Czytaj książkę: «Должница»

Глава 1

Елена

Белый внедорожник резко тормозит на обочине. Я знаю, чья это машина, я знаю, что это за мной. Бежать и прятаться бесполезно, он достанет меня из-под земли. Ужаса нет, паники тоже. Я не боюсь. Человек – такое существо, которое привыкает ко всему, даже к страху.

Я кролик, иду в пасть к своему удаву. Бесполезно сопротивляться, истерить и что-то требовать. До моих чувств нет никому дела. Герман был прав: я комнатная собачка на очень длинном поводке, могу гулять, где захочу, но, как только хозяин прикажет, должна бежать к ноге.

И я бегу. Сама подхожу к машине и сажусь на переднее пассажирское сиденье. Нет не добровольно, но другого выхода у меня нет. Ему плевать, куда я иду и есть ли у меня важные дела. В любое время дня и ночи я должна исполнять его приказы по первому требованию.

Белов, как всегда, собран, ухожен. Такой лощеный мудак. В идеально выглаженной черной рубашке с высоким воротником. Он никогда не одевается просто, вызывающе или неформально. Гребаный эстет. Все по классике. Брюки с идеальными стрелками, до блеска начищенные туфли, часы на кожаном ремешке на запястье и еле уловимый парфюм. Что-то свежее. Лёгкий шлейф озона и морозной мяты. В его машине до безобразия стерильно, ни одной пылинки, словно она только что из салона. Мне кажется, что в его голове тоже все разложено по полочкам. Там четкая операционная система, которая никогда не дает сбоев. А если заводится вирус в виде эмоций и чувств, то его антивирус все тщательно чистит.

Он медленно поворачивается ко мне и заглядывает в глаза. Всегда считала карие глаза тёплыми и красивыми, особенно когда они вот такие насыщенные, цвета крепкого кофе. И только у этого мужчины они холодные. Его нельзя назвать обаятельным – слишком резкие и жёсткие черты лица. Суровые. Никогда бы не назвала его привлекательным, он, скорее, хищный. Женщинам такие нравятся. Они просто не понимают, что эти мужчины не умеют любить, они только пользуются и выкидывают отработанный материал. Хищники не испытывают жалости.

Рывок – и мою шею сжимает сильная рука. Глаза цвета кофе заглядывают в самую душу. Хищник очень зол. Его верная собачка посмела ослушаться. Нет, вины я не испытываю. Скорее, удовлетворение от того, что нарушила его планы и избавила Варвару от этого паука. Поддаюсь его рукам и закрываю глаза. Не могу привыкнуть и научиться выдерживать этот тяжёлый, уничтожающий взгляд.

– Ты меня сильно разочаровала, Лиса, – голос ровный, спокойный, таким зачитывают приговор. – Такая бесстрашная или просто идиотка? – вопрос риторический. – Свободы глотнула? Забыла, где твое место? – в голосе сочится металл. Белов притягивает меня за шею ближе к себе и глубоко втягивает воздух у моего виска. – Не боишься? – ухмыляется. – От тебя не пахнет страхом. Все-таки идиотка, – констатирует он. Я часто представляю, как убиваю Белова. Разными способами. И уже даже не пугаюсь этим ненормальным фантазиям. – Сожму твою тонкую шею сильнее и сверну ее. – Ты наделала мне много проблем, Лиса.

Перехватывает меня за скулы и большим пальцем вдавливает губы, размазывая помаду. Такая вот изощрённая игра на грани фола.

– Дать второй шанс – все равно что дать вторую пулю промахнувшемуся. Что мне с тобой сделать?

– Придуши уже, наконец, – отвечаю, распахивая глаза.

– Нет, Лена, это слишком просто, – резко отпускает, отталкивая от себя. – Еще раз ты меня разочаруешь – посажу на цепь, – проговаривает сквозь зубы. – Тебе очень повезло, что ты мне еще нужна, иначе… – не договаривает, заводит двигатель и срывается с места. Я знаю, что Белов не бросает слов на ветер, и все эти угрозы не пустые. Знаю…

Мы едем в полной тишине в неизвестном мне направлении. Смотрю вперед на дорогу, на яркое летнее солнце, высокие кроны придорожных деревьев, на беззаботных людей в парке, на уличные кафетерии и летние террасы ресторанов, и что-то накатывает. В какой-то момент моя жизнь померкла и потеряла краски. Белов добавил в нее свой черно-белый фильтр.

Машина, как ни странно, тормозит у ресторана на набережной. Даже удивительно, что меня не привезли сразу в СИЗО, Решил поиздеваться, прежде чем сгноить в тюрьме? Иногда мне кажется, что легче отсидеть срок, чем быть его собачкой. Но я настолько труслива и слаба, что продолжаю быть ветошью в руках этого паука. А этот чистоплюй подтирает мной свою грязь. Остается просто ждать, когда меня выкинут и забудут.

