Czytaj książkę: «Ты – моё Настоящее Новогоднее Чудо!»
Глава 1
Схему сложнейшего ритуала, центром которого являлся тёмный алтарь, Сэнди вычерчивал с помощью уголька минут тридцать, не меньше. Сначала нарисовал пентаграмму. После чего заключил её углы в круг. Затем в каждом из пяти углов пентаграммы некромант начертал необходимый для проведения ритуала знак. Угол притяжения должен был вытянуть из жертвы магическую силу. Угол замыкания – не позволял силе покинуть границы круга. Угол распределения – равномерно распределял её по кругу. Угол накопления и концентрации – соответственно, накапливал и концентрировал магию. Угол же прорыва – нужен был для того, чтобы накопленная и сконцентрированная магическая сила выплеснулась из пентаграммы, подобно тому, как при извержении вулкана из его недр выплёскиваются магма, раскаленные газы и пепел. С той огромной разницей, что сила выплёскивалась также ещё и в строго определенном ритуалом направлении.
Пока некромант рисовал и проверял сложную схему на цельность и корректность, параллельно он объяснял будущей жертве и её «адвокату», почему последствия спровоцированного ритуалом выплеска силы гораздо более опасны, чем были последствия неконтролируемого самопроизвольного выплеска.
«Адвокатом» был Марик. Сиян оказался прав, паренёк понял, что происходит что-то не совсем обычное ещё за завтраком. И так как весь прошедший месяц любознательный проныра только тем и занимался, что выявлял и осваивал наиболее продуктивные для подглядывания и подслушивания места, то вскоре он узнал также и то, что ночью северную границу Нибелунгидии практически несметным полчищем атаковали сорнекороды. Смышленый малец с самого начала подозревал, что Его Высочество не просто так отбыл в столицу на столь длительное время. Однако демонов Колин был просто параноидально осторожен и поэтому, сколько Марик не пытался, ему так и не удалось узнать ничего конкретного по поводу отъезд принца.
Зато теперь он понял! Не всё, разумеется, но вполне достаточно, чтобы сложить два плюс два. И уж что-что, а складывать единую картину из кусочков пазлов сметливый и мозговитый мальчишка всегда очень хорошо умел. И как только он её сложил, то поспешил поделиться своими догадками и открытиями с Кейт.
Застав девушку в компании хмурых Сэнди, Мальда и Верека, исполненный дурных предчувствий юный защитник в категоричной форме потребовал позволить ему сопровождать его подругу. Паренёк был уверен, что профессора будут «против», а Кейт – «за», однако вышло с точностью наоборот. На его присутствии на ритуале настаивали именно профессора, а вот Кейт была категорически против.
– Он ещё совсем ребёнок! Для него это будет слишком! – настаивала возмущенная девушка.
Екатерине Алексеевне очень хотелось лично взять за руку мальчишку, отвести куда-нибудь и посадить под замок. Однако дорога была каждая минута, поэтому она спорила прямо на ходу.
– Кейт, вам нужен будет якорь и мальчик, который любит вас как сестру, а вы его как брата – намного больше подходит для этой роли, чем почти чужие вам Верек или Мальд? – урезонивал её некропрофессор.
– В качестве якоря намного более правильно использовать моего фамильяра! – яростно возражала Екатерина Алексеевна. – Мы с Сияном очень близки! Я даже умею видеть его глазами! – она настолько не контролировала себя из-за переполнявшей её злости, что даже не сдержалась и выдала свою тайну.
– Кейт, вы не понимаете, – покачал головой некромант, открывая перед девушкой тяжёлую кованную дверь в свою алтарный зал. – Если вашей душе всё же удастся вернуться в тело… Сиян – ваш единственный шанс на то, чтобы не выгореть. Никто кроме фамильяра не сможет поделиться с вами вашей же силой. Сиян не может быть вашим якорем, потому что иначе вы гарантированно погибнете оба, – Сэнди тяжело вздохнул, взял уголёк с полки, наклонился и принялся рисовать пентаграмму. В течение нескольких минут, некромант рисовал молча, затем снова вздохнул и продолжил объяснять. – Принцип действия этого ритуала таков, что, как и в случае самопроизвольного выплеска силы, он превратит вас, Кейт, в магическую бомбу. Отличие лишь в том, что в процессе этого ритуала вы будете способны, по крайней мере, какое-то время контролировать направление своей силы. И на этом хорошие новости заканчиваются. Все остальные новости – плохие, – с очередным тяжелым вздохом сообщил некропрофессор. – Поскольку, это будет что-то вроде взрыва и вся сила выплеснется сразу, то остановить извержение своей магии вы будете не в состоянии. Ещё одна плохая новость в том, что за месяц тренировок мы прокачали ваш дар с четвертого уровня до двенадцатого…
– Кру-ууто! – восхищенно воскликнул Марик. И тут же поинтересовался. – А что это означает?
