Czytaj książkę: «Солнце краденое», strona 3
6. Загадки, загадки…
Сова. Имперский фрегат A-IIV класса.
Ковыляя утяжелителями и стараясь даже в них выглядеть максимально уверенно, имперский инспектор первого ранга Аверин полз прямо к входу в центральный отсек. За его спиной плавно выросла огромная тень Гесса, штатного биогеоэколога экспедиции и просто старого верного друга, который тоже был инспектором.
Гесс был умён, деликатен и никогда лишних вопросов не задавал. Им обоим и так всё было достаточно ясно. Согласно официальным досье, в экипаже “Совы” никого с боевым опытом и подготовкой больше не было. Только сам капитан и биолог. Однако Мак был точно уверен: все члены команды “Совы” имели куда более экстремальный жизненный опыт. Он сам их всех собирал на самых дальних задворках галактики при весьма неоднозначных обстоятельствах.
Каждый причастный к “Совятнику”, как нежно их называли диспетчеры крупных имперских портов, имел за плечами тёмное прошлое. Чипы удостоверения личности у всего экипажа читались как “нулевые”. Такие выдавались имперцами даже самым страшным преступникам, оказавшим неоценимую услугу Империи. Подобная “индульгенция” давала право начать жить сначала, “с нуля”. Единожды в жизни.
Но, как ни крути, бюрократия – главная сила Империи, и фактически никто из “Совят” не имел допуска к участию в боевых и спасательных операциях класса “Б”. За исключением Гесса, конечно. Тот был бывшим десантником, воином уровня “бог”.
В экипаже сейчас не хватало четырёх специалистов из полноценных двенадцати. Хорошо, роль ещё двух вполне исполняли старые добрые и проверенные ядроиды: Кил и Кел. А во всём остальном перспективы были туманны, как скопление Андромеды. Аверину обещали усиление. Где-то там, через год. Правда, при этом не уточнили, по какому из тридцати официально принятых в Империи календарей.
А потому рассчитывать ему сейчас приходилось лишь на себя, Гесса и парочку старых ядроидов. Последним Макар точно не мог доверить операцию по осмотру терпящего бедствие корабля с возможной эвакуацией пострадавших. По целому ряду вполне объективных причин.
Вот такая у них вырисовывалась композиция…
Прыжок в жёлоб, стремительное перемещение и, отчаянно грохоча прокля́тыми утяжелителями, Макар вылетел в хвостовой пятый отсек. Болтаясь на них, как воздушный шарик на тонкой верёвочке, дополз до блока предпосадочной подготовки и застонал уже даже не мысленно. Автоматика в аварийном режиме у них не работала, придётся всё ручками делать. И ножками. Громко и витиевато проклиная эту шервову невесомость, которую Мак всей душой ненавидел.
Мучительно кружилась голова, затекала шея. Облачение в боевой скафандр превратилось в сеанс эквилибристики с элементами юмористического жонглирования. Он совершенно отвык от всех этих “прелестей” дикого космоса, и единственной утешительной мыслью стала злая идея о тренировках всего экипажа с выключенной системой гравитации корабля. Представил себе почему-то их доктора, болтающегося всей долговязой фигурой кверху ногами, и сразу же полегчало.
Он бы долго ещё ковырялся со всем этим спасательно-боевым облачением, но заглянувший случайно в кабину друг Гесс молча вошёл и помог, поймав ускользающего из рукавов капитана уже где-то под потолком.
Макар только злился, тихо шипя и злобно застёгивая вакуумные замки скафандра. Он был просто в ярости. На себя, на тех идиотов, что вылезли в Сумерки на этом своём туристическом космолёте, пригодном лишь для прогулок на низкой орбите какой-нибудь крошки-планеты-санатория-для-дошкольников, и на всю эту долбанную Империю, что посмела существовать. Придурки. Вдохнул-выдохнул. Не помогло. Плазистер¹ засунул в перчатку. Захотелось курить. Уже пять лет, как бросил эту архаику, а всё тянет, надо же. Молча набрал на браслете сигнал к погружению специальных ядроидов, пара которых уже ожидала в предстартовом блоке.
Для этих сложнейших биотехнических роботов выбор между раненым, умирающим живым существом и его хладным трупом не очевиден. Они легко могли вынести из руин космопорта десятки мёртвых тел и оставить живых детей умирать, ориентируясь на “полезную массу”, как было не раз за историю современной Империи.
