Czytaj książkę: «Чародейка на всю голову»

Czcionka:

Пролог

– Ну не зараза ли! – припечатала Хель и в раздражении бросила на стол планшет, который держала в руках.

– Это ты про Мора, что ли? – уточнила ее подруга Паника, мельком глянув на экран. С него счастливо скалился первый из всадников Апокалипсиса в компании Голода и Войны. Троица в хламидах, которые ради отпуска были не черного сукна, а фривольной пестрой расцветки, позировала с досками для серфинга на фоне пляжа и закатных волн.

– Угу. Про него, чумного паразита, – поддакнула Хель и добавила: – Я тоже в отпуск хочу… А начальство не пускает. Уже седьмое столетие как! А этому вот, – она ткнула костлявой фалангой в рабочий инвентарь, – можно по два раза в сотню лет на курорты гонять. Еще и чарографиями на всю некросеть хвастаться. У-у-у, убила бы!

– Так убей, – ничтоже сумняшеся предложила Паника, – чтоб не бесил. А всем скажешь, что он сам того… кончился. Ибо нечего ранимую девичью душу травить.

– Думаешь, я не пробовала? – опечалилась Хель. – Так он же бессмертный, гад.

Подруги вздохнули, каждая думая о своем великом, вечном и почти недостижимом. Смерть – об отдыхе, Паника – о тонкой талии и о том, можно ли считать, что ты не нарушила диеты, съев три куска торта, при условии, что хотела вообще-то сожрать все пять?

– А ты чем так проштрафилась, что начальство даже отгулы зажало? – поинтересовалась Паника, машинально подергав светлую прядь своей всклокоченной шевелюры и поглядывая то на вазочку с эклерчиками, то на кастрюльку с пельмешками. Ей ведь наверняка очень грустно стоять одной на плите.

Да, они с Хель встретились за рюмкой чая. Черного крепкого, свежезаваренного, с нотками перечной мяты, цедры апельсина, ягод брусники и липовым цветом. И это был такой волшебный напиток, под который с чистой совестью можно было съесть не только пару эклеров, пяток бутербродов с сервелатом, но и тарелочку плова, холодец, запечённую курочку… А все потому, что чай превращал любую еду, которая шла с ним вприкуску, в легкую закуску.

– Если бы я сама была виновата… – Смерь погрустнела. – Пани, тут такое дело… У меня участок, который я курирую, – он словно решето, он как игра-недоделка с кучей дыр в программном коде. И каждый ушлый геймер, в смысле умерший, так и норовит через них пролезть, чтобы за грань не отправляться. А еще эти маги жизни, словно читеры, все норовят какое-нибудь заклинание или амулет с регенерацией придумать. Или еще хуже – эликсир вечной жизни действием лет на пятьсот… А у меня после них недостачи в отчетном квартале! И меня за эти недоимки начальство очень «любит». Так сильно, что я не знаю, куда от этого большого и светлого чувства удрать. Так что отпуск мне светит только при условии образцовой отчетности… То есть – никогда.

Хотя в этот раз вроде бы все было точно по графику, без сбоев и… Это настораживало Хель еще сильнее, чем если бы произошло ЧП. К последним она уже привыкла и принимала как должное. А тут она даже боялась поверить в то, что баланс может сойтись и ей наконец-то дадут отпуск. А то вот так понадеешься – и в самый последний момент всплывет какая-нибудь душа-неучтенка, и все: накрылась мечта о морюшке и песочке могильной плитой. Опять. И будет обидно так, депрессивненько. Настолько, что очередное покушение на отдохнувшего красавчика Мора организуется само собой.

– А подделать баланс? – оживилась Паника.

– Пробовала уже! – фыркнула Смерть. – Так лишилась и своей косы, и лучшего поставщика душ в итоге. Такого хорошего наемного убийцу та подселенка мне нечаянно угробила… Так что нет! Зареклась я с фальсификацией. У меня все честь по чести… – И она жестом, полным гордости, указала Панике на свой планшет.

Тот, словно дождавшись своего звездного часа, мигнул. И поверх широкой и глумлив… искренней улыбки Мора высветилось сообщение:

«Применение эликсира жизни пятой категории опасности магом Алистаром Гобартом. Срочно забрать душу Тигиан Уикроу из сектора семь, пока маги жизни не вернули ее обратно в тело. Координаты…»

Паника печально вздохнула: ну начинается… а ведь так хорошо сидели!

