Czytaj książkę: «Ошибки и допущения»
Часть I. Созревание.
Глава 1.
Лето подходило к своему разрешению, впереди осень, новая пора, в которой открываются всевозможные пути и направления. Каждый сезон, на удивление человека, не влияет коренным образом на дальнейшее продвижение, но и не оставляет тебя один на один с самим собой. Обычно не важно, сменяется ли день на календаре, если дело не касается отпуска или выходных. В целом, какая разница, что за число сегодня, если изо дня в день ничего не меняется. Работа не зависит от даты, но так не для всех. Некоторым из нас уготовано смотреть на календарь по-особенному, смотреть сквозь призму проб и ошибок.
Несмотря на приближение осени жара здешних улиц не делала путь одного человека легче. Пробираясь через затхлый тягучий воздух не мудрено вспомнить, что конкретно подвело к невыносимой пытке хождения в поисках незамысловатого места работы. Собеседование за собеседованием без шанса на успех и не важно, что не достаёт работников и не важно, что сентябрь принесёт отупение и принятие отсутствия незаполненных вакансий. Славная летняя пора жизни подходит к завершающему аккомпанементу в угоду непрофессионалов, неспособных ничего донести до подрастающих умов, но это не показатель, ведь итог всегда один и тот же – будь ты хоть трижды умнее и пригоднее, но если дурная слава идёт впереди, то никакого успеха ждать не положено.
Одна деталь биографии, и ты становишься персоной нон-грата, больше никто и никогда не станет иметь дело с тобой. Никто не посмотрит на рекомендательное письмо с прошлого места работы, никто не воспримет всерьёз. Страшно отучиться пять лет, страшно отработать ещё четыре с года и понять, что из-за одного недоразумения потерялся целый пласт жизни, утраченный без вины человека, всеми силами желающего найти место, где его примут. Отказ за отказом и пора бы привыкнуть и принять неизбежность, что метания не приносят успехов, что ни одна сила неспособна вернуть всё на место. Исключений из правил не бывает, понятно, что всё бесполезно, но теплится дурацкая надежда: вдруг найдётся тот человек, который не посмотрит на все предостережения и согласится нанять того, кто не смог справиться, кто оступился и позволил своему подсознанию подкинуть перед глазами страшные картинки прошлого, пугающие до тошноты.
Мимо мчатся машины, проскальзывают люди. Весь мир не перестаёт двигаться дальше, пока женщина, чьё лицо скрыто под кипой непослушных волос медленно плетётся после очередного неудачного дня домой. Она, уставшая и беспокойная, почти потеряла последние остатки воодушевления. Каждый день утро начинается для неё одинаково: сперва привести себя в порядок, следующий этап подкрепиться, после надеть строгий брючный костюм и в конце, через силу, заставить ноги выйти напрямик из привычной квартиры, где она проживает с рожденья. Простые и лаконичные этапы всеми знакомой жизни. С утра женщина по привычке помимо всего пытается не упасть духом, собрать остатки воли в кулак и через препоны, которые подкидывает судьба продолжать верить, что сможет ворваться с нового месяца в прежний уклад. Как же было хорошо до инцидента, перевернувшего всё с ног на голову – привычная рутина и будничные проблемы, такие опостылевшие для большинства людей, но дающие поистине абсолютное умиротворение жизни, где не нужно думать о пугающем и жестоком.
Не смелым шагом Мария зашла в супермаркет и тщетно начала перебирать последние купюры из кошелька. «Осталось совсем немного», – подумала она и почти рассмеялась насмешкам жизни в лицо, но вскоре забыла мысли, помутившие рассудок и двинулась вперёд. Купить немного продуктов или приобрести нечто более неприемлемое, но желанное? Подойдя к полке с алкоголем выбор был сделан и деньги, таким трудом заработанные уходят в угоду мирских прихотей. Но ничего новый день принесёт с собой новые возможности, и, как знать, может завтра именно тот день, который она ждала так долго. Побаловать себя любимым напитком Мартини необходимо, если хочешь сохранить остатки душевного равновесия.