Кодекс робототехники сыграл злую шутку, защитив мир разумных существ от восстания суперроботов. Ядроиды не могли стать разумнее человека, им запрещалось наличие эмоциональной составляющей сознания, а потому задача спасения гуманоидов ограничивалась вопросом целостности его тела.
Но были и плюсы. Яды всё-таки предсказуемы, управляемы, и что самое главное – рядом с этими механизмами рядовой человек вовсе не чувствовал себя третьесортным огрызком органики.
Макара это устраивало. Он Homo sapiens² – человек разумный, носитель священного пламени разума, объединившего всю Галактику ещё в незапамятные времена. Он потомок всесильных и высших существ, носителей духа и разума, а это всё значит…
Что надо идти, разгребать эту кашу. Обратный отсчёт начал свой бег.
Ноль.
Острое лезвие лукса – малого корабельного катера – выскользнуло из зева шлюза хвостового отсека.
Капитан за штурвалом. Как пафосно прозвучало.
Внимательный и осторожный, Мак всегда соблюдал все инструкции неукоснительно, чётко помня слова своего первого преподавателя: “Эти строки написаны кровью пилотов, ребятки”. В Академии Космоса знали цену подобным словам…
Предварительный круг, осмотр корпуса корабля, фиксация видимых повреждений.
– Петрович, что у нас там с эфиром? – Мак обратился к обиженному корабельному разуму.
– Никаких сигналов. Всё чисто, нет даже следов эха автоматических аварийных.
– Яхо, что там по датчикам? – с “Совы” явно обзор был пошире.
– По прошествии десяти минут с момента начала увеличения дистанции температура поверхности судна резко упала. Фиксирую данные в пределах нормы. Выпускать дополнительный зонд?
Макар вдруг ощутил странную, необъяснимую, совершенно иррациональную тревогу. Захотелось вернуться и вообще малодушно свалить, тихо забыв о произошедшем здесь, в удалённом кусочке галактики. А ведь сразу же всё начиналось паршиво. Надо верить приметам.
Споткнулся на трапе, потом ждали два часа выхода, потом этот просчёт. Впервые за всю свою практику Мак ошибся, Петровичу не доверяя расчёт точки выхода из зоны Сумерек. И пришлось им целые имперские сутки лететь до маршрутного маяка, пользуясь горизонтальными двигателями. Надо было сразу же отложить вылет на три дня. И никто бы не умер. А теперь всё пошло шервову горлу хвостами в затык. И не сделать уже ничего, абсолютно.
Свой порыв подавил. Он не просто тут капитан и инспектор, он разведка, вообще-то. “Все сомнения прочь, Мак Аверин!” – сказал он себе. Не помогло.
– Нет, оставь его на “Сове”. Пока нашего хватит. Петрович, режим тишины, контроль эфира, обо всех изменениях сразу докладывать. Стэм, “Сову” отвести на пятнадцать секунд аварийного хода по оси строго влево. Яхо, активация аварийной защиты. Всем выполнять.
Боцман в ответ простонал нечто нечленораздельное, но фрегат плавно вздрогнул, приоткрыв диафрагмы над малыми вертикальными двигателями, выдвинул рёбра плоскости планирования и послушно переместился.
Лукс⁴ медленно подошёл к аварийному шарику. Чуткие радары фрегата молчали, и Макар выпустил из приёмника катерка портативный зонд акустической разведки. Тот выкатился огненным колёсиком, быстро прильнул к боку терпящего бедствие судёнышка и тут же погас.
Несколько напряжённых минут тишины, и в динамиках катера раздалось тихое и невнятное… как будто поскуливание? И ещё слабый звук, словно царапающий стальную обшивку кораблика изнутри.
Мужчины переглянулись.
– Да, Мак, это бион, – Гесс прислушивался напряжённо, сжав губы и мрачно нахмурившись.
Его мнению Макар доверял везде и всегда. У биолога чуйка была на “бионы”, как он звал всё живое. Особый вид интуиции, ещё ни разу их не подводивший.
Значит, придётся туда всё же лезть.
Шервово невезение.
Осторожно прижав катер к боку судёнышка, Макар подключился к системе автоматической швартовки. На общеимперские сигналы она ожидаемо не отвечала, на код принудительного открытия не среагировала.