Сиян за его спиной не удержался и застонал. Не то, чтобы возросший уровень магической силы его напарницы стал для него неожиданностью, просто раньше он не придавал этому факту значения.
– Это значит, что Кейт рискует не только жизнью и даром, но прежде всего своим разумом! – зло и жестко вставил Мальд. – Это значит, что тьма уже не отпустит её и ты, Сэнди, это прекрасно знаешь!
– Кейт рискует жизнью?! – ошалело переспросил побледневший парнишка, до которого только сейчас дошло, почему подруга была против его присутствия на ритуале.
– И даром и разумом, – мрачно добавил лекарь.
Худенькое тельце выпрямилось, маленькие кулачки сжались, огромные голубые глазища заволокло с трудом сдерживаемыми слезами.
– Кейт, ты не можешь! Я запрещаю тебе!!! – срывающимся голосом потребовал паренёк.
– Марик, я уже всё решила. Мальд, я понимаю, на что иду, – непоколебимо уверенно и непробиваемо твёрдо проговорила девушка. И что-то было в её одновременно укоризненном, надменном, холодном и мрачном тоне такое, что и Мальд и Марик сразу поняли – спорить бесполезно.
– Реши-иила? – взвизгнул парнишка, ещё крепче сжимая кулачки и сглатывая слёзы. – Всё решила? Решила? – гневно переспросил он, сверля подругу осуждающим взглядом.
– Да, решила, – спокойно подтвердила Екатерина Алексеевна и перевела она взгляд на некроманта. – Сэнди, долго ещё? – поинтересовалась она тем особенным величественно-требовательным тоном, единственным правильным ответом на который была фраза «у меня всё уже готово!».
И некромант не разочаровал свою «королеву».
– Алтарь, полностью в вашем распоряжении, Кейт, – тихо проговорил недопокойник.
Чинно кивнув, словно перед ней стоял не некромант, а официант, и ей предложили не на жертвенный алтарь прилечь, а присесть на выдвинутый для неё стул, Екатерина Алексеевна решительно проследовала к черному каменному ложу в центре пентаграммы.
– Мне самой активировать алтарь, или вы это сделаете?
– Жертва добровольная, поэтому самой, – подсказал Сэнди, протягивая ученице ритуальный кинжал.
Екатерина Алексеевна кивнула, взяла в руки кинжал, закусила губу и провела острым лезвием по левому запястью. Когда из глубокой раны вытекла струйка крови, дабы наполнить собой высеченные на алтаре руны смерти и духа, слега поморщилась. Поморщилась, к слову, не от боли (больно не было), а от вида собственной крови.
Дождалась пока насытившиеся её кровью руны засияют зловещим кровавым багрянцем и только после этого, как и положено было по ритуалу, легла на алтарь.
Добровольно принесенная в жертву кровь некроманта была тем компонентом, который связывал мир живых с миром мертвых. Руны выполняли функцию ключа. Находящийся в центре пентаграммы алтарь был одновременно громоотводом и источником энергии, которая в момент смерти жертвы должна была заставить ключ провернуться в замочной скважине.
Каменное ложе к удивлению и облегчению Екатерины Алексеевны оказалось тёплым.
«Нашла о чём беспокоиться лёжа на жертвенном алтаре, на котором ты с огромной степенью вероятности очень скоро окончательно и бесповоротно умрёшь!», – мысленно саркастически хмыкнула она, протягивая Сэнди кинжал.
– А сейчас все без исключения, и ты Сиян тоже, сделайте три шага назад, если не хотите, конечно, чтобы вас задела воронка смерти, – потребовал некромант. – Верек, Мальд, проследите за парнишкой. Кейт, ты готова?
– Давайте уже быстрей покончим с этим, – проворчала добровольная жертва и закрыла глаза.
Кинжал вошел точно в сердце. Она откуда-то знала это…
Последнее, что она услышала это отчаянный, полный обреченной ярости и горестной безнадежности надрывный крик Марика.
– Ке-эээйт! Не-эээт!!!
Затем была резкая вспышка боли и всё… мир померк.