Почти четыре месяца безуспешных попыток, жалких скитаний и умоляющих взглядов на очередного директора обычной среднестатистической школы. И дело не в том, что Марии не хватает профессионализма, напротив ей всегда удавалось найти общий язык с детьми, не зря столько времени было потрачено на изучение психологии детского поведения. Теперь все знания, с таким трудом полученные путём познания, тщетно ожидали своего часа. А что более важно, знания по предмету, который вела учительница – застряли на верхней полке одной из важнейших областей мозга и в скором времени обещали перейти в разряд ненужного, что грозило их уходом в более дальнюю область.
И вот день подходит к концу, закат напористо намекает, что сегодня ничего больше не произойдёт, если только не искать приключений намеренно. Мария встаёт на красный сигнал светофора и уверенно ждёт, крепко сжав злосчастный пакет с бутылкой в кулаке. Зелёный свет вскоре появляется, он оповещает, что путь открыт и ничего не угрожает, и всё же, на всякий случай, голова девушки резко поворачивается налево. Всё чисто можно идти. Шаг вперёд, ступня движется за ступнёй, пока не приближается середина дороги. Наступил момент, когда голова поворачивается направо. И вновь ничего. Светофор начинает тревожно пиликать, всё быстрее и быстрее, набирая обороты, отсчитывая остатки секунд до появления на табло красного, запрещающего к движению сигнала. Едкий звук заставляет прибавить шаг, чтобы успеть дойти до точки, где безопасно. И вот почти конец, одна нога пытается переступить через бордюр, вторая ждёт продвижения первой. Очень хорошо, так держать. Становится спокойно, ведь дело сделано, пока не наступает момент прозрения.
Один из участников дорожного движения преждевременно нажимает на педаль газа своего мотоцикла и несётся навстречу ничего не подозревающей девушке. Она не успевает ничего сообразить и от испуга замирает, не в состояние пошевелиться, будто неведомая сила приковала к месту. Мотоциклист понимает, что поторопился, и резко тормозит, но скорость так просто не сбивается, а Мария, почуяв неизбежное, бессмысленно старается отбежать. Сдвинуться получается, но не на то расстояние, которое бы хотелось. Водитель, почти достигнув жертвы, выворачивает руль, падает вместе со своим неповоротливым транспортом навзничь, заставив учительницу отпрыгнуть, выронить пакет и оказаться в несильно подходящей позе. Она полулежит, оперившись на локти, минута и стремление взобраться на ноги возобладает над болью в колене. С тихим стоном девушка привстаёт, опираясь на руки, поднимает голову, чтобы найти причину беспорядка, случившегося в жизни и онемевает от ужаса. Рука водителя, слетевшего с байка робко тянется, чтобы помочь. Мужчина лет сорока и не подозревает, что момент абсолютно неподходящий, он стремится избежать катастрофы, только и всего.
– Как вы? Давайте руку, я помогу встать. Может позвонить в скорую? – говорит нарушитель.
Небольшие отрывки фраз прорываются сквозь замыленное сознание Марии и смутно напоминают об опасности всех людей, по совпадению попавших в поле зрения. Комок тошноты приближается к горлу, а вместе с тем тихий навязчивый звон отдаёт по извилинам, предупреждая и побуждая найти путь к отступлению. Женщина, что застыла, тихо, со всей возможной для неё скоростью отползает на онемевших ногах, чтобы не допустить повторения. Больше нельзя привлекать внимания, достаточно и прошлого унижения. Брюки, прикрывающие колени, постепенно начинают стираться об твёрдый слой асфальтового покрытия и намереваются прорваться. Мелкая дрожь по телу отступает с каждым сантиметром, отдаляющим от возникшего мужчины. Клоки волос наползают на ничем неприкрытое лицо, которое старается спрятаться, всё больше погружаясь в копну.