– Игореша, ломаем, – прозвучало практически ласково.
– Да, капитан, сейчас распервачу по полной! – тут же голос ответил восторженно.
И уже через пару минут поступил чёткий сигнал – разрешение на швартовку, запуская процесс безопасной стыковки с входным шлюзом судёнышка. Можно переходить, не рискуя разгерметизировать эту космическую горошину.
– Кел, вход и первичное сканирование пространства, цель – очаги потенциальной опасности, любые биообъекты. Кил – по штатному расписанию.
Первый ядроид пошёл. Эти роботы были похожи на странные организмы, собранные из тонких блестящих металлических трубочек. Кел, смахивающий на гигантскую многоножку с человеческой головой, и Кил, сильно напоминающий огромного земного богомола. У того, кто приделал этим монстрам маски человеческих лиц, явно было чёрное чувство юмора.
Гибкие и сильные конечности, крепкий скелет.
Определённо удобнейший инструмент.
– Кел докладывает: на борту исследуемого судна повсюду наблюдается интенсивное задымление, следов открытого огня не обнаружено. Есть биопомехи, мангитоэнцефалографической активности не обнаружено, фиксирую сердечную деятельность. Источник пока не локализуется.
Погано. Если энцефалографических следов активности разума уже нет, то это – агония. Но придётся туда им всё же лезть.
Гесс безмолвно всё понял.
– Мак, нам обоим бессмысленно.
В принципе, он правильно всё сказал. Но была одна пренеприятнейшая деталь: дохлый шервь его знает, с каким типом разумной жизни столкнули сегодня их демоны космоса.
А протокол спасательной операции должен подписывать антрополог. Что-то в духе: “Пытались вытащить из задницы некую форму жизни, предположительно, инсектоидов³, потерпели тотальную неудачу, всё равно все подохли”. И подпись.
Макар был обязан сам видеть покойничков, лично. Уже состоявшихся или весьма перспективных. Сам, на свой личный видер⁵, снять запись осмотра и сплясать ритуальные танцы с полной процедурой идентификации.
Гесс отлично всё знал, он просто не смог смолчать, только плечами пожал, быстро отстёгиваясь.
– Бессмысленно лезть обоим, – Макар повторил его фразу, сказанную меньше минуты назад.
– Безумие – штука заразная, – Гесс усмехнулся. – Я лекарь, биолог и воин.
Именно так.
“Лекарем” можно было назвать ту феерическую смесь специальностей, что преподавали военным на Глизе. Нечто среднее между ветеринарией, психиатрией и форменным шарлатанством. Имперское лицензирование это всё проходило в графе “Младший медицинский персонал”.
И право подписи в RIP-протоколе Гесс тоже имел. И что-то инспектору подсказало… Шервову жопу инспектору подсказало то самое “что-то”. Самую натуральную серо-коричневую толстую задницу.
Потому и полезли туда они оба.
Макар скафандр полностью активизировал, переведя в боевой режим, видер приляпал на грудь, выставил их катерок на автоматическую эвакуацию и потопал вперёд, не оглядываясь. Если случится что-нибудь крайне паршивое, маленький лукс самостоятельно выпустит пару дронов-эвакуаторов и вытащит всех. А уж вот в какой комплектации и состоянии – зависело только от них, человечков не самых разумных.
Они вылезли через узкий швартовый проход в ещё более узкий шлюз маленького корабля. Задымление сильное, и вид этот дым имел крайне странный. Гесс на секунду остановился, выпустив длинный манипулятор и зонд из предплечий скафандра. Взял пробы с поверхностей, воздуха, дыма.
Мак притормозил на минуту, его ожидая.
Вот тогда и раздался приглушённый звук, подозрительно похожий на взрыв.
– Кил докладывает! – в наушнике зазвучал тревожный тембр голосового устройства ядроида. – В жилом секторе исследуемого пространства нештатный объект. Анализу не поддаётся. Логическому объяснению не поддаётся.
– Опасности не представляет? – Макар замер, подняв руку и предупреждая идущего следом биолога.
– Прогнозирование невозможно.
Понятно. Ядроид завис, вероятно.
