Czytaj książkę: «Жена в наказание. Укрощение темного»
ПРОЛОГ. Управдом – друг человека
– Уберите ваши цветы жизни из общей клумбы! – зычный голос возвестил о том, что Римма Федоровна вышла на охоту.
– Но… сейчас же там ничего не растет, зима на дворе! – заискивающий голос мамы погодок Ивановых был способен растопить сугроб, в котором прыгали ее дети. Но не суровую “домоправительницу”.
– Если раскидать весь снег, то и дальше не вырастет! – Римма Федоровна Гранадина, которую за глаза называли “Громадиной”, приставила руки к бокам и прищурилась. – Сами будете восстанавливать наш цветочный фонд. И не новыми отпрысками!
Иванова, всем известная как заслуженная “яжемать” двора, мелко закивала и дрожащими руками принялась выковыривать свое беспокойное потомство из развороченного сугроба.
Дети сопротивлялись, весело отбрыкиваясь. Младший, Данил, схватился за торчащий из снега прут и заорал:
– А-а-а! Оно кусается!
Ветка хрустнула. Колючки впились в варежку глубже. Мальчишка заверещал, пытаясь ее откинуть, и толкнул брата, Матвея. Тот свалился, доламывая растревоженный розовый куст, для которого так внезапно и трагически завершилась зимовка.
– Таак! – тембр голоса Риммы Федоровны наливался силой, вот-вот он станет способен разбудить сигнализации всех спящих на стоянке автомобилей. Подобное уже случалось.
– Глория Дей! Великолепный экземпляр. Выставочный. Тридцать два лепестка совершенства, желтые, с легким карминовым обводом. Да над каждым из них создатель потрудился куда старательней, чем вы над вашими оболтусами, милочка!
Иванова застыла на газоне, беззвучно шлепая губой о губу.
За монументальной спиной Риммы Федоровны начали собираться зрители. Маргарита Иванова и ее наследники многим уже крови попортили. Хамоватая Марго совершенно не старалась приспосабливаться к нуждам остальных жителей дома, за словом в карман не лезла, а приструнить ее могла лишь грозная Громадина. Поэтому сейчас многие наслаждались немой сценой.
– Зайдете в бухгалтерию, вам там штраф выпишут!
Римма Федоровна величественно кивнула собравшимся.
– Доброе утро, граждане собственники и те, кто к ним присоседился, – внушительно поздоровалась она и двинулась вперед. К остальным своим обязанностям. Офис ТСЖ “Богатырь” удачно располагался прямо в доме, для него был выведен отдельный вход с крылечком.
Неспешно прокладывая себе путь по свежевыпавшему снежку, Римма Федоровна уже выглядывала, где там эти дворники. Скоро тут все заметет, а они где-то спят! Или в домино режутся. Вот сейчас она порядок-то наведет.
Пххх…
Пушистое и холодное врезалось в лицо, потекло по щекам.
– Разгильдяи! На козырьке сугробы развели! Ух я вас сейчас!
Погрозив внушительным кулаком то ли небесам, которые посмели выдать месячную норму осадков в три дня, то ли все-таки нерадивым работникам ТСЖ, Римма Федоровна довольно легко преодолела забитые утрамбованным снегом ступеньки. Сказывалось спортивное прошлое, в котором она была много кем. Лет двадцать назад – даже тренером по плаванию у малышни. Вспомнив об этом, Римма Федоровна невольно заулыбалась. Сейчас с хвостами разберется, да в бассейн на пару часов отправится. За очередной порцией бодрости и здоровья. Для себя, потому что заслужила. Кто как не она. К слову, в этом физкультурно-оздоровительном комплексе сама же и ремонт выбила.
Она уже топталась в коридоре, отряхивая налипший к подошвам снег, когда телефон в кармане затрепетал.
Едва глянув на экран, женщина досадливо смахнула в сторону всплывающее уведомление. Дочь Ирина не оставляла попыток повесить на Римму Федоровну уже своего сына. За которого она должна сама ответственность нести, а не спихивать бабушке на все каникулы. На каждые. А потом еще: “Может ты его из школы дома встречать будешь, супчики варить? Ты же на пенсии! У тебя теперь столько времени!” А сейчас вот просила на родительское собрание сходить. Потому что ее там все слушаются.