Мария сидит на коленях, прибившись к витрине магазина, обычно служащей для привлечения внимания покупателей и не думает, не дышит, а едва, одними губами молится, чтобы поток мыслей не обрушился на её голову.
– Пожалуйста, уходите всё хорошо—, – набравшись смелости говорит девушка, но голос подёргивается и дрожит.
– Как же хорошо, если вы так дрожите. Я не хотел ехать на зелёный, это ошибка, случайность. Мне показалось, что на дороге свободно.
Рука мужчины вновь тянется в поисках шанса выйти сухим из воды. Нарушитель не знает, что с каждым своим действием, с каждым шагом на встречу всё больше и больше приближает каждого из них к точке невозврата, к прежнему, тому, что было естественно и понятно.
– Я не буду избегать ответственности, если вам нужна компенсация, то я мигом сбегаю за наличкой, – внутри мужчины до сих пор теплится надежда, что дело именно в аварии.
– Я же сказала всё хорошо, мне ничего не надо! Уйдите прочь! – Мария не выдерживает и срывается на ничего не подозревающего мужчину.
– Психованная! – нарушитель резко отстраняется и перестаёт чувствовать вину, он становится свободен от гнетущего ощущения мук совести и поворачивается спиной, намереваясь уйти, – Чтобы я ещё раз беспокоился об истеричках. Подумаешь, чуть не сбил, в следующий раз по сторонам смотреть будет!
Мужчина постепенно отходит, его злые шаги становятся менее отчётливыми, помогая вновь начать дышать. Учительница затягивает воздух полной грудью и с громким отзвуком выдавливает его обратно в атмосферу. Она наконец может позволить себе расслабиться и встать, пока на фоне, в нескольких метрах, мотоциклист с причмокиванием осматривает своё транспортное средство на наличие повреждений. Когда мужчина понимает, что кроме жалкой царапины механизмы не повреждены, он быстро, не сомневаясь, надевает обратно шлем, ещё раз кидает взгляд на женщину, облокатившуюся на стену, она слегка помята и похоже не в себе, но её состояние не вызывает опасений, и уносится вместе с потоком машин, вперёд.
Мария смотрит, как мотоцикл внедряется в движение и вздыхает от умиротворения. «Почему не мог уехать сразу, стоило обо мне беспокоиться», – пронеслась мысль в голове женщины, и она, слегка прихрамывая, идёт к сумке, что лежит около обочины. «Повезло, что прохожих не было», – проскакивает очередная мысль, которая так обволакивает. Сумка в порядке, сломанная молния выпустила наружу пару важных документов, но они лежали аккуратно сложенные в папке и не могли быть унесены от порыва ветра.
Всё кажется на своих местах, улыбка появляется на лице учительницы, в то время как она складывает вещи, но вдруг, как неожиданно, единственное досадное недоразумение обнаружено. Бутылка Мартини, что куплена на последние деньги не подлежит восстановлению. Пакет, который так трепетно был зажат в сильном кулаке, валяется на проезжей части, а десятки машин, не обращая внимания, проезжают по тому, что от него осталось. Лохмотья белого полиэтилена выдают, что покупка уничтожена, примерно пары минут хватило, чтобы добить бутылку окончательно, раздробить зелёное стекло на тысячи мелких осколков, а жидкость, некогда заключённую за толстыми стенками размазать в обыкновенное пятно, растёкшееся по дороге.