– Кел, удалось локализовать источник сигналов сердечной деятельности? – на кораблике что-то происходило. Макар просто кожей почувствовал: надо быстро отсюда валить. Но кто его спрашивал? Спасательная операция всегда доводится им до конца.
– Да, малое домашнее животное, Canis lupus familiaris, самец. Травмирован, отравление угарным газом.
– Эвакуировать.
Краем глаза проследив за окончанием манипуляций по взятию проб, Макар двинулся дальше. Ядроиды уже передали в канал общей связи примерную карту всех помещений кораблика. Кил замер в самой дальней каюте. Вокруг царил хаос. Удручающую картину всех разрушений следы пожара лишь только подчёркивали. Макар смотрел на обшивку стен корабля, на искорёженные странным образом двери, пятна глубокой коррозии на коммуникационных панелях и не понимал: что же так его настораживало?
– Мак, мне кажется, этому кораблю лет пятьсот, не меньше. – Гесс подал голос. Снова притормозив, он сосредоточенно ковырял рыжую ржавчину на панелях.
Точно! Это же целый музей, собрание настоящего космического антиквариата. Уже несколько имперских веков такими материалами корабли не отделывают. Само построение помещений, полумеханические системы управления… Что за ветхие раритеты болтаются в космосе? Любители старины? Винтажный новодел?
Нет, следы разрушений говорили обратное…
“Летучий Голландец?”
Какой-то землянин когда-то назвал так пропавшие в Сумерках корабли, с завидной регулярностью и сегодня “всплывающие” на просторах галактики.
Эпоха Первого Освоения была невероятно трагичной и оставила за собой целый шлейф таких страшных теней из кровавого прошлого. На просторах вне времени и пространства они до сих пор регулярно встречались. Мало кто в этом космосе помнил и знал, кто такие “Голландцы”, но, как это обычно бывает, название накрепко приросло.
Земляне вообще слыли любителями всему новому очень удачно давать странные имена и названия. Макар тоже из этого племени.
Но откуда здесь это живое, хоть и травмированное существо? Не бессмертное же оно, в самом деле.
Загадки, загадки…
❂❂❂
⁵Видер (от лат. vide – видеть) – гаджет, тонкая полупрозрачная пластина, простым нажатием сцепляется задней панелью с любой поверхностью. Может “затвердевать”, превращаясь в аналог планшета. Может проецировать информационную ленту в виде голограммы.¹ Плазистер – компактное личное оружие, мощное и эффективное. Стреляет плазменными микроснарядами. ² Homo sapiens – человек разумный (лат.) (мн. ч. – люди) – вид приматов, представитель группы гоминид рода человек, способный к речи, абстрактному мышлению, прямохождению и изготовлению орудий труда и их использованию. ³ Инсектоид – от лат. insectum (насекомое) oides (подобный) – насекомоподобная форма разумной жизни. ⁴Лукс – (от лат. lux огонёк) – маленький и манёвренный бортовой катер фрегатов класса A- IIV.
❂❂❂
7. Хлопоты
Планета Лигла, или Кеплер D. Планетарная система двойной звёздной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.
Воды мне не подали.
Отец забрал из дрожащих рук Кусты тонкий сосуд, хриплым голосом приказал каким-то «всем слугам» из гостиной удалиться и только потом вручил бледной дочери освежающий морс. Пришлось завернуться в полог толстой шкуры и пить кисло-сладкую жидкость. Хотя… он, наверное, прав, воды я сегодня хлебнула достаточно.
Пить мне не очень хотелось, но надо же было хоть как-то себя оправдать. Руки ещё ощутимо дрожали, и удерживать в пальцах серебристо-прозрачный цилиндр из дорогого багаевского стекла оказалось непросто.
Отец стоял рядом, мрачно глядя на свою очень злую жену.
– Мне бы, – я хрипло пробормотала, – немножко одеться. Хоть самую малость. Холодно и вообще неприлично.
– Никаких слуг, – отец холодно распорядился, тут же прервав порыв Аланы. – Дорогая, сама принеси ей одежду. Странно, что Нэрис доставили сюда в таком виде. С этим разберись тоже, поди, не задерживай нас.
Женщина громко фыркнула, ясно давая нам понять, что смысл этой просьбы прекрасно поняла, но возразить не посмела. Этот батюшкин тон она тоже узнала. И то, что обычно следовало за ним, отлично себе представляла. Когда отец так холодно разговаривал, словно весь замок стремясь заморозить словами, спорить с ним было вообще бесполезно. Даже в самой буйной фазе хозяйственной ярости он посговорчивее.