Родион выходит из машины; естественно, ни о какой галантности не может быть и речи. Дрессированные собачки должны бежать рядом без команды. Прохожу за ним внутрь заведения. Нас встречает молодая девочка-хостес, она улыбается Родиону и с интересом рассматривает меня. Да, я сегодня одета явно не для ресторана. На мне шорты, туника с открытым плечом и босоножки в греческом стиле. Я собиралась в студию. У меня через пять минут занятия с группой. Ну, извините, хозяин не предупредил, что везёт меня выгуливать в такие пафосные места.

– Родион Романович, ваш столик на балконе готов, – сообщает нам девушка и провожает на второй этаж. Это, и правда, что-то в виде большого балкона на один столик. Вид на набережную прекрасен. Плетеная мебель, подушки, воздушные балдахины и стол на двоих. Хорошее место для романтических свиданий. Усмехаюсь сама себе. Свиданий у меня не было уже сто лет.

Садимся друг напротив друга, девушка оставляет нам меню и удаляется. И снова тишина. Белов вальяжно откидывается на спинку кресла, изучая меню. В общем, ведёт себя так, словно меня не существует. Ничего удивительного, типичное поведение мудака. Даже не заглядываю в основное меню. Есть за одним столом я с ним не собираюсь. Изучаю винную карту. А вот выпить нужно обязательно. Этого паука можно перенести только на пьяную голову.

Родион отвечает на звонок и долго слушает собеседника, а я отправляю сообщение в чат группы о том, что занятие не состоится. Извиняюсь, обещая всем провести бесплатное занятие. Из-за этого мудака я несу убытки. Но это его тоже не волнует.

К нам подходит молодой официант, Родион делает заказ, и парень переводит на меня взгляд.

– Мне только бокал белого вина. Вот этого, – указываю в карту.

– Хорошо. Может, фрукты, закуски или сырную нарезку к вину? – предлагает парень. Отрицательно качаю головой.

– Фрукты и сырную нарезку, – заказывает за меня Белов. Смотрите, какой щедрый. Ну пусть ест свои фрукты и сыр. Иногда мне кажется, что у нас Беловым своеобразный «роман» с тяжёлыми абьюзными отношениями. Официант удаляется, снова оставляя нас наедине. Белов вынимает сигареты и закуривает, щелкая своей серебряной зажигалкой и небрежно откидывая ее на стол.

– На входе написано, что здесь нельзя курить, – произношу я. Белов ухмыляется, глубоко затягивается и демонстративно выдыхает дым мне в лицо. – Ах, ну да, для тебя нет правил. Вседозволенность портит людей.

По взгляду вижу, что язык мне, по меньшей мере, оторвут, но не могу молчать.

– Лена, Лена, – Родион качает головой. – «Молчанье – щит от многих бед, а болтовня всегда во вред. Язык у человека мал, а сколько жизней он сломал!» – цитирует он.

– Омар Хайям? Никогда бы не подумала…

– Твоя проблема в том, что ты меня недооцениваешь. Недооцениваешь мой интеллект, мои возможности и мои угрозы. Тем самым усложняя себе жизнь. Тебе всего лишь стоило доиграть партию с Варварой до конца. И ты ее великолепно доиграла. Но не смогла красиво выйти на поклон.

Замолкаем, поскольку к нам подходит официант, подавая напитки, фрукты и сыр. Мне – бокал холодного вина, а Родиону – просто воду с мятой и лаймом. Этот эстет не пьет. Никогда не видела у него в руках алкоголя. Такой весь правильный и аккуратный снаружи, но очень черный внутри. Выпиваю пару глотков напитка, блаженно прикрывая глаза. Хорошее вино, дорогое, благородное.

– Ты могла быть уже свободна. Я двойную плату не беру и держу слово, но ты предпочла попасть ко мне в рабство надолго. У меня для тебя новая пьеса. Почти главная роль. Отыграешь великолепно, не сфальшивишь – твои долги спишутся. Снова меня предашь – пойдешь по этапу, я лично позабочусь о том, чтобы тебе дали самый большой срок. Не нужно меня больше разочаровывать, – с угрозой в голосе произносит он. – Себя не жалко, мать пожалей, второго инфаркта она не перенесёт.

Тварь!

Какая же он тварь!

Ненавижу!

Настолько, что не замечаю, как впиваюсь ногтями в ладони и распарываю себе кожу.

– Что я должна делать?

– Стать моей женой.

Глава 2

Елена

– Оригинальное предложение, – нервно усмехаюсь я и допиваю вино залпом.