Может показаться, что такая мелочь, как разбитая бутылка не причинит печали. Да, и в самом деле, зачем тревожиться об злосчастно напитке. Мария, прекрасно осознаёт, что ничего не изменить, что это не самая большая трагедия в жизни, но из глаз непроизвольно вытекает слеза. Как досадно и одновременно так беспечно ожидать, что жизнь изменится, если просто поверить. Не выпитый стакан Мартини становится той каплей, что переполняет чашу терпения и вываливает огромный груз. Девушка так старалась держаться, все эти четыре месяца, продолжать каждое утро не терять веры, а сейчас кажется всё напрасно. Никогда ей больше не переступить порог школы, не зайти в класс, не начать скучный урок и не закончить его. Вскоре пятно высохнет, пакет и осколки окончательно сравняются землёй, ночью на полупустые дороги выберутся уборочные машины и последние улики пропадут. Всё так и случится, а пока нет иного пути, как путь лежащий домой.
Мария скукожившись, не до конца отошедшая от аварийной ситуации, склонившись над необъятной старой сумкой роется в её недрах, чтобы найти связку ключей. Вещи, собранные в впопыхах, лежат не на своих местах, от чего простое действие занимает приличное количество времени. «Да где же они», – думает учительница и с раздражением шарит по самому дну. Люди, пришедшие с работы проходят по лестничной клетке мимо, не обращая внимания на растрёпанную девушку, заранее зная, что не удостоятся в свою сторону от этой высокомерной дамочки ни одного приветственного слова. Они держат Марию за слегка надменную и недружелюбную особу, которая проживает со старым отцом в этом подъезде, сколько они себя помнят. Она всегда делает вид, что не замечает людей, ходит особняком, прячется от всех за массивной дверью. Замкнутая и нелюдимая женщина в глазах окружающих, то, что нужно, если не хочешь привлекать ни единого взгляда.
Ключи обнаружились в самом дальнем углу, они будто прятались там от длинных пальцев их обладательницы. Учительница вполне красива, модельный рост, выразительный взгляд карих глаз, роскошные густые каштановые волосы, утончённая фигура. Она могла бы привлекать людей по щелчку пальцев: мужчин заставляла бы глядеть с похотью, женщин озираться с завистью. Да только природное изящество скрыто под безразмерной одеждой, волосы нарочито используются для отвлечения, а глаза не смотрят с надлежащей по праву уверенностью. А главное – осанка, нет в ней никакой стати, длинная спина, которой суждено нести девушку, волочится сзади неприкаянная и потерянная, сутулость неотъемлемая часть образа. Марии не повезло, внешность пытается выдать, ей было непросто добиться того, что имеется. Легче стать тенью, когда твоя наружность сливается с окружением, становясь одним из самых серых оттенков действительности.
Замочная скважина с легкостью поддаётся на зов и без скрипов убирает затвор. Один тяжёлый день позади, но впереди тысячи новых беспросветных дней.
– Я дома, – кричит девушка и без колебаний выпрямляется.
Ходить скрюченной на протяжении многих часов болезненно отзывается в позвоночнике, и только дома, в оплоте безопасности, можно стать тем, кем и должен быть.
Девушка по-хозяйски проходит вглубь квартиры, по дороге заглядывая в ванную. «Нужно привести себя в порядок», – думает Мария, поглядывая на дыру в брюках, которая открывает ссадину со спёкшейся кровью. Она и не заметила, что недоразумение оставило после себя не только разбитую бутылку Мартини. От данного осознания становится вдвойне обиднее, Бог с ней с коленкой, заживёт, а вот новый костюм, как же надо было так умудриться упасть, стоило аккуратней ползти. Мотоциклист из воспоминаний открылся с более отторгающей стороны, мало того, что хотел переехать, так ещё и испортил новую вещь. Учительница могла смириться с отказами по работе, но мириться с несправедливостью мира, который давал финальный толчок, стало почти непосильной миссией.
Переодевшись и умывшись, Мария на отёкшей ноге поплелась на кухню, чтобы приготовить поесть, желудок невыносимо скручивало в тягостной муке, желудочный сок похоже начал прожигать слизистую. Подойдя к облезлой кухонной двери и, без захода внутрь, стало очевидно, что по ту сторону человек, который опять наплевал на все просьбы. Из щелей тянулся неприятный тошнотворный запах дешёвых сигарет. Желудок скрутило сильнее, одного вдоха хватило, чтобы перехотеть есть.