– Ну? – дождавшись ухода супруги, отец развернулся ко мне, кинув невесть откуда вдруг взявшийся спальный халат. – Что скажешь?
Ну что тут ответить ему…
Спорить с сильными мира сего совершенно бессмысленно. Особенно в нашем бедственном положении. Конунг явно преследовал какие-то личные цели, нам неизвестные и непонятные. А мы… вольны были лишь решать для себя, как пройти этот квест с наименьшими потерями.
– Подскажи мне, если я вдруг неправильно помню законы. Если сам конунг объявляет брачный отбор, это ведь что-то меняет? – навожу осторожно на мысль растерявшегося отца.
– Да-а-а… – он тут же немного взбодрился, – я тоже припоминаю что-то такое.
– Если сам глава континента потом в результате отбора введёт меня в новый род, то девочки… – главное, с правильного хода мыслей не дать ему ускользнуть.
– Я могу просить его передать твои титул и имя своим младшим дочерям! – он на ноги подскочил, возбуждённо шагнув на осколки.
– О происхождении младших в законе ни слова не сказано,– я устало ему улыбнулась. Хоть кому-то понадобился мой безупречный диплом и отменное знание юриспруденции. – Старый закон, лазейка в котором давала шанс получить титул прайда даже бастардам, расширяя возможности угасающих прайдов.
Тут отец помрачнел. Ох, зря я это ляпнула. Надо бы закрепить результат, пока он не наделал глупостей, а он может.
– Наши девочки рождены в законном браке, – я поспешила добавить. – И получат все обе, они близнецы. Оптимальный расклад.
Очень хотелось добавить: – «Если никто ничего не испортит!»
Хотя…
Моих старших братьев давно в замке не было. Они жили в нашей столице вольной жизнью пока ещё свободных холостяков. Уже очень скоро законы колонии их ограничат жёстко и в главных правах.
Молодые мужчины в возрасте старше тридцати двух лет (в исчислении Лиглы) обязаны были жениться. Иначе рассчитывать на продолжение карьеры и рост могли лишь те немногие, кого лекари признавали негодными к продолжению рода.
Жестоко? Наверное. Но… Малочисленность высокородных халмов оставалась насущной проблемой и головной болью всех конунгов. А наш старый властитель привык решать все задачи с размахом и планомерно. К слову сказать, конунг был категорически против ухода зажатой в тиски семейных традиций молодёжи на пожизненную службу в монастыри и этой практике всячески препятствовал. Может, его приезд вызван этим? Мне оставалось только гадать.
Интересно, хоть кто-то из братьев, узнав о внезапном брачном отборе, приедет взглянуть на судьбоноснейшее событие в судьбе дома Рейн? Сомневаюсь…
Оставались лишь я и отец. Алана пока ещё лишь халите¹⁹, и только после замужества младших получит право голоса.
– О визите нам как-нибудь сообщили? – закутавшись в тонкий халат, я опустила ноги на пушистый ковёр, густо усыпанный острыми осколками.
– Нет, я только что и узнал! Что делать, понятия не имею. У нас нет средств на встречу высоких гостей, и… Почему ты невеста?
Я поперхнулась. Ну вот как можно быть уверенной в результате моей гениальной задумки, если папенька так и не понял, о чём это я? Как так я невеста? Наверное, по той странной причине, что младшие дочери – ещё дети? Или он мог им Алану предложить на отбор? Мне эта идея понравилась так, что я даже ему улыбнулась.
– Сама удивилась. Но правда ведь, так даже лучше? – я опять улыбнулась и попыталась переключить внимание папеньки на куда более интересное. – Теряюсь в догадках, а как конунг мне женихов выбирал? Бросил жребий? Или мы здесь скоро увидим всю повергнутую оппозицию? Представь себе: жаркий отбор, жестокие сражения в круге, и я вся такая почти что монашка, со свежим шрамом на темечке, в модном гладком блестящем костюме, приличествующем отбору, с почти голой грудью и лысая. Великолепно! Бурные аплодисменты. Кстати, подай Алане идею – пусть начнёт продавать дорогие билеты в партер.