Нет уж. Сегодня вечером она собирает правление ТСЖ, где огласит план работы на весь предстоящий год.
Риммой Федоровной воспользоваться пытались постоянно, хоть и безуспешно. Особенно с тех пор, как она достигла пенсионного возраста и на следующий же день рассчиталась из своей бухгалтерии, чтобы уже ничто ей не мешало безотлучно выполнять председательские обязанности.
Тогда и началось это вот: “У тебя много свободного времени”.
У ее мужа, теперь уже бывшего, почему-то был “заслуженный отдых”. И этот тунеядец, который нес вахту по охране домашнего дивана с тех пор, как вышел на пенсию, заявил, что раз уж и Римма Федоровна пополнила ряды “отдыхающих”, то
вся домашняя работа на ней. А он мужчина, хозяин и повелитель.
Это были его последние слова перед тем, как он отправился повелевать комнатой в хрущевке. Благоустроенная трехкомнатная квартира, в которой они жили, была записана на Римму Федоровну. А поделить ее у муженька кишка тонка.
С утра в офисе было немноголюдно.
В нем всего-то три помещения. Комната, где сидит она сама и бухгалтер, там же проводятся собрания правления, закуток, отведенный слесарям и дворникам, да что-то вроде кладовой для инвентаря. Большая его часть, разумеется, в подвале под замком. Но кое-что требует более бережного хранения.
В просторном коридоре расставлены скамейки для посетителей и есть терминал для оплаты коммунальных услуг.
Повсюду чистота и порядок. Даже у мужиков в их дворницкой-слесарской. Это тоже достижение Риммы Федоровны.
Посетителей нет, однако у терминала натоптано, растекаются грязной черной лужицей свежие следы.
Покачав головой, председатель прошла в кабинет. Бухгалтер Леночка встречала ее обычным взглядом, со смесью восхищения и ужаса.
– Доброе утро, Римма Федоровна, я чайник скипятила, – засуетилась она.
Грозная Громадина поморщилась:
– Вскипятила, милочка, – поправила председатель. Она уже успела скинуть шубу и взять подаренную ей на новый год кружку с надписью “Управдом – друг человека”.
– А еще лучше сказать, что вода вскипела. Бардак, моя дорогая Леночка, начинается с нашего сознания. Потом переползает в речь, а дальше и в поступки. Самоорганизация начинается с элементарной грамотности.
Леночка хлопала глазами и молилась про себя, чтоб Громадину чем-нибудь от нее отвлекли. Хорошая она тетка, полезная. Благодаря ей и свалку из-под окон убрали, сквер на ее месте разбили. И парковку удобную сделали. Вывоз мусора по расписанию всегда, а коммуналку жильцы оплачивают первым делом, как зарплату получают. Всех построила.
Но слишком уж она правильная. Во всем, кроме разве что питания.
В жизни каждого из нас бывают моменты, когда исполняется любое искренне загаданное желание. У бухгалтера Елены такой случился именно сейчас. Потом она пожалеет, что не подумала об увеличении дохода на триста процентов или новой даче.
– А скорее можно? Я тороплюсь! Развели тут бардак! – пронзительный голос из коридора врезался в уши, как лопата, отбивающая укатанный ногами снег от асфальта.
На слово “бардак” Римма Федоровна всегда делала стойку. Вот и сейчас она хищно повела носом и двинулась туда, где кто-то был неправ. Нет у нее тут бардака никакого. Не положено просто.
В коридоре у терминала топталось трое человек. И когда набежать успели?
– Девушка, вы не той стороной платежку к сканеру приложили, а чего-то ждете! – выговаривала высокая жилистая гражданка блондинке с кукольной внешностью.
Девица с выглаженными утюжком волосами хлопала нарощенными то ли бровями, то ли ресницами, и возмущенно складывала налитые ботоксом губы.
– Я не виновата, что тут все как в колхозе, – капризно выдала она, старательно растягивая гласные, – прошлый век какой-то!
– И что бы вам онлайн оплатой в таком случае не воспользоваться, моя дорогая? – нависла над блондинкой Римма Федоровна.
Третий в очереди, мужчина, опасливо посмотрел на великую даму, прочитал надпись на кружке, что она все еще держала в руке, и отступил. А то, кажется, помощь красотке предложить собирался по-рыцарски.