– Полетишь забирать? – уточнила она у подруги.

– Полечу. Только не сломя косу, – призналась Хель. И, увидев озадаченное лицо подруги, пояснила: – Я намедни этому старикашке, как чуяла, эликсир подпортила. Так что не сработает он. Но душу забрать все равно надо.

«И, может, хотя бы в этом квартале у меня все сойдется», – подумала Хель, но вслух не сказала. Потому что даже Смерть боялась сглазить пугливую, редкую и быстроногую удачу-лань.

Глава 1

– Оля, милочка, будьте любезны открыть окно. Уж очень душно, – прозвучал раздраженный голос Аделаиды Львовны. – Батареи жарят неимоверно.

Меж тем в аудитории, мягко говоря, было прохладно. А если как есть – то дубак, какой обычно бывает в крепкие морозы в аудитории под самой крышей, где основной источник обогрева помещения – это дыхание. А центральное отопление на таких плюсовых температурах, чтобы только трубы ото льда не разорвало. То, что при этом людей могло разорвать от простуды, кашля и чихания, мало кого волновало.

Та самая Оля сидела как раз рядом с подоконником, куталась в пуховый палантин и выразительно шмыгала красным носом.

Я тоже оттягивала рукава теплого свитера так, чтобы прикрыть зябнущие пальцы. Да и остальные аспиранты больше напоминали недавних выходцев из криокамеры, чем из раскаленной зноем Сахары. В общем, мы дружным коллективом могли бы без грима пройти кастинг на роль белых ходоков. Все, кроме Аделаиды Львовны, которая обмахивалась импровизированным веером из картонки. Ей одной было жарко.

Наташа робко глянула на Аделаиду Львовну, щеки и шея которой были гиперемированы настолько, что, если выключить свет, наверняка алели бы в скупых зимних сумерках. По вискам лектора катились крупные капли пота, тяжелое прерывистое дыхание без слов говорило: тетке и вправду душно.

Оля провернула ручку на пластиковом окне, и в аудиторию сразу же хлынул морозный воздух. Мы дружно застучали зубами в два раза активнее и веселее. А я, подумав, что в этот раз обязательно простужусь, который раз корила себя за свою слабую волю.

И плевать, что пять минут смеха над завотделением заменяют премию, а скандал – и вовсе в зависимости от масштабов как перекраивает график смен, так и вовсе переносит отпуск с июля на месяц фигвабрь. Стоило сказать твердое матерное «нет» начальству. Напомнить, что я уже не девочка. Да, плевать, что интернатуру я окончила меньше пяти лет назад, что руки пусть с тонкими пальцами, но уже твердые, поставленные, а память еще «свежая», как выразилась завотделением, что я разведена, а значит, свободна – в общем, по всем статьям созрела для диссертации. Мне, детскому хирургу, хватало и плановых операций. И я бы сама прекрасно жила без звания кандидата медицинских наук.

А вот мое отделение, увы, без него обойтись не могло. Именно так мне заявило начальство, указав гордым перстом на двери аспирантуры. Дескать, нужны высококвалифицированные кадры, у нас по ним недостача. Хотя, как по мне, и в обычных избытка никак не было. Но завотделением умела убеждать. Особенно обещаниями увеличения должностного оклада за кандидатскую и удобным графиком смен, пока я ее пишу.

Как итог – я сдуру согласилась. И вот теперь мерзла на лекции Аделаиды Львовны. Правда, до этого обливалась потом, когда она в жару куталась в шаль, жалуясь, что холодина страшная и она мерзнет от сквозняков.

Причина таких «климатических качелей в отдельно взятом помещении» таилась в недрах лекторского тела и именовалась гормональной перестройкой женского организма. В принципе, процесс естественный, природой предусмотренный, но ныне от него страдала не только доктор медицинских наук, заслуженная… почетный… и далее по списку, но и мы, простые смертные аспиранты.

Когда лекция закончилась, а батареи из-за открытого окна слегка обледенели, я с радостью рванула из стен университета с мыслью быстренько заскочить в супермаркет, купить чего-нибудь жутко вкусного и дюже вредного, а затем – домой. В теплую ванну. А за ней – ужин, сериальчик и спать. Поскольку завтра – на смену.