– Я же просила не курить дома, пап, для этого существует улица, ну в крайнем случае балкон, – сказала девушка и кинула недовольный взгляд.
–Не сердись, тебе не к лицу злость, – отрапортовал пожилой мужчина и потушил сигарету оставшуюся не докуренной на половину.
Мария тотчас понеслась сквозь клубы дыма к окну и с усилием распахнула закупоренные створки, едва подавив приступ кашля, и постаралась вдохнуть свежий аромат, но за место него в глубину носовых пазух устремился не до конца рассосавшийся дым, он защекотал всё нутро и вынесся наружу на огромной скорости с громким чихом. Несколько беспрерывных чихов и похоже клубы дымы совсем исчезли за оконным проёмом, оставив напоследок запах, который пропитал стены и потолок.
– Как прошёл день? – спросил отец у дочери и ласковым взглядом провёл по шмыгающему созданию.
Девушка посмотрела тревожно и отвела глаза, не желая говорить о сегодняшнем дне, притворяясь, что и дня как такового и не существовало.
– Не важно, лучше скажи, что приготовить на ужин?
Мария засеменила на опухшей ноге по кухне, открывая створки и обшаривая их содержимое. Она двигалась быстро и делала вид, что нога не связана со своей обладательницей. Не придавать значение пустякам наилучшая тактика, которую можно позволить на данном этапе.
– Что с твоей ногой? Упала? – отец подошёл к дочери и мягко взял её за предплечье, чтобы усадить на стул, – Посиди, я сам приготовлю, иначе завтра не сможешь ходить.
Девушка робко покорилась, она слишком устала для того, чтобы сопротивляться и выражать недовольство.
– Пельмени подойдут? – решил удостовериться пожилой мужчина и не встретив сопротивления поставил кипятиться на плиту кастрюлю с водой, – Так что с твоей ногой?
– Не важно, – буркнула Мария под нос и в очередной раз отвернула голову, чтобы уставиться прямиком в стену.
Иван Константинович устало причмокнул и уселся рядом с дочерью. Ему с каждым годом становилось всё тяжелее стоять, колени подводили и отзывались ноющей болью при длительной статике. Ходить было терпимее, чем находиться длительное время в одном положении. Дочь много раз говорила отцу сходить на приём к хирургу, но мужчина не привык ходить по врачам и не собирался вводить новые привычки в устоявшуюся закостенелую жизнь.
Старик, хотя нельзя семидесяти летнего мужчину так называть, но как же иначе, он же выглядит гораздо старше своих лет, имеет на редкость несгибаемый характер и убеждения. Служба в армии на протяжение более двадцати лет сослужила огромную роль для становления молодого юноши и в последствии взрослого созревшего мужчины, так что, если знать эту часть его биографии сразу становится ясно, почему именно Иван Константинович тот, кто он есть. Долгие годы муштры и беспрекословного подчинения приказам не оставляют шанса стать мягким, а лишь ограняют и без того не прогибаемый и стойкий темперамент. Но всегда и во всём есть толика исключений, и этим исключением для пожилого мужчины является его драгоценная дочь, которая является отдушиной и утешением в старости. Она не только главная и единственная женщина в жизни, но и главная ошибка, вина за которую не отпускает и по сей день. Вряд ли Иван Константинович признается, что его гложет совесть, таким признанием можно обесценить всё, что являлось неизменной константой.
– Да, что же это такое! – мужчина стукает кулаком по столу, – С завтрашнего дня я запрещаю ходить на собеседования, довольна! Ясно, что тебе больше не устроить на работу.
– Но, папа…, – комок в горле застревает у несостоявшейся учительницы.