– У меня майфон разрядился, – трагическим тоном сообщила барышня, – а у вас тут все тааак не приспособлено.
– Дайте сюда!
Римма Федоровна вырвала платежку из наманикюренных пальчиков куклы и оттеснила ее от терминала.
Поступила бы она иначе, зная, что этим своим шагом меняет жизни нескольких людей и, возможно, идет судьбе наперекор?
Вряд ли. Она привыкла все и везде переделывать к лучшему. А как иначе?
Приложив куар код платежки к сканеру, Римма Федоровна обратила внимание, что экран терминала темный. И в центре собирается воронка, фаршированная звездами. Какая-то странная тема рабочего стола. Опять настройщик проявил излишнюю креативность.
Аппарат вдруг начал странно гудеть, а воронка задвигалась активнее, все сильнее закручиваясь в спираль, увлекая за собой, в себя…
– Аштуг, пирнихар, ламантаааа, – раздалось вдруг в этом гудении.
– Что происходит? – заволновались посетители. И бухгалтер Леночка, которая выбежала полюбопытствовать, кто или что ее спасло от лекции Громадины.
Римма Федоровна смотрела в черное стекло, но вместо своего отражения видела внутри этого верченого тоннеля почему-то совершенно незнакомого человека. Молодой, привлекательный мужчина с глазами цвета вечернего неба протягивал к ней руки, будто собираясь ее поймать. И улыбался. А потом его лицо недоуменно вытянулось.
– Безобрааааа, – начала Римма Федоровна, но ее голос поглотило ставшее невыносимым гудение. Терминал затрясся, из него пошел густой черный дым.
Но Римма Федоровна эту порчу имущества уже наблюдать не могла.
Ее затянуло в страшную, черную со звездами воронку, в тоннель, в конце которого ждал тот мужчина.
ГЛАВА 1. Забавы чернокнижника
– Взываю к тебе, тьма! Помощников ночи яви, звезды на небе погаси, чтобы дел моих не видели духи небесные!
Мел продолжал произносить заклинание, пока на зеркальной глади не появилась девица. Миленькая, глуповатая. Все, как надо ему. Из мира, который, кажется, называется Амарез.
Симпатичная барышня сидела перед зеркалом, оглядывала себя и хмурилась. А потом расстраивалась, поскольку от этого появлялись морщинки.
– Недурно, очень-очень недурно! – расцвел Мел. И потер руки.
У них в Эстансе особо не пошалишь, у каждой приличной девицы свой заступник есть, а неприличные Мелдиора не интересовали. Хоть и намерения у него по большей части были именно такие.
Но он ведь аристократ, древнего рода наследник. Имеет право себя побаловать, разве нет?
– Какая ты нежная, – прошептал Мел зеркальной девице, которая принялась выщипывать бровки, вскрикивая от боли, но продолжая эту противоестественную экзекуцию, – ранимый, хрупкий цветок. Не бойся, я тебя не обижу…
Чернокнижник сделал несколько пассов, затем вытянул руку в направлении волшебного стекла. Оно превратилось в воронку, хвост которой был вытянут в сторону Мела.
Завывание ветра и шелест звезд. Запах лаванды и мускуса.
И вот он уже принимает на руки растерянную, испуганную красавицу.
– Кто вы? – вскрикивает она, невольно прижимаясь к нему.
– Такой же путешественник по мирам, как и ты, моя возлюбленная! – шепчет он ей ласково. – Лучший из твоих снов.
Она замечает горящий вокруг огонь и вновь пугается.
Мел играючи поводит рукой, пламя гаснет.
Он ставит девушку на пол, спрашивает:
– Как зовут тебя, милая?
– Этель, – вспыхивает она, замечая, что на ней из одежды только пеньюар, а в руке щипчики, которыми она выдергивала волоски из своего лица.Смешно. Мужчины у них так же бороды бреют?
– Я ждал нашей встречи всю жизнь, Этель!
Комната для ритуалов превращается в сад с роскошными цветами, нет следов ни огня, ни колдовского зеркала. Хотя последнее становится озерцом.
Прогулявшись по этому саду, они оказываются в просторной беседке, в которой вместо лавочек отчего-то широкая мягкая кровать.
Поют птицы, где-то играет свирель и скрипка.
Все это, конечно же – тонко наведенная иллюзия.