Вот только заспешила, поскользнулась на тротуаре, перед самым светофором, и как итог – опоздала на маршрутку. Еще и ушиблась, испачкала пальто. Если бы не это все, добралась бы до магазина гораздо быстрее.

Но плевать. Главное, что на полке супермаркета меня ждали колбаска и свежий хлебушек. А в отделе готовой еды томилась свежая шаурма. Вот только в радужные мечты о сытном ужине вмешался случай.

– А-а-а! – разнесся женский крик на весь зал.

У молодой пары, которая шла под ручку недалеко впереди меня, до этого что-то шумно выясняя, случилась ссора, которая закончилась резкой болью будущей мамочки. Женщину скрутило так, что она упала, схватившись за живот.

Не думая больше ни о чем, я рванула к ней, на ходу набирая сто двенадцать. Судя по кровавому ореолу на юбке, речь могла идти о преждевременных экстренных родах.

Оттараторив в трубку адрес, упала на колени рядом с девушкой, начав осмотр. У беременной губы посинели, зрачки расширились от боли, свидетельствуя о геморрагическом шоке.

– Какой срок?!

Но женщина не слышала. Зато ее спутник, вместо того чтобы дать внятный ответ, прорычал:

– Ты чего к ней лезешь? – И попытался отдернуть меня за плечо.

Только тут я внимательнее посмотрела на типа. Его налитые кровью глаза с отчетливой сеткой капилляров, осоловелый взгляд, который он пытался сфокусировать на мне, лучше всяких слов говорили: мужик не в себе. Причем был еще до того, как беременная упала на пол.

– Я врач, отойдите.

Вокруг начали останавливаться люди. Кто-то стал снимать, кто-то, как и я, вызывать скорую.

Но я увидела это лишь мельком. Время словно начало убыстряться, и все происходило стремительно. Вот я пытаюсь помочь беременной. Она кричит, корчась от спазмов. Над ухом раздается рык папаши о том, что я обязана спасти его жену и ребенка или он меня «уроет». Шум толпы. Беременная на моих руках теряет сознание и…

– Ты! Су… Ты обязана ее спасти! – Сильные руки схватили меня, швырнув в витрину.

Стекло за долю секунды раскрылось лепестками трещин. И я упала на острые грани.

Вскочила, даже не поняв, как мне удалось это сделать так легко, практически не отталкиваясь. И боли не было. Вот только никто не смотрел на меня. Люди, стоявшие с телефонами на изготовку, снимали что-то за моей спиной, на полу.

Я обернулась и увидела себя… мертвой.

– Отойдите!

– Дайте пройти!

Требовательные голоса бригады медиков волнорезом рассекли людское море.

– У-у-у прискакали, сволочи! – раздался рев окончательно слетевшего с катушек папаши, ринувшегося уже и на медбрата.

Но приехавший на скорой оказался не чета хрупкой мне. И ответил на летевший в его лицо кулак не по-врачебному, а исключительно по-мужски – хуком. Уже через несколько секунд невменяемого типа скрутили. А над моим телом и беременной зависли люди в белых халатах.

– Без сознания. Пульс есть, на свет реагирует. На носилки, – вынес вердикт тот, что осмотрел роженицу.

– Пульса нет. Дыхание отсутствует, – это уже отчитался тот, кто склонился над той, кто еще пару минут назад была Викторией Тумановой. Жившей, куда-то спешившей, что-то хотевшей.

Меня пытались спасти. Запустить сердце непрямым массажем. Накачать легкие кислородом, но… Я, зависшая в воздухе, откуда-то знала, что бесполезно. А еще появилась уверенность: сейчас появится та самая – в черном балахоне, с косой – и заберет мою душу.

– Так-с. Точно по расписанию. Лада Кокорина. – Смерть сверилась с планшетом, деловито перекинув косу на сгиб локтя, и заозиралась с видом владыки, обозревавшего свои владения.

– Ну, взяли! – Медбратья слаженно подняли носилки с беременной, которой успели уже влить полиоксидин и сейчас поставили реополиглюкин. Она уже начала приходить в себя, но еще дышала кислородом.

