Czytaj książkę: «Мариус Петипа: В плену у Терпсихоры»

Глава I
ЛЕГЕНДА И БЫЛЬ СЕМЬИ ПЕТИПА

Началась эта история два века тому назад, а если точнее – 11 марта 1818 года. В этот день в девять часов утра в семье балетмейстера и первого танцовщика Большого оперного театра в Марселе Жана-Антуана Петипа¹ и его супруги, драматической актрисы Викторины Морель-Грассо, произошло радостное событие. Третий ребенок – сын Виктор Мариус Альфонс – появился на свет под… музыкальные аккорды и стук пуантов. Молодой отец как раз проводил репетицию балета «Рождение Венеры и Амура»!

Люди, умудренные жизненным опытом, знают: ничто не бывает в этом мире случайным. Судьбу маленького Мариуса явно предопределили Музы – покровительницы искусств и наук. Семейная легенда, которую передавали из уст в уста, гласила, что родоначальницей клана была знаменитая в XVIII веке актриса Большой парижской Оперы m-lle Petit-pas. Дочь слесаря, простолюдинка, каких множество в Париже, она начала карьеру в ярмарочных театрах, а потом, благодаря таланту и трудолюбию, вознеслась на вершину артистического Олимпа, снискала любовь зрителей. Почему же не пойти этим путем и Мариусу? И вот Музы решили, что одарить ребенка талантом должна Терпсихора – покровительница танцев.

Кто знает, так это было или нет, но с младенчества и до старости судьба Мариуса Петипа была неразрывно связана с хореографическим искусством – манящим, волшебным, требующим огромного труда и полной самоотдачи. Все это будет в жизни нашего героя. Но скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.

Гасконец! Галльский петушок! Почти мушкетер! Появление на свет в Марселе позволяло Мариусу Петипа считать себя представителем этого задиристого рода-племени. По мнению Н. М. Радина, его внука, «склонность приукрасить правду цветистой неправдой… некоторое позерство, подчас даже бретерство, какое-то рыцарство» было свойственно всем гасконцам. Однако не следует забывать, что Мариусу не было и трех месяцев от роду, когда его родители получили приглашение работать в Брюсселе. Семейство пустилось в долгий путь в дорожном экипаже, ставшем «передвигающейся квартирой», и этот вояж длился более двадцати дней. Конечно, подробности, которые мы читаем в мемуарах Петипа, он знал лишь со слов родителей.

Почему-то их не напугал долгий переезд в другую страну с тремя маленькими детьми. Объяснение простое: в столице Бельгии в то время проживало множество выходцев из Франции, поэтому особых проблем не предвиделось. К тому же театральное искусство в Брюсселе поддерживала королевская семья во главе с монархом – Виллемом (Вильгельмом) I². Он стал королем Нидерландов в 1815 году, когда решением Венского конгресса Бельгия вошла в состав Голландии. Центром же театральной жизни города стал Королевский придворный оперный театр Де ла Монне – один из старейших в Западной Европе, возведенный около 1700 года венецианскими архитекторами Паоло и Пьетро Бецци.

Ко времени приезда семьи Петипа в бельгийскую столицу в театральной жизни города назрели серьезные перемены. Красивейшее здание Оперы требовало капитального ремонта, и местные власти решили его реконструировать и расширить. И к весне 1819 года вместо старого театра появился новый – монументальное сооружение в неоклассическом стиле по проекту французского архитектора Луи Дамесма.

Директором возрожденного храма искусства был назначен первый бас оперной труппы Бернар. Жан-Антуан Петипа получил место первого танцовщика и балетмейстера, сменив в этой должности известного танцора и хореографа Эжена Гюса³. Высокие покровители поставили перед ним амбициозную задачу: сочинять такие балеты и танцы в операх, которые могли бы привлечь в театр платежеспособную публику. Но по плечу ли была такая задача артисту тридцати с небольшим лет от роду? Вполне! Жан-Антуан имел немалый профессиональный опыт: он работал в труппе Филиппо Тальони⁴, с успехом гастролировавшей по всей Европе, и еще в нескольких театрах. Он знал балетный репертуар назубок, имел хорошую репутацию. И твердый характер…

До открытия новой сцены театра оставалось совсем немного времени, и назначенный руководителем балетной труппы молодой артист целые дни проводил с танцовщиками, репетируя программу открытия сезона. Местные журналисты окрестили ее «инаугурацией», что придавало предстоящему событию дополнительную важность.