Сцена, на которой пройдет свидание скучающего красавца Мелдиора. А утром он отправляет Этель в ее мир, и девица находится в полной уверенности, что все это ей приснилось…
Все так удачно складывалось.
Вплоть до вчерашнего вечера, когда о проделках племянника прознал король Эмихар. – Распутник! Раб похоти! – гремел король, меряя шагами тронный зал. Набойки на каблуках его сапог гулко стучали по мраморному полу.
– Ты унаследовал редчайший дар! И мог бы стать сильнейшим магом королевства, принести ему славу. Что же делаешь ты?
Эмихар остановился, выставив вперед указательный палец. Мел порадовался, что самодержец далеко от него, иначе глаз бы ему выколол.
– Портишь девиц иномирных! А если они понесут от этого? Левен, что ты скажешь, если другие миры населены твоими внучатами, а?
Король переключился на отца Мела. Он стоял чуть позади него, молчаливый, здоровенный как неотесанная глыба.
Левен равнодушно пожал плечами:
– Я-то что? Вот сестрица ваша расстроится. Не хочется ей бабушкой быть.
– Чурбан ты, Левен, – от переживаний вежливый обычно король начал грубить, – сразу видно, что…
Эмихар резко замолчал, но зять все равно понял, что он имел в виду.
– Что не ваших благородных кровей? – прогудел он.
– Это к делу не относится, – сердито сказал король, – признавайся, шалопай, сколько у тебя уже было таких… свиданий?
– Одно! – бодро отрапортовал Мел.
– Ближе к правде, пожалуйста, – велел король. Веко его правого глаза задергалось.
– Ну… три. Примерно.
– Примерно? – Эмихар снова перешел на крик. – Их что, три с половиной было? Одну неполностью сюда протащил?
– Ладно. Четверо. Но это честно. И все по взаимному согласию. Одна мне отказала и я ее вернул не притронувшись.
Мелдиор перестал прятать глаза.
– Все – в течение одного года. Больше я таким не баловался.
Плечи короля поникли. Он отвернулся от родственников, с усилием влез на слишком высокий для него трон.
– Сколько лет тебе, болван? – тоскливо спросил он.
– Тридцать два, – спокойно ответил племянник.
– Тридцать два. Жениться тебе надо.
– Спасибо за предложение, ваше величество, но… – миролюбиво начал Мелдиор.
– Где ты тут услышал предложение? – рявкнул король. – Это мой высочайший приказ. Чтобы ты прекратил свой дар редкий на блуд растрачивать.
– Ваше величество! – Мел не собирался сдаваться. – Негоже говорить, будто я только на романтические свидания его расходую. Кто в прошлом году нагнал мор на саранчу и тем самым урожай спас? А горный обвал предотвратил и три селения уберег? Или вот армию вражескую заговорил, когда они напасть пытались. Они три дня танцевали, пока без сил не попадали. А потом сами и в плен сдались.
– Вот поэтому, щенок, я тебя не в кандалы да в ссылку за разврат отправляю. А даю возможность начать вести себя как дворянин.
– Можно подумать, дворяне по девкам не гуляют, – вступился Левен за сына, – я вот и сам… это… в молодости, конечно же. Очень давно.
– Гулять-то гуляют, но не с такой изощренной подлостью это делают. Магия – это тебе не вседозволенность. Это – ответственность!
Король повысил голос настолько, что закашлялся. Повинные родственники молча ждали, когда Его величество придет в себя.
– И на ком женить обалдуя? – спросил Левен, когда кашель в груди Эмихара затих.
– Я слышал, герцог Бершский дочь начал выводить на балы невест, – подхватился Мел, понимая, что избежать кары не выйдет.
– Герцог, говоришь? – протянул король. Левен просветлел лицом. Какое хорошее родство ожидается! Отличный род, древний. У них драконы в предках!
– Нет, дорогие мои родственнички. Не будет вам герцога и дочки его.
На губах Эмихара зазмеилась нехорошая улыбка.
– Вот как ты себе случайных любовниц ищешь, так и жену тебе добудем. Из другого мира.
– Из какого… другого?
Мел в уме принялся соображать, какая из его недолгих подружек могла бы стать женой. Кого он сможет выдержать рядом с собой дольше одного вечера? Не родилась еще такая женщина. А как родится, так значит это его дочка, не иначе.