Глава 2
Что появилось раньше: огонь, земля, воздух или вода? Если бы Екатерину Алексеевну спросили об этом в тот момент, когда она вновь осознала себя, она, не задумываясь ответила бы – огонь.
Ибо из тьмы она вынырнула, ощущая себя искрой, из которой уже в следующее мгновение возгорелось пламя. Жадное до ненасытности, яростное до бешенства, неукротимое до беспредельности. И только затем уже ощутила её – свою отпущенную на свободу магическую силу. Неистовую, как волна цунами, всепоглощающую, как лесной пожар, сокрушительную, как ураган. Магия рвалась и бесновалась, словно воды взбесившегося океана. Она ощущала себя хлипкой дамбой, которую в любой момент могли снести неукротимые воды, тонкой коркой застывшей лавы на пути рвущейся на свободу вулканической магмы. Казалось, сила вот-вот то ли выплеснется из неё, то ли разорвёт её на атомы, то ли поглотит…
Она понимала это не умом, а просто знала. И ещё она знала, что ни в коем случае не должна позволить силе вырваться из под её контроля. Потому что главная не сила, а она. «А значит, Кейт, берём себя в руки, сосредотачиваемся и заставляем нашу взбесившуюся магию нам подчиниться», – проинструктировала она себя.
Взять себя в руки, сосредоточиться и обуздать беснующуюся магию получилось не сразу, но уроки Сэнди, Верека и Мальда не прошли даром и, в конце концов ей удалось оседлать магический поток. Непокорный и своевольный норов её символическая лошадка, правда, при этом не утратила, но и делать всё, что ей «заблагорассудится» у неё тоже особо не получалось.
Почувствовав, что магия более или менее находится под её контролем, Екатерина Алексеевна позволила себе осмотреться. И чуть не захлебнулась от восторга. Она летела, словно ветер, рассекая белоснежные облака, которые соприкоснувшись с ней мгновенно темнели и тяжели, превращаясь в грозовые.
Тьма мягко и нежно обнимала её плечи, укутывая собой, словно была шалью из тончайшего шелка. Развевалась могучими черными крыльями за её спиной. Согревала. Наполняла силой, даря ощущение беспредельного могущества и свободы.
Ничего подобного с Екатериной Алексеевной никогда раньше не случалось – Тьма всегда была холодна, безжалостна и жадна. До сих пор, когда она к ней обращалась, Тьма откликалась не просто неохотно или с одолжением, но требовала громадную плату, причём исключительно в валюте жизненной силы. Каждый раз обращаясь к своему дару, новоиспеченная некромантка чувствовала пронизывающий до костей холод, острые зубы которого рвали её на части, выгрызая из неё целые куски плоти. Сэнди объяснил ей, что со временем Тьма насытится своей новоявленной, а значит свежей и сочной, адепткой и станет более милостивой. Легче, однако, от этого известия, «свежей и сочной» адептке не стало, потому что упомянутое «со временем» исчислялось годами, даже скорее десятилетиями, а Екатерина Алексеевна была уверена, что на такое долгое время она в этом мире не останется.
Однако, похоже, Сэнди либо ошибся, либо просто не знал о том, что Тьма мгновенно меняет своё отношение к мёртвым своим адепткам.
Причем меняет кардинально.
Магия по-прежнему бурлила и кипела, пытаясь вырваться из под контроля. Однако при этом она вела себя не как зубастая злобная псина, мечтающая растерзать её в клочья, а как непоседливый игривый щенок, всеми силами пытающийся выказать любовь к своему хозяину. Излишне слюнявую, шумную, развязную, навязчивую и раздражающую, но всё же любовь, а не ненависть. А когда есть любовь, есть также и желание защитить и помочь.
«Помоги мне! – мысленно обратилась Екатерина Алексеевна к своей силе. – Пожалуйста! Это очень важно!»
– Ссссшшшраррркрак?
Вспышкой багряно-фиолетовой молнии уточнила сила.
– Гррррраххх? – ворчливо переспросил гром.
– Нам надо спешить! Пожалуйста! – практически взмолилась женщина, каким-то шестым чувством понимая, что правильнее просить, а не приказывать.
– Ссссшшшраррркрак! – очередной вспышкой багряно-фиолетовой молнии ответила магия. На сей раз уже не спрашивая, а утверждая.
– Ссссшшшраррркрак! Ссссшшшраррркрак! Ссссшшшраррркрак!
Вновь и вновь, словно огненные кинжалы, вспарывали свинцово-тёмные небеса ветвистые багряно-лиловые молнии.