И вот 26 мая 1819 года в Брюсселе состоялось торжественное открытие Королевского театра. В программе был заявлен шутливый пролог, поставленный Бернаром, а следом за ним – опера «Караван из Каира» французского композитора А. Э. М. Гретри⁵ с финальным дивертисментом, созданным Ж.-А. Петипа. Незадолго до поднятия занавеса в одной из богато убранных лож появилась нидерландская королевская чета с принцем Фридрихом в сопровождении архитектора Л. Дамесма. Публика приветствовала их аплодисментами и восторженными криками.

Радость зрителей вполне объяснима: великолепный, белый с золотом декор зала, украшенный изысканными арабесками, четыре яруса лож, эффектный свод галереи поражали воображение. Публика стремилась выразить свои верноподданнические чувства членам августейшей семьи. С не меньшим энтузиазмом театралы аплодировали и создателям спектакля после его окончания. В вышедшей на следующий день местной газете «Оракул» отмечалась удачная постановка оперы, которую заключали танцы Ж.-А. Петипа – «первого танцовщика и балетмейстера». Они приводили «публику в восторг, поднимая дух в заключение этого праздника инаугурации… Господин Петипа добавил новый дивертисмент, очарование которого усиливалось частыми переменами прекрасных декораций».

Начало нового сезона было ознаменовано следующей постановкой балетмейстера. 1 сентября 1819 года состоялась премьера одноактного балета «Кермесс» («Ярмарка»), созданного по мотивам традиционного фламандского карнавала. Бытовой комический балет явно был близок Ж.-А. Петипа, но, стремясь разнообразить репертуар, он не пренебрегал и другими жанрами. 17 июня 1821 года он возобновил созданный им еще в Марселе анакреонтический балет⁶ «Рождение Венеры и Амура». Роль Венеры исполняла молоденькая парижанка Мари Лесер, а роль Амура досталась шестилетнему Люсьену Петипа.

Одно из представлений посетил живший в то время в Брюсселе известный художник Жан-Луи Давид⁷, изгнанный из Франции после реставрации Бурбонов⁸. Балет вдохновил его на создание картины «Марс, обезоруженный Венерой». Моделями ему послужили юные танцовщики, исполнившие главные роли.

24 февраля 1822 года Ж.-А. Петипа представил вниманию публики балет «Месье Дешалюмо», созданный им на основе одноименной комической оперы⁹. В то время подобные переделки были в большой моде. Интересно, что на спектакле, по всей видимости, присутствовал обозреватель газеты «Русский инвалид». Об этом свидетельствует рецензия, в которой упоминается имя Петипа-отца: «Блистательный успех наградил в полной мере сей многотрудный его подвиг. Восхищенные зрители с одинаковым удовольствием рукоплескали при виде па провансальских, греческих, шотландских и, наконец, новоизобретенных па мумий. Сказывают, что сие последнее было nec plus ultra¹⁰ плавности»¹¹.

Новый Королевский театр был одним из красивейших в Европе. Но зрителей манили сюда не только изысканная архитектура и декор, но и артисты труппы, а также известные гастролеры. Откликаясь на любовь брюссельской публики к театральному искусству, сюда приезжали с классическим и современным репертуаром знаменитая мадемуазель Марс¹², актриса Катрин Дюшенуа¹³, солисты Королевской академии музыки и Комической оперы. В августе 1829 года в театре прошел концерт легенды мирового оперного искусства Марии Малибран¹⁴. Благодаря своему феноменальному голосу, в котором совмещались альт и сопрано, она брала три октавы, что позволяло певице исполнять партии для обоих регистров. В то время это было уникальным явлением. Мария с одинаковым успехом пела героинь и щебечущих душечек. К тому же эта певица, стремившаяся к полной самоотдаче и душевной выразительности, пела на пяти языках – испанском, итальянском, французском, немецком и английском. Завсегдатаи Королевского театра в Брюсселе по достоинству оценили выдающийся талант примадонны, и ее выступление прошло здесь с огромным успехом.