Ребята со скорой ничтоже сумняшеся прошли со своей ношей сквозь Смерть тараном. И тут чернобалахонница обратила на них внимание. Точнее – на девушку без сознания.

– Не поняла… – озадаченно протянула костлявая. – Она же помереть должна была. Почему эти паразиты раньше на четверть часа приехали?!

А я тем временем осторожненько-аккуратненько отступала в толпу зевак. Говорят, что от Смерти не спрятаться и не спастись. Но я, как врач, на практике множество раз убеждалась в обратном. Можно, еще как можно спастись. Особенно если вовремя поставить диагноз. Так что почему бы и не рискнуть опровергнуть первый постулат и не попробовать схорониться так, чтобы костлявая меня не нашла?

Чернорбалахонница как раз повернулась спиной, заинтересовавшись моим телом. И я уже решила, что это самый подходящий момент дать деру, как увидела ниточку, приставшую к черному балахону. Но что самое необычное, белая скрутка не обрывалась, а тянулась прямо из воронки, откуда и пришла Смерть.

Не успела я удивиться такому «страховочному тросу», как нить внезапно ожила, стекла с балахона и юркой змейкой устремилась ко мне.

Подползла и качнула концом, долженствующим изображать ромбовидную голову полоза. Выразительно так качнула в духе «пойдем со мной».

– Ты знаешь, где можно укрыться? – в отчаянии спросила я. Хотя понимала, что общаться с нитью вроде бы нелогично и отдает шизофренией. Хотя умирать, а после скоропостижной кончины еще и прятаться от собственной Смерти – еще более нелогично. Но я вот умудрилась! Так почему бы не поискать помощи у вот такой вот змейки-нити.

Меж тем скрутка покивала своим чуть растрепанным кончиком. Я наклонилась, чтобы задать самый животрепещущий вопрос: «Где?» – понятия не имея, как на него ответит безмолвная ниточка. Но не успела. Мою руку обвил тонкий лучик света. И потянул меня к воронке. Причем через толпу, так, чтобы причитавшая Смерть нас не увидела. Уже стоя у воронки провала, я услышала:

– Должна была умереть другая, беременяшка. А вместо нее… Ну-у-у, зараза! Еще и шустрая какая. Ну ничего, Уикроу поймала, и эту сцапаю! Главное, ее сейчас найти, пока призраком не стала. Последний же день квартала. И так подгадить отчетности! – Она выдохнула и медленно начала оборачиваться ко мне со словами: – Я не позволю какой-то пигалице лишить меня отпуска!

Ее скрипучий голос подстегнул меня. Я стремилась по путеводной нити прочь от той, с кем я вела извечный бой на операционном столе. Шаг, другой… и меня с неумолимой скоростью начало затягивать в воронку, скручивая в спираль, размазывая по кругу и вновь собирая в единый плотный сгусток. Притяжение становилось все сильнее, свет – неумолимее, а затем… резкая боль, буквально выгнувшая тело дугой. Тело?

Раскаленный, как лава, воздух медленно потек в легкие, казалось, обжигая грудь изнутри. Каждую мышцу скручивало, суставы выворачивало. Но… я была этому рада. Потому что если я чувствовала, значит, я была жива. Может, сейчас я лежу в операционной, и все эти нити и метель мне привиделись?

Как сквозь пелену я услышала:

– Крауф, эликсир не справился, но амулет путеводной звезды помог. Магия ее тела призвала душу обратно.

«Какая, к гангрене, магия?» – была последняя мысль перед тем, как я окончательно потеряла сознание.

Из черного провала беспамятства я вынырнула в сумерках. Закатных ли, рассветных – не понять. За окном стелилась сизая дымка, укутывая туманом летний луг, который виднелся из-за неплотно зашторенного окна.

Голова болела, будто волосы на затылке были стянуты в тугой узел.

Но неприятные ощущения в шее и картина пасторали, которой неоткуда взяться среди зимних городских высоток, не столь удивила, сколь гостья, явившаяся к моей кровати. У изножья стояла Смерть с косой.

– Удрала-таки, значит, паршивка, – глянув на меня провалами глаз, цыкнула чернобалахонница.

Я бы с радостью пожала плечами и развела руками: дескать, оно как-то само получилось, но мешала слабость. Потому я ограничилась хриплым:

– Я нечаянно.