– А это, Лена, не предложение, это констатация факта, – щёлкает пальцем, подзывая официанта. – Повтори, – указывает на мой пустой бокал. Вот тут зачет Белову. Одним бокалом нам не обойтись.

– Не хочу портить паспорт, штампом, – язвлю я. – Поэтому вынуждена отказать.

– Не обольщайся, Лиса. Свадьбы не будет, и штампа в паспорте тоже, – ухмыляется гад. – Ты просто должна сыграть мою супругу.

– Ты меня переоцениваешь, я бездарная актриса, – беру новый бокал и отпиваю еще вина. Боже, какой фарс.

– Ну ты уж постарайся, – играет бровями. Такой лёгкий сейчас, словно не душил меня полчаса назад.

– А можно подробнее? – поливаю сыр мёдом, насаживаю на шпажку кусочек и с удовольствием съедаю. Я редко пью, поэтому второй бокал уже кружит голову.

– Все просто: с завтрашнего дня ты поселишься у меня дома и начнешь изображать мою супругу перед соседом. Нас будут приглашать на дружеские посиделки и семейные праздники. Ты должна войти в доверие к его жене и стать с ней лучшими подругами.

– А дальше? – у Белова не может быть все легко и просто.

– А дальше… – выдерживает паузу, наблюдая, как я съедаю еще один кусочек сыра. Капля меда пачкает губы, облизываю их, заглядывая в глаза Родиона. – А дальше по обстоятельствам, – глубоко втягивает воздух и прикрывает глаза. – Будем импровизировать, Лена.

– Снова копаешь, под Одинцова? Или он оказался тебе не по зубам, и ты нашёл новую жертву? – спрашиваю я, играя бровями. Это явно лишнее, Родиона нельзя злить, но алкоголь делает меня бесстрашной. Белов молча встаёт, обходит стол и остается позади меня, зарывается мне в волосы, так обманчиво ласково, что я натягиваюсь, как струна. Он наклоняется ко мне очень близко, обжигая дыханием висок. А потом резко сжимает волосы, дёргая и вынуждая запрокинуть голову.

– Ты опять забываешься, Лиса, – вкрадчиво произносит он. – Еще раз посмеешь разговаривать со мной в таком тоне… – снова выдерживает паузу, делая глубокий вдох. – И я не буду столь милостив. Мою партию с Одинцовым ты сломала, поэтому будешь отыгрывать заново. Очень, сука, одарено сыграешь и сделаешь все, что я скажу! – тихо рычит мне в ухо, посылая по телу холодную волну мурашек. – Мое терпение закончилось! – отпускает волосы, а я пытаюсь отдышаться. Это было очень убедительно. – Официант, еще вина девушке! И счет! – просит Белов. – Завтра соберешь вещи и переедешь ко мне. Утром за тобой заедут, – сообщает он, вынимает деньги из бумажника, кидает их на стол и покидает балкон.

Дышу. Откидываюсь на спинку кресла. Медленный, глубокий вдох, выдох. Еще вдох и выдох. Сердцебиение нормализуется, тревога и гнев отпускают. Ничего не дается нам просто так. Значит, именно таким образом я должна отработать кармический долг. Боже, боюсь представить, кем я была в прошлой жизни, что отрабатываю это, служа темному мужчине.

Когда открываю глаза, передо мной уже стоит новый бокал холодного вина и сдача по счету. Откидываю деньги в сторону. Медленно пью вино и смотрю на набережную, стараясь освободить голову от негатива. Все болезни начинаются в голове. Нервы, злость, ненависть, тревога, алчность и зависть являются источником плохого здоровья. Меня и так мучает бессонница последнее время.

***

Иду пешком к маме. Не хочу домой. Все внутри противится одной лишь мысли о проживании с Беловым. Тяну время, словно это последний день свободы, а дальше тюрьма и режим.

Мама живет в частном секторе, в небольшом, но уютном домике, который построен еще отцом. Мы всегда были среднестатистической семьёй. Отец – военный, мама – учитель-хореограф. Мои родители – полная противоположность друг другу. Папа – такой статный, строгий, суровый, а мама – хрупкая, маленькая, нежная. Не помню, чтобы она вообще когда-то повышала на меня голос. Всегда была мне лучшей подругой. Я могла поделиться с ней всем. Никаких тайн. Я просто знала: что бы ни случилось, мама всегда поймёт и поддержит.