Не оставляли своим вниманием брюссельскую публику и гастролеры-танцовщики. Большинство – из парижской Гранд-Опера. Свое искусство в Королевском театре демонстрировали Констанс Гослен¹⁵, Полина Монтесю¹⁶, Арман Вестрис¹⁷ и другие известные артисты балета. Огромное впечатление на зрителей произвел Шарль Мазюрье¹⁸ из театра «Порт-Сен-Мартен». Он сочетал в своем танце ходули (в балете «Полишинель-вампир»), пантомиму и акробатические трюки.

Однако всех побеждал великий трагик – актер парижского театра «Комедии Франсез» Франсуа-Жозеф Тальма¹⁹. Он приезжал в Брюссель каждый год и настолько был любим театралами, что они ожидали его экипаж еще в пригороде. А потом, увенчав Тальма лавровым венком, в полном восторге вносили его в театр на руках!

Такой прием побуждал актера оставаться в Брюсселе подолгу. Обычно он принимал участие в 18–20 спектаклях Королевского театра. В его репертуаре были едва ли не все шедевры мировой драматургии, от античности до современности. И в каждой пьесе он настолько вживался в образ персонажа, что зрительный зал, затаив дыхание, следил за каждым его движением, репликой, паузой.

Местные поэты, восхищаясь талантом Тальма, слагали в его честь оды, газеты пестрели восторженными рецензиями. Когда же в 1826 году из Парижа пришла весть о кончине актера, брюссельцы восприняли ее как национальную трагедию. В память о кумире в театре был дан спектакль с участием балетной труппы под руководством Ж.-А. Петипа. А вскоре в театральном фойе появился бюст Франсуа-Жозефа, изваянный скульптором Ван Геелем.

В мемуарах М. Петипа упомянуто о краткой встрече с великим трагиком. Правда, автор, описывавший свою жизнь на склоне лет, допустил ошибку в датах²⁰. Он относит встречу с Тальма к 1830 году, когда того уже не было в живых. Но эпизод этот, несомненно, имел место, только на несколько лет раньше. Ведь актер был близким другом семьи Петипа, довольно часто выступал на сцене вместе с трагической актрисой Викториной Морель-Грассо – женой главного балетмейстера театра. В ее обширном репертуаре были роли в трагедиях Шекспира и Расина: в «Гамлете», «Британике», «Андромахе», «Аталии»… Сцену она покинула в 1822 году, после рождения сына Жана-Клода Тоннера.

До этого жизнь семьи была достаточно обеспеченной. Но в 1824 году у супругов родилась дочь Амата-Викторина-Анна. Мать целиком посвятила себя мужу и детям, и средств стало не хватать. Именно в это время, по всей видимости, и произошла встреча Тальма с Люсьеном²¹ и Мариусом Петипа и их сестрой.

…К подъезду гостиницы подъехал экипаж и остановился для перемены лошадей. Дверцы отворились, и на землю спустился какой-то господин. Увидев мальчиков и девочку, он подошел к ним и удивленно спросил:

– Как попали вы сюда, детки?

Это и был знаменитый трагик Тальма. Далее М. Петипа так описывает эту встречу в мемуарах: «Он знал нашу семью, был крестным отцом Люсьена и нежно поэтому всех расцеловал. Брат рассказывает ему во всех деталях о данном нами накануне представлении, не преминув сообщить и о полном отсутствии публики.

Хотели мы броситься известить отца о приезде господина Тальма, но он воспротивился этому, позвал метрдотеля и приказал ему принести фиги. Он остановил, очевидно, свой выбор на этом угощении потому, что плод этот имелся повсюду ввиду распространенности десерта, именуемого „quatre mendiants“²² и состоящего из фиг, изюма, миндаля и орехов. Десерт дешевый, непортящийся и потому подававшийся во всех второстепенных гостиницах и за всеми табльдотами²³. Приказав нам отвернуться, чтоб не видеть того, что он собирался сделать, Тальма всунул по три луидора в каждую фигу из трех, которыми угостил нас, сопровождая угощение поцелуями.

– Скажите отцу и матери, что через два месяца я побываю у них в Брюсселе.

Сказал, сел в дорожный экипаж свой и умчался».

Дети, конечно же, помахав ему на прощание, бросились к родителям, чтобы сообщить добрую весть. Отец, услышав сбивчивый рассказ, кинулся к окну и что есть мочи крикнул:

– Тальма! Тальма!

