывается, бывают те, кто может открыть дверь, даже не спрашивая, к кому пришел человек.

Когда на экране показалась сама Яна, входившая в подъезд со спортивной сумкой, Данила остановил запись.

– Ну что? Злоумышленника нет?

– Увы, – вздохнула она и потерла лицо.

Данила снял очки, положил их на стол и повернулся к Яне. Поскольку сидели они по-прежнему плечом к плечу, от его взгляда было немного неуютно.

– В письме… угрозы? – наконец спросил он.

– Нет. Наоборот. Но человек, который его написал, должен быть сейчас далеко.

– Может, он вернулся? – предположил Данила, и Яна, встав, отошла к окну.

«Надеюсь, нет».

– А ты хотела бы, чтобы он вернулся? – раздалось за ее спиной.

«Да», – неожиданно подумала она и сама испугалась. Ведь помимо «люблю» там столько всего. Вклеенный в буклет самолетик, из-за которого у Димы случилась паническая атака, запертая дверь в коридор, в котором начинался пожар.

«Мальчишки не выйдут, и никто ни о чем не узнает».

– Нет. Я не хотела бы, чтобы этот человек возвращался, – твердо сказала Яна.

– Понятно, – нейтральным тоном ответил Данила, а потом неожиданно предложил: – Давай сходим в кино. Там какой-то мультик новый вышел. Только ноут домой занесу.

Не дожидаясь ее ответа, он подхватил со стола свой ноутбук и исчез в коридоре. Хлопнула входная дверь.

Яна поежилась и обхватила себя за плечи. Ромка этот с его тупыми идеями… «Тебе нужна компания… нужны друзья».

С другой стороны, новый мультик вышел. Почему бы и не сходить?