А теперь у меня есть тайна. Это просто бомба для нее. Если она рванет – никто не выживет. Папа был всегда строгий, ему хватало одного взгляда, чтобы поставить меня на место. Но он был справедливым, честным, преданным своему делу и службе. Отец погиб на работе. Нелепая смерть. Молодой призывник случайно выстрелил в него по неосторожности. С этого момента здоровье мамы подорвалось, ее сердце не выдерживает этой утраты. Слишком сильно она любила. Мама всегда была в отце. Она жила для него и ради него. А когда папы не стало, то ее жизнь потеряла смысл. С одной стороны, я всегда восхищалась такими отношениями, чувствами, и настоящей любовью. С другой стороны, она просто тень без мужчины, в которого вросла всей душой.

Открываю ворота и замечаю маму во дворе. У нее свой мини-огород. Зелень, огурчики, помидоры. Завидев меня, мама выпрямляется и бежит домой. Хулиганка. Как ребенок. Я ведь запретила ей пока нагрузки. Тем более в жару. Усмехаюсь, качаю головой и иду к дому.

Прохожу в дом. Хорошо здесь, уютно и пахнет выпечкой. Это тетя Надя постаралась. Мама живет со своей сестрой. Тетка не замужем и никогда не была. Мне кажется, что она вообще не переносит мужиков как вид. Видно, обидели они ее в своё время. Надя никогда не делилась, а в душу я не лезу. Детей у нее тоже нет. Одиночество никто не переносит, поэтому сестры теперь живут вместе. Я пока не насладилась своим одиночеством и предпочитаю жить отдельно. Но когда-нибудь заведу себе пять кошек, поймаю дзен и присоединюсь к маме и тетке. Тоже начинаю разочаровываться в мужчинах.

– Леночка, – выходит ко мне Надя. – Ты вовремя. Я шарлотку испекла с персиками.

– Шарлотка – из яблок.

– Необязательно, – отмахивается тётка.

– Ставьте чайник. Где мама? Вы зачем ей разрешаете возиться в огороде?

Ловлю маминого рыжего кота, поглаживаю. Барсик у нас пенсионер. Такой ленивый, упитанный, косолапый котяра. Он даже уже не бегает, а медленно передвигается по дому.

– Ну что ей теперь, лечь умирать? Она потихонечку.

– Ладно, мам, выходи! – громко произношу. – Я не буду ругаться.

– Лена, – выходит она из ванной, – я только зелени к салату нарезала.

– Ладно, верю. Но не переусердствуй с зеленью, – смеюсь я.

Около двух часов провожу с мамой и теткой. Болтаем ни о чем. О родственниках. Мне рассказывают о Варваре, которая выскочила замуж не за Белова. Удивляюсь, поддерживая разговор, делая вид, что ничего не знаю. Хотя приложила к этому руку.

Темнеет. Вызываю такси, забираю пакет со свежими огурчиками, пирогом и зеленью. Мне ни к чему. Я не ем на ночь, а завтра покину квартиру на неопределённый срок. Но маме это знать необязательно, и приходится принять навязанные продукты.

Доезжаю до дома, расплачиваюсь с таксистом, выхожу во двор, но домой не спешу. Придётся собирать вещи и готовиться стать «женой» Белова. Надо как-то свыкнуться с этой мыслью, но никак не получается. Сажусь на лавочку возле подъезда и просто дышу воздухом. Замечаю, как на стоянке паркуется машина соседа. Наблюдаю, как Герман помогает выйти Варваре. Такие счастливые, светятся. Приятно осознавать, что в нашем мире еще существуют такие пары. Они направляются к подъезду, киваю им в знак приветствия. Мы толком не разговаривали с того момента, когда я сорвала свадьбу Варвары и Белова.

– А вам зелень свежая домашняя не нужна? – интересуюсь я.

– Сама выращивала? – язвит Герман, но мне не обидно.

– Нет, мама, – спокойно отвечаю. – Я просто завтра уезжаю на неопределённый срок и все не съем. Жалко – пропадёт.

– Как мама? – интересуется Варвара, присаживаясь со мной. Герман качает головой, но останавливается рядом.

– Да слава Богу, хорошо.

– Замечательно, – улыбается Варя. Она добрая, не таит зла, и мне от этого легче. – Я хотела сказать тебе спасибо.

– Да за что? – отмахиваюсь я.

– Лен, если бы ты не созналась, я бы уже была замужем за Беловым.

– Согласна, звучит ужасно. Давайте просто закроем эту тему, – предлагаю я. – У меня пирог с персиками есть. Попьём чаю? – спрашиваю их.

Я люблю общаться с людьми. Особенно с теми, от которых веет счастьем, любовью и теплом. Хорошая энергетика. Когда нет своего счастья, то приходится воровать его у других.

– Давай, – соглашается Варя. Герман явно не разделяет энтузиазм жены, но идет за нами. Я привыкла к его закидонам. Он и раньше был неконтактный. Привыкнет. Я общительная. Нравится вам это или нет, принимайте меня такой, как есть.