Но того уже и след простыл.

Тут дети, захлебываясь от восторга и перебивая друг друга, закричали:

– Папа! Мама! Загляните-ка в эти фиги! В каждой из них по три луидора!

Отец с матерью смущенно и радостно переглянулись. Этих денег хватит на хороший завтрак для всей семьи и оплату поездки в дилижансе до Брюсселя, куда они собирались вернуться после неудачной попытки сделать сбор за выступление в одном из близлежащих городов. И тут они все, не сговариваясь, крикнули:

– Да здравствует Тальма!

Жизнь семьи Петипа была переменчивой. Дети с ранних лет видели, что одного таланта и упорного труда для финансового благополучия мало. Но Мариуса и его старшего брата Люсьена радовал сам воздух театра, которым они дышали с первых дней своей жизни. И он оказался таким пьянящим, что определил жизненный путь мальчиков отныне и навеки. Впечатления раннего детства остались в памяти как светлый луч, освещающий эту длинную непростую дорогу. О том же, что она была выбрана верно, свидетельствуют мемуары прославленного балетмейстера.

Глава II
ПЕРВЫЕ СЦЕНИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ И… РЕВОЛЮЦИЯ

В детстве и отрочестве нас часто обуревает дух противоречия: сопротивление родительскому диктату, поиски своего «я». Видимо, внутренний спор не миновал и маленького Мариуса Петипа. Ему нравилось смотреть спектакли, сопереживать их героям, общаться с артистами, но в глубине души он считал, что «недостойно мужчины кривляться перед публикой во всевозможных грациозных позах». Признавался ли он в этом родителям, мы не знаем. Но точно известно, что отец мыслил иначе: он не видел другого пути для своих мальчиков, кроме как служение Танцу.

И его стремление обучать сыновей хореографическому искусству имело реальную основу. За несколько лет до прибытия семьи Петипа в Брюссель известный в европейском балетном мире танцовщик и хореограф Эжен Гюс организовал при Парковом театре Брюсселя Королевскую консерваторию танца. В ней он вместе с помощниками обучал искусству классического танца два десятка учеников, готовя смену для профессиональной сцены. После ежегодного экзамена становилось ясно, кто из них может быть принят в труппу.

Но в начале 1823 года Эжен Гюс умер, и заботы о воспитанниках Королевской консерватории танца легли на плечи Ж.-А. Петипа. Сам он к этому времени исполнял в театре лишь мимические роли, поэтому имел возможность всерьез заняться педагогической работой. К тому же старшему сыну Люсьену, имевшему несомненные способности к хореографии, пора было начать обучение.

Младший же, Мариус, получал пока «общее образование в брюссельском Большом коллеже, но параллельно с этим посещал и консерваторию Фетиса²⁴, где изучал сольфеджио и учился игре на скрипке вместе с тогдашним товарищем…, впоследствии знаменитым скрипачом Вьетаном»²⁵. Судя по регистрационной карточке Мариуса Петипа, он действительно поступил в 1832 году в только что открытую Консерваторию по классу скрипки. В ней имеется следующая запись, сделанная в 1835 году: «Способностей не проявил. Оставляется по особым соображениям». Лишь в следующем году он исчез из списка учеников. Видимо, так долго мальчика держали в Консерватории благодаря заслугам его отца. Тот же, не уверенный в способностях сына к классическому танцу, решил продолжить его обучение музыке – вдруг будет из этого толк?

Сомнения отца легко объяснимы. В танцевальный класс, где занятия проводились четыре раза в неделю, Мариус попал в семь лет. Перед ним были лучшие ученики, принимавшие участие в спектаклях Королевского театра. Да и старший брат Люсьен вдохновенно и с легкостью осваивал у него на глазах танцевальные азы. Разве не должны были эти примеры воодушевить Мариуса? Увы! Он упорствовал в нежелании заниматься «недостойным» для мужчины делом. Лишь наставления обожаемой матери, убеждавшей его выполнять требования отца, смогли сломить сопротивление мальчика. Но разве эффективны занятия «из-под палки»? Как вспоминал позже М. Петипа, строгий отец переломал о его руки «не один смычок для ознакомления… с тайнами хореографии»²⁶.