– Такого, в какой ты еще не залез, – продолжал Эмихар, – незнакомого мира. Вот кого ты оттуда достанешь, на той и женишься. А чтобы пути к отступлению отрезать, сын мой запечатает портал тут же, как доставка новобрачной произойдет. И мы сразу к венцу.
Левен и Мелдиор ошарашенно молчали.
– Понятно вам все? Тогда идите, к свадьбе готовьтесь! Праздник у вас в семье.
Вот так и случилось, что спустя три дня устроили ритуал переноса прямо в Храме Весенних ночей, где венчают благородных особ.
Жрец был очень не в восторге от идеи совершить чернокнижное действо в небесных владениях. Но приказу короля противиться не решился.
Зеркало заговорили так, чтобы сработало оно в один конец. В назначенное время Мел устроил огненный круг, произнес заклинание.
В стекле появились странные покои. Пусто, бедно и лавки какие-то нищенские.
Мел даже обрадовался, что нет там никого. Ну, не получилось, никто к окошку в другой мир не подошел. И такое случается.
Но тут ситуация изменилась. Хлопнула дверь, и на Мелдиора уставилось дивное создание красоты невозможной. Таких пышных ресниц, темных бровей и сочных губ он не видел ни разу. Это точно магия какая-то. Со второго взгляда губы прелестницы показались Мелу слишком уж сочными, будто уже переспели. Но наверно, это все из-за расстояния так свет преломляется и объема дополняет. А может и впрямь с магией переборщила. Но ей к лицу. По глазам видно, что мысли у нее простенькие, далеко вперед она их не закидывает. Прелесть, что за девушка.
– Кто ты, фея? Нимфа? Муза? – гадал Мелдиор, чуть ли не облизываясь на девицу, которую портили только будто бы плоские, сплющенные волосы. Но это ли проблема? Здешние мастера быстро это исправят, живости придадут.
Ножки длинные из-под шубки. Узкие штанишки их подчеркивают. Наверное, верхом прибыла, поэтому не в приличном платье, а в этих огрызках.
Дальше Мел читал заклинание с упоением. Все шло как обычно, как правильно. Только волнение было великим, потому что на этот раз он ждал не гостью, а свою судьбу.
Сквозь огненную завесу он видел, что король подал знак жрецу готовиться к церемонии. Невеста вот-вот прибудет. Уже и воронка выгнулась, в его сторону вспучилась. Да так сильно, будто по ней нескольких девиц втаскивают.
В храме заиграла венчальная музыка, вступил хор. Чистые, будто нездешние голоса.
Воронка начала разворачиваться в тоннель и Мелдиор, тянувший руки, чтобы принять на них свою гостью, увидел – с невестой что-то случилось…
А потом на него сверху упало огромное, тяжелое, неотвратимое, вдавливая в пол.
– Запечатывай вход, Илифад, чтобы обратного пути не было, – последнее, что услышал Мел, перед тем как потерять сознание.
ГЛАВА 2. Здрасьте, граждане герцоги!
К 55-летию Римме Федоровне подарили сертификат на посещение аэротрубы. Она думала, что ее туда не возьмут, все-таки женщина она большая, где-то ж должно все это величие помещаться, не в мелкой же таре. Однако в те годы она как раз еще проходила по самой верхней границе веса, только с экипировкой проблемы были, богатая грудь не давала застегнуть эту их тужурку. Но все равно пустили. И Римма Федоровна не пожалела, впечатления и правда оказались незабываемые. Как говорится, хорошо, но мало. Воздушная струя подняла ее не так высоко, как остальных, и все время подкидывала, будто тужилась, однако ощущение полета в потоке она поймать смогла.
И сейчас, пока летела в этой непонятной черной воронке, вспомнила тот день. Как и тогда, она полностью была на весу, могла крутиться и поворачиваться. Только при этом еще и вперед двигалась с невероятной скоростью.
Наверное, терминал ударил ее током и она потеряла сознание.
Пролетев еще немного, Римма Федоровна вспомнила одну из любимых в детстве книг, про девочку Алису, упавшую в кроличью нору. Что там эта пигалица бормотала, пока ее в неведомые края несло? Про мошек и кошек?
Но путь председателя ТСЖ “Богатырь” оказался быстрее, чем у героини книжки. И закончился трагичнее.