– Грррррах! Тарррра-бах! Грррррах! Тарррра-бах! Грррррах! Тарррра-бах! – подобно старому деду, требующему от молодёжи немедленно прекратить дискотеку, недовольно бурчал гром.
– Ссссшшшраррркрак! – возразила ему Екатерина Алексеевна, которая вдруг снова осознала себя искрой. Но на сей раз не маленькой и слабенькой, а мощным ветвистым разрядом, способным всколыхнуть небо и землю.
Монструозной багряно-фиолетовой медузой она влетела в тяжелые, беременные дождём тучи, заставив их тем самым не только всполошено расступиться перед ней, но спровоцировала у некоторых из них преждевременные роды. Вынырнула из просвета между рыдающими роженицами и теми тучами, что всё ещё были на сносях, и понеслась туда, где над пепелищами, которые ещё совсем недавно были домами, сараями и амбарами стелился чёрный дым; туда, откуда раздавался панический звон возвещающих о беде колоколов; туда, откуда веяло смертью.
Сэнди оказался прав, определить нужное ей направление не составило никакого труда.
Вот оно многомиллионное войско сорнекородов, которое, по словам Стефана, превосходило войско нибелунгидов минимум десять к одному. Не удержалась, бросила быстрый взгляд на позиции тех и других и признала: «Так и есть…»
Игривая, ластящаяся к ней тьма вдруг преподнесла очередной сюрприз. По собственной инициативе летним предзакатным бризом прошлась по волосам, легчайшим шифоновым шарфом скользнула по плечам, теплой волной устремилась в нанесенную кинжалом рану и проникла в сердце. Вслед за чем, заполнила всё существо не успевшей не только понять, что происходит, но и даже вздрогнуть некромантки, в глазах которой потемнело…
Зрение, впрочем, уже в следующее мгновение восстановилось. Вот только видеть она стала совсем иначе. Да и слышать тоже. Стоило ей только на чём-либо сосредоточить свой взгляд, как она видела это что-то во всех мельчайших подробностях. Стоило ей прислушаться, и она легко смогла различить среди завывания ветра, визга стрел, стенаний раненый и боевых кличей голос Стефана.
– Отставить панику! – взывал к своему войску Его Высочество. – Продолжаем крушить врага! Продолжаем пользоваться нашим преимуществом! Даже, если небо над нами станет чёрным, даже, если небеса разверзнутся, и оттуда польётся кровавый дождь, продолжаем сражаться!
Стефан прекрасно понимал, что неожиданно налетевшая буря, как и её багряно-фиолетовый оттенок, не являлись природными явлениями. Не менее хорошо он понимал и то, что это вполне могла быть магия сорнекородов. Которой, и это он тоже отлично понимал, его войску в данный момент нечего противопоставить. Слишком много сил у его магов отняли чары, которые до последнего оставляли врага в неведении по поводу передвижений его войска. А значит, другого выбора, кроме как попытаться забрать с собой на тот свет, как можно большее количество врага, у них не было. И уж однозначно он не доставит врагу удовольствие лицезреть его войско потерявшим голову от ужаса и метущемся в панике.
Он так увлёкся восстановлением боевого духа своих воинов, что не сразу понял: на сорнекордов обрушился вовсе не ливень, а поток черно-фиолетовых молний.
– Кейт! – прошептал он. – Она всё-таки пришла… Она всё-таки смогла…
Прошептал тихо, одними губами. Но «Кейт» услышала. И сама не зная почему, счастливо улыбнулась. В крови, словно взболтанное в герметичной ёмкости шампанское, забурлили радость и восторг и подобно всё тому же шампанскому, но уже принятому во внутрь, мгновенно ударили в голову, вытеснив из неё всё то, чем бывшая бизнес-леди всегда по праву гордилась: хладнокровие, прагматизм, обстоятельность, здравомыслие и благоразумность. Единственное, что в ней осталось, это удовольствие… Удовольствие от осознания того, что Стефан ждал её, только её! Она услышала это в его голосе, а ещё она услышала, что он благодарен ей. И ещё… когда он произнёс её имя, она услышала также в его голосе нежность.