О «жестокой муштровке» в детстве вспоминала и его младшая дочь, Вера Петипа: «Возражения не допускались. Дед говорил: „Когда вырастешь и будешь сам учителем, тогда говори, а пока учишься – слушай и молчи“».

Впрочем, мытарства Мариуса были связаны не только с его нежеланием учиться искусству классического танца. В отличие от Люсьена, словно созданного для танца самой природой, быстро освоившего премудрости экзерсиса²⁷, Петипа-младшего сковывали ноги. И колени, и стопы никак не хотели выстраиваться в линейку в первой позиции, носок не тянулся в батмане – тандю в плие колени «заворачивались»…²⁸. Он и сам понимал: результат его усилий значительно уступает тому, чего достиг брат.

Однако у Мариуса, чьи успехи в технике танца оставляли желать лучшего, рано проявился артистизм. Десятилетним мальчиком он получил свою первую роль – сына вельможи в балете Пьера Гарделя²⁹ «Танцемания». Его дебют на сцене Королевского театра состоялся 18 ноября 1828 года. Мемуары свидетельствуют, что юный артист показался на публике, «выйдя из волшебного фонаря в костюме савояра и с обезьяной на руках. По ходу пьесы праздновались именины вельможи, роль сына которого он и исполнял. Его воспоминания подтверждает сохранившаяся афиша: в ней впервые появляется, наряду с другими исполнителями, имя Мариуса.

Вообще, театральный сезон 1828/1829 годов оказался для сыновей главного балетмейстера театра поистине знаменательным. Люсьен, начав с роли Амура, с 1828 года стал получать «афишные» партии. 22 декабря 1828 года он танцевал Пастуха в балете «Алина, королева Голкондская», переделанном отцом из одноименной оперы П-А. Монсиньи³⁰.

И вот пробил звездный час! 8 августа 1829 года Люсьен и Мариус Петипа успешно выступили в главных ролях в балете Жана Доберваля³¹ «Тщетная предосторожность». Люсьен танцевал возлюбленного героини – бедного крестьянского парня Колена. А Мариус, конечно, Никеза – сына богача Мишо. Начало театральной карьеры младших Петипа было положено.

Вскоре Люсьена пригласили танцевать в Королевском театре Гааги, где он проработал три месяца, а затем перешел в Большой театр Бордо. Там он стал партнером гастролерш Эльслер³² и Нобле³³. Слава молодого танцовщика дошла до Парижа, и со временем ему предложили дебют в Гранд-Опера. Сестры Фанни и Тереза Эльслер специально для него переделали свое pas de deux в pas de trois³⁴.

В возрасте пяти лет вышла на сцену Де ла Монне и младшая дочь Жана и Викторины Петипа – Амата-Викторина-Анна, родившаяся в Брюсселе 10 июля 1824 года. Впоследствии она стала оперной певицей, выступала на провинциальных сценах во Франции.

Первые успехи детей радовали родителей. Но ведь не зря еще Конфуций³⁵ предупреждал: «Не дай вам бог жить в эпоху перемен!» А перемены в балетном искусстве Европы в 1820-е годы назревали, и серьезные. Этот период вошел в историю как предромантический этап, переходная фаза развития балета, когда лучшие танцовщики достигли пика популярности и мастерства. Известный в то время итальянский хореограф Карло Блазис³⁶, один из лучших учеников Сальваторе Вигано³⁷, преподавал искусство танца так, чтобы его ученики продвинулись вперед по сравнению с предыдущим поколением. Результаты своих многолетних наблюдений он опубликовал в Италии, а затем в Англии, описав тонкости балетного ремесла. В 1820 году вышел в свет труд К. Блазиса «Элементарный трактат о теории и практике искусства танца». В другой его работе, «Кодекс Терпсихоры», изданной в 1830 году, автор описал танцевальную технику начала XIX века. Ученые-балетоведы считают, что именно он изобрел позу attitude³⁸, придуманную на основе работы флорентийского скульптора Джамболонья³⁹. Его бог Меркурий⁴⁰ легко держит свое тело в равновесии на пальцах левой ноги. Именно в предромантическую эпоху артисты балета впервые стали танцевать на кончиках пальцев.