Часы тикают, отсчитывая тягостные минуты молчания, вода кипит в кастрюле изо всех сил. Никто не придаёт никакого значения пустому, каждый из сидящих на стуле сосредоточен на своём внутреннем. Мария думает, верны ли слова отца. Иван Константинович жалеет о том, что сорвался, его дочь не заслужила после всего, что случилось, криков родного человека, последнего, кто беспокоится и знает всю правду.
– Твои попытки бессмысленны, сколько школ ты обходила? Пятьдесят, шестьдесят? И что хоть в одной заплесневелый директор дал шанс? Нет, они боятся за своё рабочее место. В этом городе тебе не устроиться. Брось эти попытки, ты ещё молода, сможешь построить карьеру в другой области. Зачем тебе продолжать унижаться?
Иван Константинович говорит каждое слово из лучших побуждений, он и правда считает, что делает всё правильно. «Нужно остановить её пока не стало поздно», – вот каковы его размышления. Слова они так много значат для одного человека, они могут за секунду уничтожить и возродить. Так бездумно кидаться словами очень жестоко, но как винить пожилого мужчину, ведь для него его мысли и действия благо, благо для тех, кто не его дочь. Возможно Марии и стоило бы прекратить разрушающие попытки, и кто знает, что именно станет благом, но она человек, а человек в праве решать сам.
– Нет, я не могу. Моя профессия, всё, что у меня есть. И ты предлагаешь сдаться, бросить? Пока я не обойду каждую школу в этом городе, не смогу смириться. Пойми мне нужна эта работа. Кем я буду, если у меня отнять преподавание? Скажи, кто я, кто я, если не учитель?
– Ты бредишь, твоя работа – это не всё…, – старик замолк на полуслове.
Иван Константинович внутри себя издал тихий стон. Он лихорадочно начал думать, кто его дочь, что она из себя представляет, но ни одной зацепки, помимо её остервенелого желания стать учителем не за что зацепиться. Всю свою жизнь Маша яростно представляла, как вырастет и станет учить детей в школе. Отец постоянно переспрашивал дочь, надеялся, что она изменит цель, но ничего подобного, каждый раз девочка говорила всё жарче и жарче, срастаясь со своей безумной идей. И в итоге мужчина и сам перестал помнить, когда было иначе. Он помнил свою маленькую принцессу маленькой, когда она примерно училась в школе, помнил её усердно готовящейся к ЕГЭ, потом пять долгих лет в университете, и после помнил, как она устроилась в новую гимназию, в год выпуска открывшуюся в приличном районе. Планомерные и длительные этапы, которые привели к сегодняшнему дню. А могло ли быть иначе?
– И всё же я думаю нужно постепенно успокоиться, если твои попытки ни к чему не приведут, я переживаю, как бы ты не расстроилась ещё больше. Подумай над этим, взвесь все за и против. В конце концов всегда можно вести частные уроки, необязательно для того, чтобы учить детей работать в школе.
– Я не вижу себя, как репетитора. Мне нужно ощущение нужности, отец, только так я могу продолжать чувствовать, что жива. Не волнуйся, школ, куда я не ходила осталась мало, так что если и им не пригодятся мои услуги, то может быть я подумаю над твоим предложением.
Мария улыбнулась в жалкой попытке взбодрить и себя и своего отца, хотя ей это стоило немалых усилий. Она обманывает, всё, что она говорит враньё, как тяжело говорить то, что не думаешь и делать то, что не собирался делать. Час назад учительница и сама намеревалась бросить задуманное, отпустить ситуацию и посмотреть на положение вещей под другим углом, но услышав это от другого человека, ей стало очевидно: сколько не пытайся, сколько не беги от своих желаний – ничто больше не сможет поддерживать на плаву. Разбитая бутылка, ссадина на колене, порванные брюки не смогут сломить дух человека, если он в состояние вставать каждое утро с постели для выслушивания очередного отказа. Пора прекращать череду однотипных ни к чему не приводящих дней и, если унижение единственное, что способно спасти, то так и быть. Когда Мария поняла, что не сдастся, путь завтра снова откроется, с души упал груз, тягостные эмоции отошли на другой план.