Была ли тому виной заполнившая её существо тьма или только лишь взбесившиеся гормоны, Екатерина Алексеевна не знала, но накатившая волна эйфории захватила её сознание столь внезапно и с такой мощью, что ей даже в голову не пришло ей сопротивляться. Всё, что она знала, это то, что как только она увидела отвисшие челюсти сорнекородов и священный ужас, с коим те смотрели на своих начавших восставать из мёртвых сородичей, желание развлечься по полной накрыло её целиком. К тому же, контролировать сразу с десяток тысяч трупов было не так уж и легко…
Изначально она планировала, поднять мертвецов лишь для того, чтобы заставить их сигануть в ров, однако оказавшись на месте и увидев соотношение противоборствующих сил, передумала – отдала приказ мёртвым сорнекородам атаковать живых.
Идея была всем хороша, кроме того, что при этом на поле боя продолжали появляться всё новые и новые убиенные, которые тут же и восставали. Вот только действовали «новобранцы» зомбоармии при этом по инерции, то есть продолжали сражаться на стороне живых, в связи с чем Екатерине Алексеевне приходилось их снова и снова перепрограммировать. И помогала ей в этом… детская песенка, которую впавшая в безудержный восторг семидесяти пятилетняя пенсионерка переделала под обстоятельства. К слову, и чувствовала она себя точь-в-точь как увлеченный компьютерной игрой ребёнок. Возможно, не воспринимай она эту свою жизнь как компьютерную игру, её смутила бы отведенная ей роль карательницы. Однако Екатерина Алексеевна была уверена, в полной и абсолютной виртуальности происходящего. И поэтому озорно и весело горланила во всю глотку…
Вам в мгновенье надо мысли изменить!
Вы теперь – зомбята! И так прекрасно на поле боя быть!
На воюющих зомбят быть похожими хотят,
Быть похожими хотят не зря, не зря!
Надо копьишко утянуть и вступить в смертельный бой,
И вступить в смертельный бой, крича: «Хряп-хряп!»
Ведь природа хороша, и погода хороша!
Нет, не зря поёт душа! Не зря, не зря!
И даже живой сорнекород, ещё живой сорнекород
От зомбят не отстаёт! Кричит: «Вперёд!»
Припев:
Вам в мгновенье надо мысли изменить!
Вы теперь – зомбята! И так прекрасно на поле боя быть!
На воюющих зомбят быть похожими хотят,
Быть похожими хотят не зря, не зря!
Надо копьишко утянуть и вступить в смертельный бой,
И вступить в смертельный бой, крича: «Хряп-хряп!»
Вместе солнце, ров, поля кружат в танце озорном,
Кружат в танце озорном не зря, не зря!
Живой сорнекород ничего не разберёт,
Но старательно поёт: «Хряп-хряп! Хряп-хряп!»
Несколько измененное содержание песни, впрочем, не избавило «зомбят» от исполнения «танца маленьких утят». Повинуясь живому воображению своей повелительницы, прежде чем вступить в бой, каждый «зомбёнок» проделывал следующие движения: вначале, согнув в локтях руки в течение нескольких секунд, изображал сжимающимися и разжимающимися пальцами «клювики»; затем, не меняя позиции рук в течение такого же времени, махал локтями, изображая «крылышки», после чего полуприседал и, выпячивая задницу, вертел «хвостиком», вслед за чем, хлопал в ладоши и только после этого уже отбирал у кого-либо из живых копьё и вступал в бой.
В то время, как наблюдавшие за «обрядом инициации» зомбят сорнекородские шаманы, впервые столкнувшиеся со столь страшным колдовством, осеняли себя защитными рунами, нибелунгидские маги ломали голову: «Что же это за ритуал такой? И почему они о нём до сих пор ничего не знали?»
– Может это ритуальная разминка? Ну вроде зарядки с утра? Смерть ведь это тоже сон. Так что размяться после пробуждения, как мне кажется, самое оно, – высказал своё предположение Аргус.
– Возможно, – закивав головами, согласились с ним маги.
А вот Стефана, который понимал, что отпущенное Кейт, а значит и её зомбовойску, время очень ограничено, интересовало совсем другое.
– Есть ли какое-нибудь ментальное заклинание, с помощью которого мы смогли бы точечно воздействовать именно на сорнекородских шаманов, заставить их как-то проявить себя, ну и в идеале подставиться под наши стрелы? – поинтересовался он у мага-воеводы.
– К сожалению, нет, Ваше Высочество, – покачал тот головой.
– Жаль, – тяжело вздохнул Стефан. – Это одним махом решило бы исход этого боя. Если бы сорнекороды остались без своих шаманов, они, наверняка, повернули бы назад…
– Согласен, – кивнул Аргус. – Разлом заканчивается в кишащих нечестью болотных топях. Без шаманов туда соваться чистое смертоубийство.