С невероятной силой тоннель выплюнул ее на свет. Яркий, ослепляющий. Пришлось зажмуриться.
Бух!
Она врезалась во что-то мягкое и неустойчивое, подминая его своим телом.
От удара что-то хрустнуло и кажется, не в ней.
– Едят ли кошки летучих мышек? – пробормотала Римма Федоровна, вспомнив наконец цитату из книжки.
Под ней раздался стон.
Открыв глаза, она поняла, что возлежит на том самом приятном молодом человеке, который ей привиделся в глубинах терминала, в конце тоннеля.
– Мужчина, простите, ради бога, – смутилась она, – вы мне по пути неудачно попались. Вы лежите, лежите, я сама слезу.
Римма Федоровна хотела упереться в пол ладонями и только тогда сообразила, что до сих пор держит в одной руке кружку, в другой платежку. Чай во время путешествия расплескался, но посуда не пострадала. Поставив ее рядом с собой, Римма Федоровна подняла голову и увидела, что они с элегантным пострадавшим лежат внутри огненной завесы.
– Все чуднее и чуднее, – пробурчала она, с усилием поднимаясь и отслеживая сразу, не болит ли чего. К счастью, ничего не сломала. Себе, по крайней мере.
Она стояла уже в полный рост, разминая мышцы и похрустывая суставами, когда огонь вокруг разом втянулся в пол.
Тогда Римма Федоровна смогла разглядеть, что находится в церкви, но какой-то странной. Без икон, со статуями. Прямо перед ней – разбитое зеркало, а за ним – алтарь. Это ничем другим быть не может. Подле алтаря стоит мужчина в богатом ниспадающем в пол одеянии. С перекошенным то ли от удивления, то ли от ужаса лицом.
У зеркала застыл высокий молодой мужчина с длинными волнистыми волосами, с благородной бородкой. Одет чудно, в черный камзол с позолотой.
Похрустев шеей, Римма Федоровна принялась осматривать помещение дальше. В ушах постепенно перестало шуметь и гудеть, стала слышна красивая музыка. Возможно, она перед этим сопровождалась хоровым пением, но сейчас певцы сбились в кучку, растерянно переглядываясь и прячась за песенниками.
Медленно повернув голову в другую сторону, Римма Федоровна увидела и других участников непонятного ей пока действа.
Какое интересное театрализованное представление!
Прямо на нее пялился целый король. Нет, понятно, что это актер в короне, но какой наряд натуральный. Чуть поодаль лупил осоловевшие круглые глаза одетый в черное здоровенный лысый мужик примерно ее лет. Его держала под руку изящная, утонченного вида черноволосая дама, которая открывала и закрывала рот, как с утра мамаша Иванова.
Под ногами завозился сбитый ею мужчина.
Присел на корточки, затем поднялся, что-то быстро-быстро заговорил, она не поняла, на каком языке.
Ему все разом кинулись отвечать на том же странном наречии.
– Так, граждане мои хорошие, – строго сказала Римма Федоровна, обращаясь к мужику в короне, которого для себя назначила главным, – объясните-ка мне, что это за иммерсивный театр тут у вас намечается?
Бывала она на спектакле, где актеры дурачились, а зрители за них работу выполняли. Это называлось “погрузиться в действие”.
Чудики продолжали лопотать по-своему.
Кажется, красавчик, на которого она упала, все же начал приходить в себя. Он подошел к ней, странно разглядывая.
– Мужчина, я вас не очень помяла? – заботливо спросила она. – Все важные органы на месте, ничего не съехало?
Он молча смотрел на нее сверху вниз. Да, высокий парень оказался. И очень привлекательный. Внешность благородная, ухоженный. Черты лица ровные, четко прописанные. Плечи широкие, но сам стройный, подтянутый. Ноги длинные, как у танцора. Одет во все черное, но богато. С висюльками, цепочками всякими. Темные волосы аккуратно подстрижены и наверняка были уложены… пока она сама его не уложила.
Вытянув руку, он провел ладонью прямо у лица Риммы Федоровны, сопровождая это своей птичьей речью.
Затем обе ладони приложил к ее ушам, а после совсем странное сделал – обвел указательным пальцем ее губы по контуру, вызывая щекотку.