Вода на плите, булькнув от возмущения спустя долгое количество минут наконец привлекла к своей персоне людей, теперь она наполнилась, и вместе с этим отозвалась с благодарностью, распространив запах полуфабриката далеко за пределы квартиры.
***
Новый рассвет даёт определённую уверенность, что сегодня случатся необходимые перемены. Солнце в первый раз за всё лето светит необычайно ярко, даже пустой кошелёк не может испортить настроение. Расстраивает только одно – придётся снова надеть старый костюм, поношенный и потерявший первозданный цвет, но чистый и отглаженный, а не это ли более важно. Выйти из подъезда и порадоваться дню, не всегда удаётся, и хмурый взгляд отца, который встал ни свет, ни заря проводить дочь и дать наставление не способен уничтожить задор, с которым Мария летит навстречу.
Девушка, как и каждый раз, подходит на остановку, оценивает ситуацию и видит, что ей не удастся прокатиться в транспорте и сегодня, народу, пожалуй, больше, чем вчера. Толкучка в транспорте не только испортит внешний вид, но и сулит огромными неприятностями. Нет, иногда Мария ездит на автобусе, но такое событие скорее редкость, чем обыденность. Она позволяет себе поехать, в те дни, когда количество людей в транспорте не превышает пяти человек. Такое может произойти в двух случаях: либо два номера одного и того же маршрута выехали на рейс друг за другом, либо поздний вечер и на улице остаётся не так уж и много желающих прокатиться. Топтать ноги суровая необходимость, когда люди внушают страх. Не важно какое количество километров предстоит сегодня пройти, и какое количество шагов отмерено на эту дорогу, главное не соприкасаться с посторонними в случайном или преднамеренном столкновение.
Сегодня на повестке дня две школы, находящиеся почти на другом конце города, чтобы добраться до них нужно идти минимум полтора часа в одну сторону. На пять минут дольше, чем школы, которые были посещены днём ранее. Одна школа довольно приличная, лицей с химико-биологическим уклоном, там ученики нацелены выпуститься с базой естественно научных знаний, которые в дальнейшем послужат хорошим костылём для поступления в медицинский вуз. Вторая же школа самая что ни на есть обыкновенная. В ней проводят свои годы мальчики и девочки из простых семей, не обременённых деньгами. Мария не имеет ложных представлений, что в любом из этих учебных заведений её ожидают, но в любом случае нужно идти и стараться умаслить сладкими речами директоров. В глубине молодой души, конечно, есть огромное стремление поработать в школе, более подходящей, и это стремление настолько естественно, каждый хочет лучшего для себя. Вот только не каждому суждено испытать лучшее на себе. Многие не способны трезво оценивать ситуацию, понять, ты априори не достоин по уровню знаний, компетенций и опыту.
Марии, конечно, как молодому педагогу не хватает всего и сразу, в двадцать семь лет, которые исполнились в начале июля, нельзя иметь огромный педагогический стаж, но компетенции и знания невозможно отнять, вне зависимости от возраста. Если бы дело было в этом, всё сложилось бы гораздо приятнее.
На подходе к первой школе на сегодня Мария оступилась, её подрезал старшеклассник, старающийся не опоздать на собрание. Он и не заметил молодую женщину, которая не смотрит по сторонам. Ему не дано понять, что его присутствие так близко не желательно. Парень увлечён и не видит очевидного, пока пробегает мимо, пульс учительницы учащается, за одну секунду пересыхает горло и появляется холодный пот. Одна секунда и его нет поблизости, а Мария из-за сковавшего страха не смотрит под ноги и спотыкается. Она не падает, такие казусы случаются с ней раз двадцать на дню. Жизнь научила сохранять равновесие при любых обстоятельствах, только жизнь и время не дают послаблений. За двадцать один год жизни пора бы привыкнуть к людям, привыкнуть, что они возникают внезапно и также внезапно и исчезают, но привычка не укореняется. Тяжесть встречи с человеком всё ещё непосильна. Единственное, чему научилась Мария за все долгие годы – скрывать и прятать, скрывать и прятать день ото дня воспоминания, так и норовящие прорваться и иногда и прорывающиеся через хрупкую защиту.