Кажется, выговорилась.
– Прекрати! – прорычал громко отец.
А я… промолчала.
Мне говорили: «Нэрис, подумай о братьях!» Я думала. Чтобы не опозорить семью, получила блестящее образование, соответствующее гордому статусу наследницы прайда Рейн. Мне капали на мозги: «Нэс, подумай о сёстрах!» Я собралась в монастырь, чтобы потом всю жизнь лечить сирых и несчастных белоголовых, принимать роды в дальних поселениях, усмирять опасную живность и что там ещё… дождь вызывать? А вдруг теперь оказалось, что можно иначе? Конунг придумал себе развлечение, и я вдруг невеста? И кто же мои женихи, отец, кто? Или заявки на отбор не подают за три года до свадьбы? Да вы всё надо мной издеваетесь!
Всё это обдумав, я выдохнула и широко улыбнулась.
Я сильная. Здесь я самая сильная.
Да.
В этот момент дверь приоткрылась, и в комнату вошла мачеха. Отчего-то Алана молчала, косясь на меня.
А я, как ни в чём ни бывало, продолжила:
– Для участников отбора мы можем выделить крыло первого этажа? Прикажешь там отмыть несколько комнат и хватит. Как гостеприимный прайд, мы приготовим покои для возможности размещения женихов и гостей. Никакой суеты, изображать картину сытого благополучия даже и не пытаемся. Наоборот, наша бедность должна выглядеть очевидной, но гордой. Ты член Золотого круга, ты всю жизнь служишь во благо всего континента, а живёшь в таком бедственном положении. Прайд Рейн был разорён стихией, вины нашей в том нет. Я знаю законы, и опасаться нам нечего.
Отец ловил воздух ртом ещё пару минут, а потом тихо выдавил:
– Ты очень умна, Нэс. Твои братья…
– Вместо меня здесь должен был стоять Кирейн, он был твоей правой рукой. А теперь… вместо нас станет Нейрин. У вас всё получится.
Я не была в этом так уж уверена. Младший брат никогда не оправдывал ожиданий: учился он плохо, и другом мне не был.
Но меня это всё уже не касается.
Час спустя я стояла опять у окна своей маленькой комнаты и смотрела на небо.
Замок прайда Рейн возвышался посреди топей провинции Рейн, на скалистом острове Западный Рейн. Из огромных и древних болот вытекала могучая река Рейн, что впадает в глубокое море Рейн. Городок Малый Рейн стоит на том же острове, что и замок, и узкие мосты, перекинутые через топи, соединяли мрачные острова, подходя к самому побережью, на котором раскинулся торговый город-порт Большой Рейн. С фантазией у тех, кто осваивал эту планету и наш континент, было не очень.
Теперь в собственности некогда благополучного прайда Рейн остались лишь замок, мосты и воздушный порт. Это забавное мероприятие имело наглость называться «портом», представляя собой каменную площадку с часами и вечно пьяным диспетчером, живущим в домике неподалёку. Ещё были заваленные обвалами шахты и заброшенные нынче прииски. Без малого двадцать лет назад эта основа нашего благополучия была разрушена катастрофическим землетрясением.
Я помню ту страшную ночь…
В том кошмаре, пытаясь спасти белоглазых шахтёров, погиб мой любимый брат Кирейн. А ещё его самый близкий друг, брат Куам. Я его уже даже не очень уверенно помнила.
Зря подумала. Не время сейчас вспоминать этот ужас. Пора засучить рукава и идти переменам навстречу…
За этот час, пробежавший в суете и панических приготовлениях, я успела быстро осмотреть все уже приготовленные комнаты. И не смогла удержаться от доли сарказма: участники грядущего издевательства над родом Рейн, изнеженные современной столичной жизнью, неприятных немало минут испытают. Весь спектр неожиданных впечатлений: от холодных и жёстких постелей до общей купальни, единственной на весь длинный этаж.
Пусть будут рады тому, что в каждую гостевую комнату были пристроены «отхожие места». Западное крыло нашего замка содержалось куда как скромнее: на всю прислугу единственный чистый нужник и одна старая печь на весь этаж. А тут им и кухня под боком, и даже по коридорам не нужно ходить, разгоняя разряды опасных паров виталита с вооружёнными проводниками. Красота и комфорт дома Рейн.