– Это чего вы творите такое! Вы с этими руками на полу только что валялись! Помыли бы хоть! – возмутилась Римма Федоровна.
И поняла, что слова у нее как-то не так складываются, как обычно. Но что именно по-другому, она сообразить не могла.
Одновременно с этим речь вокруг нее стала понятной. Словно безо всякого перехода вся эта шайка-лейка начала говорить по-русски.
– Произошло недоразумение, – сказал брюнет проникновенным хрипловатым баритоном, – вы попали сюда вместо моей невесты. Сейчас мы все исправим, не переживайте, госпожа.
В устах этого породистого красавца в старомодной одежде слово “госпожа” звучало как часть ролевой игры. Римма Федоровна даже устыдилась, что ей такие глупости в голову полезли.
– Не вводи даму в заблуждение!
К ним приближался мужик в короне. Говорил он глубоким, хорошо поставленным голосом, так что не оставалось сомнений – актер.
– Королевские повеления неопровержимы.
Король подошел ближе и оказался ростом ниже Риммы Федоровны. Зубцы его короны находились на уровне ее прически.
– Своим высочайшим словом я обозначил: женщина, которую ты привлечешь из иного мира своей магией, станет твоей женой. В наказание за твою ветреность и распущенность.
– Вы уж меня извините, не знаю, как вас зовут, вы не представились, – решительно начала Римма Федоровна, глядя ниже короны, в глаза ее носителя, – но я согласия на участие в вашей воспитательной манипуляции не давала. У меня дела. Вот!
И она потрясла перед лицом короля платежкой.
– Простите, эдери, но ваше согласие в целом ничего не значит, – ответил коронованный болван.
Обернувшись к молодому бородачу, который все еще топтался у разбитого зеркала, он уточнил:
– Илифад, ты закрыл путь?
– Бесповоротно, – почтительно отозвался тот. Голос у мужчины был мелодичным, похожим на королевский, но чуть выше тембром.
– Вот видишь, Мелдиор, обратной дороги нет, – улыбнулся король, – служитель Арнц, продолжайте церемонию.
Странный тип в короне хлопнул в ладоши.
Красавец в черном выглядел еще более подавленным, чем когда на него Римма Федоровна упала.
И тут в зале прозвучала сирена. Хотя нет, это был голос женщины. Элегантной особы, утопавшей в шелках и украшениях.
– Нет, Эмихар! Ты не можешь так со мной поступить!
– С тобой, Иддия? – удивился король. – Я ведь не тебя сейчас под венец идти заставляю. Хотя, возможно, мне и стоило вмешаться в отцовский выбор.
– Ну, знаете ли! – обиженно пролаял громила, которого держала под руку эта расстроенная дама.
– Ты сейчас хочешь разрушить судьбу моего сына! Твоего племянника! – заламывала руки Иддия.
– Если родители не смогли воспитать в Мелдиоре достойного мужчину, это придется делать мне… – высокопарно ответил тот, кого назвали Эмихаром.
А потом, посмотрев на Римму Федоровну, дополнил:
– И ей.
Двое мужчин в простой одежде уже утаскивали зеркало. Римма Федоровна почувствовала, как ее кто-то толкает под локоть, посмотрев вниз, увидела девочку с прозрачными и чистыми, как речная гладь, глазами.
Малышка протягивала ей ее кружку:
– Это ваша чаша, почтенная эдери.
– Спасибо, милая.
Взяв в руку свою вещь, Римма Федоровна будто бы ощутила поддержку ее родного ТСЖ и решительно сказала:
– Я требую, чтобы мне объяснили, в каком фарсе заставляют принимать участие!
– Потом, все потом, дорогая, – миролюбиво сказал король, подводя к ней жениха.
Она попыталась было возмутиться, но тут здешний жрец вытянул вперед жезл, от которого пошла волна. И Римма Федоровна поняла, что и рта раскрыть не может!
Ничего ужаснее она не чувствовала с тех пор, как в первом классе у нее зубы склеились ириской.
Ноги сами собой понесли ее к алтарю. То же самое, по всей видимости, происходило и с Мелдиором. Теперь она хоть имя его знает.
Так они и стояли перед жрецом во время церемонии.
Высокий, стройный чернокнижник с бледным, искаженным лицом. И Римма Федоровна, с кружкой “Управдом – друг человека” в одной руке и платежкой в другой.