– Нечаянно?! – взвилась Смерть. – Нечаянно можно начать искать что-то и сделать генеральную уборку. Случайно официант может лапшу на уши развесить, опрокинув на голову посетителя тарелку со спагетти. Любовь, в конце концов, может упс – и нагрянуть, сожрать все и сказать «прости». Но от меня нечаянно еще никто не уходил! Только нарочно, зигзагами, постоянно оглядываясь и отстреливаясь. И то почти всегда недалеко и ненадолго.

Я так поняла, мне сейчас не завуалированно предложили сдохнуть. Так сказать, по доброй воле, не нервируя и не задерживая серьезных нелюдей.

Смерть явно злилась, все резче крутя в костлявых пальцах обрывок ниточки. Той самой, которая и утянула меня сюда.

– Артефакторы!.. – а дальше только матом. Зато весьма информативным.

Как оказалось, из тела, в которое я угодила, Смерть забрала душу буквально перед тем, как оправиться за мной. Вернее, должна-то была она взять беременную, но случилась я…

Совсем нечаянно случилась, подумалось мне вдруг. Из-за такой мелочи, как каблук, поехавший по раскатанному подошвами льду перед светофором. Не поскользнись я, успей на ту маршрутку, и мы бы с беременной разминулись. На пятнадцать минут. Я бы уже вышла из магазина, счастливо неся пакет с продуктами домой, когда ее скрутило.

Смерть же, строго блюдущая свою отчетность, получила разнарядку на Тигиан Уикроу. И, как полагается, прибыла на место, забрала отлетевшую от тела девицы душу, поставила ее на загробный баланс и спокойно пошла на следующий заказ, наплевав на мага, пытавшегося откачать покойницу. Костлявая была уверена, что у него ничего не получится.

Потому как тот вливал в рот Уикроу эликсир жизни, который Смерть успела заблаговременно подпортить. Вот только чернобалахонница не учла, что у чародея еще имелся и амулет. И его-то свет, скрутившийся в нить, и пристал к ее балахону. Видимо, он пытался последовать за ушедшей за грань душой. Но она отправилась в посмертие добровольно, и энергии, чтобы вернуть ее, у амулета не хватило.

Зато меня, категорически не желавшую уходить на тот свет, нить почуяла. А поскольку в мире магии настройки аутентификации не предусмотрены, заклинание утянуло ту свободную душу, чей энергетический порог возврата был ниже. Если проще: сперло то, что к полу не приколочено.

И когда у чернобалахонницы исчезла галочка о смерти напротив имени Уикроу, костлявая прилетела глянуть на покойницу… А тут я, в смысле она. Живая! Ну Смерть и сложила два плюс два, догадавшись, куда девалась душа Вики Тумановой.

– Ну что, сама быстренько из тела выйдешь или помочь? – выговорившись, чуть спокойнее вопросила Смерть.

И зловеще прищелкнула костлявыми фалангами. Очень выразительно так, я бы сказала – напоказ. Мол, трепещи, несчастная девица! Еще и косу перекинула в другую руку так, что та эффектно блеснула острием. Словно гостья рассчитывала: я испугаюсь. Желательно – до инфаркта. Ну или хотя бы инсульта.

Но, увы для чернобалахонницы, я слишком часто сталкивалась с ней по роду профессии. Потому боялась ее, скажем так, чуточку меньше положенного обывателю.

– И не подумаю умирать самостоятельно, – возразила, ничтоже сумняшеся. – Я, знаете ли, уже была на том свете. И мне там не понравилось. Поэтому я лучше тут останусь. Этот мир слишком хорош, чтобы с ним так быстро прощаться.

– Ну, зараза! – протянула Смерть тоном «этот мир сделает еще лучше и краше твое отсутствие в нем». – Помирай давай быстро! Кому сказала! Не порть мне задушевную отчетность!

Усовестилась ли я? Угу. Три раза. И еще один прониклась. Довеском. Помогать чернобалахоннице в ее миссии моего упокоения не собиралась. Разве что дать совет в духе: если я не оправдала ее ожиданий, то пусть ожидает дальше. Желательно лет так восемьдесят, не меньше.