Приказав двум белобрысым мальчишкам ещё в четырёх дальних комнатах вымыть полы и перестелить особенно остро пахнущие плесенью постели, я, наконец, удалилась к себе (под горестные стенания считающей убытки Аланы).
В моей комнате заперт мой маленький мир и оно – моё дальнее и свободное небо. Где-то там простиралась галактика. Вселенная разворачивалась над головой, полная захватывающих приключений, возможностей и открытий. Меня там только не было… И быть не могло.
Те немногие торговые космические корабли, что за грузом нашего виталита заходили в столицу, привозили общегалактические новости, долго ещё будоражившие наши молодые умы. Они нам забрасывали последние новинки технологий, запчасти к ремонту космической техники, фармацевтику, материалы, модную нынче одежду. Типичные и популярные во всех далёких колониях товары. А увозили руду виталита, драгоценные камни, натуральные ткани и материалы. И так год за годом.
А мы были неискушёнными, молодыми, талантливыми. Крепко заперты в клетках давно устаревших семейных традиций. Все молодые лигляне из народа высоких халмэ грезили космическим небом. Лигла для всех нас, для поколения юных мечтателей, стала жестокой тюрьмой.
Хотели бы мы улететь отсюда? Безусловно, да как? Никого из нас с планеты не выпускали, упрямо твердя: "За пределами нашего мира, граждане мелких колоний бесправны, у вас нет даже общегалактических чипов – удостоверения личности.
Это всё было правдой. Вырваться за пределы Лиглы могли лишь те очень немногие наследники очень богатых семей, кому удавалось поступить в общегалактическую Космическую Академию. Проще было достать из окошка до этого неба рукой.
А оно так тянуло.
Сияло перламутровыми переливами разноцветных облаков. Разворачивалось над горизонтом, маня и что-то тихонечко обещая.
Я стояла и вспоминала наше маленькое утреннее происшествие. На орбите Имперский фрегат. Интересно, какой он? Наверное, гости Великой Империи уже прибыли в порт столицы. Ах, как бы хотелось узнать!
Но богатые залежи виталита надёжно отрезали провинцию Рейн от всех видов связи. Лишь скоростные, как вихри, почтовые голуби доносили нам почту, да посланники долетали на стареньких флаерах с блоком столичной рассылки.
А может быть, именно с этим фрегатом связан срочный визит нашего конунга и срочный позорный отбор?
Ведь глава континента сегодня должен быть занят приёмом столь редкого и важного гостя.
Раздался тихий шорох, и дверь моей комнаты приоткрылась. На пороге внезапно возникла мачеха. Я оглянулась и решила поделиться сомнениями с ней.
– Алана, мне кажется, к нам припрётся имперец.
Светлые глаза женщины округлились. Минуту она промолчала, раздумывая. Всё посчитала, мысленно согласилась и в ужасе тут же прикрыла ресницы, всплеснув картинно руками.
– Ты права, Нэс. И что мы будем делать?
– Это проблемы конунга. Я думаю, так он хочет на нашем убогом примере имперцам продемонстрировать трудную жизнь всей колонии. Не будем разочаровывать правителя. Пойду поищу самый свой затрапезный костюм. А ты тоже надень что-нибудь поскромнее. И слугам скажи: все должны выглядеть чистенько, но бедненько.
– Можно подумать, у нас как-то иначе… – пробормотала Алана, но спорить не стала и тут же умчалась всё исполнять. Умная женщина, она не опозорит наш дом, за отца я спокойна. А то, что девочки родились у них светлоглазыми и светловолосыми, ну… нечего было бросать в беде древнейший род нашего мира. Время идёт, всё меняется. Очень скоро к подобным мастям даже в правящем круге каданы привыкнут.
Надумала эту трудную мудрую мысль и пошла собираться. В конце концов, это я сегодня буду выбирать себе мужа. Такое, слава Создателю, в моей жизни происходит не каждый день. Знать собравшихся к нам претендентов не знаю. И меня не волнует всё это. Мне стало вообще всё равно. Повзрослела, наверное. В круге отбора и рассмотрю, что там мне небеса подарили.
❂❂❂
¹Халитэ – обращение ко всем низкородным женщинам, пришедшим в прайд в качестве полноценных его членов. Мир Лиглы
❂❂❂