Так хорошо это или плохо – жить в эпоху перемен? В отличие от Конфуция, поэт Ф. И. Тютчев⁴¹ как раз славил такое время, видя в нем возможность реализации для творца, шанс изменить ход исторических событий. Именно об этом он написал в стихотворении «Цицерон» (1829):

 
…Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие,
Как собеседника на пир.
Он их высоких зрелищ зритель,
Он в их совет допущен был —
И заживо, как небожитель,
Из чаши их бессмертье пил!
 

Ж.-А. Петипа, чутко следивший за малейшими переменами в настроении зрителей, старался в поставленных им балетах сочетать разные театральные характеры. За двенадцать лет работы в Королевском театре – более двух десятков балетов! И в каждом он стремился заинтриговать зрителей, ввести новые элементы танца. Иногда мастер использовал сочинения других хореографов, но вносил в них значительные изменения.

К концу 1820-х годов репертуар Королевского театра в Брюсселе включал более тридцати балетов, в большинстве своем двух- и трехактных. И половину из них создал именно главный балетмейстер, с честью выдержавший вызов времени. Это произошло не только благодаря его профессионализму, но и постоянному расширению кругозора, позволявшего быть на шаг впереди коллег. А в целом – времени, в котором ему довелось жить и творить. Опыт и неиссякаемое вдохновение отца стали той благотворной почвой, на которой расцвел талант обоих его сыновей.

Посвящая себя творчеству, Ж.-А. Петипа не забывал и о поддержании благополучия семьи. А для этого требовалось не только ставить новые балеты и сохранять уже имеющийся репертуар, но и угождать августейшим особам. Как? Например, в 1825 году сочинить дивертисмент «Пятое июля» по случаю бракосочетания принца Фридриха Нидерландского⁴² и принцессы Луизы Прусской⁴³. В отличие от постановки кантаты, раскритикованной местным хроникером, работа балетмейстера, как подчеркнул он в отчете, «выражала и возбуждала большой энтузиазм».

…Жизнь семьи Петипа текла благополучно и мирно, и казалось, так будет всегда. Но в размеренные будни, наполненные творческим трудом, неожиданно вмешалась политика. В Бельгии началось брожение, сутью которого стало требование отделения ее от Нидерландов. Подпитывали его революционные настроения во Франции. Они нашли отражение в пятиактной опере Даниэля Обера⁴⁴ «Немая из Портичи»⁴⁵, сюжет которой основан на реальных событиях восстания Мазаньелло⁴⁶ против испанского владычества в Неаполе. Премьера оперы состоялась в Париже 29 февраля 1828 года.

А в июле 1830 года во Франции началась Вторая французская революция («Три славных дня»), приведшая к свержению Карла Х⁴⁷ и возведению на престол его «кузена» Луи-Филиппа, герцога Орлеанского⁴⁸. Непосредственным толчком к революции стали четыре правительственных указа (ордонансы Полиньяка) от 25/26 июля, тут же подписанные королем. Согласно им, в стране распускалась палата представителей, ужесточалось избирательное право, ограничивалась свобода слова и восстанавливалась в полном объеме цензура.

Революция во Франции вызвала волнения на территории Объединенного королевства. Отправной точкой восстания послужила опера «Немая из Портичи», поставленная к юбилею Виллема I. Спектакль был анонсирован в Королевском театре Брюсселя на вечер 25 августа 1830 года. Он вызвал огромный интерес у горожан, и зал не смог вместить всех зрителей. Те, кому не удалось достать билеты, продолжали толпиться на площади перед зданием театра, словно ожидая сигнала к акции неповиновения властям.

В самом же театре действие то и дело прерывали бурные аплодисменты. В третьем акте тенор Лафайяд, исполнявший роль Мазаньелло, выкрикнул после молитвы: «К оружию! К оружию!» Зал ответил ободряющими криками и топотом, грозившими обрушить здание. Аплодисменты, казалось, никогда не стихнут, что придало уверенности певцу. Прямо в костюме Мазаньелло он бросился на площадь, где его встретила огромная взволнованная толпа, словно ожидавшая сигнала к восстанию. Вслед за актером ринулись зрители, сокрушая все на своем пути.

Ж.-А. Петипа и его сыновья участвовали в танцевальных номерах. События этого дня нашли отражение в мемуарах Мариуса Петипа: «Оперный заговорщик перенес планы изображаемого им героя в действительность и в жизни продолжал роль, не переменив даже костюма; сцена продолжала свое воздействие на толпу и дала толчок одному из крупнейших освободительных движений первой половины XIX века».