Правда, озвучивать эту мысль я Смерти не собиралась. Ибо вдруг она все же психанёт и порешит меня своей газонокосилкой на минималках, косовищем которой так выразительно сверкает тут. Впрочем, чем дальше продолжался наш разговор, тем больше у меня было сомнений: не все так просто, как утверждает чернобалахонница. Если бы Смерть могла взять и вытрясти из тела душу, то навряд ли бы она церемонилась и стращала меня. Схватила бы и поволокла без разговоров. А если только запугивает, значит, есть какие-то правила, которые она нарушить не может. Жаль только, что я о них не знаю.

Мы встретились взглядами. И в абсолютной, оглушающей тишине мне показалось, что я слышу биение собственного сердца. Быстрые четкие удары, которые все ускорялись. Потому что тьма провалов глазниц Смерти затягивала. Так манит бездна, когда стоишь у самого ее края. Одно неверное движение – и сорвешься, полетишь вниз.

Я сжала кулаки. До кровавых следов на ладонях. Я удержусь. Я смогу. Не упаду. Повторяла про себя как заклинание, как мантру. И… Стоявшая рядом Смерть качнулась. Схватилась за сердце, или что у нее вместо главной человеческой мышцы в груди?

– Ох, плохо мне, – выдохнула она, хватаясь за витой столбик кровати.

Ну точно старушка, которой вдруг поплохело от расстройства. И я… забыв обо всем, по привычке, которая забралась ко мне под кожу глубже иного врожденного инстинкта, дернулась, пытаясь встать. Ринуться на помощь больному. Потому что я врач. И мой долг – спасть жизни. Правда, я не сразу осознала, кому поспешила на выручку. Угу, спасать Смерть от нее же самой.

Вот только откинуло меня обратно на подушки не осознание происходящего. Все оказалось куда банальнее: тело было слишком слабым. И подчистую проиграло силе тяготения.

– Значит, срослась уже душа с телом, – проскрежетала зубами Смерть, едва моя голова опустилась на наволочку. К слову, у чернобалахонницы вмиг прошли все недуги, она резво распрямилась, клацнув челюстью, и выдала: – Вот гадство!

– Это была попытка выманить меня из тела? – догадалась я, поймав себя на мысли: вот почему рассуждаю как адекватная умная женщина (особенно постфактум), а поступаю почему-то по-другому?

– Ага, – ничуть не усовестилась Смерть. – Вы, лекари, часто на нее попадаетесь: светите другим и сгораете сами. Если бы душа еще не закрепилась, был бы шанс, что, рвани ты ко мне, тело крауфини Тигиан Уикроу осталось бы лежать, а ты, эфемерная, вылетела бы.

«А я бы тебя и сцапала», – Смерть не договорила, но я прекрасно домыслила фразу.

Гостья пригорюнилась.

– Эх, плакал теперь мой отпуск…

– Какой? – невольно вырвалось у меня.

Гостья и рассказала. Причем жалостливо так. Я даже прониклась. Но не настолько, чтобы на предложение Смерти зарезаться или выпрыгнуть из окна ответить согласием. Хотя собеседница и заверяла: и ножечек самый острый подаст, и створочку приоткроет, только давай, суицидься в свое полное удовольствие.

– Все равно не умру – это мой план на ближайшие лет пять точно, – возразила я.

– А может, ударными темпами и эту пятилетку за четыре… часика? А? – с надеждой спросила Смерть, лихо отрерайтив лозунг на посрамление всем стахановцам.

Вместо ответа я лишь помотала головой.

– М-да, с отзывчивостью у тебя не очень, – заявила Смерть. – Но ничего… Скоро сама поймешь, что смерть для тебя лучший выход!

– Это еще почему? – насторожилась я.

– А ты думаешь, эта Уикроу помереть решила, напившись уксусу от несчастной любви? Пф! Она свидетельницей по делу государственной важности проходила. И должна была показания давать. Вот на нее и поступил заказ наемникам. И, надеюсь, из гильдии убийц за тобой вскоре пришлют кого-то еще. – Смерть мечтательно улыбнулась. – Ну или сумеречники сами тебя пришибут, когда поймут, что ты теперь ничего не знаешь. А значит, для обвинения бесполезна, а отпускать тебя просто так нельзя.

«Почему нельзя?» – спросить не успела. Скрипнула входная дверь.

