Czytaj książkę: «Керн, или Ставка на любовь», strona 5

Взору предстала такая картина.

Идонея дрожала всем телом. Ее платье было испорчено брызгами крови. Милое личико, покраснело от слез. Золотые волосы, растрепались, рассыпавшись по плечам .

Первая пришедшая мысль: "Она ранена!"

То, что он заметил дальше, испугало и тронуло его до глубины души. В ее руке был меч Кэя, испачканный в черной крови по самую рукоять. Это было последним, что он увидел в тот день.

***

– Черное на красном… Черное на красном, – повторял Этлин. Бред не отпускал его рассудок. Перед глазами проносилась шаг за шагом его жизнь до и после, и… – Пророчество! – он воскликнул, но губы издали еле слышный стон. Он вернулся, похоже, все позади.

Этлин с усилием поднял сомкнутые веки и тут же опустил. Бивший в окна утренний свет оказался слишком ярким для глаз, которые почти целую неделю прибывали в темноте. Сознание возвращалось, принося с собой ощущение собственного тела, которое стало неимоверно тяжелым. Руки и ноги за время болезни налились свинцом, чтобы сдвинуть их с места, нужно было изрядно постараться. Едва он пошевелил пальцами, как тело пронзила невыносимая боль. Различимый на сей раз стон лорда раздался эхом в покоях под высоким потолком. У постели кто-то засуетился, придя на жалобный зов. Маленькие и проворные руки порхали по телу Этлина, проверяя повязки, вытирая выступившую испарину, ощупывая лоб. Еще одно усилие – и он распахнул глаза. Пелена рассеялась, зрение постепенно возвращалось, вырисовывая на фоне утреннего света знакомый, хрупкий силуэт. Его зубы сомкнулись, заскрипев, когда он потянулся к маленькой ручке. Боль пронзала все тело, но Этлин должен был коснуться ее, даже превозмогая адскую боль.

– Идонея, – еле слышно позвал он, вглядываясь в обеспокоенные бирюзовые глаза.

– Лорд? – произнесла девушка, слегка вздрогнув от прикосновения горячей руки.

– Этлин… Просто Этлин, – прохрипел он. – Воды!

Она аккуратно разжала его пальцы и, уложив руку вдоль тела, кинулась к хрустальному графину с родниковой водой.

Опустошив бокал, мужчина почувствовал себя немного лучше. Пересохшее горло уже не так саднило.

– Почему ты все еще здесь? – лорд внимательно следил за тем, как она украдкой посмотрела в его сторону, и тут же отвела взгляд. Девушка не торопилась ответить, и он повторил вопрос. – Почему?

– Мой отец задолжал вам. Я пришла выплатить долг, – ее руки нервно теребили складку платья, а щеки заливались нежным румянцем.

– Идонея, почему ты не ушла, ведь я был почти мертв? Тебе ничего не стоило развернуться и сбежать, как ты сделала в прошлый раз, – он резко приподнялся, издав мучительный стон.

По щекам девушки побежали капельки слез. Она была не в силах вымолвить и слова, вновь боялась показывая ему тем самым слабость, которая раньше никогда не появлялась на поверхности.

– Идонея! – проревел Этлин и, сильно до боли схватив девушку за руку, притянул ближе.

– Это я виновата! Если бы не я… Вы бы никогда… – захлебываясь бегущим потоком слез, простонала она.

Этлин заставил ее склониться, и их лица оказались друг напротив друга. Еще мгновение – и неконтролируемое безумие вылилось в поцелуй. Внутри Этлина что-то взорвалось, искрясь во всем теле. Лорд больше не чувствовал боли, лишь безумную нежность, которая выплескивалась, лаская прикосновением чувственные губы. Как ни странно, девушка совсем не испугалась и не попыталась отпрянуть, а откликнулась еще неумелой но искренней страстью. Как только Этлин понял, что дочь мельника в полной его власти, в сердце ядовитым змеем закрался страх. Все это могло быть ненастоящим, как и раньше. Но почему его тело разрывается от нежности и желания, никогда не отпускать милое подвластное ему создание. Похоже, он снова был влюблен! А это означало лишь одно, чары ведьмы пали, свершилось пророчество. Он освободился от холодного одиночества.

Но кем он стал за это время?

Чудовищем, разрушающим и играющим судьбами и жизнями людей! Этлин боялся и ненавидел самого себе. Понимал, что не заслужил и одной золотистой пряди волос чудесной девушки.

Лорд заставил себя оторваться от пленительных губ. С новой волной боли, прокатившейся по всему телу, обессилено рухнул на подушки.

– Вам больно? Простите меня, – дрогнувшим голосом произнесла Идонея.

– Уходи, – тяжело прошептал Этлин.

– Что? – непонимающе спросила девушка, мотнув золотистыми локонами.

– Уходи! – прогремел властный голос.

Девушка начала судорожно дышать, словно ей не хватало воздуха. Чувства на лице Идонеи менялись с каждой секундой, оставляя в результате лишь одно безысходное отчаяние. Не выдержав давления и звенящей тишины, она выбежала прочь.

– Любимая, я недостоин тебя, – едва произнес Этлин, оставив слова в пределах огромных покоев, но безумно желая, чтобы их слышала она.

***

Идонея с раной в сердце вернулась домой к человеку, которого считала своим отцом. Бертоцци был слегка озадачен ее возвращением, но выгнать падчерицу не смог. К тому же с уходом девушки некому стало следить за хозяйством, а женская рука в доме много значит. Все вернулось на круги своя. Ежедневная изматывающая работа по дому, помощь на мельнице, заставляющая на время забыть о молодом лорде, стала единственным смыслом ее жизни. А ночь приносила отдых измученному телу, но ни сердцу. Едва темнело, Идонея выходила в маленький внутренний дворик с большим окном в небо вместо потолка и вглядывалась в красноватый отблеск луны, напоминающий взгляд лорда. Его надменная усмешка, пурпурные глаза, пронизывающие насквозь, их поцелуй… Она провела кончиками пальцев по губам.

Для нее Этлин был идеален. Пусть, его считали чудовищем: жестоким, развратным, корыстным! Ей было все равно, что думают остальные. Если бы все это было правдой, он никогда не встал бы между ней и смертельной опасностью. Он стал защитником в ее глазах и светом, пусть даже омраченным людской молвой. Но Этлин больше не желал ее видеть. Она причинила боль, чуть не убила. Да и нужна ли ему бедная простушка?

В последний раз бросив тоскливый взгляд на луну, хотела уйти, но ее остановил знакомый голос, оттененный хрипотцой.

– Ты так и уйдешь? – Этлин сидел поверх отвесной стены, увитой плющом.

Выглядел он непривычно. Сменил дорогую одежду на холщовую тунику, подпоясанную кожаным ремнем, простые штаны, стоптанные сапоги. Через плечо перекинуты лук и колчан со стрелами. Лицо по-прежнему прекрасно, но глаза стали другими, сменив свой цвет с пурпура на черный. Губы все так же смеялись над девушкой и приковывали взгляд.