В результате этого восстания, сигналом к которому, возможно, и была избрана опера Д. Обера, революционные силы провозгласили независимость Бельгии. Но свобода, как оказалось, имела и оборотную сторону. Петипа-младший вспоминал: «Театры прекратили свою деятельность на целых пятнадцать месяцев. Тяжелое то было для отца моего время. Нелегко было прокормить семью, лишившись главного источника доходов; часто не хватало нам самого необходимого, так как отцу приходилось довольствоваться гонораром, получаемым в двух пансионах, где он обучал светским танцам»⁴⁹. Мальчики помогали отцу как могли. Когда появилась возможность, они занялись перепиской нот у князя Трезиньи, «страстного любителя вальсов и кадрилей, которые он сам сочинял в неимоверном количестве». Но их заработки, включая гонорары отца, не давали возможность свести концы с концами.

И вот появился шанс заработать деньги! В крепости, находившейся недалеко от Антверпена, укрылись голландцы. Французы и бельгийцы стянули значительную часть воинских подразделений к этому городу и готовились к штурму. Ж.-А. Петипа решил рискнуть и взять на какое-то время местный театр в аренду, чтобы дать там несколько представлений. Новоявленная труппа состояла исключительно из членов его семьи. Отправились в путь, и уже на следующий день по всему городу были расклеены афиши следующего содержания: «Первое представление знаменитой труппы г-на Петипа, балетмейстера театра Де ла Монне в Брюсселе.

МЕЛЬНИКИ

Балет в трех действиях

Действующие лица:

Мельник………………………………………………………….г-н Петипа-отец.

Мельничиха……………………………………………………..г-жа Петипа-мать.

Лизетта, дочь их…………………………………………д-ца Викторина Петипа.

Колен………………………………………………………………Люсьен Петипа.

Жиль, ком. роль……………………………………………………Мариус Петипа.

Крестьяне и крестьянки.

Последних должны были изображать статисты, нанятые Ж.-А. Петипа в Антверпене после нескольких репетиций. Оставалась нерешенной одна проблема. В театре, как выяснилось, не было ламп! «Отец приказал вставить сальные свечи в крупные картофелины, которые, в свою очередь, непосредственно приклеивались к полу между кулисами», – вспоминает младший сын. Эти импровизированные подсвечники оказались хорошим подспорьем, но в конце представления с ними произошел казус. Во время финального галопа картофелины отклеились, покатились на сцену и оказались у ног выступавших. К счастью, это не вызвало недовольства публики. Напротив, несколько офицеров, сидевших в зале, начали хохотать и наградили артистов долго не смолкавшими аплодисментами.

Развеселились и Петипа-младшие. Они еще долго продолжали смеяться, даже вернувшись в гостиницу. Но совсем не до смеха было их родителям. Сбор за спектакль оказался мизерным – всего шестьдесят франков. Стоит ли продолжать? Нет, решили они и вернулись в Брюссель.

Подъезжая к площади Де ла Монне, они увидели красовавшееся в ее центре дерево Свободы. Глава семейства тут же вспомнил куплеты, сочиненные одним из хористов театра и кончавшиеся рефреном:

Платили прежде сотню франков, а тридцать лишь сейчас,

Зато Свободы дерево теперь есть и у нас!

Действительно, до революции хористы получали сто франков в месяц. Когда же театры вновь открылись после более чем годичного перерыва, дирекция предложила им ограничиться тридцатью франками, объяснив столь значительное понижение зарплаты «force majeure»⁵⁰. Что оставалось делать бедным артистам? Практически все согласились на кабальные условия. Ведь свободы выбора у них не было⁵¹.

Согласился на понижение зарплаты и Ж.-А. Петипа. Более того, следуя политической конъюнктуре, он создал патриотический балет из шести картин «23, 24, 25 и 26 сентября». Его премьера прошла в театре Де ла Монне 4 января 1831 года. Но несмотря на успех, эта работа оказалась последней в карьере балетмейстера. В июне ему пришлось уйти из театра, т.к. теперь в нем не было постоянной балетной труппы. Революция, как оказалось, вовсе не гарантировала стабильности и благополучия.