– Вы нам не подходите, – говорит директор школы, – У нас нет свободных вакансий.
Он и не посмотрел на резюме, ему достаточно только быстрого взгляда на имя и фамилию на титульном листе и решение приходит незамедлительно. Директор, естественно, пытается смягчить ситуацию и откровенно врёт, надеясь, что девушке не нужно повторять дважды и ей будет достаточно одного ясного намёка.
Мария понимает намёк, как не понять, ведь она слышит такое не в первый раз. Можно и сразу смириться с отказом и идти дальше, но нечто свербящее засевшее в голове на даёт спасовать. Девушке очень трудно говорить и думать в присутствие мужчины, вне зависимости от занимаемой должности. Он сидит по ту сторону от стола, и не имеет никаких дурных намерений, разум хорошо понимает, что опасности нет, но как доказать это своему телу. По-хорошему пора уходить, в случае если на работу и примут, то каждый раз входя в этот кабинет на очередное собрание учителей, будет неимоверно сложно держаться в рамках приличия, но девушка отказывается внимать предостережениям от самой же себя и начинает чётко говорить запланированную речь.
– Мне нужна эта работа, до первого сентября остаётся неделя. Неужели у вас совсем нет вакансий, или может вы считаете, что у меня мало опыта? Смею вас заверить, что на предыдущем месте работы мне удалось наладить контакт с детьми, они хорошо обо мне отзывались. Недостаток опыта никоим образом не скажется на работе. Я буду очень усердно трудиться, дети меня полюбят и рейтинг вашей школы благодаря мне поднимется. Не хотите брать на постоянную работу, так возьмите сначала на испытательный срок, проверим сможет ли моё преподавание улучшить среднюю успеваемость в классах. На основание оценок и отзывов о моей работе, вы сможете принять окончательное решение о моём найме.
Сердце забилось, неужели она смогла всё сказать без единой запинки, если и это не оттопит к ней отношение, наверное, и правда дни, проведённые в поисках бессмыслены. Что же он ей ответит, обычную отговорку или позволит сказать нечто большее?
Директор медленно поднял глаза, погружённые в одну точку на столе и почти вздохнул, ему тоже непросто. Он бы и рад нанять такую храбрую женщину, да только она не подходит, что толку утруждать себя бесполезными раздумьями, по факту итог известен задолго до её прихода.
– Для вас в нашей школе у меня нет вакансий, прошу покинуть мой кабинет, через десять минут у меня следующее собеседование.
– Нет, прошу, позвольте доказать свою компетентность.
– Что же вы такая настырная, сказал же вакансий нет. Это моё последнее слово, – твёрдо говорит директор и пододвигает папку с бумагами на противоположный край стола.
Рука приближается, она менее метра от Марии, а девушка лишь сглатывает, но не на миллиметр не шелохнувшись, остаётся сидеть, так себе достижение, но лучше, чем ничего. Всё что удалось достичь и большего не предвидится.
– Скажите ведь отсутствие вакансий не настоящая причина, верно?
Вопрос напрямую буквально глуп, ведь и так всё понятно, но зачем поддерживать ауру вранья, если хочет отказать, так пусть говорит напрямую без всяких юлений и уверток. Директору удобней просто уйти от прямого ответа, ему удобней придерживаться собственной версии событий, так и зачем Марии помогать жалкому человеку в таком неблагоразумном поступке. «Пусть прочувствует стыд», – думает девушка и одновременно пугается своих мыслей. Как она докатилась до того, чтобы ставить взрослого человека, педагога, в неудобное положение.