На пороге появился мужчина в камзоле практичного коричневого цвета. Седая короткая бородка, острый цепкий взгляд и сетка морщин вокруг глаз – обычное человеческое лицо, которое я могла бы увидеть в метро или магазине. И в то же время на незнакомце была одежда, которая была в моде несколько столетий назад. Причем настоящая, а не бутафорская, с приклеенной китайской полупластиковой вышивкой. Та хорошо смотрится лишь в кадре или издалека, а вживую, особенно вблизи, – сразу понятно, что подделка. В этом я убедилась как-то лично в Анапе, согласившись на пару снимков в «платье настоящей императрицы».

И вот этот контраст обычного, ничем не примечательного лица случайного прохожего и исторической одежды стал спусковым крючком: осознание, что я в другом мире, другом теле, рухнуло на меня могильной плитой. Пока я вела беседу со Смертью, мне все казалось чуточку нереальным. И вот сейчас действительность явилась на порог ко мне сама, заявив чуть надтреснутым голосом:

– Моя госпожа, с вами желают побеседовать сумеречные гончие. Я, как ваш лекарь, взял на себя смелость предупредить их, что сначала осмотрю вас, чтобы убедиться, готовы ли вы к беседе, – пришедший произнес последние слова особым тоном, в котором сквозил тонкий намек: скажетесь больной – и я приложу все силы, чтобы убедить визитеров, что вы пока не в состоянии говорить.

Вот только экивок, затаившийся меж пауз, услышала не только я.

– Да-да, – хмыкнула Смерть, явно развлекаясь. – Поступи как деликатный человек, взявший в долг: избегай встречи с кредитором, чтоб его не огорчать отказом в возврате.

Вот только лекарь, едва костлявая хохотнула, вскинулся и заозирался.

– Вы что-нибудь слышали? – спросил он меня.

Я уже было ляпнула, что не только слышала, но и могу пальцем ткнуть в ту, которая тут глумится за мой счет, но в последний миг осеклась.

Если лекарь не видит чернобалахонницы, выходит, и я не должна.

– Нет. – Я постаралась изобразить удивление, про себя отметив: значит, костлявая тут, как и в моем мире, принадлежит к касте тех, кто всё видит, но в суд свидетельницей не пойдет. Ибо для нормальных и живых людей ее как бы нет. Почти нет.

– Значит, показалось, – вздохнул лекарь. Его напряженные плечи даже чуть расслабились. А вот Смерть недовольно скривилась.

– Показалось ему, паразиту такому. Вот погоди, приду я за тобой через двадцать три года и девять месяцев. У меня по твою душу повесточка заготовленная, своего часу ждет. Тогда и увидишь, гад! Столько душ у меня увел, целитель! – И она в сердцах сплюнула.

Лекарь же опять насторожился.

– То-то же, – удовлетворенно заключила Смерть и добавила: – Ну, я полетела. У меня еще дела. А ты давай помирай поскорее. Если что, можешь меня в этом деле на подмогу позвать. Всегда подсоблю. Только шепни: «Хель, я согласна». И я тут же примчусь. И даже сверхурочные требовать не буду.

Я чуть было не ответила, что если захочу себе жизнь испортить, то помощи не потребуется. Отлично справлюсь сама. Но не стала. Иначе пришлось бы объяснять лекарю, что я имела в виду. Потому лишь усмехнулась уголком губ. Хель на это лишь фыркнула и оседлала косу на манер байка. Хлопнули оконные створки, длинные тяжелые шторы взвились парусом, и Смерть вылетела из комнаты. А лекарь себе под нос пробормотал:

– Все же она здесь была…

– Кто? – Я решила отыграть роль до конца.

– Неважно. – Он махнул рукой и, закрыв окно, приступил к осмотру. Некоторые его манипуляции были мне понятны: реакция зрачка на свет, подсчет пульса. А вот пассы в духе заговора «уйди, жир, с пуза в чужие рейтузы» – не совсем.

– Телесно вы здоровы, госпожа, – поведал лекарь. – Но если чувствуете недомогание…

– Я побеседую с… – я замялась на долю секунды, вспоминая, как назвал целитель тех, кто жаждал со мной аудиенции, – …сумеречными гончими.

Согласилась я по одной простой причине: если что-то пойдет не так, я всегда могу использовать самый удобный женский предлог для того, чтобы прервать разговор, – обморок. Причем оный будет в моем случае со всеми удобствами: даже падать никуда не надо, только безвольно откинуться на подушки. О симптомах же, предшествующих потере сознания, как то звон в ушах, головокружение, учащенное дыхание, я знала прекрасно. Так что двадцать секунд бессознательного состояния и слабость после изобразить смогу. Зато у меня будет чуть больше информации.

Все это пронеслось в моей голове стремительно. Но не успела я дать ответ, как дверь в мою комнату снова открылась – ну не спальня девушки при смерти, а проходной двор какой-то! – и новый гость отчеканил:

– Это хорошо, что вы согласились, потому что беседовать все равно бы пришлось. – И, игнорируя возмущенный взгляд лекаря, видимо потерявшего дар речи от наглости визитера, мужчина представился: – Офицер Эрвин Торон.

Заявившийся ко мне гончий был то ли темнобровым блондином от природы, то ли его брюнетистую масть сменила ранняя сплошная седина, выбелив волосы, но не тронув разлет бровей, – так сразу и не скажешь. Хотя на вид этому Эрвину я бы дала около тридцати – рановато становиться белым как лунь. Но кто этих местных разберет? То ли стрессы – спонсоры его снежной макушки, то ли гены.

Хотя вот за чуть раскосые, как у кота, глаза с зеленоватым оттенком больной персидской бирюзы, прямой нос, волевой подбородок, да и лицо в целом, в котором не было ни капли приторной глянцевой красоты, ответ держали исключительно хромосомы.

Стервец офицер был весьма притягателен, явно это знал и наверняка умело использовал. Но явно не сегодня. Потому как впился в меня острым взглядом. Я бы даже сказала – препарирующим. Но и я тоже умела держать скальпель. Потому лишь стиснула зубы. Мне предстоял бой.

И неважно, что из оружия лишь слова. Нанести травму средней степени тяжести можно и тупым вопросом. И не только психике. Главное, получше рассчитать удар и верно зарядить картечь из пауз-запятых.

– Магистр Гобарт, – меж тем холодно произнёс серебристый – так я мысленно окрестила светловолосого офицера. – Прошу оставить нас. Мне нужно допросить крауфиню Уикроу.

Причем тон гончего был таким, что речи о просьбе и не шло. Это был однозначный приказ: «Вон!» – лишь обличенный в вежливые формулировки.

Я, откинувшись на подушки, всем своим видом говорила: «Давайте скорее спрашивайте, что вам нужно, и уходите, у меня скоро по графику сердечный приступ». Мои ресницы были полуопущены, грудь часто и рвано поднималась, отчего легкие из-за поверхностного дыхания не успевали насытить кровь кислородом и лицо, как я надеялась, стало бледным. И пока внешне я изображала без пяти минут клиента патологоанатома, про себя лихорадочно оценивала и ситуацию в целом, и поведение лекаря с офицером в частности.

Выводы напрашивались неутешительные: хотя целитель и был предан своей госпоже, в теле которой я оказалась, но сила и право были на стороне серебристого. И, полагаю, откажись я от допроса под предлогом болезни, магу было бы нелегко доказать, что разговор не сможет состояться по причине моего слабого здоровья.

– Мой долг напомнить вам, – старик попытался вклиниться меж мной и серебристым, – что моя госпожа еще очень слаба и разговор может пагубно сказаться на ее здоров…

399 ₽
7,97 zł
Ograniczenie wiekowe:
16+
Data wydania na Litres:
20 kwietnia 2023
Data napisania:
2021
Objętość:
310 str. 1 ilustracja
Właściciel praw:
Автор
Format pobierania:
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,9 na podstawie 1550 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,9 na podstawie 1625 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,8 na podstawie 2606 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,8 na podstawie 1964 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,8 na podstawie 3805 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,8 na podstawie 1294 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,7 na podstawie 1580 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,8 na podstawie 2999 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,7 na podstawie 2722 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,8 na podstawie 823 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,9 na podstawie 975 ocen
Szkic
Średnia ocena 5 na podstawie 54 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,9 na podstawie 1154 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,8 na podstawie 1451 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,8 na podstawie 1732 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,8 na podstawie 1294 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,9 na podstawie 1625 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,8 na podstawie 2606 ocen
Audio
Średnia ocena 4,9 na podstawie 666 ocen